Я не люблю пятницу /final edition/

— Эй, ты, как там тебя зовут?

Я промолчал. Он понял, что не дождется ответа, и продолжил:

— — Мы уже потеряли четверых. Не надо было нам с тобой задираться, да что уж теперь... Если ты захочешь уйти, то мы не будем мешать. Лады?

Я снова промолчал. Едва я выйду из своего ненадежного укрытия, то мне конец. Дело уже не в ограблении. Малыш верно заметил — я убил четверых. К счастью у оставшихся не было луков, а то мы бы так мирно не беседовали.

— — Ну, а если ты, того... опасаешься, что мы, типа, обманем, так мы уйдем. А ты подожди, сколько тебе надо и тоже иди, куда ты там шел. Так пойдет, а? — он развернулся к своим подчиненным, приготовившись отдать приказы.

Его примитивная хитрость только выглядела примитивной. На самом деле, они могли и, не спрашивая, преспокойно отойти в лес и ждать там, пока я не выйду, чтобы на ровном месте прикончить меня без помех. Если же я не выйду, тем хуже для меня. Я прекрасно видел взгляд, который коротышка бросил на мои окровавленные повязки.

— Стой... Слушай мои условия: вы оставляете все оружие здесь и уходите. Но пойдете не туда, — я указал на место, откуда они явились, — а туда, — мой палец ткнул в самый дальний конец поляны. — Вернетесь сюда через пару часов и заберете свои железяки и мертвых парней.

Если бы он взял на себя труд немного подумать, то понял бы, что я вешаю ему на уши лапшу, которую он только что хотел повесить мне. К счастью, мыслителем коротышка не был.

— Нет. Оружие мы возьмем с собой. И уйдем. А дальше ты уж сам решай, как тебе поступить, — бросил он уже на ходу.

Они немного пошептались и потащили раненых туда, куда я показал. Никто не обернулся. Я сидел, привалившись к дереву, страдал от жажды и наблюдал, как скрывается за деревьями последний разбойник. Плевать я хотел на их оружие. Мне все равно не утащить такую груду железа. Главное, что они пошли в дальний конец поляны и теперь не смогут добежать до меня очень быстро.

Я знал, что сейчас они улеглись за кустами и терпеливо ждут, пока я выйду из тенечка на солнышко. Пусть себе ждут. Никто даже не высунется до тех пор, пока я не скроюсь за холмом — расстояние от меня до вершины холма меньше, чем от них до меня. Еще я подумал, что бородатый не очень высокого мнения о своих бойцах, а то приказал бы идти в атаку во второй раз. Наверняка и бывшего солдата ранил кто-то из своих. Лично я не помню, чтобы он попадался мне под руку.

Отправляясь на холм, я подобрал свой нож. Шел я медленно, постоянно оглядываясь, но едва перевалил за гребень, как постарался действовать как можно быстрее. Сначала подобрал и зарядил арбалет и напился из фляги. Вода немедленно выступила испариной по всему телу. Потом отошел в сторону на расстояние выстрела, прилег на траву и стал ждать.

* * *

Все произошло очень быстро и как-то буднично. Они появились именно оттуда, откуда я их ждал. Из оставшейся компании только вожак действительно хотел меня догнать. У остальных запал боя уже прошел, раны болели, и продолжать погоню им явно не хотелось. Я дождался, пока они заберутся на гребень холма, и первым же болтом уложил коротышку. Их так это расстроило, что я успел выстрелить еще два раза, а потом мечом завершил дело. Оставались еще двое раненых — полукровка и солдат с перерубленной рукой. Я должен был убедиться, что они умерли и потому, собрав свои пожитки, поковылял в дальний конец поляны.

Солдат действительно умер, а полуэльф был, к моему удивлению, жив. Когда я шарил по кустам, откуда-то слева раздался голос:

— Эй, Шарль... я здесь...

— Ты чуток ошибся, приятель, — я развел кусты руками и увидел их.

Солдат лежал на спине, и его открытые глаза бессмысленно глядели в небеса, где ему, явно, не хватило места. Полуэльф сидел у дерева. Увидев меня, он попытался презрительно сплюнуть, но был слишком слаб для этого. Он умирал. Я сказал ему:

— Ты умираешь, дружок.

— Без тебя знаю... откуда ты... взялся... ублюдок... ладно... встретимся... в аду, — кровь и жизнь уходили из него пульсирующими толчками.

— Хорошо, — мне почему-то было немного жаль его. — Жди меня там по вторникам. У входа.

Полуэльф вдруг широко осклабился, будто это была самая смешная шутка, которую ему доводилось слышать. Еще он хотел что -то сказать, но на это сил уже не хватало. Я подождал, пока он окончательно затихнет, и отправился заниматься своими делами.

Вначале я пошел к тому месту, откуда вышли четыре разбойника. Возможно, там у них был лагерь. И, возможно, там есть хоть какая-нибудь еда. Они же должны чем-то питаться, в конце концов. Мысль об этом так захватила меня, что я решил заняться ранами потом, а сейчас попытаться отыскать хоть что-нибудь съестное. По пути я наткнулся на огромную кучу тряпья, которое, видимо, перебирали те двое. Тут были простыни, огромные куски холста, бархата и шелка, плащи, платья, куртки, ночные рубашки, просто рубашки, женские панталоны, мужские штаны, чулки... Я поглядел на измятый смокинг и решил вернуться попозже, чтобы выбрать себе новый гардероб. Старый пришел в негодность. Уцелела только куртка — она лежала на холме.

Лагерь я нашел практически сразу, но кроме разочарования, эта находка почти ничего мне не принесла. Остатки погасшего костра, плащ, меч и оселок. Ни крошки съестного. Стоянка-дневка. Я уже успел себя убедить, что найду, как минимум, котел каши и ковригу хлеба, поэтому разочарование было жестоким. Не желая мириться с поражением, я начал шарить по кустам в надежде найти огромный мешок с провизией (их одиннадцать человек было — конечно, огромный). Но вместо мешка я нашел Альфа.

* * *

В первые секунды мне показалось, что я обнаружил то, что искал. Однако почти сразу стало понятно, что пустой желудок и избыток воображения сыграли со мной злую шутку. Это был не мешок, а человек со связанными за спиной руками. Он лежал лицом вниз и не шевелился. Я подумал, что в округе развелось слишком много покойников. Тем не менее, неизвестно зачем, подошел и перевернул его. На меня смотрели два ярко-синих испуганных глаза. Глаза находились на невообразимо грязном лице, которое, в свою очередь, принадлежало парнишке лет четырнадцати. Грязным было не только лицо — он весь выглядел так, будто его хорошенько изваляли в болотной жиже, а потом оставили сохнуть на солнце.

— — Ну, — спросил я, — и кто ты такой?

Парнишка молчал и таращился на меня.

— Как знаешь. Извини, что помешал тебе лежать связанным в лесу, название которого мне неизвестно, — я сделал вид, что собираюсь перевернуть его обратно.

— А... а... а...

— Что?

— Альф...

— Ага, уже лучше. И что такое альф?

— Альф. Меня зовут Альф. Альф Квинт.

— Хорошо, Альф Квинт. Кто ты такой и как сюда попал?

Парень немного подумал.

— А вы кто такой?

— Юноша, если вы еще не заметили, то я стою на земле и у меня в руках меч, а вы лежите в кустах и ваши руки связаны за спиной. Вам не кажется, что у меня больше прав задавать вопросы? — я уже понял, что его можно не опасаться, но береженого и боги берегут. — Впрочем, в качестве любезности я отвечу на ваш вопрос. Я путешественник. Меня зовут — я на секунду задумался и на всякий случай сказал — Максим Лэн. Можешь называть меня Максом. Теперь твоя очередь.

— Я... Мы ехали из Тако-Ито и на нас напали. Все слуги и охрана убежали, а тех, кто остался, они убили. А... где они?

— Полагаю, что там, где им самое место.

Он не понял и я пояснил:

— В аду.

— Вы их убили? Всех?

— А сколько их было всего?

— Одиннадцать, — и поправился, — я видел одиннадцать человек.

— Значит всех.

— В одиночку?

— А что, не верится?

Он ухмыльнулся:

— — Да нет, почему. С таким-то лицом... Я думаю, вам пришлось за ними гнаться.

Парень быстро приходил в себя и не был лишен чувства юмора. Мне это понравилось.

— Может вы меня развяжете?

— Может и развяжу, только вначале я должен решить, могу ли я тебе доверять. Почему они тебя не убили?

Он посмотрел на меня как на слабоумного.

— Я — Квинт.

— Мне это ничего не говорит.

— Мой отец граф и он очень богат. Они хотели требовать выкуп.

— Понятно. Поворачивайся.

Он перевернулся на живот, и я перерезал веревки на руках и ногах. Альф сел, привалившись к дереву и начал массировать затекшие кисти и ступни.

— Сколько, ты говоришь, было слуг и охранников?

— Двое слуг и семь человек охраны. Остались только двое, их убили.

— Где на вас напали? Тут?

— Нет, что вы, — он искренне удивился. — Мы по дороге ехали.

— А дорога где? — терпеливо спросил я.

— Там, — он ткнул пальцем, — на северной стороне.

— На северной от чего?

Альф окончательно уверился в моем слабоумии.

— На северной от железной дороги.

— А это?

— А это южная сторона. Здесь никто не живет. Там дальше, — он ткнул пальцем уже в другом направлении, — Черная топь. Тут даже зверей никаких нет. Я еще удивился, почему нас сюда повезли. Но я, вообще-то, точно не знаю... Мы, когда через насыпь переехали, так нам мешки на голову надели.

— Переехали?

— Ну да, на лошадях.

— А где лошади?

— Не знаю. Я ж говорю, у меня мешок на голове был.

— А пешком долго шли, после того как с лошадей слезли?

— Нет, минут десять.

— Значит лошадки еще где-то здесь. Это очень хорошая новость. Альф, тут где-нибудь жратва есть?

— Какая?

— Любая.

— Не знаю. Меня не кормили, но сами они обедали. Я слышал.

— Хорошо, значит будем поискать. Сиди здесь и жди меня.

"Поискать" долго не пришлось. Кусты здесь были густые и покойные наследили, как стадо свиней, так что вскоре я вышел к их настоящему лагерю на крохотной полянке. Костер здесь тоже не горел, но общий вид был гораздо более обжитой. Шалаши, седла, конские попоны и упряжь, тюки, вьючные мешки и почему-то огромный сундук на замке. К сожалению, в котле, который висел над кострищем, ничего не оказалось. Я стал поочередно развязывать мешки. Тряпки, бронзовые подсвечники, золотая и серебряная посуда, статуэтки из бивня мамонта и ни крошки съестного. Внезапно один из мешков шевельнулся. Я едва не разрубил его пополам, успев задержать удар лишь в последнюю секунду.

Из мешка торчали чьи-то ноги. Острием меча я зацепил мешковину и потянул ее вверх.

Там была девушка. Нижняя часть ее лица была плотно обмотана тряпками. В отличие от Альфа испуганной она не выглядела, скорее рассерженной. Очень рассерженной. Я аккуратно размотал тряпку, которая оказалась бесконечно длинным шарфом. Лучше бы я этого не делал.

— Ублюдок! Животное! Ты, скотина, будешь висеть на самом высоком дереве, и подвесят тебя там за яйца! Я уж позабочусь об этом! Чтоб ты на собственных кишках удавился, подонок! Когда тебя...

Я, не особо церемонясь, затолкал один конец шарфа ей в рот, а другой конец так же плотно обмотал вокруг головы. Пока я пытался это сделать, она успела предсказать еще несколько вариантов моего недалекого и крайне печального будущего, а напоследок укусила меня за палец. Справившись, я надел сверху мешок и пошел в первый лагерь. Альф сидел на прежнем месте.

— Пойдем-ка, — поманил я его пальцем.

Не задавая вопросов, парнишка последовал за мной. Когда мы пришли, я сдернул мешок и насладился полученным эффектом, а он, надо сказать, вышел изрядным. Альф было бросился к девчонке, но, оглянувшись на меня, умерил пыл и остался стоять на месте, так и не убрав идиотскую улыбку с лица. Девушка перестала высверкивать своими глазищами, и выглядела даже несколько озадаченной. Ну, почти озадаченной. Если вы видели озадаченную кошку, то поймете, о чем я говорю.

— Кто это такая?

— Это Алиса, она...

— А какого хрена ты мне про нее не сказал! — в сердцах заорал я.

— Я просто не успел, вы постоянно задавали вопросы, а потом быстро ушли. Но я говорил, что нам надевали на голову мешки, и после этого я Алису не видел. Я думал, что может ее отвезли в другое место. На той стоянке ведь никого не было.

Альф был прав. Он говорил, но я подумал, что это его "нам" и "нас" от чересчур завышенной самооценки. Все-таки папа у "нас" сам Квинт (знать бы еще, кто это такой).

— Все правильно. Ты говорил. Но я... ладно, извини...Черт! Да я ей чуть башку не отрубил!

— Можно ее развязать?

— Не спеши. Может ты случайно знаешь, почему эта Алиса обещала, что свои дни я закончу в подземном каземате, где меня каждый день будут... вобщем, неважно, что именно меня будут... И это, заметь, еще самая отрадная картинка. Остальные гораздо хуже.

Альф то ли фыркнул, то ли хрюкнул и пустился в объяснения:

— Видите ли, господин Лэн...

— Не называй меня господином Лэном. Я еще не настолько стар. Мне двадцать восемь лет.

Он недоверчиво уставился на меня.

— Я что, НАСТОЛЬКО хреново выгляжу?

— Ну-у-у...

— Понял. Продолжай.

Сообщение о моем возрасте заметно развязало Лэну язык.

— Понимаешь... Макс... она, наверное, подумала, что ты из этих... — он неопределенно махнул головой куда-то назад. — Я ее, честно говоря, понимаю — ты... э-э... не очень хорошо выглядишь. Паршиво выглядишь, честно говоря. Во-о-от... А Алиса — она девушка с характером...

Мне надоело его слушать.

— Откуда ты ее знаешь?

— Она моя сестра.

И уточнил:

— — Старшая.

Взгляд, который Алиса бросила на своего братца, говорил, что отсутствие последнего замечания она бы вполне пережила.

— Предсказание насчет каземата меня задело, и я решил отыграться.

— И насколько старшая?

— На четыре года, — безмятежно ответил Альф, не замечая яростных взглядов, которые бросала на него сестренка.

— Да ну! — притворно удивился я. — А тебе сколько?

Со стороны Алисы послышалось шипение. Я веселился вовсю.

— Двадцать.

Настала моя очередь недоверчиво смотреть на него. Альф заметно смутился и неохотно пробормотал:

— Моя бабушка была эльфкой.

Понятно. Полукровка.

Альф смотрел на меня настороженно. Однако я не страдал расовыми предрассудками и поэтому просто сказал:

— Ладно, можешь развязать ее. Хотя, нет, стой. Ты случайно не в курсе — ее к ветеринару водили?

— Да нет. А что?

— Она меня укусила. Теперь вот не знаю, делать прививки от бешенства или нет.

Слева донеслось рычание. Я назидательно поднял указательный палец вверх. Альф засмеялся и начал развязывать сестру. Мне подумалось, что его хорошее настроение сохранится вплоть до того момента, как он вытащит кляп. Сам я отправился разыскивать еду.

Пока я перетряхивал мешки, Альф держал круговую оборону от нападок своей сестрицы. До меня долетали обрывки фраз и отдельные слова "...должны благодарить...", "...да ты посмотри на него...", "...выкуп...", "...только другая банда...", "...одиннадцать человек...", "... он врет...". Оказалось, что когда Алиса не орала, у нее был довольно необычный для женщины тембр голоса — низкий, грудной, чуть подернутый хрипотцой, будто присыпанный алмазной крошкой. Красивый голос. Жаль только, что у его хозяйки был характер скунса и язык змеи. Однако я мимо воли прислушался и услышал целую фразу, которую она произнесла довольно громко: " Как хочу, так и говорю. Он лжец и такой же бандит. Я тебе говорю — они что-то задумали, а ты просто доверчивый и глупый мальчишка". Я поднял глаза. Алиса смотрела на меня с превосходством.