Анютины глазки. Колхоз + Город

Окружная дорога у Арзамаса еще не была построена, ехали прямо через город — в центре улочки узкие и заковыристыми поворотами, с боков сжатые старинными купеческими домами, очень интересно. А чуть далее проскочили через село Богоявление, просто удивительно, как во вдоль и поперек атеистическом СССР сохранился такой реликт... в центре села стояла огроменная заброшенная церковь, а на самом верху полуразрушенного барабана росли березы — такое вот явление бога народу...

На въезде в город стояла здоровенная бетонная стелла со здоровенными же бетонными буквами "ГОРЬКИЙ". А хорошо все-таки, что Алексей Максимыч не взял себе псевдоним Кислый или допустим Сутулый — сейчас бы мы назывались сутуловцы... или сутуловчане на выбор, вот красота бы была...

Конец первой части

Часть2. Город

Извозчик, отвези меня, родной

Как сказал бы Александр Розенбаум через несколько лет. Да, сегодня я работаю извозчиком, дорогие горьковчане и сочувствующие...

Въехали короче мы в город Горький по проспекту Гагарина, бывшему Арзамасскому шоссе (как же еще называться дороге, ведущей в Арзамас?). Сразу по курсу микрорайон Щербинки, слева НИИИС, справа чуть подальше ГНИПИ с телевизионным заводом, а во-он в той 9-этажке, если не ошибаюсь, жил (точнее поселится годика через 3) в горьковской ссылке академик Андрей Дмитриевич Сахаров со своей супругой Еленой Боннер и улицу, которая тут поперек идет, назовут его именем. Рокадной улицы Ларина нет еще и в помине, Мызинский мост же только в проекте, а она к этому мосту вниз должна вести. И красных многоэтажек по бокам кажется гораздо меньше обычного... ну а так все вполне узнаваемо. И вот кстати вспомнилось насчет академика...

небылица#1. Сергуня и Боннер

Февраль 85 года. Я гулял на свадьбе у коллеги, которая была в каком-то кафе в Верхних Печорах. Ну отгуляли, домой пора, вместе с другом Ваней выходим улицу Бринского, которая от Печер в Лапшиху, ее только открыли, ловим машину, ибо на дворе 11 вечера и общественный транспорт давно в депо. Через пару минут останавливается жигули-шестера, открываю переднюю дверь, там на водительском месте женщина сидит.

— До Московского вокзала не подбросите?

— Садитесь, если не боитесь.

— А чего надо бояться, — на всякий случай уточнил я.

— Дело в том, что я жена академика Сахарова, Елена Боннер.

Тут я взял паузу на переговоры с Ваней, а потом сказал в дверь: — Спасибо, мы как-нибудь сами.

Жигуленок уехал, а через 3 секунды на его место с визгом подлетает черная Волга, из которой выходит представительный такой мужик в пальто с каракулевым воротником. Мужик махнул перед нами корочками с аббревиатурой, которую я все равно не успел прочитать.

— О чем вы говорили с этой женщиной, молодые люди?

— Эээ, — только и смог я из себя выдавить, потом прокашлялся и добавил, — да ни о чем, попросили подвезти, а ей не по пути оказалось.

— Ну смотрите, если соврали, мы ведь проверим, — сказал каракулевый, сел в машину и она с визгом стартовала в направлении, куда там уехала эта Боннер. Последствий никаких для нас с Ваней не было, но осадочек остался...

Спросил про места жительства пассажиров, надо ж рациональную логистику выстроить, а не мотаться по всему городу бессистемно, тратя горючее, правильно? Оказалось, что все живут в Нагорной части, на горе, как у нас говорят, ну мне же проще. Таньку большую высадил в начале Бекетовки, почти рядом с Нагорным дворцом спорта, где ХК Торпедо играет (точнее сказать мучается), для Таньки маленькой пришлось сделать небольшой крюк в Кузнечиху — подивился, что улица Рокоссовского не застроена, можно сказать, что нет ее совсем, и от хрущевок первого микрорайона открывается чудесный вид на холмы и перелески Кстовского района. Танька попрощалась довольно сухо, да и ради бога, помахал ей рукой и вырулил обратно на Советскую площадь.

Павлик жил на Ванеева в районе Оперного театра, а Ирка сказала, что ей на Минина.

— Что, на площадь?

— Почему сразу на площадь, на улицу.

У нас главная площадь и одна из главнейших улиц называются именем этого народного героя, спасшего когда-то Москву от литовско-польских захватчиков. Коренной горьковчанин Козьма Минин, да (картина Маковского "Воззвание Минина к горьковчанам" и там по правую руку непременно должен стоять скромный Горький)... напарник Минина по борьбе с оккупантами светлейший князь Дмитрий Пожарский, почему-то увековечен гораздо меньше, Минину аж 3 памятника у нас стоит в разных местах, а Пожарскому ни одного. В общем 33 увековечивателя увековечивали-увековечивали его, да как-то не сложилось...

А тем временем вышел и Павлик, он оказывается в зеленом двухэтажном бараке жил прямо за Оперным, и остались мы с Иркой вдвоем.

— А на Минина-то тебя куда, надеюсь не в первый дом?

— Не надейся, Сергуня, в первый.

Вот же блин с компотом из сухофруктов... Минина-1 это обкомовский дом, сталинская такая серая громадина в начале улицы.

— А дальше выяснится, что ты дочка первого секретаря обкома, так?

— Не обкома, а горкома, не первого, а второго, и не дочка, а племянница, а в остальном все верно.

Мысленно я издал глухой стон, вот же попал, так попал...

— Вот так копаешь понимаешь картошку, копаешь с человеком в одной борозде, а потом человек оказывается дочкой Брежнева.

— Дочери Брежнева уже под полтинник, вряд ты с ней на картошке встретишься. Ну все, приехали — заруливай во двор, там развернуться можно.

Зарулил, чо, вынул иркину сумку, донес до подъезда, дальше уж не пошел, там дежурный наверняка бдит.

— Ну пока, Сереженька, спасибо за все.

— А поцеловать? — хмуро спросил я.

— Да пожалуйста, — чмокнула она меня в щечку.

— А телефончик? Мало ли что...

— Да ради бога — записывай.

— Говори, у меня память хорошая. И еще я злой.

— В смысле? — удивилась Ирка.

— Ну это шутка такая старая, — рассказал шутку.

— Не слышала...

Телефончик был с четырьмя нулями, не хухры-мухры.

— Свой не даю, потому что его отродясь в нашей коммуналке не было. Ну я поехал, дяде привет передавай.

Выехал на Минина (сначала на улицу, потом на площадь), убедился, что одноименный памятник на месте, ну и рука же у него однако, если опустит, точно ниже колена будет. Сталинский сокол Валерий Палыч тоже бдит над высоким волжским откосом, охраняя вход на Чкаловскую лестницу. А если посмотреть вдаль да по Большой Покровской (сейчас она Свердловкой называется), то можно узреть и третьего кита, на котором стоит наш город, Алексей Максимыча, да. Все хорошо, все на местах стоят к всплытию, едем вниз по Зеленскому съезду.

Марти Макфлай гуляет по Хилл-Вэлли

Я хоть и не совсем Марти, точнее совсем не, но ощущения схожие. Вечер, самые пробки бы, а вот нетути их, отсутствуют в природе, как класс кулаков после коллективизации. Трафик совсем никакой. И иномарки ни одной... а нет, мелькнуло за поворотом что-то вроде Опеля-Кадета, наверно кто-то из золотой молодежи. И Канавинский мост пустой, как барабан... а что это с собором Александра Невского? Куполов нет и деревья сверху растут, забыл уж, когда это такое было. И речпорт работает! Видели кино "Екатерина Воронина"? Вот примерно, как там показано, так и работает — одновременно под разгрузкой 4 (!) баржи стоят, козловые краны трудятся без устали, а на подъездной жд ветке пыхтит паровозик, это ж какая экзотика!

Аааа, поворот с моста на площадь Ленина налево разрешен! Это не надо выбираться противолодочным зигзагом через Совнаркомовку-Керченку. Ярмарка открыта со всех сторон, никаких заборов и даже торгуют там прямо на площадке у фонтана. И фонтан функционирует! Далее Ильич стоит как живой в окружении несгибаемых пролетариев, а вот гостиницы Центральной (вкупе с ТЦ Авророй в одном флаконе) нету... как мне вспоминается, ее начнут строить в следующем, 78-м, и стройка эта растянется на долгих 25 лет, да... четверть века там синий забор будет стоять.

А мы пилим мимо Московского вокзала (анахронизм это, собственное имя у единственного жд вокзала в городе, но так уж исторически сложилось) в старое одноэтажное Канавино и через пару км выезжаем на проспект Ленина (бывшее Автозаводское шоссе). Далее все время прямо-прямо, движение и тут весьма условное, и очень много желтых Икарусов, общественный транспорт работает на всю катушку. Скоро мне кстати предстоит окунуться с головой в эту прорубь — на учебу в центр города на копейке не наездишься.

А вот и Пролетарка, сейчас она кажется еще Стройплощадкой зовется, через полгода здесь будет гигантский котлован под станцию метро лет на 7, и действительно ведь стройплощадкой и станет, а пока куча непримечательных пятиэтажек. А вот и только что открытая эстакада возле Северной проходной ГАЗа, новенькая, аж блестит, и сейчас я по ней эх, пролечу с ветерком.

Вот по этому поводу слушайте

небылицу#2. Брежнев и эстакада на Северном

Март 1977 года. Леонид Ильич приехал в город Горький с официальным и дружественным визитом, вручать чего-то там кажется. Прилетел точнее, а не приехал, в аэропорт Стригино, а дорога от него до Кремля тогда была одна, Сартаковского-то моста даже и в проекте не было, так что однозначно Южное шоссе-пр.Ленина-Молитовский мост, ну далее понятно. И вот едут они по пр.Ленина в этом примерно месте, а тут трынь-дрынь, переезд закрывается, здесь маленькое жд ответвление на основную территорию ГАЗа, раз в сутки чего-то по нему протаскивали.

И пыхтит значит по железной дороге маневровый весь такой паровоз, и тащит он за собой один-единственный вагончик с досками. Кортеж с Брежневым стоит. Охрана бегает, орет чего-то, махает руками стрелочнику в будке, тот в ступоре смотрит вытаращенными глазами, но сделать ничего не может, там автоматика шлагбаумы закрывает.

Ну пришлось ждать, пока этаманевровая сцепка с одним вагоном не проедет. Проехала — тронулись дальше. Тут-то Леонид Ильич и говорит первому секретарю:

— Кхм, я так понял, товарищи, что у вас тут с организацией кхм дорожного движения не все ладно. Вы уж разберитесь, кхм.

Секретарь берет под козырек. И строго на следующий день начинаются работы по возведению эстакады (которая здесь, если честно, совсем не нужна, есть более проблемные места), за полгода в общем отгрохали и запустили в эксплуатацию.

Рекламы нету! Биллбордов тоже!! Вместо аляповатых вывесок "Салон связи", "Быстро-деньги" или "Пиццерия" простые и жесткие, как кусок дюральки, названия "Продукты", "Одежда", "Промтовары", иногда с добавлением порядкового номера. Ну и лозунговое хозяйство, куда ж без него — про 25 съезд КПСС, про планы партии и что советский народ да здравствует.

А вот и до боли родной проспект им. товарища Кирова, широкий и пустой, с трамвайной линией посередине (один трамвай ходит на жд вокзал, а второй... правильно, на автовокзал). А вот и дом родной, вот я стою в санках... пардон, в жигуленке у въезда в арку, в нашем доме 2 арки, ей-богу не вру. У нас хоть и не Минина-1, но домик тоже не самый простой, ладно, потом как-нибудь расскажу, а пока машину на стоянку на другой стороне улицы, подальше от ненужных вопросов, а сам в 6 подъезд, домофонов и кодовых замков тогда еще не придумали, так что вход охраняют только бдительные бабки на скамеечке. Самая бдительная из них это Полина блять Андреевна, которая круглые сутки похоже сидит она на этой скамеечке, все замечая и все фиксируя в долговременной памяти.

Поздоровался с бабулями предельно вежливо и нырнул в прохладу подъезда. А вот и наш 4 этаж, а вот и наша 94 коммунальная квартира.Нажал на звонок, у нас нет этих дурацких табличек "Ивановым 1 зв, Сидоровым 2 зв", так что звонят все один раз, а открывает, кто ближе к двери окажется. Что за черт — сломался что ли он? Или свет отключили?

Коммунальный терроризм

Открыл дверь захожу внутрь, щелк выключателем, никакого результата, ну точно значит свет вырубили, это такое бывает. Квартира у нас коммунальная, но далека от ужасов, нарисованных например в фильме "Место встречи", всего 3 комнаты, трое значит и соседей. Сразу направо семья Усиковых, где живет мой кореш Валера по кличке Холера, за следующей дверью жил ветеран дядя Федор, один как перст, ну и в конце коридора была значит наша комната, длинная и узкая как пенал. В коридоре, еще более длинном и узком никого на удивление не встретил, постучал в свою дверь, ну чтобы не пугать маму, и после "Кто там?" уже таки открыл дверь.

Был встречен бурей криков радости, упреков, что не сообщил, и поцелуев. Какая ж у меня красивая мать-то, не замечал ведь раньше...

Когда все маленько (еще одно, как утверждают британские ученые, слово, характерное только для нижегородского региона) успокоилось, выдохнул и начал рассказывать свою сагу про тамбовского дядю Мишу и копейку. Ту же версию, что и тете Зине выдал, с вещим сном и номером газеты за 8 сентября, ну это если они вдруг созвонятся, показания чтоб на расходились. Мама слушала открыв рот и поминутно охала и ахала, но в целом восприняла все довольно спокойно — она у меня вообще-то флегматик, самый лучший, по-моему, тип темперамента из возможных. В конце она наконец упрекнула меня, чего это я у нее не спросил разрешения на поездку в Тамбов, на что получила резонный ответ, что телефонов в деревне нету, а пока я нашел бы откуда позвонить (и куда кстати — номер ее рабочего телефона я все равно не помню), время бы ушло, а так успел тютелька в тютельку, спас понимаешь человека и машину получил во временное пользование, два полезных дела в одном флаконе. Вроде бы аргументы получились вполне убедительные, они и убедили маму в конце концов.

Да, и еще она потребовала какого-нибудь подтверждения, может я наврал ей как последний сивый мерин, я в ответ подвел ее к окну и показал желтенькую копейку на стоянке через дорогу, с номером 3771 ТАЖ (новые номера, где первая буковка перед цифирками была, не успели еще широко распространиться), спросил — помнишь наверно такую? Мама помнила.

— Да, а чего это ты раньше-то времени приехал, — вспомнила вдруг мама, — ты же в начале октября должен был.

— За ударную работу, мам, нас на неделю раньше отпустили, а мне лично еще и премию выписали, вот, — показал я смятые бумажки из кармана и попытался вручить деньги ей в руки.

— Ну ты молодец, — задумчиво отвечала мама, — раз заработал, пользуйся сам. Совсем взрослый стал, скоро семью кормить будешь.

— Да, а чего это у нас света-то нет? — поинтересовался я под конец разговора.

— Так отключили, два дня уже без света сидим, холодильник вон весь протек. Да свет-то что, и воды у нас никакой нет с понедельника.

— Это что, сегодня пятница, пять дней что ли?

— Четыре, вечером в понедельник отключили. С ведрами в колонку ходим.

— Ну хотя бы газ-то остался?

— Да, газ на месте, горит.

— Все равно это ж безобразие какое-то, просто коммунальный терроризм получается... а что говорят?

— Ничего не говорят. А старший по дому, этот, как его... Пенькович только водку лопать может с такими же пеньками, просили его сходить и разузнать, так он только отмахивается.