Та ночь для нее длилась бесконечно. Ворочаясь на перинах, принцесса с болезненным блеском в глазах искала способ встретиться с Фредриком Гаусом. В итоге она покинула покои, решив уединиться в висячих садах графства. Ей были необходимы простор и воздух.
Совсем она потерялась во времени. Ждала рассвета, но до него было еще далеко. В попытке укрыться от ненужных глаз она забралась слишком высоко. Остановилась на подвесной темной площадке, практически ничего не видела вокруг, слушала, как ветер лениво гоняет опавшие листья под ногами, и не знала, что делать дальше. Очень некстати вернулись мрачные образы, посетившие ее незадолго до этого в покоях графского замка. В них Лундес видела не мокрый город, а жестокие картины из далекого прошлого, лишь усилившие ненависть к стражам. Реальные или нет, но она в них верила.
В поисках опоры принцесса вцепилась в деревянное ограждение и глянула вниз. Некоторые уровни сада были освещены, а у основания холма бурлила река, распознать которую в тот поздний час можно было только по звуку. Все еще находясь под впечатлением образов прошлого, принцесса вообразила, что могло происходить на том же самом месте тысячу лет назад, представила, как какой-нибудь страж скидывал врага в реку, и не знала, что во времена закрытия врат все было совсем иначе в тех краях.
Подвесные строения были крепкими, но порой они скрипели, когда по ним ходили. На это принцесса и рассчитывала, выбрав сады местом для раздумий. Она желала быть готовой, если кто-то вздумает к ней приблизиться. И это сработало: шаги Трифона она услышала задолго до его появления. Он и факел прихватил.
— Зачем ты пришел? — сердито встретила его Лундес. — Если ты здесь не для того, чтобы доложить мне о прибытии Фредрика, то лучше не отвлекай меня.
— Фредрика нет в Анатаре, — напомнил мглистый. — Но он скоро вернется.
— Он скоро вернется?
— Его семья уверена в этом, — пояснил Трифон. — Говорят, он будет здесь со дня на день. Как видишь, я не теряю времени даром. Но пришел я не информацией делиться. — Мглистый понизил голос. Для верности он огляделся по сторонам, а затем, убедившись, что поблизости никого не было, продолжил: — Я думаю, мы провели достаточно времени в графстве, чтобы отказаться от нашей затеи с вратами. Не похоже, что эти люди — часть мирового заговора.
— Отказаться? — удивилась Лундес. — Мы не встретили пока что ни одного стража. И Фредрика, хваленного всеми, я не видела, не говорила с ним, чтобы делать какие-либо выводы. Мы здесь для того, чтобы договориться с ним. Не спеши. И объясни мне, почему ты принял свой настоящий облик?
— Потому что, пообщавшись с этими людьми, я понял, что не хочу им лгать.
— Ты лгал всю жизнь, — фыркнула она. — И воровал всю жизнь. Ты издеваешься? — Ее голос упал до шепота. — А что, если все это обман? Думаешь, они с ходу с ножами на нас будут кидаться? Во-первых, я не затрагивала при них тему врат и Непоколебимого, и мы не видели их реакцию на эту "добрую" весть. И потом, любой лжец, Трифон, умеет красиво улыбаться, уж ты-то должен это понимать. Повторяю, я здесь, чтобы говорить с Фредриком. Говорить исключительно о стражах, о вратах. Быть может, он сам не знает правды. Кто сказал, что предки посвятили своих потомков во все кровавые подробности прошлого?
— Значит, ты считаешь, что не втягиваешь этих людей в нашу подлую игру, что просто проверяешь их...
— Подлая игра? — Она подалась вперед, сказав: — Знаешь, что действительно подло?
— Загнать женщин и детей за врата? Не зря за столом твой брат назвал тебя сумасшедшей. Такое ощущение, что тебе внушили одну фразу... нет, несколько фраз, и ты, как заведенная, повторяешь их снова и снова. Тебе сказать могли все что угодно! Когда мы познакомились, до твоего исчезновения в пустыне, мне показалось, что ты толковая дама. Ты была недоверчива. И я вот стою и гадаю, как же ты так легко согласилась делать грязное дело за того колдуна. Магия, не иначе. Что бы ты ни говорила, как бы ни оправдывала наши действия, но это подлая игра. Врата в графстве. У них и без тебя война. Они тебя встретили с распростертыми объятиями, а ты, как змея, забираешься сюда и плетешь интриги. Я, быть может, и вор, но я краду вещи, а не души.
— А я не запираю целый народ в пустоту на тысячу лет, — не унималась Лундес. — Они что, боги? Неужели ты не понимаешь, что тут что-то не так? Всему миру стерли память.
— Значит, было что скрывать, — настаивал Трифон. — Кто ты такая? Кто такая, чтобы считать себя готовой вмешиваться в подобного рода конфликты? Что ты...
— Не советую тебе так говорить со мной...
— Нет, ответь, ответь, что ты понимаешь в происходящем?
— Я знаю, Трифон, что все вокруг по какой-то причине оглохли и ослепли. Кому-то очень нужно было, чтобы это случилось. Думаю, что стражам. В древности они сделали нечто странное, избавились от огромной империи, стерли ее отовсюду, очень старались. Не пощадили никого: ни женщин, ни детей, ни стариков. Фавластас говорил о науке, об ученых. Он и сам ученый. Рассказывал мне удивительные вещи. Трифон, пожалуйста, послушай меня. Стражи тех времен были убийцами и раз смогли тягаться с умами изобретателей, то, видать, не уступали им в хитрости. Но что-то они все же не просчитали. Непоколебимцам удалось найти лазейку. Думаю, они многим пожертвовали, чтобы кто-нибудь когда-нибудь узнал об их существовании и о том, что совершили когда-то стражи. Я видела город, видела такое, от чего пробирает до костей, понимаешь? То, о чем говорил Фавластас, реально. Он не призрак. В этом дело. Нельзя просто отвернуться и убедить себя, что ничего не происходит. Это уже ничего не изменит. Все, что мы можем, — это выбрать сторону.
Трифон какое-то время молчал. Сказанное Лундес заставило его задуматься.
— Так он еще и изобретатель, этот твой император? — спросил наконец мглистый.
— Да. Он сказал, что его империя достигла огромных высот в познании мира в те времена. И потом Рифус подтвердил, что Непоколебимый действительно существовал тысячу лет назад. Скажи, разве не стоят внимания и уважения слова живого императора, империя которого непонятным образом сгинула так давно?
— Лундес, я никогда не сомневался, что он стоит внимания, но стоит ли доверия? Мир вот уже тысячу лет как-то обходится без этой империи, отлично развивается и без их открытий. Кто знает, может, эти изобретатели копнули "запретные знания". Я считаю, что, если империю стерли, значит, это было необходимо. В любом случае потомки не несут ответственности за поступки предков.
— Нет, Трифон, — уверенно возразила принцесса. — Несут. Каждую секунду, не позволяя вратам открыться. Если все забыли, это не значит, что это верно. Фавластас молил меня о помощи...
— Значит, уже молил? — недоверчиво уточнил Трифон. — Раньше ты не упоминала о мольбе...
— Я говорила императору, что таких, как ты, чужие жизни не волнуют и глупо брать тебя в наше дело. Говорила, что вас — мглистых — не интересует ничего, кроме самих себя. И сейчас тебя беспокоят не эти люди, — она указала взглядом на замок, — не эти земли. Ты просто боишься за свою жизнь. В лагере, когда ты предложил всем разобраться с тайной и призраком, тебя отослали, и ты кричал, что все вокруг трусы. Я сказала тебе тогда, что не все трусы. Я не такая. Мне не страшно узнать, что за вратами. Узнать правду. Заметь, никто еще ничего не открывал, а в пустыне уже появляются города и границы. С нами или без нас, Фавластас все равно будет пытаться. И потом, у меня были видения о прошлом. Уже несколько раз. Я наблюдала настоящий кошмар и не стану об этом умалчивать! Если ты такой же, как другие охотники, а ты назвал других трусами, то делай что хочешь, уходи. Я позволяю тебе уйти и обещаю, что не выдам тебя брату. Иди и кради дальше склянки и деревянные мечи. Но если ты не трус, тогда помогай мне.
Он выдержал минутную паузу, а затем медленно кивнул:
— Я понял.
— Так кто же ты? Трус или нет?
— Я останусь. Ты довольна?
— Это ты должен быть доволен, что умеешь не нарушать свои клятвы, а то чего бы ты тогда стоил?
— Мой тебе совет, Лундес. Если ты действительно хочешь говорить с Фредриком Гаусом, то тебе следует подготовить особую речь. Обдумывай каждое слово, потому что лично я не представляю, как нужно преподать все это верховному стражу, чтобы он поверил в твою правду, а не в правду своих предков. И лучше не говори ему, что видишь прошлое во снах или видениях.
— Скажу как есть, — не моргнув глазом заявила Лундес. — Если он действительно такой благородный, каким его все описывают, то он просто не знает о плененных женщинах и детях за вратами. Хорошего человека это известие не может оставить равнодушным.
— Вот тут я соглашусь, — подхватил Трифон. — В стороне он точно не останется. Он пойдет против тебя, против нас. Ты это учти. И если его предшественнику хватило ума сотворить что-то с гениями прошлого, то что граф сделает с тобой здесь, в настоящем? — Мглистый развернулся. — Мне надо идти. Будет лучше, чтобы нас не видели вместе. Держи факел, пока шею не сломала.
Он ушел, снова оставив ее одну, разве что со светом. Вскоре усилился ветер, и Лундес вознамерилась вернуться в замок. Она успешно миновала мост и даже спустилась на нижний ярус, как вдруг кто-то схватил ее за руку и увлек в сторону от лестницы, на площадку, скрытую среди еще не облетевших деревьев.
— Кто? — выдохнула принцесса, осветив факелом силуэт. И ахнула, узнав в нем Нериана Карнелия.
— Как интересно... — протянул барон, вглядываясь в ее глаза.
Лундес испуганно смотрела на него и молчала. Неужели он все слышал? Она не была готова к такому.
— Мне нужны объяснения, принцесса. И, клянусь своей честью, вы дадите мне их. Расскажите все. А затем я решу, что именно мне следует с вами сделать... — Последние слова он произнес с презрением. Лундес убедилась: он слышал все.
Глава 5. Фредрик
Она по-прежнему молчала, так же как и Карнелий. Он ждал объяснений. Лундес медленно перевела взгляд на его руку, ту, что крепко сжимала ее запястье.
— Уберите, — сдержанно попросила она. Тем самым хотела показать, что его гнев и поведение были неуместны. — Вы делаете мне больно.
Он лишь немного ослабил хватку.
— Если мой брат узнает, что вы касались меня, то...
— То следом он узнает все содержание вашего разговора с мглистым магом — беглецом, — договорил за нее барон. — Тем самым магом, который, как думает его величество, сбежал из его тюрьмы.
— Откуда вы знаете про Трифона так много?
— Из вашего разговора и из разговора с вашим братом. Вы не задержались за столом, поэтому не знаете. Итак, выбор у вас небольшой.
Лундес лишь опустила взгляд. Карнелий дал ей еще минуту, а затем свободной рукой вырвал у нее факел и сказал:
— Идемте, принцесса!
Он дернул ее так сильно, что она была вынуждена сдвинуться с места.
— Пустите! — потребовала она, попытавшись освободить руку. — Как вы смеете? Вы не очень-то понимаете, что услышали, верно?
— Я отлично все понимаю, — холодно возразил он. — Понимаю, что будет грандиозный скандал. Нам шпионы в графстве не нужны. Что бы вы ни хотели от Фредрика, вы покинете это место раньше, чем он здесь появится.
Лундес слегка приоткрыла рот, хоть барон из-за платка этого и не увидел, и положила свободную руку ему на плечо.
— Остановитесь! — почти приказала она. — Остановитесь, пока всем не стало хуже. Вы не знаете, что будет, если вы сейчас отведете меня к брату. Скандал — это самое малое, что может быть. Я обещаю вам катастрофические последствия. Я на самом деле принцесса рода Эверли. Вы же не хотите еще одной войны?
— Вы угрожаете мне? — Карнелий вскинул брови. — Или вы уже в открытую угрожаете всему графству войной?
— Нет, я не угрожаю вам, барон. Я, напротив, хочу разобраться с ситуацией другим путем. Всегда есть другой путь, если, конечно, вы готовы слушать. Мне важно знать, что именно вы поняли из моего разговора с помощником.
— Вы про народ изобретателей, запертых за вратами?
Лундес кивнула.
— Да, это я слышал. И про женщин и про детей — тоже. Не тратьте время на жалостливое описание прошлого. Для меня ваши сны не аргумент, принцесса.
— Я уверена, что это был не сон, барон.
— И поэтому вы решили, что врата нужно открыть? Великие белые маги сотнями лет по какой-то причине клали свои жизни на то, чтобы приглядывать за уже закрытыми створками врат. А их предки в древности губили себя, чтобы запереть нечто за врата и по какой-то причине стереть все, что касается этого нечто из памяти мира. Как думаете, это стариков и женщин они так боялись? Высшие белые маги?
— А что, если они боялись их достижений? Что, если тот народ был сильнее и умнее стражей, что, если врата — это всего лишь оружие, способное убрать соперника и победить?
— В этом в мире все возможно, принцесса, — сказал Карнелий. — Никто не отрицает и такой вариант, но подобные масштабы... вообразите, что такое найти способ запереть целый народ за врата? Ради победы в войне? Не слишком ли сложный способ?
— Поймите меня правильно, барон. Мне непросто говорить с вами. Вы словно один из них. Я видела прошлое. Видела его. За вратами не монстры, не призраки, а живые люди и эльфы. Они выглядят точно так же, как вы и я.
— Ваш брат, Лундес, поведал нам историю о пустыне и императоре Непоколебимого. За столом, когда вы ушли, сославшись на недомогание.
— А знаете, что самое интересное? До того случая в пустыне никто не рассказывал мне о Непоколебимом, а Фавластас рассказал. Когда же я передала его слова брату, тот подтвердил, что, мол, империя такая была, но о ней почти ничего не известно и это было очень давно. И после этого брат почему-то стал уверять меня, что Фавластас мне померещился. Тогда откуда я знаю про империю? Еще я знаю название одного из городов. Утренний Лик. По словам брата, ни одного названия города с тех времен до нас не дошло, но я уверена, что, если стражи сохранили для себя больше информации, они подтвердят, что Утренний Лик был. Вы можете отвести меня к брату, барон, можете даже убить, развязать войну, но Фавластас существует, его город есть в пустыне. Со мной или без меня он будет продолжать. Он не собирается ни с кем воевать. Прошла тысяча лет. Он лишь хочет открыть миру правду о том, что на самом деле случилось тогда. Я здесь, чтобы говорить с верховным стражем. Прошу вас, дайте мне поговорить с ним. Не раскрывайте меня в замке до его прибытия. Неужели он не может сам принять решение? Ведь это он отвечает за стражей и врата? Или, может, вы знаете, что за вратами?
— Нет, — ответил барон. — И что же конкретно за вратами, по словам вашего... Фавластаса?
— Пустота, в которой целый народ пребывает вечность.
— Вы молите о шансе, может, вы и правы. Решать не мне, с кем следует говорить верховному стражу, а с кем не следует. Он примет решение сам. Во всяком случае, это будет справедливо. В свою очередь обещайте ничего не предпринимать до прибытия моего друга. А когда он прибудет, не тяните и будьте честны с ним до конца, иначе, гарантирую вам, он распознает вашу ложь. И все закончится намного хуже, чем если бы я сейчас сдал вас сам. Фредрик так не будет церемониться с вами. Запомните это.
