Пропащий

Ружье летит на землю, в руках появляется телескопическое копье. Несколько энергичных встряхиваний приводят оружие в боевое состояние, острие вытягивается, выдвигается оперение, длина копья увеличивается до двух метров. Данила бросается на паука, намереваясь пробить насквозь через пасть. Идея хорошая, обязательно получилось бы, однако ноги разъезжаются на скользкой траве и Данила позорно шлепается задом. Ему остается только выставить копье перед собой в слабенькой надежде, что паук совсем уж дурак и прыгнет сам.

Паук не был дураком. Пару раз приседает, словно разминаясь перед забегом на короткую дистанцию, а потом неожиданно легко прыгает на беспомощную жертву, на лету отбивая копье лапой. Данила в ужасе пытается увернуться от ядовитых клыков, которые буквально вонзились ему в грудь. Спасает хитиновый доспех! Клыки не смогли пробить панцирь, давно копившийся яд буквально залил Данилу, он едва успел мотнуть головой и зажмурить глаза. Вонючая жижа, похожая на жиденькую манную кашу, потекла на землю. Данила выхватил нож, намереваясь воткнуть лезвие в щель между головой и туловищем, но ее не оказалось. Туловище и было головой! Данила просто ткнул ножом наугад, толчок отозвался болью в руке, тело скользнуло вниз по склону. Паучиный яд оказался отличной смазкой! Данила проскользнул между лап, заросшее короткими волосками пузо оказалось прямо над ним. Не раздумывая, Данила со всей силы полоснул ножом. Брюшина раскрылась, словно туго набитый мешок. Вываливаются внутренности, хлыщет жижа, Данила едва успевает увернуться от мерзкого водопада, мощно «гребанув» руками.

Паук взвизгнул точь в точь как свинья, защелкал челюстями и, быстро перебирая лапами, развернулся. От резкого движения из распоротого брюха вывалился целый ком и повис на толстом отростке. Данила проехал по склону почти до воды. Удалось затормозить на песке. Отступать некуда, за спиной трясина, впереди взбешенный паук и все, что остается, это продать жизнь как можно дороже. Паук спускается, делая неуверенные шаги, лапы скользят на собственной крови — или что там у него, белесое и вонючее! — и внутренностях. Данила, ободренный тем, что клыки паука не пробили хитиновый доспех, крепче сжимает рукоять ножа. В это мгновение ослепительная вспышка голубого огня заполняет землю неживым светом, спустя мгновение раздается удар грома.

Данила бросает косой взгляд на небо — оно свинцово-черное! Низкие тучи налиты свирепой тьмой, из которой вот-вот извергнется настоящий водопад с громом и молнией. Паук топчется на месте, не решаясь спуститься. А может умирает. Все-таки раны серьезные. Воздух наполняется запахом озона, наэлектризованные волосы начинают шевелиться. Вот-вот обрушится ливень. Данила бросается вверх по склону, не обращая внимания на паука. Тот делает неловкую попытку поймать человека, но лапы скользят и ослабевший паук заваливается набок. Едва только Данила забегает под крону гигантского папоротника, как молния с ужасным грохотом вонзается во влажную поверхность болота. Клубы пара и кипящей воды возносятся чуть ли не до туч. Земля содрогается, умирающий паук падает и скользит по склону. Едва только безжизненное тело касается кромки болота, как из трясины высовываются не то руки, не то клешни, рвут внутренности на куски и погружаются в воду. Данилу аж передернуло — минуту назад он сам стоял там!

Хлынул ливень. Вернее, рухнули небеса и море воды накрыло землю гигантской волной. Потоки ледяной влаги изливаются непрерывно и мощно. Данила словно оказался в центре водяного столба. Это даже не водопад, это просто слой воды. Как на дне глубокого озера! Данила вцепился четырьмя конечностями в шершавый ствол древовидного папоротника, всерьез опасаясь, что его смоет в болото. Путем беспорядочных тыканий удалось найти такое положение головы, при котором вода не заливает рот и можно дышать хотя бы через раз!

К счастью, чем сильнее ливень, тем быстрее кончается. Поток воды обрывается так же внезапно, как и начался. Данила открывает глаза и с ужасом обнаруживает, что стоит не на земле, а на переплетении корней! Землю смыло и корни образовали своеобразный частокол, на котором держится ствол и раскидистые ветви. Кстати, до земли не близко, метра полтора. Одно неосторожное движение, соскользнешь, ногу зажмет сплетенными отростками и повиснешь, как сарделька на веревочке.

Данила судорожно вздыхает. Надо спуститься, а корни мокрые и скользкие! Поразмыслив, Данила решается на кардинальный способ спуска — съехать на бронированной заднице. Хитин хорошо предохраняет от царапин и ран, надо только сесть как-то так … в итоге Данила мчится по сплетению корней, как по ледяной горке. Над самой землей его подбрасывает и он плюхается в грязь, будто мешок с картошкой. Жидкое месиво поглощает с головой. Данила отчаянно барахтается, вспенивая грязь и пуская пузыри. Руки нащупывают что-то вроде палки, пальцы сжимаются. Напрягая все силы, Данила выползает на твердую поверхность. Порыв ветра всколыхнул вершину папоротника и полтора кубометра дождевой воды рушатся вниз, вбивая стоящего на четвереньках Данилу в землю.

— Да конец-то этому будет!? — кричит Данила, злобно отплевываясь и свирепо вращая глазами.

Кое-как встает, старательно сохраняя равновесие разъезжающимися ногами. Ливень преобразил унылое болото в радостно искрящееся под лучами солнца озеро. Плавучие острова заросшей травой грязи исчезли, высохшие останки похожих на деревья хвощей смыло, дурно пахнущая грязь скрылась под водой.

— Прям курорт, — буркнул Данила. — Кемпингов на берегу не хватает.

Из оружия при нем остался только нож. Копье и ружье смыло, искать бесполезно. Утомившиеся тучи выпустили на волю злое солнце, горячие лучи кипятят воду, грязная жижа на глазах превращается в бетон, тихо плавятся мозги. Данила с неудовольствием ежится — доспехи нагреваются, набившаяся грязь сохнет и ощутимо натирает. Так не годится! Он решительно скидывает одежду из хитиновых пластин и остается в одной набедренной повязке. На вершине папоротника осталось немного воды. Импровизированный душ смывает грязь, очищает одежду и обувь, а буйное солнце оперативно сушит. Переодевшись в сухое и чистое, Данила повеселел и уже не так мрачно смотрит в будущее. Правда, встречающих рядом не наблюдается и это немного тревожит.

— Ну что делать-то? — думает вслух Данила. — Оставаться? Из болота вылезет очередное чудо-юдо, ножиком не отмахнешься. Идти самому? Куда? В лесу наверняка встречаются твари не лучше болотных. И связи нет, боятся жучилы, что рептилоиды их обнаружат.

Потоптавшись, он все-таки решает идти, оставаться на берегу слишком опасно. В лесу хоть на хвощ можно залезть! Надо найти возвышенность, что-то вроде холма или невысокой горы и ждать помощи. Не бросят же на произвол судьбы такой ценный кадр. Данила подбирает подходящую по весу и размеру палку. Несколько ударов ножом превращают ее в дубинку. Тяжесть оружия придает уверенность и Данила направляется к ближайшей возвышенности.

Прошедший ливень напоил землю живительной влагой. Яростное солнце подстегнуло все процессы жизнедеятельности, растения начинают расти с удвоенной силой. Трава и разнообразные кустарники самой причудливой формы буквально на глазах увеличиваются в размерах. Они, конечно, не росли, а всего лишь расправляли прибитые ливнем ветви, но Даниле казалось, что все эти папоротники, хвощи, мхи и грибы именно росли. Растения тянутся к солнцу, впитывая энергию пылающей звезды. Если бы Данила хоть немного разбирался в ботанике, он с уверенностью заявил бы, что процессы фотосинтеза на этой планете идут гораздо быстрее, чем на Земле.

До возвышенности примерно сотню шагов. Данила не прошел и половины, а трава уже достигла плеч. Всерьез опасаясь сбиться с пути, Данила начал прорубать проход в зарослях. Очень скоро травяной сок забрызгал его с головы до ног, кисло-сладкая жижа пополам с горечью залил лицо, теплые ручьи хлынули под хитиновый панцирь и соорудили маленькое озерко в районе промежности, используя набедренную повязку как запруду.

— Да что ж такое-то, черт возьми! — выругался Данила. — Только помылся и на тебе!

Промежность горела огнем, спина и грудь чесались неимоверно, от запаха кружилась голова. Похоже, местная травка выделяла не просто сок, а едкую вонючую щелочь. Почему-то вспомнился земной борщевик — дурно пахнущее растение, которое выделяет белую жидкость, если сломать стебель. Сок борщевика ядовит, и еще причиняет сильные химические ожоги. Можно запросто и «копыта» отбросить!

Боль в голове становится невыносимой. Данила почувствовал, как ослабели руки, стало трудно дышать. Несколько капель жидкой дряни попало в глаза, слезы хлынули ручьем, резь по краям век заставила зажмуриться. Дальше не пройти, понял Данила. Надо вернуться к воде, промыть глаза и кожу. Будто слепой, он идет обратно с вытянутыми руками, с трудом переставляя непослушные ноги. Головная боль усиливается, появляется звон в ушах, к которому примешиваются странные звуки. Словно бульканье!

— Я отравился и у меня едет крыша! — простонал Данила. — А еще я ни хрена не вижу и меня запросто сожрет какая-нибудь жаба!

Тело начинает деревенеть. Первыми отказывают ноги. Данила неловко падает на бок, переворачивается на спину и медленно сползает вниз по мокрой траве. Странное онемение охватывает поясницу, поднимается по груди. Становится трудно дышать, каждый вдох и выдох причиняет боль. Сердце бьется чаще и сильнее, от этого еще больнее. И Данила понял, что умирает. Странные булькающие звуки усилились, начали складываться в слова, смысл которых Данила уже не понимал. Последнее, что он видел, это глаза в узкой прорези маски. Человеческие глаза!

Глава 7.

Данила пришел в себя и сразу ощутил, как чьи-то маленькие лапки топчутся по груди. Некое существо осторожно ходит по нему, тычется мокрым носом в лицо и тихо сопит. Влажное рыльце несколько раз ткнулось в нос. Неожиданно острая боль пронзила кончик и Данила почувствовал, как острые зубки впились в кожу.

— Ай!!! — рявкнул он и отмахнулся.

Ладонь сгребла воздух, стремительные толчки маленьких лапок по груди возвестили, что неведомый кусатель носов удирает. Данила открывает глаза, резко садится. Боль в пояснице заставляет поморщится и охнуть, руки упираются в лежак, спина изгибается, голова невольно откидывается назад. Взгляд задерживается на дощатом потолке. Щели плотно забиты сухим мхом, доски обработаны грубо, вручную. Повернув голову Данила видит такие же стены, пол, небольшое окно едва пропускает дневной свет, стекло не то грязное, не то просто мутное, вроде бутылочного. Простая деревянная дверь плотно закрыта. Сам он лежит на на кое-как сколоченном лежаке, больше похожим на ящик. Засыпали дно сухой травой, постелили холстину и его сверху уложили, прикрыв для приличия другой холстиной. Потому что одежды на нем не было. Вообще.

Кряхтя и чертыхаясь, как столетний дед, Данила слезает на пол. Чисто, босые ноги приятно охлаждает сухая гладкая древесина. Воздух в комнате чист и сух, пахнет травой и чем-то еще приятным. Высушенными розами, что ли?

Потоптавшись, он оборачивает торс холстиной аки сенатор римский, подходит к двери и нерешительно толкает. Серый клубок стремительно проносится мимо и ныряет в открывшуюся щель. Данила успевает только заметить торчащий хвост и пушистую изогнутую спину. Животное прыгает резко вправо и скрывается за стеной. Данила открывает дверь шире и застывает на пороге с разинутым ртом — это поселение людей! Взору открывается удивительная картина — приземистые домики прячутся в зеленых зарослях хвощей. Покатые крыши, заросшие зеленым мхом, делают их похожими на холмы. Видны небольшие окна, двери, можно разглядеть огородики, на которых растет … местная капуста, наверное. Картинка показалась странно знакомой, словно уже видел где-то. Тихий скрип достигает ушей, Данила поворачивает голову — рядом, в том же доме, где он лежал, открывается другая дверь, выходит девушка, слегка наклонив голову, чтобы не задеть проем. Одета очень просто, в холщовое платье ниже колен, перепоясана веревкой, рукава платья закатаны до локтей, на ногах какие-то чоботы типа полусапожек. А какое лицо! Данила дар речи утратил, когда увидел. Полукруглое, румяное, с ямочками на щеках, длинные русые волосы собраны в «конский хвост», синие глаза, ресницы, брови … сказка!

Столбняк, охватывающий мужчину при виде красивой женщины, имеет одно коварное свойство — притупляет бдительность. А в отдельных случаях оглушает и лишает самообладания. И если ваши штаны на два размера больше и нет ремня, то запросто упадут и вы останетесь в одних трусах. Это не смертельно и в чем-то даже мило, но все же спешить с этим делом не стоит. Данилова импровизированная туника сенатора коварно поползла вниз, как только ослабели пальцы, сжимавшие узел на животе. Данила спохватился лишь когда ощутил свежую прохладу грудью … и всем остальным тоже ощутил. А еще он увидел, как расширились от удивления глаза девушки, проследил взглядом … молниеносным движением холстина возвращается на место, охрипшим от мгновенного волнения голосом Данила произносит как можно непринужденнее:

— Одежда куда-то задевалась … где я и как сюда попал?

— Тебя нашли охотники возле болота, — отвечает девушка (голос-то какой нежный! Будто волшебный колокольчик!) — Думали, ты мертв. Поняли, что жив и принесли сюда.

— А … а это что? — чуточку заикаясь от волнения спрашивает Данила.

— Поселок наш, — просто отвечает девушка. — Мы охотимся, шкуры и панцири зверей продаем, этим живем.

— Ага, поселок … а ящеры не вас не трогают?

— Рептилоиды? Нет, им своих проблем хватает. Мы их не трогаем, они нас не видят.

— А почему никого нет? Ты одна здесь?

— Нет конечно, — рассмеялась девушка, откинув голову и тряхнув волосами (обалденная шея и грудь!). — Братья спят, я на хозяйстве.

— Братья?

— Ну да. Родителей наших нет уже, у меня четыре брата, я младшая.

— Ага, прям как в сказке … мне неудобно, я Данила и я … без штанов!

— Твоя скорлупа наверно уже высохла. Вон она! — кивнула девушка на изгородь.

Данила оборачивается — хитиновые доспехи висят на плетне, как останки вареного рака на краю тарелки, солнечные лучи прожарили их насквозь, поверхность блестит, как полированная сталь и пускает зайчики.

— Кто меня раздел? — с напряжением в голосе спросил Данила.

— Не я, — хитро прищурилась девушка. — Братья кинули тебя в ручей тут рядом, промыли от засохшей грязи, как репу и сняли скорлупу. И меня зовут Наташа.

— Ага … так я оденусь?

— Конечно. В простыне ты похож на больного.

«Надо же, как повезло! — думает Данила, осторожно ступая босыми ногами по земле. — Меня нашли люди, а не инсекты или ящеры. Можно немного передохнуть, узнать что к чему … а девушка какая обалденная! На Земле таких уже нет. Прямо Афродита! Или Диана, как там греческих богинь звали-то? Вот бы закадрить!»

Мужчина, завернутый в простыню, смотрится как-то не очень. На психа смахивает. Данила торопливо собирает свою «скорлупу» и возвращается в дом, чувствуя насмешливый взгляд Наташи. Ничего, сейчас он переоденется и она увидит, какой он в доспехах. Ричард Львиное Сердце, никак не меньше! Правда, он небрит. Вернее, мордуленция заросла аж по шею, неплохо бы подровнять и концы состричь, тогда борода придает мужественность и эту, как ее? — брутность … нет, брутоту!