Она не отвечала, скрестив руки на груди.
Странник едва заметно вздохнул. — Очень хорошо. Я знаю, когда делается бросок. Когда начинается партия. Да, такова моя природа. Наши... кузены... начинают другую игру. Громадные пыльные жернова судеб снова пришли в движение. Что принесет игра? Кто скажет?
Она улыбнулась, видя его неуверенность. — Они встревожили тебя, правда?
— Разумеется! Они отступили. Мы уже не узнаем их намерений.
Она пошевелила плечами, показывая равнодушие. — Все равно.
— Если бы ты озаботилась и узрела широкую перспективу — тебе было бы не "все равно".
— Не будь таким снисходительным, Странник. Не так уж ты и умен.
Глаза алчно сверкнули над оранжевыми углями. — Не провоцируй, сестрица. Ты уязвима. Толчок тут, толчок там, и окажешься мертвой.
— Говорит бледный призрак, лишившийся всякого влияния.
Кривая улыбка стала еще уклончивее. — О, я влияю на... всё и везде.
Новый голос раздался из умирающего огня. — Приукрашиваем себя?
Тень — послание Странника — вздрогнула и пропала.
Женщина склонила голову перед фигурой в капюшоне, протянувшей руки к теплу костра. — Привет, К'рул.
— Сестра. Ну, что имел сказать наш заблудший друг?
— Он тоже ощутил. Волны Азата. Камень, что брошен туда. Боюсь, он решит вмешаться.
— Верно, он еще может стать помехой. Странно, что жаднее всего стремятся к власти самые недостойные и неспособные. — К'рул развернул руки, распространяя тепло; она знала, что делается это единственно ради нее. — Загадка, неподвластная даже мне. Но рядом другой, он присмотрит за Странником.
— А что с нашими кузенами?
Голова чуть склонилась. — Они тоже остаются мне не доступными. Всем нам. Никому не удалось проникнуть в их тайны.
— Возможно, кому-то и удалось, — пробормотала она, вглядываясь в глубины мерцающих углей.
— Возможно. Но ведь они не вернулись к нам, верно? Пропали внутри. Азаты подобны черным ямам, поглощающим всё.
— И постоянно демонстрируют навязчивое желание вмешиваться. У них есть цели. Им требуются агенты. Брат, я постараюсь выявить их намерения.
К'рул вздохнул, отдернул руки и похлопал себя по бедрам. — Опасная тропа, сестра. Боюсь, для меня тоже. Но отбросим личные страхи: кто, кроме тебя, сможет это выяснить? Ты единственная свободна. Брат лежит в темнице, став жертвой собственных планов, а я слишком связан своими. Отлично, сестра. Восхищаюсь твоим намерением и готов сделать все, что могу, в помощь.
Она склонила голову. — Благодарю, брат.
К'рул воздел палец: — Будь осторожна. Предвижу, твои действия могут решить всё.
— Так и должно быть, иначе игра не стоит времени.
Рука опустилась. — Хорошо. Выбери же мудрейший из всех путей, о Сестра Холодных Ночей.
Фигура под капюшоном размылась в темноте, и женщина осталась одна. Поморщилась, расправляя ноги, выгнулась и подбросила сучьев в костер. Когда огонь разгорелся, села скрестив ноги, положила руки ладонями вверх на колени и закрыла глаза, устремляя осознанность в сторону южного города.
Она искала. Искала запаха. Легкого касания... Искала чего-то невыразимого. И сквозь тьму до нее донеслись скрип и скрежет, как и говорил Странник. Однако вибрации, отзывавшиеся во всех Садах и Оплотах, были шумом не жерновов судьбы, но гигантских колес и влачащихся по земле цепей. Охваченная внезапным ужасом, она задрожала.
Колеса. Колеса скрежещут во тьме.
Глава 4
— Сколько за голову Панга?
Попивавший чай Рефель обильно оросил жидкостью бумаги на столе. Сбил рукавом груду дешевых листов и сверкнул глазами на развалившегося в кресле юнца. "Сбереги Худ! Он ведь не серьезно?" — Не будем прыгать выше головы, дружок. У нас много хороших дел. Пузатый кошель той старой карги. Торговец зерном. Не будем сами себе вредить.
Юнец казался невозмутимым. Взгляд резкий, непроницаемый. — Это вполне возможно. Сколько готов заплатить Уркварт?
"Да, боги — с чего начать?" Он широко раскрыл руки. — Слушай, парень. Мы — все мы... нам позволено вершить мелкие дела, потому что мы держим головы пониже и не создаем больших проблем. Понял? Защитница и ее ручные маги... Она могли бы прихлопнуть всех, лишь захоти.
— Да, возможно, — буркнул парень.
Рефель поморщился и закусил язык, чтобы не выругать парня, как обыкновенно бранит своих прислужников. Глубоко вздохнул. — Я готов сделать тебе большое одолжение, приятель. Прямо сейчас. Своим небрежным намеком ты как будто вычеркнул из списка живых и меня и всех, кто полагается на мой кров и стол. Понимаешь? И что, я должен тебя благодарить? Или лучше решить, что ты — угроза, и распорядиться? Вот. Понимаешь, каковы бывают последствия слов?
Юнец заерзал в кресле. Лицо напряглось, ухмылка стала неуверенной.
Рефель был доволен. Может, ему наконец-то удалось пробить брешь даже в столь прочной наглости. Его проблема в том, что он слишком хорош. Все легко достается. Слишком ранние успехи. Вот сам Рефель даже представить не может, каково это — не видеть угрозы ни в ком. Такое не порождает благоразумия, будьте уверены...
Ассасин резко вскочил. — Забываешь на кого работаешь, Рефель. Пошли слово. Хочу знать, сколько.
Рефель сжал руками голову. — Ты не слушаешь. Просто... услышь. — Парень пошел к окну. — Оглядись, — продолжал Рефель. — Идет война. Не устраивай вторую. Тебе самому не понравится.
Однако юнец скользнул в ночь и был таков. В дверцу люка застучали снизу. — Ты в порядке, босс? — крикнул один из охранников. — С кем говоришь?
Рефель подошел к люку. — Кошмар. — Он не мог отвести взгляда от окна. — Просто кошмар.
Дорин остановился отдохнуть на плоской крыше. Он запыхался и покрылся потом, но не от упражнений. Чепуха, сказал он себе. Чепуха. Он просто искал, чем бы тебя взять. Как все остальные. Пытаются контролировать тебя. Помни, нельзя ни на кого полагаться.
Юноша вдыхал холодный воздух ночи, ощущая, как топорщатся сохнущие волоски на затылке. Однако тот тип кажется заботливым к своим карманникам и ворам, палочникам и громилам. Будто отец родной.
Он состроил гримасу темноте. Да. Как отец. Тот, что его продал. Вырвал кричащего из рук матери и продал за пригоршню денег, которые наверняка потратил на спиртное.
Так что никакой любви. И привязанности. Любых связей, кровных или каких. Он вытащил лучший моток веревки и принялся наматывать на руку, так плотно, что резало кожу.
Можно рассчитывать лишь на связь с самим собой.
Треск высохшей под солнцем черепицы встревожил его. Дорин развернулся, готовя кинжалы. На него смотрел тип, выглядевший профессиональным борцом. Он не держал оружия, но толстые руки повисли у бедер, пальцы шевелились, словно то был умелый душитель.
— Чего тебе нужно? — прорычал Дорин. Почему-то он чувствовал себя неуверенно, хотя их разделяло расстояние, а клинки были наготове.
— Нужно потолковать, — донесся другой голос.
Дорин развернулся к второму типу, занявшему угол крыши. Этот был наряжен, словно богами трахнутый куртизан. Дорин отступил, чтобы видеть обоих. Мягкие подошвы туфель коснулись края. — С разговорами покончено.
Щеголь улыбнулся, показывая безоружные руки. — Пара слов и только.
Что-то заставило Дорина помедлить, не прыгая вниз. Почему бы нет? Он вооружен. Можно и выслушать нелепого типчика. — Ладно. Говори.
Щеголь улыбнулся, видя готовность. — Превосходно. Есть работа для тебя.
Дорин чуть расслабился. — Работа? Какая?
Неестественно красивый ублюдок обменялся взглядами со столь же неестественно уродливым компаньоном. — Жрец Худа в этом городе. Хотим, чтобы он повстречался со своим богом.
Дорин усмехнулся шутке. — Сколько?
— Сотня золотых кругляшей.
Это была неслыханная цена. Дорин поднял брови. — За одного мертвого жреца?
Мужчина пожал плечами, как бы говоря: у нас свои резоны. — Как видишь, работа легкая. Договоримся так: вернешься сюда, на крышу, когда работа будет сделана.
— Согласен. — Дорин шагнул с края и полетел, хватаясь за подоконник следующего этажа. Приземлился чуть более неуклюже, нежели привык, и убежал в переулок.
* * *
Шелк заглянул за край крыши, в окутанную мраком аллею. Не увидев ни проклятущей зги. Скрестил руки на груди, тут же постучал пальцем по губам. — Ну... он настоящий акробат. Готов признать.
— А если он провалится? — спросил Хо.
Шелк снова пожал плечами. — Избавимся от него.
— А если преуспеет?
Шелк улыбался. — Тогда избавимся от него на два дня позже.
Однако Хо не разделял его веселья. Он лишь потер обросший сединой подбородок, хмурясь от некоей внутренней тревоги.
Шелк закатил глаза, подняв лицо к ночному небу. "Боги! Некоторых ничто не ублажит, верно?" Поманил Хо к себе. — Хорошо. Совершим тур по городским стенам. Мара говорит, пехота Кана закончила приготовления.
— Они нападут со всех сторон. Надеясь превозмочь нас.
— Их ждут большие хлопоты.
Хо грузно шагал к нему, заложив руки за спину, опустив голову. — Того и боюсь.
Шелк пропустил Хо первым спуститься по лестнице. — Боишься? — сказал он, встав на мостовую. — Чего тебе бояться?
Здоровяк озадаченно поглядел на Шелка. — Что придется убивать, ясное дело.
Шелк едва не прыснул. — Ты уже убивал, точно знаю.
— О да. Но не бедных, невинных солдатиков. Они не отвечают за неразбериху. Их заставили служить. Уверен, они не хотели приходить к нам.
Шелк удивленно качал головой по пути назад. Что за странный тип! Может раздавить череп в кулаке, но не любит насилия? Совсем одурел? А солдаты — невинные? Умоляю! Убийцы и насильники все до одного. Отбросы рода человеческого. Уничтожить их — оказать благо цивилизованному обществу. Ясно, приятель маг страдает от романтизированного образа храброго и честного солдата-гражданина. Или еще какой чепухи.
Дурак с размягченными мозгами. Истина проста: большинство людей вовсе не достойны внимания.
Дорин прошелся по многолюдному даже в ночное время рынку, который Реена и ее команда называли своим. Отыскал ее около открытой таверны. Она тоже заметила его, встретив на середине улицы.
— Где был? — требовательно спросила она.
— Искал перспективы.
— Нет, без нас нельзя.
— Знаешь ли, у меня есть своя работа.
— Подработки на стороне запрещены.
Дорин скрестил руки на груди. — Так я вписался или еще нет?
Девица отбросила за спину буйные пряди огненных волос. — Ладно, ладно. Пойдем повидаем Трена.
Он опустил руки. — Отлично. Ты же знаешь, я гожусь не только стоять на стреме.
— Да знаю! — И она взяла его под руку, потащив с рынка.
— Тебе не задавить меня, не сделать покорным слугой, — сказал он.
— И это знаю, — ответила она, послав ему лукавую улыбку. Провела рукой по бедру и ущипнула. — Может, найдем другую наживку?
Дорин ощутил, что брови его взлетают на самый верх.
Реена привела его на биржу торговцев кожей. Почти все лавки были заперты, хотя работа кипела на складах и в красильнях, где шкуры мочили, шевелили и развешивали с вечера до утра. Вонь тут стояла омерзительная, но со временем можно привыкнуть ко всему. Два верных спутника Реены влачились следом. Ни один не казался счастливым от смены привычного маршрута.
Логово Трена оказалось подле одной из мастерских. Двое громил прохлаждались у входа. Реена кивнула им и пошла дальше. Но один выставил дубинку, преградив дорогу Дорину. — Кто это?
— Один из моих, понял? — сверкнула глазами Реена.
— Это судить Трену.
— Вот и посмотрим, а?
Губы второго громилы изогнулись в понимающей улыбке, он хохотнул. — Ага. Посмотрим, увидим.
Дорин поглядел на Реену, удивляясь сказанному, но она не желала встречать его взгляда, спеша дальше. Даже верные спутники засмеялись в ответ на последнее замечание, но тут же утихомирились.
Внутри в длинном зале множество мужчин и женщин сидели, обставленные тарелками и кувшинами, ели и пили среди шума и громкого смеха. Похоже, Трен не скупился на угощения — и немудрено, ведь он хозяйничал на многих рынках. Реена столкнула кого-то с почти пустой скамьи и села, навалившись локтями на щедрый стол. Шрет и Лоор торопливо сели по бокам. Дорин скользнул на скамью напротив.
Реена задрала подбородок и крикнула: — Выпивки тем, кто тяжко трудится!
Кто-то крикнул в ответ: — Ты в беде, рыжая.
— История всей моей жизни, — бросила она.
Мальчишка поднес высокую кружку и наполнил им чашки. Дорин оставил свою на столе, тогда как пареньки жадно выхлебали пойло. Шрет толкнул Лоора локтем за спиной Реены, тот пошел искать добавки. Появился поднос с несвежим хлебом и большим шматом серого мяса. Дорин подозрительно поглядел на яство, но остальные только алчно причмокивали, вгрызаясь в оторванные руками жирные куски. Дорин понял, что лишился аппетита. Взял грушу — едва ли созревшую — и начал жевать, выжидая. Вскоре, понимал он, последует обряд признания чужой власти. Интересно, какую форму власть примет в этот раз? Благожелательно-жестокую? Хвастливо-фамильярную? Или, может быть, привычно и тупо надменную?
Смех стал тише, Дорин бросил сердцевину и положил руки на стол. Вошел темный, невысокий тип, сразу уставившись на Реену. Подошел к их столу, и девица выпрямила спину, украсив губы хорошо знакомой Дорину "рыночной" улыбкой. — Трен! — возопила она с энтузиазмом. — Рада тебя видеть!
Но Трен уже уставился на Дорина, не ответив девушке. Стоял у стола и ухмылялся. Вокруг стало очень тихо. Дорин потупился так скромно, как только мог, руки были наготове под столом. Этот тип — младший босс — был молод, возможно, чуть за двадцать. Худощавый, жилистый коротышка. Дорин отчетливо видел, как он старается произвести впечатление.
Глаза скользнули по Реене, та опустила голову. Да и все, заметил Дорин, изучают свои миски. Сам он продолжил всматриваться в Трена. За горящими глазами таится страх, подумалось ему. Страх перед любым вызовом своей власти — отсюда и злобные повадки.
— Кто сказал, что ты можешь приводить кого-то сюда? — крикнул Трен.
Попытка Реены засмеяться, делая вид, что вопрос пустяковый, скорее показала, как она нервничает. — Он еще не здесь. Пришел, чтобы ты его испытал. Звать Дорином.
Дорин промолчал. Он понимал свое место в танце. Сейчас он был никем, ему даже заговорить было не позволено.
Взгляд, не особо желавший признавать само существование Дорина, ползал по нему. — Дорин, э? Что за имя такое?
— Талианское.
Трен хмыкнул. — Хочешь в банду Панга, э? И почему мы должны тебя брать?
Дорин скромно пожал плечами: — Вы, парни, всегда рады талантам. Верно?
Напряжение в глазах окружавших Трена людей показало, как Дорин ошибся. Нет, этот тип всегда ненавидит встречать таланты — в других.
Глаза ящера моргнули раз и другой, словно щелкнули; взгляд переместился на Лоора. Трен взъерошил густые волосы мальчишки. — Вот негодяй, уже готов бегать с большими псами. Да, Лоор?
— Спорим! — засмеялся парень. Дорин же заметил, что Реена пытается подсказать Лоору: будь осторожнее.
Трен велел ему встать. — Ну, давай, сюда. — Отвел Лоора к узкой деревянной перегородке у входа. — Твое посвящение, паренек.
