Здравствуйте, я Лена Пантелеева

Худощавый медлил, неторопливо цедя второй бокал пива принесенный халдеем в ответ на ленивое шевеление ладонью и смотря на сцену. Потом закурил, повернулся к заместителю начальнику экономического отдела ГПУ:

-О нашем разговоре вы никого в известность не поставите — вы же не идиот — и, не давая заговорить возмущенно вскинувшемуся Бонеру, жестко продолжил — А от вас нам нужны деньги, золото, ювелирные украшения, необработанные алмазы. Много. И без подотчета. Вам напомнить о вашей подписи под одним интересным или не стоит?

-Да что вы?! Вот так просто — деньги и алмазы! Подпись! Она была вынужденная! Я это всем докажу!

Но Бонер тут наткнулся на холодный и какой-то отстраненно изучающий, словно препарированную лягушку рассматривал, взгляд худощавого и мгновенно сдулся:

-Сколько вам нужно?

-Тысяч на пятьдесят долларов. Или фунтов, согласно курсу.

-Сколько?! — Бонер даже задохнулся от возмущения — вы хоть представляете себе эту сумму?! Сколько это именно в золоте и украшениях? Да и кто мне позволит? ВСЕ, все ведь на контроле! Как я все это проведу, как оформлю такие расходы?

-Данную сумму я себе вполне представляю. И мне совершенно неинтересно, как вы будете 'чистить' свою отчетность — худощавый резко встал со стула, кивнул, как клюнул головой — До свиданья, товарищ Бонер. Я сам вас найду дня через три. И бесплатный совет на прощанье — не ставьте в известность вашего начальника, Захара Борисовича Кацнельсона и поторопитесь с деньгами, Антон Ашерович. И еще, поразмыслите на досуге, неужели ваша жизнь не стоит этих денег?

Стилет завернул за угол, чуть постоял, прячась в тени. Сделал шаг в глубину двора, подойдя к возку, откинул полог, сел внутрь. Возница чмокнул губами, возок тронулся, еле слышно поскрипывая осями колес.

-Ну как прошла встреча? Как вел себя наш славный Антон Ашерович?

-Нагло и трусливо. Как и положено пешке на должности. Это не он сам сдал квартиру болвану Эсллеру, его заставили это сделать.

-Наши коллеги из политуправления?

-Вряд ли. Не их почерк. Скорее, это кто-то из ЦК. Матерый, из когорты сподвижников 'старика'.

-Томский? Каменев? Или сам 'иудушка'?

-Мое мнение — нет. Все слишком продумано и ни одна ниточка не ведет к инициатору. Против нас играет опытный человек.

Собеседники закурили, помолчали.

-Хорошо. Будем ждать. Пусть наши люди посмотрят за Бонером. Он засуетиться, забегает, привлечет к себе внимание. Может броситься за советом к хозяину.

-Не думаю — Стилет выглянул за край возка, сплюнул табачную крошку — Предполагаю, что, когда его уберут, а уберут его непременно — Кацнельсон не терпим к мутной возне за своей спиной — 'хозяин' будет искать ему замену и, возможно, проявит себя. А пока я бы подождал. Да и Леночка вдруг объявится. Ее фотография и описание внешности размножены и разосланы по отделам.

-Ладно. Ты отвечаешь.

Стилет, соглашаясь, наклонил голову. Его собеседник, крупноносый, с волнистыми черными волосами на массивном черепе, с ухоженными густыми усами хмыкнул, потрепал покровительственно плечу:

-Не думай плохое — не сдам я тебя, не подставлю. Такими как ты не разбрасываются. Бокия мне уже все залысины мои выел, все тебя к себе забрать хочет. Но я тебя не отдам. Ты ведь найдешь мне ключ к карте? Найдешь?

-Да, Лев Борисович. Найду.

-Хорошо, Саша, хорошо. И еще найди ты мне эту Леночку. Побеседовать с ней очень хочется, удивила она меня. То она на большее, чем быть подстилкой, неспособна, то стреляет как эти, инородцы с севера и от погони уходит. Расстреляла Туза с его кодлой за минуту, убила наших бойцов из пулемета, гранаты кидает. Она ли это? Ты, когда ее имел, ничего не почувствовал или не заметил? Этакого, необычного, странного? Взгляд, слова, поведение?

-Нет, Лев Борисович. Девушка как девушка. Обычная. Неумелая в постели и не очень умная. Да, для меня ее активность и ловкость тоже выглядят странно и неожиданно. И мне очень хочется возобновить наше знакомство. Или, познакомиться заново.

-Ну-ну.... Только будь осторожен, Саша. Не подставься. Не нравится мне все это.... Витает что-то такое в воздухе.... Гнилое. Ладно. Тебя домой? Или?

-Лучше домой. Спать очень хочется, Лев Борисович. Устал.

Глава четвертая.

Местожительство я решил поменять. Примелькались мы в этой коммуналке, глаза намозолили и соседям и участковому надзирателю. Взгляды в спину, нехорошие, дырку прожгли между лопатками, шепотки мышиные надоели. Так что, решив не дожидаться визита суровых ребят в гимнастерках с синими 'разговорами' на груди, я переговорил с Самуилом Ионовичем насчет нового местожительства и даже посетил указанные им адреса, но новую квартиру решил найти самостоятельно. Не хотелось мне, что бы знал хитрый еврей где я живу, ни к чему это. Так что мы собрали информацию, определились с ценами и принялись искать квартиру самостоятельно.

Переговоры с владельцами тесных каморок, маленьких комнаток и даже целых хором из трех комнат вел Ли, но выбирал я. И выбрал квартиру в Арчинском переулке. Маленькую двушку за фантастическую цену на первом этаже с отдельным входом и люком в большой комнате под половиками, ведущим в подвал, откуда был проход к подвалу соседнего дома.

Достоинства трех путей отхода, если считать окна, выходящие на другую сторону, нивелировалось двумя существенными недостатками — отсутствовала кухня, а санузел из досок в углу комнаты, объединяющий в себе туалет, душ и умывальник одновременно, был кошмарным творчеством неизвестного 'самородка' от сантехнических наук. Канализационный слив был варварски врезан в общий стояк, унитаз возвышался ровно посередине тесной клетушки, претендуя на роль трона, к нему был подведен смеситель и шланг душа с расплющенным на конце обрезком трубы, и все это размещалось в цементной ванне, из которой нужно было вычерпывать воду после помывки. Кошмарно на вид, но эффективно, просто и результативно. Чем-то эта конструкция напоминало тюнинг санузлов 'гостинок' в советские времена. Горячая вода поступала от дровяного 'титана', рядом с ним размещалась и двухкомфорочная чугунная плита. В общем, кухня, ванная, столовая и гостиная в одном флаконе. В принципе нормально, если привыкнуть и знать, что выбора особенно и нет. Вторая комната будет у меня спальней и кабинетом.

Я постоял, подумал, походил по скрипучим половицам комнат, полюбовался еще раз на это 'творчество мрачного сантехнического гения' и согласился. Тем более, что располагалась эта квартира в двух шагах от солидного учреждения, где я планировал снять комнатушку под будущий офис. Были некоторые мысли по развитию бизнеса в этой стране, были.

В общем, мы собрались, упаковались, протерли все поверхности покидаемого жилья разведенным напополам с водой жутко вонючим этиловым спиртом и принялись рассчитываться с хозяином квартиры неимоверно пухлой пачкой совдензнаков, советских рублей и единственным вкраплением одинокого царского 'Петра'.

Вернее, 'расчетных знаков' и 'денежных знаков' разного достоинства от тридцати рублей до миллиона, выпуска 1922 года. Все они были с ободранной кучкой колосьев пшеницы по краям серпа и молота, что красовались то с краю, то посередине бумажки. Все отвратительной расцветки и плохого типографского исполнения. Я с отстраненным интересом рассматривал синие, коричневые, желтые и красные бумажки, тщательно пересчитываемые владельцем нашего бывшего жилья и изумлялся, как граждане республики умудряются без калькулятора и даже простейших счет выводить верный баланс. 'Один рубль 1923 года равен одному миллиону дензнаков изъятых из обращения или ста рублям дензнакми 1922 года'. То есть, это значит, что сто миллионов дензнаков это сто рублей дензнаками или десять рублей нынешнего года. Вроде бы все просто, но если с вас спросят, допустим, тридцать пять рублей новыми, а у вас старые и новые дензнаки вперемешку и в основном миллионные, то приходится брать в руки карандаш и морща лоб приводить расчет к общему знаменателю, что не совсем просто.

В общем я смотрел, удивлялся скорости счета владельца квартиры и одновременно прикидывал, что подделать эти эмбрионы купюр будет несложно. Бумага, краска, умелый гравер и мне не нужно устраивать нудные мелкие гешефты с Самуилом Ионовичем и его узкоглазым смуглым приятелем Саидом Юсуновичем, а также затевать новое предприятие.

М-да, почти ортодоксальный еврей и правоверный татарин, друзья-братья.... Правильно говорил бородатый мыслитель, что 'нет такого преступления, на которое не пойдет капиталист ради трехсот процентов прибыли', а тут всего лишь в одной связке мусульманин и еврей. Какие тут религиозные трения? Только один голый бизнес и ничего личного.

Так, что-то я несколько отклонился от темы.

Что ж, подумаем о подделке, что преследуется по закону. Моя новая тема пока лишь в проекте и потребует существенных вложений, с пряжек и новых фасонов женской одежды я имею почти что ничего. Ну, или почти ничего. С каждой пряжки что-то около семидесяти копеек, с одежды не более десяти — пятнадцати рублей при идеальном раскладе. Мизер, пыль и не более. А вот подделка этих 'купюр', сумму, нужную нам для комфортного проживания принесет почти мгновенно. Гравера для клише мы найдем, сородичи Ли помогут — слух у меня хороший, а в подвале, где мы прятались прекрасная акустика — есть у них требуемый кадр. Бумага? Добыть бумагу нам поможет банальная кража с Монетного двора и вот у нас есть основа для производства подделок, хотя кража, скорее всего, выйдет похожей на банальный налет. Со стрельбой из пулемета и бегством по узким улочкам-переулочкам. Охрана там серьезная. Краски.... Вот краску достать сложнее.... Заказывать через контрабандистов? А где мне в Москве найти контрабандистов? Негде. Тогда.... Черт, тошнит что-то меня от запаха спирта и вони изо рта плешивого счетовода, мысли сбиваются. Не совсем хорошо мне. И стойкое ощущение у меня, что бред, ерунду обдумываю, даром время трачу.

Мля! Я мысленно стукнул себя по лбу и громко выругался вслух — летом, в июле этого года, предстоит реформа этой бумажной кучи в рубли более привычного вида и нового рисунка и расцветки. Или она уже прошла в 1922 году? Когда появились 'пехотинцы' и 'летчики'? Не помню, не могу вспомнить. Глова кружится. И мысли что-то путаются, и дышать мне все хуже и хуже. Черт, а есть ведь еще и бумажные червонцы равные одному с десятыми золотнику, у самого в кармане несколько штук номиналом в один и десять. Так стоит ли затевать столь хлопотное дело, если нет никакой стабильности с валютой советской республики? Нет, не стоит. Поэтому мы останемся мелкими 'совбурами' — советскими буржуями, антитрудистами или нэпманами — названия нынешних бизнесменов разнятся от города к городу, от губернии к губернии. Тем более что данный не пролетарский элемент в армию не призывают и на учет в военкомат вставать я не обязан. А, черт! Я не военнообязанная....

И еще я не могу занять командную должность в армии, не имею права занимать ответственные посты в комиссариате финансов, я не пользуюсь уважением в среде нынешних торгашей....

И все смотрят на меня мерзким рентгеновским взглядом, пытаясь угадать третий у меня или четвертый размер груди, и выбрита ли я там и может дам? Я вам дам! Самцы! Ненавижу мразей! Ненавижу.... Я бы этих похотливых козлов.... Ножом... Тупым.... По яйцам, да с оттягом.... У, мля как же мне больно внизу! И.... И мне там мокро и тепло. Что за хрень? Как меня туда ранили? Ранили? Когда? Что за бред?!

Где-то в глубине меня кто-то знакомо рассмеялся всплывшей тенью. Ах вот оно что! Ну, Леночка! Могла бы, и предупредить, мелкая сучка!

Сквозь мои стиснутые зубы вырвался еле слышимый звук, напоминающий угрожающее шипение змеи. Большой, ядовитой и очень, очень злой. Голодной анаконды-мутанта из дешевых американских фильмов. Считающий бумажки хозяин квартиры испуганно дернулся, выронил из рук пересчитываемые купюры и быстро наклонился вниз, стараясь успеть собрать разлетающиеся бумажки. Не смог. Я ухватил его за воротник толстовки, рывком поднял, подтянул к себе:

-Все ведь верно?

-Ох! Да, товарищ девушка, все верно!

-Тогда мы пойдем?

-Ага.... Да.... Иди.... Идите. До свидания, товарищ девушка.

-Прощайте. Идем, Ли!

Я развернулся на месте, и плотно прижимая, друг к другу бедра, засеменил из комнаты. У меня начались месячные, мать их так, долбанные, сраные месячные......

Черт, как некстати! И где тут этот мерзкий туалет и грязно-серая вата на самодельный тампон?! 'Крылышек' тут нет еще в продаже....

-Лена?

-Что Ли? А.... Не беспокойся, Ли.... Это бывает. У женщин такое каждый месяц бывает...

Я вымученно улыбнулся и скрылся за дверью покосившейся туалета. М-да, а ведь это проблема.... Но ничего мы, справимся. Как мне свернуть этот кусок тряпки, чтобы там не натерло? Эй, Леночка, дрянь мелкая, ты ведь мне поможешь?!

Еле слышимый смех внутри, тень смеха.....

-Эй, товарищ! Товарищ девушка! Э да, стой же ты, серженная!

Чья та рука ухватила меня за рукав бекеши, чужой громкий голос волной ударил в ухо, обдавая дурной смесью табака, плохо чищеных зубов и чего-то жаренного, мясного:

-Куда это мы спешим, красавица? Туда рано — сюда поздно! А айда-ка со мной на собрание заводской ячейки комсомольцев! Ты ведь сочувствующая, али нет?

Я недоуменно обернулся, одновременно ведя по кругу руку и освобождая из цепких пальцев ткань одежды. В ладонь правой руки вопросительно ткнулся рукоятью верный 'люгер': 'Стрелять будем?'. Нет, пока не будем, посмотрим, что это за наглое, до потери инстинкта самосохранения, чудо нас остановило на полпути к нашему маленькому офису.

Чудо было высоким, с носом картошкой, голубоглазым брюнетом. Кудри буйные, дня два не мытые. Румянец во всю щеку, плечи с дверной проем, пальцы узловатые, цепкие. Только на втором витке чудо поморщилось и отпустило завинтившуюся ткань.

-Ты кто?

-Я-то?! Я Савелий Афончин, руководитель ячейки комсомола завода АМО, бывший пулеметчик у командарма Блюхера! Меня даже в разведку дивизии взять хотели, да ранение у меня! В грудь. Аж почти в сердце. Дохтора воевать запретили. Хочешь, покажу?

Курносое чудо приосанилось, еще шире развернуло плечи и потянулось к вороту гимнастерки.

-Нет, не хочу. А что за собрание? И где?

-Да тута, за углом. У нас комната в доме городских Советов. На самом заводе управа погорела и нам помещение здесь выделили. Большое такое, с пятью окнами. А на повестке у нас знаешь, какие вопросы стоят? Ух, важные вопросы! Империалистами и буржуям ультиматум писать будем! С подписями! Идем, а? У нас ребята боевые! Все комсомольцы, с наградами! И девушки тоже! Только вот таких, как ты нет.

-Таких каких?

Чудо по имени Савелий замялось, румянец пополз со щек на шею и скулы:

-Ну, таких... Красивых таких..... Пойдем, а?

Чудо окончательно смутилось, шумно засопело и принялось рывками чесать спутанные кудри. Почему-то не в затылке, а над правым ухом.

Я оглянулся, словно осматривал улицу, поймал напряженный взгляд Ли стоящего чуть позади нас, отрицательно шевельнул ладонью.