Зверь лютый. Книга 24. Гоньба

* * *

Это осознание появится в РИ лет через двадцать. Когда Всеволод Большое Гнездо, вновь разгромив эмират, заключив новый мир, двинется обратно. Отправив трофеи лодками по Волге, сам, конницей, пройдёт земли от устья Камы до Оки, "даря" здешним племенам понимание: не надо с нами воевать. А то придём и наваляем больно. Чисто "ума вложить" — взять-то у них что-то достойное, после "подарков эмира при заключении мира", нечего.

* * *

"Зипунщики" спускаются по Свияге, дорогой рассказывают о богатствах и чести, которые они получат, разгромив "трусливо разбегающихся при одном виде" черемис. А старейшины их не останавливают — уж очень не хочется дубы рубить в невообразимых количествах. Или — видеть на своей земле отряды булгар, взыскивающих недоимку. Да и свой "интерес" есть:

— А чего? Сынок-то мой уже вырос. Пусть сходит. Вернётся с победой, милостью богов, пару блестяшек притащит. Одну отдам эмиру. Чтобы не гавкал из-за Волги. А другая и мне хорошо подойдёт.

К отряду присоединяются разные... бездельники. Подростки от 14-15 лет, парни, в поисках подарков приглянувшейся девице, бобыли, в надежде обзавестись бабой, воинские вожди в ожидании славы...

И вся эта толпа выкатывается по реке на приметное место в устье Свияги.

Черемисы это дело прохлопали.

Нет, не так.

Когда у соседей за речкой началась возня — это стало известно: есть люди, которые ходят по землям обоих племён. Разносят слухи и товары. Но обычных действий, которые сопровождают большую войну — произведено не было. Костры на святилищах — не жгли, хороводов вокруг священных дубов — не водили, идолов куриной кровью — не мазали, общеплеменного военного совета — не собирали. И вообще — ватага двигалась не через границу, а вдоль неё, куда-то в сторону.

Нужно быть или опытным, бывалым человеком, да ещё так, чтобы эти дела непосредственно тебя затрагивали, чтобы серьёзно задуматься о происходящем. Или — "матерщинником". Он, покрутившись в моих вестовых, видел как я работаю с информацией, сам принимал участие. Понятия "фильтрация инфо.мусора", "построение дерева ассоциаций", "заполнение лакун", "экстраполяция", "построение гипотез и их проверка", "думать за противника"... — имеет представление. Особенно полезно, как оказалось в данном случае — "выбор точек пассивного наблюдения".

* * *

Это вариации известного способа, которым биологи доводили ворон до истерики. Похоже на просвечивание багажа в аэропортах.

Мимо вороны за стеклом проезжает чашка с кормом. Заезжает за непрозрачную перегородку. Дальше — открытое пространство. Нужно сообразить и ждать чашку там. Что ворона и делает. Но в непросматриваемом пространстве есть дверка. Иногда учёный её открывает и чашку утаскивает. Ворона ждёт-ждёт... и падает в обморок. От умственного перенапряжения.

Одинокая ворона не может одновременно наблюдать и за лентой транспортёра, и за дверкой с другой стороны. "Матерщинник" — не ворона. Он — может. Только нужно сообразить, что нужно наблюдать.

* * *

После истории с Городецким воеводой Радилом я заставил себя придумать несколько игровых ситуаций, разной степени абстрактности, начиная с "двух горных проходов", о чём вспоминал ещё в Бряхимовском походе, с тем, чтобы мои ближники "не велись на происки". Вестовые при этом присутствовали, участие принимали.

Когда слухи о "дубовой дани за полтораста лет", которую булгары вломили сувашам, дошли до "матерщинника", он не стал злорадно хихикать, как большинство соседей-черемис, а построил гипотезу. Абсолютно ничем не обоснованную. Что суваши не выберут одно из двух — уплату долга или войну с эмиром, как следует по логике, а сделают третье — сами пойдут в поход. Пограбить соседей.

* * *

Просто пример на расширение "букета вариантов":

— Какого цвета снег?

— Белый! Это ж все знают!

— Любого. Жёлтый — вон за углом, после твоего похода до ветра.

* * *

Когда в слухах появились детали, которые могли эту гипотезу (совершенно бредовую) подтверждать, сделал следующий шаг: послал пару парней на Круглую горку. "Организовал обсерваторию". "Выбрал точку пассивного наблюдения".

Как та экспериментальная ворона: приедет туда чашка или нет?

И вот — "чашка приехала".

Левый берег реки, где при впадении в Свиягу речки Щука стоит эта горка — низкое, болотистое, затопляемое в половодье место. От Волги — версты три.

Факеншит! Если бы я не был таким занудой — мы бы круто попали! Это ж Свияжск! В РИ — одна из Волжских крепостей Ивана Грозного! Значит — стоять должна на Волге. Это ж "пьяному ёжику в лесу понятно"! Тем более, в 21 в. там и вправду волжский остров.

Увы, господа-коллеги, верить нельзя никому. Даже и собственным глазам. Если они из 21 в.

Прошлым летом, отправляя Сигурда в его "циклопический" поход (циклопический — по кругу, а не "одним глазком" как вы подумали), я просил его навестить эти места. Поэтому имею актуальную карту-схему местности.

Итого: "матерщинника" — наградить. За проявленную предусмотрительность. Гридня... наказать. За самовольное оставление поста. И наградить. Дважды. За проявленную инициативу и захват "языка". Если живыми останутся. Что весьма не факт. Потому что, по визуальным наблюдениям и рассказам пленного — здесь не обычный "набег молодеческий", а полноценная война.

Оценка численности противника — 10-12 сотен воинов. И ещё подходят.

Если бы это кто-нибудь из местных сказал — я бы не поверил. Они сходных толп в жизни не видели, "врут как очевидцы" — много, "тьмы". Но моих бойцов учат оценивать количество противников. И это коррелирует с количеством наблюдаемых лодок и военных вождей.

Понятно, что мои ребята тамошних онов в шеренгу не строили, "по порядку номеров — рассчитайсь!" — не командовали. Но вояки всегда стараются выпендриться друг перед другом. Оружием, доспехами. Статусность, "славность" — видна из кустов со стороны.

"Переход количества в качество": такая численность меняет картинку. Не пограничный набег — полноценных поход. А куда? Из устья Свияги возможны две точки — устье Казанки, где погост эмира, и устье Аиши, где мой погост.

Мне — без разницы. Моя задача — "выбить шишей на Волге". То, о чём я довольно умозрительно толковал ташдару пару месяцев назад — речной разбой сувашей — превращается в реальность. Надо соответствовать.

На совете приказных голов случился скандал. Такой... двухслойный. Моё намерение отправиться в поход вызвало крайнее раздражение. И возмущение.

— Ты где-то бегаешь, а здесь дела не делаются. Хватит! Сиди здесь, решай. Вояк у нас вон сколько — есть кому.

Когда Терентий начинает в голос говорить... допекло мужика. И он прав — лето проходит, зимой кучу вещей делать будет значительно тяжелее.

Другой, чуть позже и в частном порядке, наезд Чарджи:

— Ты всё бегаешь, а я тут сторожем сижу! Славой поделиться боишься? Какой я старший сотник, если ни разу сотню в бой не водил? Люди смеются уже!

То, о чём я говорил: рост системы приводит к удалению от места действия. Я уже не могу убить врага своими руками. Или руками людей, мною управляемых. Моё дело — управлять управителями. Дополнительное передаточное звено. Снижает эффективность, повышает риски. Чарджи, в этом смысле, очень не худший вариант. Всё знает, понимает, умеет, но... "моё сердечко щемит".

Достал карту местности от Сигурда, донесения от "матерщинника", стали прикидывать варианты.

Смысл простой — быстро. Бить находников надо быстро. В одном месте. Пока они по лесам не разбежались.

Цель — не сбережение майна, не отражение нападения, не победа.

Цель — уничтожение противника.

"Вас — не будет".

Кое-чего я Чарджи подсказал. Точнее — обратил внимание. Очень пытался убедить, что врагов следует бить издалека.

— А уж если припёрло, если уже "грудь в грудь" — посылай Салмана. Сам — не лезь. Ты — голова, не кулак.

Морду кривит. "Я — воин! Я — воин!...". Хрен ты! А не воин! Ты — полководец. Так и заруби! На своём инальско-изысканном носу!

Что, Чарджи, и тебе "усложнение системы" не нравится? Побудь в моей шкуре. Когда не "шашки наголо", а сиди в сторонке да переживай. Изволь голову сломать, пытаясь всё предусмотреть, со всеми вариациями. И помни Хельмута фон Мольтке. Ты его не знаешь, но предупреждение запомни:

"Из трех возможных способов действий противник выбрал четвертый".

Отряд собрали за два дня. Относительно высокая мобилизационная готовность. Всё-таки, у меня и припасы есть, и система отработана. Сотня бойцов, за сотню нестроевых.

Это себе я могу позволить втроём-вчетвером против толпы выскочить. Сдуру. Как в "Ледовом побоище" было. А другого слать... "серденько моё щемит".

Как-то так получилось, что почти все мои вояки выпросились в поход. Даже Авундий с егерями. Даже Дрочило с "Белым Львов". На кой чёрт в таком походе стенобой?! Но... очень ему хочется.

Они ушли, а я сижу. Переживаю. Сигналки почитываю. На Свияге были стычки. Кавырля собирает ополчение. Там хай стоит — кудати пытаются онов жизни учить. Молодёжь лазала к сувашскому лагерю, есть потери.

О-хо-хо... В любой момент это всё... может сильно рвануть.

Одно хорошо — дел и вправду столько, что грустить некогда. Как белка в колесе.

О походе я знаю из нескольких источников. Картинка получается такая.

Лодейный караван состоял из разнотипных посудин. Что замедляло движение. Ушкуи обгоняли два учана (с камнемётом и припасами). А "бермудина" — и тех, и других. Что вызывало раздражение и усложняло управление караваном. До самого конца не был понятен "пункт назначения": устье Аиши, устье Илети, или, всё-таки, устье Свияги? — Это определялось поведением противника, которое мы могли предусмотреть... ограничено.

Само устье Свияги развёрнуто на восток. А с севера есть два рукава — "прорана". Которые выходят к Круглой горке значительно ближе — меньше грести. В каком они состоянии посреди лета?

Ответ — местные лазали-смотрели — ботник пройдёт, гружёный ушкуй — нет.

Был военный совет. Чарджи всем дал высказаться. Всех внимательно выслушал. И объявил своё решение. А кто — "нет", тот — "нет". Со всеми вытекающими и последующими.

Мои к единоначалию привыкли. А демократическая кугырза крутила носами, но... Я уже говорил: среди местных вождей есть люди, кто моих воинов в деле видел.

Затемно караван выдвинулся, к рассвету вышли к устью Свияги и пошли вёслами вверх. Естественно — их заметили. Четыре ушкуя против сотни лодок на берегу — выглядит слабовато. Суваши — храбрые ребята, завопили и кинулись в атаку.

Находники стали сталкивать лодки в воду, когда дистанция была около версты. Когда стало полверсты, вперёд выдвинулись обе "водомерки", которых прежде учаны тащили, и начали бить "очередями" в густую толпу лодок на воде. Затем их догнали ушкуи, развернулись бортами и, с двухсот, примерно, метров, начали, сперва — навесом, работать лучники. На каждом — по "десятку".

Похоже на "контубернию" римских легионов — 8 человек, одна палатка, тактическая единица.

"Вес" единичного залпа лучной турмы — 32 стрелы. Общий — почти тысяча. Это пока они за запасные колчаны не взялись.

Понятно, что не всякая стрела убивает сразу. 5%-10% — не более. Даже по бездоспешному и невыученному. Хуже — не всякая вообще попадает. Но ребят учили. В том числе, стрелять с лодки. Дику — морпехов хотелось, а Любиму вообще всё, где-чем-как стреляют — интересно.

* * *

Анализ битв римских легионов показывает, что потери победителей составляют 4-5%, потери побеждённых — 15%. Критический уровень, при котором одна из армий чувствует себя разгромленной и разбегается. И неважно — кто с кем. Легионы с легионами, или с фалангами, или с племенными армиями тевтонов или галлов.

Исключения? — Бойня при Каннах. Когда римлян в конце просто резали как баранов. Будучи окружёнными, они не могли разбежаться.

Это на Западе, в пешем линейном бою. У нас — значительно кровавее. Самой кровопролитной однодневной битвой в истории считается Бородинское сражение. В нём каждую минуту погибало или получало ранения не менее 100 человек. Русские потеряли больше трети армии. После чего не разбежались, а медленно отошли.

Наполеон возмущался:

— Они не бегут? Дайте им ещё огня!

Маршалы успокаивали:

— Сир! Эти тупые дикари просто не понимают, что мы их разгромили.

Вот так, в непонятках пребывая, русская армия за два года дотопала до Парижа.

Прошло несколько лет. На Св.Елене Наполеон вспоминал:

— В тот день французская пехота доказала, что достойна победы. А русская — что непобедима.

Прошло двести лет. И мастер рукопашного боя из Екатеринбурга отмечает:

— Нам не нужна победа. Мы просто не соглашаемся с поражением.

* * *

Река несла лодки сувашей к ушкуям, они начали выравнивать линию, чтобы одновременно навалиться всей массой. До абордажа оставалось полминуты, Чарджи приказал мечникам разобрать щиты и копья.

"Пока противник рисует карты для нападения, мы меняем рельеф. Вручную" — известная русская военная мудрость.

Здесь, конкретно, "вручную" — вёслами гребцов учана.

"Белый Лев", обойдя строй слева, со стороны правого высокого берега Свияги, стрельнул.

"Продольный огонь"? "Кинжальный"? "Фланговый"? — "Огня" — вообще нет.

"Так не бывает!" — я уже говорил, что нормальность вокруг меня...?

Требушеты привозят к осаждаемым крепостям в разобранном состоянии. Потом их собирают по месту. Сорок человек четыре дня... Но "Белый Лев" был уже собран! Именно на этом месте, на палубе этого учана. А что "место" переместилось на сотни вёрст... а это важно? Пока полсотни гребцов махали вёслами, Дрочило зарядил аппарат, заставил кормщика развернуть лоханку поудобнее и выдернул стопор.

Два центнера камней и кирпичей улетели на полторы сотни метров, накрыли весь, уплотнившийся перед атакой, идущий по стрежню реки, обгоняющий остальных, фланг лодочного сувашского войска. Из-за того, что в заряде были куски разного веса, получилось широкое накрытие.

"Дробом ляпнули".

У кирпича "убойность" ещё меньше, чем у стрелы. Но... я уже объяснял особенность боя на лодках. Потеря баланса гребцом приводит к его выпаданию за борт, к переворачиванию лодки, всегда — к потере темпа гребли. И не важно — куда камушек попал. По темечку и мозги расплескал или в воду рядом резко плюхнул — гребец дёргается.

Часть лодок потеряла ход, черпанула воды или перевернулась. Другие сдвинулись к центру, уходя от этого невиданного оружия.

Стрелки с ушкуев перенесли огонь на оставшийся фланг и центр противника. Суваши, однако, довели дело до абардажа. На их беду на атакованном первом ушкуе был Салман. Который просто верещал от удовольствия! Два клинка в руках и бегать не надо! Сами лезут!

Мечники поставили вдоль бортов стену щитов и тыкали между ними копьями. А стрелки, взобравшись на лодейные банки, продолжали разгружать свои колчаны в близкую линию противников. Сувашей прижимало к ушкуям и всё пятно вопящих, гребущих, мечущих всякое тяжёлое и острое воинов в лодках, продолжая сжиматься, сносило к низкому левому берегу.