И там , где канцлер мог бы спорить с королем, человек не стал бы спорить с этой душой. Оксеншерна просто склонил голову.
— Вы правы мой господин, — было его единственным ответом.
Густав принял его признание в верности с ответным поклоном,
— А теперь, мой друг," сказал он мягко, "мне нужно побыть одному.— Признаки властности исчезали с его лица, сменяемые выражением тоски.
-Это была не твоя вина, Густав", прошептал Оксеншерна. — Существовал вы ничего не могли поделать.
Но король уже не слушал. Сейчас его уже не волновали ни резоны, не аргументы..
Тем не менее, Аксель попробовал продолжить: "Нет! Ваше обещание гражданам Магдебурга было честным, Густав. Вина за все на наших так называемых" союзниках", которые с подачи Георга Вильгельма Бранденбургского не поддержали нас, и на и Джоне Георге Саксонском преградивщем нам дорогу. Что в этой ситуации Вы могли сделать?
Он замолчал. Безнадежно. Человеческие слабости, которые сумел на время преодолеть в себе король-воин снова овладели им..
Огромная, мощная фигура стоявшего в центре палатки короля, казалось, уменьшилась вдвое. Густав Адольф опустился на колени, опустив голову,и сложив руки в молитве. Его пальцы были побелели, руки сотрясала дрожь.
Канцлер вздохнул и отвернулся. Король на какое то время отрешился от реальности. Аксель знал, что еще много часов Густав проведет в молясь за души граждан Магдебурга.
Оксеншерна не сомневался, что если бы его друг Густав знала имена всех тех десятков тысяч, которые погибли в том, проклятом , то он молился бы Господу за каждого них. Вспоминая все время, те письма, которые они слали ему, умоляя о спасении. Освобождение он не был в состоянии принести во времени. Которое он так и не смог им вовремя принести.
Много часов.
* * *
У входа в палатку, Оксеншерна смотрел на равнины Центральной Европы. Миллионы уже погибли на этих равнинах, так как самая ужасная война века началось уже тринадцать лет назад. Миллионы, по всей видимости, умрут еще на этих равнинах, прежде чем все будет закончено. Всадники Апокалипсиса вырвались на свободу и теперь пьянели от восторга.
Горечь светилась в его глазах, но не сильно.. Канцлер не претендовал на величие души своего короля.. Он просто признал ее , и отдал королю свою
непоколебимой верность.
Поэтому взгляд его был тверд. Холодный с уверенностью в будущем, а не с воспоминаниями о прошлом. Лучше, чем кто-либо, Аксель Оксеншерна понимал душу стоявшего на коленях в молитве за его спиной. Это понимание и даровало ему так необходимое утешение при взгляде на эти равнины.
Я бы сам проклял вас, но в этом нет нужды.. Тот, кто гораздо выше меня принесет Вам кое что гораздо худшее, чем простое проклятие.
Новое поколение пришло в мир, правители Германии.
Трепещите. Трепещите!
Глава 7
Глава 7
Спортзал средней школы был спроектирован так, чтобы вместить 1500 человек. На взгляд Майка, сейчас в него набилось вдвое больше. Присутствовало почти все население грантвилльской округи, кроме горстки людей на электростанции и пары десятков шахтеров
С момента бедствия, которое с общего согласия получило название "Кольцо Огня" прошло три дня. С тех пор UMWA стал, волей-неволей, импровизированными силами самообороны района. Поскольку никакой другой вооруженной и хорошо организованной силы для этой цели просто не было. Полиция Грантвилля состояла из пяти офицеров, считая начальника. Даже не будь Дэн Фрост ранен, ему все равно было бы не справиться с проблемой общей обороны. Полиции Грантвилля хватало забот по поддержанию порядка в самом городе
Особых проблем с горожанами не было, если не считать первоначальной вспышки панической скупки товаров, быстро прекращенной мэром, решительно закрывшим все магазины. Полицейские наряды патрулировали город, чтобы убедиться в выполнении распоряжения мэра, однако реального сопротивления ему не наблюдалось. Пошептавшись, все признали решение мэра разумным.
Быстро становился серьезной проблемой приток беженцев из округи в город. Выяснилось, что вся сельская округа разорена разбойничающими наемниками. Пока ни один из них не был замечен вблизи от города, но люди Майка зорко следили за малейшими признаками возможных проблем.
Майк стоял возле входа в спортивном зале, рядом с одним из рядов сидений. Фрэнк Джексон, с небольшой группой других шахтеров, столпились вокруг него. Справа от него на краю самого нижнего ряда сидений сидела Ребекка Абарбанель. Еврейские беженцы все еще пребывали в оцепенении, напуганные странными людьми вокруг и еще более странными технологиями.
Может быть к счастью, Ребекка была слишком озабочена болезнью отца, чтобы паниковать от странных событий, которые вокруг нее происходили. .Большинство других беженцев по-прежнему скрываясь в лесах вокруг города, уклоняясь от любой попытки уговорить их выйти из подполья. Но Майк подозревал, что стойкость женщины была врожденной. У Ребекки были все признаки защищенного интеллекта, не позволявшие ей скатиться в низкопоклонство перед увиденным или беспомощность. Он грустно усмехнулся, вспоминая их разговор в библиотеке. Когда она начинала философствовать, он понимал только отдельные слова. Но и тогда, ни сейчас он над ней не смеялся. Майк решил, что для собственного спокойствия он мог бы и сам использовать кое что из этой философии.
Тем не менее, Ребекка была едва ли смущена своим положением. Майк смотрел, как, в десятый за несколько минут, Ребекка застенчиво приглаживает свою длинную, плиссированную юбку, подтягивает лиф, поправляет колпачок, прикрывающий ее волосы. Ему показалось немного забавным, то, как она отлично приспособилась к обстоятельствам во всем, что касалось ее внешности
Сидящая рядом с Ребеккой небольшая седая женщина лет шестидесяти ободряюще пожала руку беженки. Ребекка ответила быстрой, нервной улыбкой.
Размышления Майка были прерваны. Понимая опасения Ребекки на предмет ее иудаизма, он попросил Морис и Джудит Рот принять Ребекку и ее отца к ним в дом. Единственная в городе еврейская пара с готовностью согласилась. С того момента Бальтазар Абарбанель находился там. Он выжил после сердечного приступа, но и Джеймс Николс и Джефф Адамс, городской врач Грантвилля, постановили, что ему нужно постельный режим. Бальтазар выжил буквально чудом..
На следующий день, когда Майк нашел время для краткого визита, Ребекка казалась спокойной и почти расслабленной. Но Джудит сказала ему по секрету, что она залилась слезами, увидев меноры на каминной полке. Она провела следующие полчаса рухнув на кушетку, вцепившись в Джудит, как тонущий котенок.
Майк еще раз взглянул на Ребекку. Женщина внимательно слушала то, что говорил мэр города. Он с облегчением отметил спокойствие на ее лице. Решимость, любопытство, удивление, но ни следа паники.
Майк смотрел на море лиц в спортзале. Право же, она выглядит лучше, чем половина присутствующих.
Эта мысль была неожиданна. Но суровая гордость заставила Майка взглянуть в лицо избегаемой им правды: его чувства к мисс Абарбанель зажили собственной жизнью. Ему привиделась картина скачущих лошадей, вырвавшихся из сломанного загона
Хороши Ваши дела, мистер Стернс. Как будто у вас мало других проблем! Скачущие лошади в его воображении обращали на его мысли столько же внимания, сколько на мышь в траве. С первого мгновения, как он ее увидел, экзотическая красота женщины потянула его, как магнит. Многих мужчин наверняка бы оттолкнули светящийся в темных глазах Ребекки ум и намек на язвительный юмор в ее полных губах.
Майк вздохнул. Она не для меня. С трудом он заставил себя отвести взгляд и сосредоточиться на заключительных замечаниях мэра.
— Я это все к чему говорю, народ — Мэр кивнул в сторону небольшой группы людей, сидевших на стульях возле трибуны. — Вы слышали, что нам говорили Эд Пьяцца и его учителя. Так или иначе, никто не знает, как мы оказались где-то в Германии почти четыре сотни лет назад, не имея возможности вернуться
На одном из нижних рядов встал человек: — Уверены ли мы в этом, Генри? В смыслеЮ то возвращение невозможно, я имею в виду? Кто может знать, что то, что случилось не повторится в обратном направлении?
Мэр глянул на одного из учителей, сидевших рядом с директором. Грег Феррара встал и подошел к микрофону. Учитель информатики средней школы был высокий, стройный человек лет тридцати пяти.. Его способ выражаться, походка и манеры, были быстры и резки и излучали уверенность в себе.
Грег начал качать головой, еще до того, как подошел к микрофону на кафедре: — Я не думаю, что шансов больше, чем у снежка уцелеть в аду. — Он охватил кафедру и наклонился вперед, делая упор на следующие слова. "Что бы ни случилось, это почти наверняка была какая-то природная катастрофа. Если вы спросите меня, что нам невероятно повезло, мы пережили это. Никто не пострадал, нет серьезных травм, а материальный ущерб минимален.
Грег взглянул на лампы дневного света на потолке спортзала. Мимолетная улыбка троула его лицо. — Электростанции работают, поэтому у нас есть все удобства в домах. По крайней мере на акое-то время. Улыбка исчезла. — Но мы все еще в положении парка трейлеров, пострадавших от торнадо. Как Вы думаете, какова вероятность другого торнадо, возвращающего все в исходное состояние ? — Грег глубоко вздохнул. -Лично я бы сказал, шансы астрономически малы. Будем надеяться, это, потому что второе Огненное кольцо, вероятнее всего уничтожило бы нас полностью.
Толпа застряла в спортзале безмолвствовала. Грег еще раз глубоко вздохнул и закончил простыми и сильными словами: — Смиритесь с этим, люди. Мы здесь навсегда..
Мгновение спустя, он снова сел. Мэр снова занял свое место у микрофона. — Ну, народ, об этом все. Что касается дальнейшего... Первое, что нам нужно — это разработать планы на будущее. Городской совет заседает без перерывов в течении последних трех дней и мы разработали предложение, которое хотим представить Вашему вниманию. — Он сделал паузу для выразительности, как учитель до него. — Мы должны проголосовать за него, поскольку оно выходит за пределы полномочий совета.. Все ли здесь зарегистрированные избиратели?
Мэр запнулся. — Ну, я думаю, все здесь, зарегистрированы они или нет теперь избиратели. — Кислое выражение его лица вызывало смех в шевеление в спортзале. Сколько все себя помнили, столько лет в Грантвилле Генрих Дриссон увещевал народ участвовать в голосовании.
Мэр продолжал.
— Мы должны разработать правильную структуру самоуправления. В будущем мы не обойдемся мэром и городским советом. Мы хотим предложить выбрать чрезвычайный комитет, чтобы он разработал план учредительного собрания. Этот же комитет должен осуществлять надзор за порядком в промежуточный период. И нужно избрать председателя комитета. Он или она смогут принимать любые оперативные решения по необходимости.
Кто-то в толпе выкрикнул имя мэра. Дрисон яростно замотал головой. "Только не я! Городской совет уже поднимал эту тему и я отказался. Мне шестьдесят шесть лет, люди. Я мэр маленького городка и это все, на что я способен. Пожилой человек на трибуне выпрямился. — На своем месте я хорош и я был бы рад остаться на своем месте, но для того, что нужно будет делать я не подхожу, — Он махнул рукой. Хотя это не было жестом слабости или безнадежности, тем не менее, он в зале повеяло ощущением надвигающейся катастрофы.
Движение с краю толпы обратило на себя внимание Майка. Джон Симпсон, новый тесть сестры Майка шагнул вперед к микрофону. Хорошо одетый мужчина двигался с той же уверенностью в себе, с которой он выступал на многочисленных собраниях акционеров. Он не столько оттолкнул мэра в сторону, сколько заставил его отступить от микрофона силой авторитета.
— Я согласен с мэром Дрисоном", сказал он решительно. — Мы находимся в чрезвычайной ситуации. Это требует чрезвычайных мер в управлении. Другой, менее уверенный в себе человек перед тем как продолжить, прочистил бы горло, но только не Джон Чандлер Симпсон. — Я предлагаю себя в качестве председателя Комитета по чрезвычайной ситуации. Я понимаю, что я не очень хорошо известен большинству из вас. Но так как я уверен, что я более квалифицирован, чем кто либо здесь, у меня нет выбора, кроме как выдвинуть себя на эту должность. Я был главным исполнительным директором крупной корпорации на протяжении многих лет. А до этого я был офицером военно-морского флота Соединенных Штатов. Служил в Пентагоне.
Рядом с собой, Майк услышал бормотание Фрэнка Джексона: — Ну и дела, что за самоотверженный жест.
Майк подавил свой смешок. Ага, как Наполеон добровольно принял трон. Для блага народа, конечно.
Он быстро осмотрел лица людей в толпе.. Майк смог обнаружить некоторые признаки недовольства готовностью чужака принять командование. Но не так уж много. По правде говоря, решительность Симпсона явно нашла отклик в сердцах людей. Люди, плавающие в воде после кораблекрушения, не склонны задаваться вопросом о происхождения спасательной шлюпки, или квалификации ее капитана, пока им кажется, что он знает, что делает и обладает громким голосом.
Он переключил внимание на Симпсона.
— Первое, что нужно сделать, это закрыть границу на замок, — говорил Симпсон. — Наши ресурсы на пределе. Я собираюсь урезать потребление насколько это возможно. И конечно мы не будем тратить свои запасы на беженцев, наводняющих область.
Майк увидел, как Симпсон бросил быстрый взгляд на него и его маленькую группу шахтеров. Лицо Симпсона выражало явное неодобрение. За последние три дня, Майк и его шахтеры не предприняли никаких усилий, чтобы прогнать небольшую армию беженцев, наводнивших окрестные леса. Удостоверившись, что очередная группа безоружна, Майк пытался уговорить их выйти из укрытия. До сих пор безуспешно, за исключением одной семьи, которая жила в отдаленной церкви методистов.
— Я повторю это снова, — Симпсон поехал дальше. — Мы должны закрыть границу на замок. Существует огромная опасность эпидемии. Симпсон указал обвиняющим перстом на южную стену гимназии. Висевшие там вымпелы гордо провозглашали победы Северной Центральной средней школы в чемпионате штата по футболу в 1980, 1981 и снова в 1997, а теперь они оказались объектами обвинения Симпсона. — Те люди, — Он сделал паузу. Пауза, столько же, сколько тон, указывал, какой именно смысл вкладывает Симпсон в этом высказывании в слово "люди". — Те существа — переносчики чумы. Они пожрут все наши ресурсы как саранча. И поставят нас перед выбором — умереть от голода или от болезней. Вот так!
Майк уже шел к подиуму. Он чувствовал в себе некоторую легкость, как и всегда при выходе на ринг. Старая привычка заставили его взять себя в руки и собраться с мыслями.
Было не столько ощущение легкости, как прилива энергии. И еще он ощутил гнев. Это лишало его спокойствия. Было не время выходить из себя. Усилие, понадобившееся ему, чтобы вернуть себе равновесие показало, насколько он был разъярен. Последние слова Симпсона задели его за живое.
Сначала мы двигаем в руководство юристов и белых воротничков. Потом мы вешаем всю белую шелупонь. Когда он приблизился к трибуне, он увидел Джеймса Николса, стоявшего рядом с дочерью. О, да, негров вешаем тоже, заодно. Красивое лицо Симпсона было уже рядом. И поджариваем жидов, конечно.
