Оказалось, что нет, все ковчеги разные, все зависит от размеров страны в старом мире. Так, например, в России самый большой ковчег, а на Украине всего двадцать метров в длину, в ширину и в высоту.

Зашел разговор и о том, почему о ковчегах, в старом мире, ничего неизвестно широким массам людей.

Как только появились ковчеги, были достигнуты договоренности, между всеми странами, на самом высшем уровне и дабы не допустить в мире больших волнений, решено все засекретить.

Маэстро попал в этот мир, в первый же день открытия ковчега, вместе с моим дедом. И этой весной был внедрен в военные структуры 'незалежной', с целью продвижения по служебной лестнице и разведки. Но узнав, что там, как и в Европе, легализована работорговля, и в силу своего характера, он решил прекратить свое задание. Маэстро, сговорившись с рабами, которые, в большинстве своем, были из Донбасса, захватил небольшой гарнизон. Вооружившись, они двинулись в сторону границы с Россией, по пути захватывая все украинские конвои, которые им попадались. Уже через неделю, лошадей и трофеев, набралось слишком много, и он решил быстрым маршем двигаться к границе, маскируясь под военный конвой. Тихо добраться не получилось, первый же патруль их рассекретил, пришлось прорываться с боем, где Маэстро и подстрелили в щеку.

И снова я был шокирован таким поворотом. 'Здесь', находятся люди из двадцать первого века, где о рабстве уже все давно забыли, а тут... Ладно, я еще могу понять восточные страны с их традициями, но Европа и, тем более, Украина. Нет, мне этого не понять.

— Так вот, к чему я все это — говорил кузнец — ты говоришь, что не собираешься закрывать ковчеги и ввергать людей в средневековье — кузнец спокойно допил уже остывший чай и глубоко вздохнув, выпалил — там уже, не то что, средневековья, там люди и обращенные живут в аду, понимаешь? Нужно спасать славян от бандеровской нечисти, пока вообще есть те, кого нужно спасать.

Некоторое время мы молчали, потом кузнец сказал.

— В общем, так — он хлопнул ладошкой по столу — Кузьма не новичок в ратном деле и подсобить, в случаи чего, сможет. В стрельбе из лука учился у самого Маэстро — с гордостью сказал он — бери парня под свое крыло, вместе с Маэстро и... Чуйка с тобой ковчег проходил?

— Николай Курохтин? Проходил — ответил я — кстати, почему его называют Чуйкой и что значит, учился у Маэстро, крестник моего отца, настолько хорош в стрельбе из лука?

Оказалось что у Маэстро, того самого рыжего здоровяка со шрамом, есть свой дар, как у одного из потомков Богомира. Он лучший стрелок, из всех, когда либо, виденных, Фомой Митричем. А видел он их, за свою жизнь, немало и именно у него и учился Кузьма.

— Неужели такой хороший лучник? — снова высказал я свое сомнения.

Кузнец покачал указательным пальцем из стороны в сторону.

— Нет, ты не понял, — говорил он — он не только лучник, он попадает из всего, что стреляет или бросается. — Кузнец задумался на минуту, подбирая сравнение, — вот смотри, — снова заговорил он — если дать Маэстро камешек не больше двух сантиметров и сказать, чтобы он попал белке, находящейся в пятидесяти метрах от него, прямо под левое ухо, то будь уверен, он попадет ей не в ухо, а под него.

В этот момент, послышался стук копыт, а через пару минут, в кузню вошел Кузьма и сообщил что с Юркой все в порядке, а дед пообещал открутить ему все, что в таких случаях откручивают, включая и то, что находится ниже пояса.

Но, видимо в планы кузнеца, не входило такое быстрое возвращение сына, и он снова отправил его, на этот раз за Маэстро и Николаем. А когда тот исчез, разговор продолжился.

С Маэстро все понятно, если представить, что стрелковое и метательное оружие это музыкальные инструменты, то Петр, это музыкант, который на нем играет, но гораздо лучше, чем другие.

С Николаем все оказалось сложнее. Он получил свое прозвище за невероятную интуицию, он буквально чувствовал, что предпримет противник в той или иной ситуации. Причем он чувствовал это не только в спарринге, что доставляло большие проблемы его наставникам, но и засады, и даже минные поля. В случаи преследования противника он вообще был вне конкуренции. Во время боя он точно определял варианты действия противника, одним словом Жуков на Курской дуге.

Было у Николая и еще кое-что. Он с самого детства, по причине своего роста, пытался всем доказать, что в ратном деле, не уступит никому, даже своим наставникам. И так увлекся этим, что к восемнадцати годам наставники, даже вдесятером не могли с ним справиться. А когда, через год он сдавал, на краповый берет, то во время последнего экзамена, где экзаменуемый, должен выстоять определенное время в кругу 'краповиков', на ногах остался только он. Несколько человек госпитализировали с переломами разной степени тяжести, остальных поместили в лазарет, с отбитым 'ливером'.

— Если Николай такой вундеркинд, то как он умудрился потерять ногу? — задал я вопрос, который, буквально, сам ложился на язык.

— Хороший вопрос, — отвечал кузнец — вот у него и спросишь.

Дальше зашел разговор о Моховцах, ведь не Маэстро, не Юра, так и не рассказали мне кто это такие.

Моховцы, так называли людей, освобожденных Маэстро из украинского рабства. Они основали город и назвали его в честь своего спасителя, Мохов. Трофеи, захваченные в результате побега с 'незалежной', и пустили на его постройку. Самому Маэстро, по его же просьбе, отдали лишь малую часть и только то, что самим моховцам не очень то и нужно и чего было больше всего. А раз все трофеи были захвачены близ границы, то нетрудно и догадаться, что ему досталось, оружие и брони, самого поганого качества. Но и с этим имуществом, за последние два дня, ему пришлось повозиться, так как его было довольно много.

Как только Маэстро сообщили о моем прибытии, он стал срочно искать покупателя, на весь товар разом. Но это не так просто, найти человека, способного разом купить больше десяти тон не очень качественного 'металлолома'. Пришлось, Фоме Митричу, помогать ему. Он уговорил частных кузнецов, сложиться и освободить закрома Маэстро от металла, по бросовой цене. И тот 'телега-конно-поезд', который я видел и вез, те самые доспехи и оружия на продажу.

Параллельно со строительством города, моховцы основали факторию, в нескольких десятках километрах от столицы, где продают и покупают различные товары. Расположение фактории на таком расстоянии от города, обусловлено тем, что столица постоянно растет и, рано или поздно, ее границы доберутся и до фактории. Поэтому, Герман Моисеевич — выборный глава Мохова — расположил ее, так сказать, на вырост. Чтобы, не дай бог, фактория не оказалась в центре столицы, иначе, из-за затруднений по доставке груза, волей-неволей придется ее переносить за город. Сам Маэстро, когда не гонял бандеровцев на границе, имел дом в этой фактории, там же хранил и продавал свои трофеи.

Зачем Маэстро, узнав о моем прибытии, стал, за бесценок, избавляться от имущества, кузнец не сказал. Но пообещал, что как только Маэстро прибудет, я сам все пойму.

После того как мой дед, выяснил об открытии, на планете, ковчегов, решено было поменять фамилии всем детям в роду, расселить их по всей стране и заняться их обучением. При этом он запретил обучать их чему-то еще, кроме военного и ратного дела. Так же, он, в приказном порядке, обязал всю родню заниматься тем же самым и вспоминать с какой стороны нужно держать меч. Сам же занялся организацией по переходу в новый мир, и исправлять ошибки своего родителя на старушке Земле.

Про то, как дед убил своего отца, я спрашивать не стал, рассудив, что если кузнец сам не горит желанием об этом рассказывать, значить и сам ничего толком не знает.

При подготовке кадров, дед использовал все свое влияние на власть и всех богатеев, до которых мог дотянуться. И началось большое строительство целых центров, по обучению ратному делу. Из запасников доставалось вся литература и летописи, хоть как-то касающиеся древних времен. Над архивными чертежами, инженеры ломали головы, по улучшению того, что использовали наши предки. В архивах образовались целые читальные залы по изучению древних технологий. Штудировали не только мат-часть, но и все сражения. Все стычки с противником и операции, от маленьких и не значительных, до стратегически и тактически важных. Также дед взялся и за изобретателей, которые, чуть ли не круглосуточно ломали головы над изобретениями, как военного характера, так и над теми, которые помогут людям облегчить жизнь в новом мире.

Тренировки и обучения людей, начались за пять лет до открытия ковчега. Невзирая на то здоровый человек или инвалид. К последним, конечно, применяли особый подход, кто, что то может делать физически, делает, а кто нет, обучается теории.

Не забыл дед и про регулярные войска, точнее их элиту. В обучение набирали детей из детских домов, тех, кто проходил жесткий отбор у психиатров. На физические данные внимания не обращали, главное чтобы ребенок был здоров морально и хотел стать ратником. Также их обучали современной тактике и стратегии, диверсионной и разведывательной деятельности, но акцент, все же, делали на ратный бой. Пол ребенка, не играл никакой роли, обучали всех одинаково и мальчиков, и девочек. В итоге, в этот мир, глава рода Богомира, не считая родню, вошел, с несколькими десятками тысяч, ратников, готовых рвать на части кого угодно по его приказу. Нет, они не стали отморозками, им было дано хорошее образование и воспитывали их хорошо. Но им с самого детства объяснялось, что будет, если ковчег закроется и управлять им может только дед, поэтому его нужно охранять как зеницу ока.

Но не следует считать, что в других странах не готовились к 'переселению'. Готовились, возможно, не так как наследственные операторы, но готовились.

Из всех потомственных операторов, остались единицы. Фома Митрич знал лишь о потомках Ноя, старшего из которых убил дед, потомках Богомира, коим и являюсь я, и, вроде-бы, в Японии кто-то остался, но точно он не знал. Остальных операторов выбирали сами ковчеги, по каким то своим критериям.

Как происходит взаимодействие оператора с ковчегом, кузнец не знал, не по рангу. Но знал, что есть двухсторонняя связь между ковчегом здесь и ковчегом на старой земле. Остальное сказанное им, повторяло слова Юры.

Сам Юра, поздний ребенок и, как это часто бывает, из-за избытка родительской любви, вырос ленивым, но с большим эго и жаждой власти. Боец из него, по причине той же лени, не вышел, в смысле на уровне Богомиров. А поскольку он ничего не умеет и уважать его не за что, он постоянно использует 'дар власти'. С помощью его пытается командовать людьми и неважно родственники это или нет. По этой причине дед сам стал постоянно использовать свой дар, чтобы сынок его не опередил и не нагнал на него страха.

У меня голова, уже гудела во всю, от этой 'Санта-Барбары', и если-бы не приехал Кузьма, Маэстро и Николай, то голова бы лопнула на части.

Парни приехали на крытой карете, запряженной тройкой лошадей, как позже рассказал Маэстро, позаимствованной у моховцев. Не такой, какие обычно показывали в фильмах про старую Францию или Англию, а с русской простотой и без всяких излишеств. За исключением рессор и крыши-гармошки, а так, обычная карета с сиденьями, расположенными друг напротив друга.

Маэстро прибыл не с пустыми руками, а с подарком, которому Фома Митрич, очень даже, был рад. В свертке, из плотного брезента, который два здоровяка, кое-как, втащили в кузню, были заготовки из разного металла, похожие на прутки. Из таких кузнецы делают мечи, предварительно проковывая и скручивая их вместе. Это дает жесткость и одновременно гибкость мечу. Иными словами, при смешивании твердой и мягкой — ее еще называют дамасской — стали, получается булат.

После стандартной процедуры, благодарности за подарок, Фома Митрич перешел к делу, из-за которого 'слон и моська' и показывали мне большие пальцы рук у отстойника. Что, несколько, озадачило меня.

— Готовы принести клятву, на верность молодому Богомиру — кузнец, в полу-поклоне, показал на меня обеими руками. — А иначе, — в его глазах читалась явная угроза — я вас вымету из моего дома поганой метлой.

Ну не хочу я, становится господином, вот хоть убей, не хочу и все тут. Другое дело друзья, это можно, а командовать по принуждению, увольте.

Сказать что-либо, я не успел, потому-что Николай, стоявший рядом с кузнецом, выразил сомнения. По поводу того, что тот сможет вымести его поганой метлой. Действия кузнеца были молниеносны. Он, со скоростью выстрела, одной рукой схватил Николая за шею, приподнял его и подставил к его 'колокольчикам', вторую руку с, неизвестно откуда взявшимся, ножом.

— Еще сомневаешься? — спросил кузнец, трепыхающегося в его руке, как рыба на крючке, Николая.

Тот, кряхтя, сказал, что многоуважаемый кузнец неправильно его понял, и он только ради принесения клятвы, молодому наследнику рода Богомира, и пришел в 'палаты', такого уважаемого человека, как Фома Митрич. Чем вызвал всеобщий смех.

Не было никакой торжественной церемонии, никаких красивых слов и речей, трое парней сказали, что признают во мне истинного Богомира и признают мое лидерство, над ними. А сам кузнец выступил гарантом, этой клятвы и все. Никто не преклонял колена, никакого касания плеч вассалов мечем. Да и слова клятвы, можно было назвать клятвой, лишь с о-очень большой натяжкой.

После этого кузнец наорал на парней, что они не привезли еды и отправил Кузьму в дом, сказать матери, чтобы та собрала чего-нибудь на стол. А чтобы все было по-людски, меня и моих четверых клятвенников, со словами, что от нас воняет как от свиней, кузнец отправил в баню, находившуюся за кузней.

Можно было поспорить, от кого сильней воняет, от кузнеца, который весь день провел в кузне или от меня. Но помня, на каком расстоянии был нож, от 'сокровищ' Николая, я посчитал за лучшее промолчать.

Пока мылись и охаживали друг друга вениками, я, неосознанно, стал сравнивать двух здоровяков, Маэстро и Кузьму. Но не их 'достоинство', а мускулатуру, по которой можно с легкостью определить, какого рода бой они предпочитают.

Первый, в отличие от второго, хоть и был выше, но уступал в ширине плеч и объему груди. Мышцы Маэстро были рельефными, но все же суховаты, он был плосковатым, как камбала. У Кузьмы же наоборот, все тело было покрыто буграми приличных размеров, кроме живота. Там имелся небольшой излишек жирка и пресс, как у Маэстро, разглядеть не получится.

Ноги, тут я однозначно признал превосходство Маэстро. Здоровенные бедра Кузьмы, не то, что бегать, ходить мешали. Зато кисти у кузнеца, с пальцами как сардельки, хоть и были меньше 'ковшей' Маэстро, но в них чувствовалась неимоверная силища. Ну, по-другому и быть не могло, он все же кузнец. У моего отца пальцы, тоже толще моих.

Николая я сравнивать ни с кем не стал, даже с собой, не та весовая категория. Но, его тело, на зависть всем спортсменам, сплошь сухие жилы. Он словно натянутая пружина, готовая сорваться в одно мгновение и нанести противнику непоправимый урон. Его тело идеально, вписывалось в реалии нового мира, где, как я думаю, придется железом доказывать свое право на жизнь.