Ключи ушедшего бога

— Холодно, — пожаловался принц. — У меня бывает, как накатит, потом полдня знобит, никак согреться не могу.

— Тогда тебе горячего надо поесть, — отметил Кирт.

— Не могу, в горло не лезет ничего кроме воды, — еще разок шмыгнул носом Фиилор и спрятался в одеяле, отчаянно краснея. А кому приятно выглядеть кисейной барышней, если ты не девица, да еще перед девушкой с лицом собственной невесты?

Мы сели, где придется, то есть на лавку у окна и сундук. Парни доложили про провалы в памяти у менестреля. Жрец только фыркнул, не выказав ни малейшего удивления. Кажется, у него было, что сказать по поводу услышанной баллады. Вот только захочет ли? Ура, захотел!

Задумчиво поглаживая бородку, 'шериф' промолвил:

— Такое случалось и все еще случается на Фальмире. Ольрэн был могущественным богом.

— Разве он умер? — подала я голос, ерзая на жесткой лавке. Доказательством того, что этот коварный тип не знаю уж какой наружности живее всех живых, служили мы с щитовиками. — Почему был?

— Был, потому что покинул наш мир. Не зря его именуют Ушедшим, — нехотя уточнил диспозицию жрец. — Он ушел, но оставил некое наследство, которое порой всплывает вот так: казалось бы случайно, песней, древней книгой, сном, видением, если верить старым легендам об Указующих Путь. Именно так некогда именовались барды-пророки Ольрэна, странствующие по Фальмиру. Для пробуждения спящего дара барда-пророка должны сойтись в одной точке мира сам Указующий Путь и все вопрошающие, то есть те, для кого должно прозвучать пророчество-указание.

— Кто родился в день воскресный, получает клад чудесный? — сыронизировала я, цитируя старую сказку Гауфа.

— От времени и часа рождения сие не зависит. Умысел Ольрэна непостижим смертными, впрочем, как и замыслы любого бога. Ушедший оставил следы, метки, то, что можно назвать кладами. Их не найдешь случайно. К примеру, я слыхал, если встретятся Указующий Путь, в чьей крови течет кровь бардов Ольрэна, и те, на ком есть его метка, то кровь Указующего пробуждается, и появляется песня-указание. Певший ее не вспомнит, как ни проси, а тот, кому она предназначена, сразу поймет важность и запомнит от первого до последнего слова. Знаете, что самое скверное? — завершил краткий рассказ жрец неожиданным вопросом.

Мы синхронно помотали головами.

— Я, жрец Первоотца, и принц Радильяра ее помним.

Фиилор с готовностью закивал, подтверждая сказанное. Воробышек еще подрагивал, но теперь вдобавок почти выпрыгивал из одеяла-гнездышка, снедаемый любопытством.

— Так и мы помним, — не понял глубины трагедии Кирт.

— На вас метка Ушедшего, а я посвященный Первоотца, — сварливо огрызнулся 'шериф', расставляя акценты.

— То есть эта историческая баллада не информация из сферы общих знаний, а некое указание на нужный нам всем объект или вообще призыв к действию? — присвистнула я, вернее попыталась присвистнуть. Ким. Глупышка даже этого не умела. Потому получился какой-то шип проткнутого воздушного шарика. Буду тренироваться!

— Зачем нам какие-то ключи? Кобылу мне в жены! — выпалил Кирт. — Это богов касается, мы-то тут причем? Если этот Указующий должен был путь указать, не мог конкретнее выражаться? А сейчас тот менестрель, пьянь сизоносая, ни слова не помнит о том, что пел, пои его не пои.

— Он передал все, что должен, — мрачно проронил жрец и очень неохотно продолжил, словно выдавливал из себя слова против воли, или, напротив, не мог удержать их личной волею в себе. — Я читал в закрытых монастырских архивах обрывки легенды о Ключах Ушедшего. Дескать, это одна из шуток Ольрэна. Если ей верить, боги не желали великих отличий меж своей паствы, они смешали кровь всех живых так, чтобы не велика была разница меж ними как внешне, так и в талантах. Ольрэна, обожающего разнообразие, последнее особенно разозлило. Потому, уходя, мстительный бог Фальмира выкинул шутку. Он захлопнул дверь в наш мир, закрыв в нем не только людей, но и богов, и сотворил ключи, которые одновременно отворят врата нашего мира и силу разума живых. Если собрать несколько ключей из числа оставленных, то можно изменить самого себя так, как пожелаешь. Только отыскать ключи по замыслу Ушедшего способны лишь те, кому они нужны по-настоящему, но не для службы богам, а для самих себя. Условие изначально невыполнимое.

— Не сказал бы, — проронил Керт, уперев взгляд в собственную руку, которой вчера довелось побывать лапой.

Опыт получился пусть и спасительный, но уж больно шокирующий. Хорошо еще Альт был именно псом, а не псицей. А не то психике щитовика мог быть нанесен непоправимый урон!

— Вы поведали нам не все, — догадался жрец, прищурившись эдак по-инквизиторски. И тем самым разом повысил градус внешней зловещей эффектности, допросчик наш.

— Безумный жрец Ольрэна что-то сделал с нашими телами, воззвав к силе своего бога. Вчера я не своей волей принял обличье пса, убегая от ядовитой гадины. Пусть это спасло мне жизнь, гадать, не стану ли я снова собакой в любой момент, не желаю, — сумрачно отметил щитовик, пустившись в несвойственное ему почти детальное описание.

— Ага, там еще кучер и лошади были среди мертвяков. Не только пес, — вставил, припоминая нашу недавнюю беседу, неуемно-говорливый Кирт и передернул плечами.

— Стало быть, вы — не жрецы и, конечно, не боги — заинтересованы в сборе ключей, — сходу просек фишку 'шериф', снова принимаясь оглаживать бородку.

— Надо проверить. Я сейчас, — Керт поднялся с кровати и исчез за дверью.

О причинах его отсутствия — как можно быстренько проверить себя на божественность и жреческую принадлежность — основательно задуматься никто не успел. Я вообще-то предположила, что мужик до ветру вышел. Пища она такая коварная штука, не только входа, но и выхода требует! Сама сколько раз видела! Но не угадал никто! Вернулся Керт не с выражением тихого облегчения на лице, а с сизоносым музыкантом подмышкой, фактически внеся старика в комнату.

Тот все продолжал лопотать не то жалобно, не то возмущенно (наверное, сам пока не определился с линией и гадал, бить будут или чего из клиентов выжать можно):

— Лирт, я же уже уверял вас в том, что никаких песен о старинных временах нынче не пел, вам послышалось. Хоть Первоотцом, хоть Первоматерью поклянусь, могу даже гончими Дагонта Очистителя и Законника или всеми четырьмя богами-стихийниками.

— Да хоть богами, хоть своими старыми подштанниками клянись, старик, нам просто надо, чтобы ты нам про ключи-метаморфы рассказал.

— Что про них рассказывать? — шмыгнул носом старый пропойца, чей голос снова просел, обретая богатую глубину. — Я все не в силах разглядеть отсель. Одни маячит рядом, иные далече, третьи и вовсе в невообразимых далях. Ближайший в стенке Кретаграта, второй на площади Ральин, в тюремных стенах Ламильяна ждет третий, трон монарха Валисанты хранит четвертый, пятый венчает жезл Дагонтова Псаря, шестой на кладбище Либара искать придется, а седьмой в дозорной башне Пиковых Окраин. Все, не вижу дальше, хватит и того, коль в путь решишься ты пуститься, и не бросят одного...

Не договорив, старик повалился ничком на койку, с которой едва успел прыснуть Фиилор. Бродяга-бард захрапел, точно был мертвецки пьян. Впрочем, свою роль пророк-алкоголик сыграл: едва мы собрались в полном составе и начали спрашивать, раскололся, как орех под щипцами. И пусть он опять ничего помнить не будет, так даже лучше. Мы-то рассеянным склерозом не страдаем, даже не наслаждаемся. Захотим, не забудем. Жрец вызвал трактирного служку покрепче, приплатил, и храпящее вместилище откровений вытащили из номера. За пару монет чаевых даже оттранспортировали в собственную каморку баяна, а не свалили в коридоре подальше от дверей.

— Я иду с вами, — снова вылез Фиилор, когда в комнате не осталось посторонних. — Так надо!

Жрец, оказавшийся в компании почти законченных еретиков, чуть ли не беспомощно глянул на своего подопечного и испустил тягостный вздох. Я припомнила недавний пассаж высочества про ключи, спровоцированный песней и озадачилась:

— Эй, а принц у нас часом не Указующий Путь?

— Не в том смысле, как у бардов Ушедшего, — отмазал парня от дурной профессии 'шериф'. — В роду королей Радильяра иногда рождались подобные его высочеству. Это не наследие Ольрэна, Фиилор лишь видит нужную ему дорогу и на избранном пути порой способен на чудо. Он открывает двери и идет к цели. Попутные люди, вещи, артефакты видятся принцем слабо и не всегда. Такой у его высочества дар. Принц выбирает путь, которому желает следовать его сердце, и тем счастлив.

— Это все замечательно, но давайте к сути. Если мы каким-то образом сможем раздобыть несколько ключей Ольрэна, из тех, о которых говорил старик, то они смогут повернуть вспять ненужные изменения тел, так? — вернула я беседу в конструктивное практическое русло.

— Возможно, — развел руками 'шериф', не берясь судить о замыслах богов. — Вас смущает обращение в пса или страшат перспективы иных, пока не известных метаморфоз?

— Все, — честно и хором ответили дабл Кей.

— И особенно неуютно от туманных перспектив, — вслух принялась рассуждать я, снова ерзая на лавке. Ходила бы, да комната в трактире не была рассчитана на пятерых и свободу передвижений по совокупности. — У этого Ольрэна чувство юмора уж больно странное, как мне кажется, было и есть. С него тот ритуал, который безумный Йорд проводил, сталось бы вывернуть наизнанку. Если уж он мою душу в чужое тело сунул и чужое лицо к телу приляпал, что ему стоило смешать лошадей с кучером? Да как нечего делать! И будут у нас не телохранители щитовики, а при новом переключении в критической ситуации — какие-нибудь кентавры. Часть от коней, часть от кучера, и не факт, что первое сзади, а второе спереди. С Ушедшего станется и наоборот начудить.

По мере того, как дабл Кей слушали мои гадания на кофейной гуще, они становились все бледнее и бледнее. При общей легкой смуглости загорелой кожи, с которой только-только начала равняться свежевыбритая лысина, это стало очень заметно.

Потом настал черед жреца с его скрупулезными расспросами о превращениях. Керт честно описал процесс оборота в пса и еще разок прибавил: хоть этот трюк его и выручил, но по мозгам дал неслабо. Оказывается, мужик еще полдня потом пытался определиться: пес он или человек, ладно хоть лаять, задирать лапу и грызть косточку не полез, а то мы бы с Киртом заработали пакет незабываемых впечатлений.

Мои рассуждения и описание переживаний жертвы метаморфизма произвели впечатление и на служителя Первоотца. От натурных экспериментов он отказался. Наверное решил, коль они с Фиилором в отряд вливаются, наблюдать за щитовиками, так сказать, в естественных условиях.

Глава 7. Первые препятствия

Собирались в путь, раз решили ехать вместе, недолго. Даже записывать откровения пьяного менестреля не стали. Зачем, если все его слова отпечатались в памяти типографским шрифтом кегля двадцатого, как минимум, да еще и красным цветом?

Играла я когда-то давно в 'Дьябло', там таким цветом адские порталы полыхали. Словом, забыть откровения про ключи Ольрэна нам не светило. А потому и маршрут сразу определился. Городок Кретаграт на окраине Вольных Пустошей стал первой целью предстоящего путешествия, в которое каждый из нас стремился за своим 'надом'.

Бывшие телохранители ее покойного высочества однозначно хотели снова быть людьми без всяких превращательных фокусов, Фиилор и жрец Первоотца личных мотивов не раскрывали, а я... Дура, наверное, размышляла о том, а не удастся ли этими ключами Ольрэна отпереть дорогу домой. Кимея любила Фальмир, спору нет, но я, вооруженная ее памятью, ничего особенно примечательного в нем не видела. Слишком много условностей, но маловато комфорта, да и от фанатиков огрести можно. Если не домой, на Землю, то в какой-нибудь другой мир, более приспособленный для жизни слабых девушек с редким даром, я не отказалась бы переместиться. Можно даже к тому зеленоглазому красавчику. Вдруг ему личный бухгалтер нужен? Видела кофедарителя сегодня во сне, и так тепло на душе было от одной мысли о нем! Сама проснулась, как наивная малолетка с бьющимся сердечком и чуть не треснувшей напополам от улыбки физиономией. Эх, что ж вы, красивые мужики, с девками делаете! Или не в зеленоглазом незнакомце причина, а в доставшемся мне худеньком тельце горничной? У которой, возможно, впервые за всю жизнь начали просыпаться, стимулируемые мозгом попаданки, не романтические, а плотские интересы.

Нищему собраться — только подпоясаться! Лавки одежной, как уже говорила, в деревеньке не имелось, следовательно, нормальной хотя бы по местным меркам одежды прикупить тоже было негде и не у кого. Мужики еще как-то выкрутились, перетерли с трактирщиком и на смену по паре рубах и штаны получили. Под ширину плеч щитовиков пришлись почти впору вещи, шитые из расчета на жирок Пакира, с нижней частью гардероба совладать помогли ремни и ловкие пальчики Ким, ушившие портки в талии.

Для фитюльки моих выдающихся статей не нашлось ничего, не считая местного аналога сарафана с плеча дочки сердобольной подавальщицы. Вышитые по горловине и рукавам ярко-оранжевые птицы произвели столь неизгладимое впечатление, что я торопливо объявила о невозможности лишить ребенка такой красоты и от покупки отказалась.

Хвала худющему Фиилору. Проведав о моих затруднениях, добрый парнишка недолго думая, предоставил в мое распоряжение свой гардероб. Оказывается, не такой уж не от мира сего, как пытался убедить нас жрец, принц в Радильяре вырос. Странноватый, конечно, зато эта его странность нас очень выручила. Высочество не только делами духовными интересовался, а и вполне мирским развлекательным — театром. Он даже с успехом играл в дворцовых постановках. Причем, играл лиц любого пола. При бегстве, замаскированном под ознакомительную поездку к невесте, Фиилор смог утянуть из дворца не только походный гардероб, прилагающийся к каждому лицу королевских кровей, вздумавшему отдалиться от родного дома на полет стрелы, но и изрядную часть театрального. При смене карет, заметающий следы принц от одежды не избавился, а комплекцией мы с высочеством оказались схожи. Потому в приличное светло-серое платье из неколючей ткани, представлявшей как раз костюм скромной наперсницы, я переодеться смогла.

Садились мы в карету втроем: я, жрец и Фиилор-'брюнетка под вуалью'. Одному из братьев предстояло сменить получившего расчет кучера. Нанятый в соседнем городке, он ничего об истинном облике принца не знал, а если и подозревал, то, довольный расчетом и премией, предпочел оставить подозрения при себе. Второй щитовик собирался составлять компанию напарнику в привычной роли охранителя.

Потому дабл Кей остались снаружи, разместившись на скамье-облучке. И правильно! Пусть карета особенной теснотой не отличалась, но добавь в самую просторную коробку на четырех колесах мускулистую орясину, и сразу тесноту почувствуешь. Идти по пути, проторенному анекдотом о еврейской семье, ютящейся в однокомнатной квартирке, и следовать методу 'продай козла', я не собиралась.

К массе груза прибавилось и несколько объемных корзин с припасами в короб на заду кареты. Тронулись в путь еще до обеда вполне благополучно, невзирая на настороженные взгляды, каковыми Кирт с Кертом поглядывали на четверку пятнистых, будто они собрались маскироваться на местности осенью, кобыл. Скорее всего, телохранители опасались возможности превращения при контакте с животными. Но нет, ничего не произошло. Лошадки спокойно позволили себя запрячь и на людей смотрели совершенно равнодушно до тех пор, пока у тех в руках не появились морковки. Схрупав лакомство, кобылки вернулись к прежнему безразличному состоянию. Телохранители проверки на 'братство по разуму' не прошли.