| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Целительница удивленно посмотрела на напрягшуюся девушку и явно собралась что-то возразить, но вдруг застыла на месте.
— А ведь может получиться... — задумчиво пробормотала она. — Ведь ты, похоже, Целитель Душ... Идем!
Вериль решительно шагнула в тут же возникшую перед ней воронку гиперперехода. Даша поспешила за ней. Они оказались в большой комнате, в которую набились десятка три Аарн. Целительница быстро прошла сквозь расступившуюся перед ней толпу и Даша увидела сжавшуюся в углу черноволосую девушку в уже привычной форме ордена. Та сидела на полу, опершись спиной об стену и отчаянно прижимая к себе потертую черную гитару. Короткие волосы были встрепаны, лицо перекошено, а широко распахнутые в никуда глаза переполнены такой болью и таким отчаянием, что Даша вздрогнула.
— Ты думаешь, Лар бы сейчас тобой гордился? — неожиданно для самой себя жестко спросила она. — Ты сейчас предаешь его память! Он спас всех, а ты его предаешь!
— Ты не понимаешь... — хрипло прошептала Ара. — Его больше нет... Я не могу без него... Он ждет меня там...
— Он не был бы рад твоему уходу, — ответила Даша. — Ты еще ничего не сделала в жизни, чтобы стать достойной его памяти. Тебе рано идти к нему, ты этого пока недостойна! Встань и продолжи его дело! Слышишь, Ара? И он скажет тебе спасибо, когда вы встретитесь.
— Продолжить его дело? — в глазах черноволосой появилось осмысленное выражение. — Но как я могу, Создатель не дал мне его таланта...
— А кто тебе это сказал?! — с яростью бросила Даша. — Встань в полный рост и иди вперед, несмотря ни на что! Оплачь его, люби, но иди вперед! И ты увидишь, как он улыбается тебе оттуда!
— Идти вперед... — прошептала Ара и из ее мертвых, сухих глаз одна за другой закапали слезы. — И он улыбнется мне...
Она всхлипнула. Ну, слава богу, уже плачет, а не сидит с мертвыми глазами. Даша не раз встречалась за последние годы с горем после гибели близких людей и знала, что главное заставить человека хотя бы заплакать, вывести из первого, самого страшного шока. Она решительно отобрала у Ары гитару, села рядом на пол и прижала дурочку к себе. Та снова всхлипнула, а затем зарыдала уже в голос, уткнувшись утешительнице в грудь. Даша гладила ее но голове и сама едва удерживалась от слез, вспоминая смерть папы с мамой.
Аарн почтительно молчали, смотря на них. Еще бы, мало кому удается стать свидетелем рождения нового Целителя Душ. Их было настолько мало, что каждый пользовался в ордене огромным почетом.
"Где она?!" — прервал молчание пульсирующий тревогой эмообраз и из гиперперехода вылетела донельзя взъерошенная и задыхающаяся Релла.
"Ты опоздала, сестра..." — ответила Вериль.
"О, Создатель! Она?.."
"Нет. Даша справилась. Поздравляю с коллегой".
"Значит, я не ошиблась... — облегченно перевела дух Релла. — Таки Целитель Душ. И как она справилась?"
"Немного жестковато, как на мой взгляд, но действенно".
Релла быстро просмотрела память подруги и кивнула.
"А тут по-другому и нельзя было, — фыркнула она. — Даша нашла единственно верный подход, я бы действовала не менее жестко, хотя и немного по другому. А сейчас я еще кое-что добавлю от себя для укрепления эффекта".
На стене вдруг появилось изображение темной и сырой камеры. А потом ее сменило мечтательно улыбающееся лицо человека. Молодого мужчины. Даша ошеломленно смотрела на него, настолько красивых людей она никогда еще не видела. И ведь в его красоте не было ничего манерного, неестественного, наоборот, это была зрелая красота знающего себе цену мужчины. Сильного мужчины. Сперва Даше показалось, что это портрет, но потом девушка поняла, что это что-то напоминающее уже виденный ею пару лет назад синематограф. Только в цвете, объеме и со звуком.
— Лар... — прошептала Ара и заплакала еще отчаяннее.
Так это и был погибший? Даша горько вздохнула. Ну почему, Господи, ну почему именно такие гибнут чаще других? А бесполезные скоты типа Ильи живут и здравствуют... Какая-то в этом глубочайшая несправедливость. Ей самой хотелось плакать, но Даша привычно держала себя в кулаке, ведь сейчас от нее зависит эта глупенькая девочка. Лар на экране что-то сказал, затем послышался послышался перебор гитарных струн. Можно было заслушаться, мало какой гитарист умел заставить свой инструмент смеяться и плакать. Этот умел. А потом Лар запел. Вот тут-то Даша растерялась. Не должно быть у человека такого голоса. Такой голос слишком велик для человека. Наверное, потому Господь его и забрал... Девушка вслушалась в слова и едва удержала судорожный всхлип. Да он же чувствовал, что погибнет! Он знал это. С трудом переведя дух, она погружалась в накатывающуюся на нее песню. Даша не знала, что Лар пел для ее брата и его друзей, а только потому пел по-русски.
Ты улыбнись и пусть пурга,
Но знай, весна настанет.
Не надо плакать и тогда,
Когда меня не станет...
Уйди в пургу, найди ответ,
Где горе не достанет,
Найди любовь и меру лет,
Когда меня не станет...
Тебе отсюда мой привет,
Ведь светлый день настанет,
Иди вперед, там боли нет,
Когда меня не станет...
Взлетай, возьми звезду в ладонь,
Здесь крылья не расправить,
Лети и пусть горит огонь,
Когда меня не станет...
И в этой песне есть ответ,
Надежда утром встанет,
Пусть будет жизнь и добрый смех,
Когда меня не станет...
"Когда меня не станет..." — повторила про себя Даша последние слова песни. Стихи, если разобраться, были довольно слабы с литературной точки зрения, но что-то неуловимое в них было. А уж когда их пел своим божественным голосом Лар... "Уже не споет, — мелькнула горькая мысль. — Больше никогда не споет... Ну почему, Господи?"
— Спасибо, любимый... — донесся до ее слуха слабый шепот Ары. — Я взлечу, я обещаю тебе, что взлечу...
Потом она снова уткнулась Даше в грудь и расплакалась. Но это были уже не те черные слезы отчаянья. Эти слезы уже утешали, помогали успокоиться. И вскоре бедняжка только слабо всхлипывала. Даша что-то шептала ей на ухо, даже сама порой не особо понимая что. Да это и не было важным, главное сейчас — интонация. Наконец, она сумела поднять поднять Ару на ноги и взглядом попросила помощи у Вериль, с облегчением заметив стоящую рядом с той Реллу. Вскоре все четверо были уже в каюте Целительницы.
Даша улыбнулась, не открывая глаз. Настроение с какой-то стати было светлым, солнечным. Как жаль, что сейчас придется вставать и идти на кухню мимо привычно ругающихся соседей, чтобы согреть себе кипятку. Со вчера у нее осталась маленькая ржаная горбушка и надо позавтракать, хотя есть почему-то не хотелось. Но на работе захочется, еще и как захочется. Впрочем, к постоянному чувству голода Даша давно привыкла. Представив себе злобные взгляды соседей, девушка поморщилась — нет, не пойдет она кухню, бог с ним, с кипятком, обойдется. Хоть бы только Илья уже ушел на свой завод, очень не хотелось встречаться с ним. Опять ведь начнет приставать... Смутно вспоминался чудесный сон, в котором за ней пришел Коля и увел за собой в небо, на эфирный корабль какого-то ордена. Даша снова улыбнулась — и надо же было такому присниться... Вот уж не ждала, что в ней после всего пережитого еще не умерло ожидание чуда. Ладно, хватит, пора вставать. Девушка резко распахнула глаза и собралась было встать, когда поняла, что лежит совсем не на привычной узкой железной койке. Она лежала на огромной круглой кровати, на чистом белоснежном белье. Рядом посапывала уткнувшаяся в подушку Ара. Господи, так это был не сон?! Спасибо тебе, Господи! Все вчерашнее мгновенно вспомнилось во всех подробностях. Даша не решилась отпускать Ару от себя, боясь, что та снова упадет в свое черное отчаяние, и девушек уложили спать вместе. Вериль только заставила все еще плачущую дурочку принять какое-то лекарство, кажется снотворное. А потом... Да, потом Дашу попросили повторить каких-то три странно звучащих слова. Даша повторила и с потолка прогремела наполненная торжеством и радостью птичья трель. И как после этого обнимали ее Вериль с Реллой, называя сестрой. Девушка поняла только, что с этого момента она официально принята в этот малопонятный орден. Но пусть малопонятный, ей все равно здесь очень и очень нравилось. Люди вокруг были просто чудесными, открытыми, радостными. Да, когда заговаривали о Ларе, на глазах у многих появлялись слезы, но они жили дальше. Даша широко улыбнулась новому дню и новой жизни, ожидающей ее.
Глава 2.
— Гракх, мать твою! — шепотом выругался старый шаман и отвесил ученику подзатыльник. — Ты куда, дубина стоеросовая, свою башку дурную высовываешь? Жить надоело?!
И точно, едва орк успел спрятаться за стену, как несколько эльфийских стрел ударились в то место, где только что была его голова. Гракх что-то злобно прошипел себе под нос и крепче ухватился за рукоять ятагана. Таких лучников, какими были эльфы, еще поискать надо было. Умеют, гады. Что умеют, то умеют. Много этих остроухих сволочей явилось по их головы. Ох, и много же... Орк оглянулся и тяжело вздохнул — их осталось всего лишь чуть больше двух десятков, включая чудом спасенных в последней деревне троих детишек и пятерых девушек. Впрочем, орчанки ничуть не хуже мужчин своего народа научились обращаться с оружием за эту страшную войну и сейчас точно так же, как и воины, спокойно ожидали атаки людей и эльфов. Последние орки в мире... Как страшно было знать, что после их гибели никого из народа урук-хай не останется на земле. И каждый готовился подороже продать свою шкуру. Ну что такого они сделали людям и эльфам? Всего лишь отличались от них? Или что? Гракха донельзя мучили эти вопросы, он почему-то очень хотел понять это перед смертью. А что никому из них живым с этой скалы не спуститься, было понятно любому. Молодой орк вздохнул и потер переносицу.
Старый шаман нашел идеальное место для обороны. Отвесный пик локтей пятисот в высоту, на вершине которого росла небольшая роща палиагровых деревьев. Один запах этих странных широколистных деревьев почему-то приводил любого эльфа буквально в неистовство и "перворожденные" немедленно бежали из любого места, где рос палиарг. К тому же, прекрасно владея магией земли, Кержак заставил края пика вырасти в невысокие, в рост орка, стены с бойницами. Летать ни эльфы, ни люди не умели, а с любым из их магов шаман справился бы играючи. Те прекрасно понимали это и даже не пытались лезть, глупо пытаться одолеть того, кто их же магии и обучал. А пытающихся взобраться на пик смельчаков орки попросту сталкивали вниз, не тратя драгоценных стрел. Все бы хорошо, если бы не одно но. Армия людей и эльфов плотно обложила пик, на котором укрылись остатки народа Тьмы, как с какой-то стати именовали орков среди остальных народов. Шаман пожал плечами, не понимая с какой стати подобное могло взбрести кому-нибудь в голову. Причем здесь Тьма? Или Свет? Две необходимые для жизни любого мира силы, ничего более. И принадлежать только одной из них глупость, большей глупости и придумать было бы трудно. Так почему же люди с эльфами почитают орков за дураков? Или это всего лишь повод, чтобы уничтожить тех, кто не походит на них? Старик покосился на Гракха и тяжело вздохнул — сколько лет он готовил этого талантливого мальчишку себе в преемники, а теперь весь труд пошел сапангу под хвост. Жить остаткам его народа осталось разве что до начала морозов. Потом шаман привычно расширил сознание и окинул взором окрестности пика. Увы, уходить никто из врагов не собирался. Постоянные и хорошо обустроенные лагеря, склады с припасами, которые ежедневно пополнялись из приходящих караванов. Кержак сглотнул голодную слюну и вздохнул — есть им было нечего, жили только редкими птицами, которые он своей магией приманивал на пик. Да тем, что удавалось украсть у врага. Но эльфийские маги, хоть и не рисковали высовываться, были начеку. Разрушить же чужое заклинание, особенно заклинание телепортации, было до смешного просто. Сам же этих сволочей остроухих в свое время и научил... На свою голову, лопух старый.
Кержак тяжело вздохнул — кто бы мог подумать еще лет тридцать назад, что эльфы окажутся способны на геноцид? И что это на них нашло? Люди, понятно. Молодой еще народ, ума и доброты пока немного, а воинственности хоть отбавляй. Много столетий человеческие королевства увлеченно грызлись между собой, не обращая внимания на живущие на отрогах никому не нужных и холодных Таранских гор племена немногочисленных орков. Именно эльфы помирили их и натравили на "общего врага". Хотя уж кто-кто, а "перворожденные" должны бы помнить правду... Каким шоком оказалось начало этой страшной войны для всего народа урук-хай. Совет Старейшин попытался послать послов, умолять о мире, не понимая что же случилось, чем и кому они помешали. Ведь Таранские горы были никому не нужны и никто никогда там не жил. Головы этих послов прислали обратно с насмешливым ответом: "Война прекратится тогда, когда последняя тварь Тьмы исчезнет с лица земли!" Давно отвыкший от воен народ пахарей и ремесленников вынужден был взяться за оружие. Уходить им было некуда... Увы, эту войну они проиграли и проиграли очень быстро. Воевать тоже надо уметь, а орки никогда не понимали к чему это кровавое умение, уже пару тысяч лет у них даже не было в языке такого понятия — воин. А после того началось истребление всех выживших. Люди и эльфы не жалели никого, ни женщин, ни детей, оставляя за собой выжженную пустыню. За каждым прячущимся в лесу орком устраивалась целая охота. А потом пойманного беднягу под торжественные песнопения священников жгли заживо...
Отряд Кержака отступал от самой орочьей столицы и был как бы не последним из отрядов, которые еще не прекратили сопротивления. Охота за ними развернулась вовсю, но магия старого шамана помогала оставаться неуловимыми. Каждому магу в этом мире было хорошо знакомо имя Кержака Черного, да что там, большинство из них обучались по учебникам, им же и написанным. О, эльфы даже готовы были сохранить ему жизнь! Единственному из всех орков... Старик жил отшельником далеко на севере и даже о начале войны узнал не сразу. Поначалу старый шаман просто не понял что случилось и с какой стати людей и эльфов охватило повальное безумие. Он отправил письмо с просьбой объяснить причины войны своему бывшему ученику, Эльвинелю, теперь возглавившему объединенные племенные союзы рассветных эльфов. В ответ получил переполненное презрением послание и предложение сохранить ему жизнь в обмен на неучастие в войне. Ошеломленный странным письмом бывшего ученика Кержак решил лично отправиться в родные Таранские горы, чтобы своими глазами увидеть что происходит. И его тут же атаковали несколько десятков магов, посланных Эльвинелем за головой старого учителя. Тогда-то взбешенный шаман и применил свое жутковатое заклинание, после которого добрая половина эльфийских и человеческих магов мира распрощались с жизнью. До этого момента он никогда еще не убивал, избегая даже есть мясо. Поняв, что дело идет о самом существовании урук-хай, Кержак прогнал учеников других рас, ведь до войны он охотно обучал любого талантливого юношу или девушку, не обращая внимания на то, из какого народа вышел юный маг. Вместе с шестью учениками своей расы старик телепортировался в единственный орочий город, Рхадарг-Орсан. И испытал шок. Города не было... Были развалины. И никого живого. Стоя у ямы, в которой заживо сожгли детей его народа, старый шаман поклялся драться с виновными в этом до последнего дыхания, он поклялся отомстить. Но одновременно прекрасно понимал, что месть глупа и ни к чему хорошему не приведет. Хотя бы узнать за что эльфы так поступили с его народом? Ответа на этот вопрос у старика не было. И он сделал единственное, что мог сделать. Начал собирать под свое крыло выживших. Узнав о вступлении в войну на стороне орков Кержака Черного, подавляющее большинство уцелевших магов благоразумно отказались помогать армии завоевателей, вполне обоснованно опасаясь за свои драгоценные шкуры. Осталось только несколько особо упрямых эльфов, которых возглавил бывший ученик старого шамана, Эльвинель. Кержак закусил губу — как же он просмотрел этого юношу, как не понял, что за стремлением к знанию прячется властолюбие?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
