Звёздный принц.

Утерев рукавом свои слезящиеся глаза, встал рядом со всеми гвардейцами, недалеко от двери и приготовился к бою. В двери образовалась большая дыра. Стой стороны выстрелили из арбалета, болт попал в щит золотого гвардейца, со звоном отскочил от него. Все были поглощены наступающей развязкой. Поэтому никто не заметил странного поведения императрицы.

Ланиэль стоя перед алтарем на коленях, по-прежнему слезно умоляла богов спасти и сохранить жизнь Никоэлю. Как вдруг услышала необычный голос, подняв голову к верху, застыла в немом изумлении. Из небольшого божественного скульптурного мраморного изваяния, возвышающегося над алтарем, из глаз бога Элана катались струйки крови. Рот скульптуры находился в движении, который вещал:

" Смертная! Твои мольбы услышаны, это дитя будет спасен. Пройдут годы он сам или потомки его, будут обязаны поднять из руин империю вновь. И восстановить наши храмы в обоих мирах. Если с этим ты согласна, положи свое дитя на алтарь".

Ланиэль пребывала в полной прострации, от произошедшей ситуации. К действительности привел треск ломаемого бруса, запирающего входные двери детинца. Резко поднявшись на ноги, очень нежно поцеловала Никоэля, прося у него прощение, заливаясь слезами, положила его на столешницу алтаря.

Никоэль засветился из нутрии нежным сиянием, быстро преходящий в золотое свечение, малыш кому-то заулыбался, а потом засмеялся в голос, произошла радужная световая вспышка и Никоэль исчез.

У Ланиэль непроизвольно подкосились ноги, и она обессилено осела на пол с подогнутыми под себя ногами, закрыв лицо ладонями беззвучно зарыдала, без конца повторяя:

— Прости меня мой малыш.

Ворлоки ворвались в детинец, началась короткая, но очень жестокая бойня. Золотые гвардейцы до последнего вздоха защищали Ланиэль, не подпуская к ней никого. Но силы были не равны, гибли один за другим. Сотник Алекс, когда ему отрубили обе руки, зубами вцепился в шею ворлоку так и умер, не разжав своих зубов вырвав трахею врага.

Святой отец как мог, защищал императрицу. Враги подтрунивая, играли с ним как с кутенком, при этом гогоча и улюлюкая. Наигравшись, один из ворлоков взмахом ткнул копьем священнослужителю в район живота, и насквозь пробил его тело. И не выпуская древко из рук, произнес:

— Ланс, помоги!

После чего вдвоем приподняв и удерживая на древке копья тело священнослужителя над полом, разбежавшись, пришпилили к деревянному постаменту алтаря, один из них произнес:

— Вот теперь самое то, сколько угодно своему богу ты можешь служить. Ни на что греховное и мирское более не отвлекаясь.

А в это время аэйр Валехаин, привалившись левым плечом к покореженной металлической двери, придерживая висящий на поясе меч за ножны. С ухмылкой смотрел на страдающего в муках святого отца, который когда-то нянчил его на руках. Да и в детстве частенько участвовал в веселых играх мальца и забавах.

Через некоторое время, выпрямившись, подошел к сидящей на полу Ланиэль, брезгливо оглядываясь вопросительно произнес:

— Не понял. А где же маленький выродок?! Думал он с тобой! Вот хотел взять его и тебя в качестве аргумента для переговоров. Странно. Обычно мне не лгут, знаете ли, это не совместимо с жизнью, что ж позже разберусь с этим дерьмом. Ну а пока. Пошли остроухая тварь навестим твоего мужа, — и, пригнувшись, попытался ухватить ее за волосы, что бы поднять. Но Ланиэль, увернулась от протянутой руки и, откатившись в сторону, вскочила на ноги, выхватив висящий на ее поясе небольшой нож, попыталась ткнуть аэйру в лицо, так как тот был одет в доспехи.

Играючи выбив нож из ее руки, и резко сжав свою руку в кулак, с одетой на нее кожаной перчаткой без взмаха ударил Ланиэль в лицо. От этого удара, ее сильно пошатнуло назад, но все же на ногах она устояла, из разбитого носа и губ тут же потекли две кровавые струйки, нос стал опухать.

Аэйр глядя на нее с презрением произнес:

— Прыткая сука, — повернувшись лицом к рядом стоящему тысячнику, сквозь зубы произнес:

— Сбежит..., легко не подохнешь..., — и, резко развернувшись, пошел на выход из детинца.

Ворлоки подхватив с двух сторон Ланиэль за предплечья, почти волоком потащили ее вслед за аэйром...

10

...Даниил, просунув левую руку в проушины с тыльной стороны императорского щита и удерживая его сбоку своего тела, а в правой ладони сжав меч без ножен за рукоять которые до этого откинул в сторону, что бы ни мешались, бежал, не оглядываясь к месту прорыва врага. За ним следовали золотые гвардейцы. Возле тронного зала к его небольшому эскорту присоединился еще один не полный десяток, из серебряной гвардии возглавляемый иэйором Вернелем, а точнее наследником из дворянского рода, прародитель которого был награжден земельным наделом за героический поступок лично императором, который пытался чего-то сказать ему на ходу. Но Даниил не обратил на его слова своего внимания, лишь чего-то невнятно пробурчав ему в ответ, машинально переставляя ноги, мысленно сейчас пребывал рядом со своею женою и сыном.

Перед его мысленным взором проносились памятные эпизоды из жизни, один за другим связанные лично с ним и его семьей. И вот в конце эпизода предстала последняя картина. Когда по щекам Ланиэль покатились слезинки при их расставании и осмысленный взгляд сынишки направленный ему прямо в глаза.

От нахлынувшего недоброго предчувствия скорой неминуемой своей гибели и что видел он сына в последний раз. Его сердце сжалось в комок от горькой обиды и досады от того что ничего нельзя исправить. Он с силой сжал челюсть до скрежета зубов, отчего начала крошиться зубная эмаль и в уголках его глаз проступили скупые мужские слезы.

Впереди раздался сильный грохот, исходящий от взрыва огненного зелья, использованный каким-то вражеским магом алхимиком. В связи с этим произошло мелко-вибрирующее сотрясение всего здания. А следом предсмертный вскрик глухие множественные удары и металлически — стеклянный звон и не только, от падающего оружия ломаемой мебели и другой древесины. И различных разбитых мозаичных стеклянных витражных окон. Тем самым насильно вырывая Даниила из его грустного и тоскливого состояния.

Два первых гвардейца бегущих вслед за императором разом опередив его, прикрыли щитами. А остальные быстро обойдя их с двух сторон, создавая защитное построение полумесяц впереди императора, укрывшись за гвардейскими прямоугольными щитами, выставили вперед в сторону врага удлиненные металлические наконечники алебард. Так как на них набегали ворлоки орки и люди, выбегающие друг за другом сплошным непрерывным потоком из больших распахнутых настежь двух створчатых дверей. Ведущих в большой дворцовый приемный зал для гостей, объединяя между собой вестибюль, парадное фойе и два очень больших тронный и банкетный залы.

По мере приближения врагов их передние ряды прикрылись своими черными круглыми щитами. На лицевой стороне щитов и груди, был намалеван белый крест. У некоторых существ был виден уже плохо читаемый девиз "神々 のペットの死" примерно означающий "Смерть любимчикам богов". Но объединяло их одно, у всех проникших во дворец то тут, то там были повязаны лоскуты белой материи. Для чего и зачем было не трудно догадаться.

При этом каждый удерживал в руках, кто секиру шипастую булаву или ятаган. У некоторых были мечи ножи или кинжалы. Очень многие из них были забрызганы своей или чужой кровью и частично кишечно-желудочной субстанцией. Отчего при их приближении отчетливо пахнуло смертью погибших от их рук множества разумных существ. Вдруг один из ворлоков громко закричал:

— Всем стоять! Архат! Доложи аэйру, мы нашли того, кого искали. Внимание! Напоминаю всем приказ. Брать только живьем и любою ценою. К божественному мечу не прикасаться, это вас убьет. Не убейте случайно это чучело с мечом. Арбалетные болты и луки со стрелами в отношении него не применять. Аэйр за это вас не простит. Иначе я вам ни завидую, долго будете, мучаясь, подыхать на колу. Однако другое оружие и прочую дрянь, можете применять сколько угодно, это ему не повредит, но старайтесь бить только по рукам и ногам. Чтобы обездвижить его или выбить меч из рук.

После сильно закашлявшись и смачно харкнув на паркетный пол, прокричал:

— Все! Вперед! Отрыжки сучьей гиены. Выполнять приказ аэйра, — и, завершил свою речь циничной грязной отборной фразой непроизносимой даже среди спившегося портового отребья

И началась страшная кровавая рубка, гвардейцы хоть и были физически сильными и защищены артефактными латами, но устоять против большого количества нападающих просто физически не могли. И гибли один за другим, при этом пытаясь до конца как можно больше забрать с собой умирая врагов. Те же в свою очередь как взбеленились, не считаясь ни с чем, лезли и лезли напролом, при этом затаптывая своих же раненых или убитых сотоварищей.

В большой дворцовой приемной образовался огромный вал. Из рубленых и окровавленных тел, в воздухе стоял ужасающий тяжелый тошнотворный запах, исходящий от льющейся крови. И других различных внутренних выделений. Тем самым затмив собою даже современную конвейерную скотобойню.

Враги, меняя друг друга с момента нападения, постоянно атаковали Даниила, не давая ему перевести даже дух. Прикрываясь щитами, хотя это мало им помогало, наносили удары уже без разбора куда придется. Лишь бы только его завалить. Для этих целей притащили веревки копья и даже какую-то рыбацкую сеть, которую сначала растянули, пытаясь ею его изловить.

Но после не удавшейся попытки периодически швыряли в сторону Даниила веревочные лассо не оставляя попыток заарканить его. Одновременно с этим длинным выпадом били пятками копий ему в область паха, живота и груди. Или просто этими же древками методом взмаха пытались выбить из рук у императора меч "Элион".

Копья без конца передавали конвейерным типом из задних рядов. Даниил крутил мельницы восьмерки, подпрыгивал и приседал, изгибался, извиваясь ужом защищая хозяйство, подставлял под удары руки ноги и свой многострадальный хребет. Что бы тут же перерубит очередную деревяшку копья вместе с телом напавшего. При этом отбиваясь от одиночных попыток захвата или навалившихся всей массой врагов, пытавшихся периодически связать его по рукам и ногам.

Так постепенно сражение сдвигалось вглубь дворца. Император Даниил в месте со своими двумя оставшимися в живых гвардейцами, один из которых был уже серьезно ранен и истекал кровью, был вынужден отступить за трон к пустующему большому гранитному пьедесталу. Возле которого на полу сиротливо лежала расколотая и почерневшая от копоти мраморная фигура первого императора, его далекого предка.

Вот упал пронзенный арбалетным болтом в середину груди золотой гвардеец, стоящий и обороняющийся слева от императора, а следом и другой, вынуждая тем самым Даниила отойти и прижаться вплотную спиной к этому пьедесталу.

Раздался громкий приказ:

— Внимание! Всем стоять!

Напавшие остановились, выставив в сторону Даниила свои длинные копья, укрывшись за черными щитами.

Даниил тяжело дышал, руки и ноги, покрытые множественными ссадинами и кровоподтеками, во многих местах кровоточили и саднили. При этом тряслись, ходя ходуном от страшного перенапряжения. Пот заливал его глаза, от чего он был вынужден без конца щуриться или растягивать широко веки. Из-за чего складывалось впечатление, что он гримасничает. От рубахи когда-то белоснежной и нарядной одетой на его тело, остались одни жалкие рваные лохмотья. С левого плеча свисал обрывок рукава и уцелевший ворот рубахи, уткнув острие меча в пол и перехватив его левой рукой за рукоять, в которой был и щит. Правой рукой утер глаза лицо и дернул за этот обрывок, в результате остатки рубахи осталась в зажатом кулаке, невесело хмыкнув, дорвал ее до конца и откинул в сторону. После чего оставшись с голым торсом, взяв в правую руку меч "Элион" и перехватив удобнее щит за проушины, плотно прижался спиной к гранитному пьедесталу, который приятно сейчас холодил разгоряченную спину, и приготовился ждать неизвестно чего.

Через некоторое время враги расступились, пропуская вперед аэйра Валехайна. Тот не доходя до Даниила метров семи, остановился. И с презрительной ухмылкой оглядел его.

Даниил впал в глубокую растерянность можно сказать даже в шок. Он верил и не верил своим глазам. Так как недалеко от него стоял его родной старший брат в окружении врагов. Георг же хмыкнул, после чего произнес:

— Ну что Данюша. Так его ласково всегда называла мама, когда была жива. Гляжу, не ожидал увидеть меня?! В гости в последнее время совсем не зовешь. Вот и пришлось мне самому, избрав свободное время незваным гостем прийти. Да только я пришел не в гости, а забрать у тебя принадлежащий мне по праву меч "Элион" и императорский трон.

Даниил был просто потрясен осознанием того кто возглавил это вооруженное нападение на имперскую столицу и дворец. С большим огромным трудом справившись со своими эмоциями, хрипло произнес:

— Георг, но почему именно так, вот таким образом от которого гибнут ни в чем не повинные жители империи. И потом, о каком ты праве сейчас говоришь, меня же выбрали боги через священный ритуал. Наш отец и многие священнослужители тому были свидетели. Ты же знаешь, мы сами ничего не выбираем. Выбирают боги из нас. Пойдем сейчас вдвоем к алтарю и преклоним колени, воздав должные почести богами, спросим у них ответ. Если они дадут свое согласие, чтобы ты стал императором, я без лишних слов и с великой радостью, склонив голову свою, передам тебе этот меч "Элион" прямо там, в большом храме. И императорский трон по праву будет твоим.

Георг сквозь сжатые зубы, со злостью и гневом произнес:

— Плевал я на всех жителей империи. Быдлом были быдлом и подохнут, а кто останется, будут мне, как и прежде ноги лизать. Решение же твоих богов, мня совершенно не интересует. Ты вон тоже не святой, скольких сегодня убил и покалечил. А их детей оставил без кормильцев. Старого пердуна, которого ты отцом называешь. Только с тобой любимчиком и общался. Данюша то, Данюша се, меня же вообще не замечал.

Я не удивлюсь, если узнаю о том, что он клянчил у богов чтобы тебя они избрали Поднебесным императором. Да и вообще, о чем мы сейчас с тобой говорим, отдай меч "Элион" по-хорошему и топай отсель на все четыре стороны. Пока я добрый. Да только подальше-подальше и чтобы я больше не видел тебя никогда.

Даниил слегка мотнул отрицательно головой, после чего тихо произнес:

— Несправедлив Георг ты к жителям империи и к великим богам, я же просто вынужден был защищаться и других защищать. Потому как клятву давал, а нашего покойного отца, так вообще ни за что сейчас оскорбил. Был я о тебе старший брат всегда лучшего мнения. Ты был кумиром моим. Тому боги свидетели. Но теперь же ты в моих глазах, совесть свою и честь потерял.

Для начала вспомни о своем отношении к родителям, а уж потом отца обвиняй. Если забыл, могу напомнить. Когда тебе было хорошо и у тебя все было отлично. Ты плевал на все и на всех, пропадая подолгу неизвестно где, и вытворял что хотел. Мама же с отцом ночами не спали, за тебя переживая родимого. Ежели тебе было плохо, и у тебя случалась беда, ты вприпрыжку бежал к родителям за их поддержкой и утешением. А когда потребовалась помощь нашей маме, а потом и отцу ты самоустранился.