| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Крокодил был безумно возмущён таким подходом и хотел немедленно отказаться. Но упоминание театра 'Современник', который режиссёр презирал за бездуховность и ремесленнический подход, изменило ситуацию. Когда же была озвучен приблизительный бюджет проекта, он заинтересовался уже всерьёз. И в конце концов решил — была не была! — тряхнуть стариной. Сроку он просил десять дней, после долгих препирательств сошлись на семи. Зато смету подписали быстро и без сокращений. А также пообещали решать любые проблемы творческого коллектива по первому же сигналу. В заключение мохнатый полицай лично вручил крокодилу банку с айсом — для стимуляции творческих способностей.
Так что теперь, решил режиссёр, все будут дневать и ночевать здесь.
Артистам показали, где гримёрки, дали помыться и вручили по пачке листов формата А4, содержащие сценарий. Каковой должен был быть ими изучен, осознан и понят до завтрашнего утра.
Через полчаса Арлекин лежал на узкой кроватке — ему постелили в каком-то чуланчике — и читал. Ежеминутно дочерясь, а иногда и плюя на пол.
Сериал назывался 'Рыбоня без ауры'. Начиналось там всё с того, что у скромной нототении с Хохзеефлота родилась девочка хомосапого вида. Чтобы избежать обвинений в сухопутности, мать продала дочку на сушу, в банду стервятников. Тут у девочки открылась редчайшее свойство — полное отсутствие ауры. В связи с чем стервятники стали её использовать для квартирных краж. Однажды Рыбоня — так прозвали маленькую воровку — залезла в храм Дочки-Матери, чтобы украсть святую икону 'Дашенькина щёлочка', выложенную перламутром и лазуритом. Там она столкнулась с молодым педобиром Хулием Мазуриком и в него влюбилась. Хулий тоже полюбил её, но служение Дочке-Матери ставил выше земного чувства. Покуда он разрывался между Дочкой и Рыбоней, на последнюю положил глаз полковник Аморалес, свирепый и безжалостный рыбовладелец. Этот коварный негодяй делал вид, что любит её, а на самом деле собирался использовать девицу для похищения тайных сокровищ Полундры...
На этом Арлекин сломался. Отложив в сторону листочки, он думал минут десять, откуда сценаристы понатащили всей этой хуиты.
Особенно удивляло введение темы рыбонов. Он-то помнил, что ещё совсем недавно употребление слова 'рыбон' не благословлялось. Неверный педобир в качестве положительного героя тоже выглядел странно. Непонятно было всё и с Аморалесом. Арле перечитал текст трижды, но так и не понял, какой же именно армии он полковник. Впечатление было такое, что авторы сценария об это просто не думали... От всех этих трудных загадок клонило в сон.
Он так и заснул с пачкой листов в руке — затраханный, но не потрахавшийся.
Наутро — а разбудили всех рано — была первая репетиция. От Арлекина ничего особо не потребовалось, даже знание текста: ему запустили в ухо мелкого червячка-суфлёра. Впрочем, там и текста-то было с гулькин хрен: Арлекин должен был сидеть в высоком кресле и стегать по щекам хворостиною старую гусыню, пришедшую просить за единственного сыночка-педобира, которого злой полковник хотел отправить на фронт. Это всё было, разумеется, бредятиной, причём во всех решительно отношениях — начиная хотя бы с того, что никакого педобира гусыня снести не могла даже теоретически. Тем не менее, Арлекин справился, хворостиной помахал, а потом ещё и обоссал просительницу в порыве вдохновенья. Режиссёр, правда, обоссывание не утвердил, редуцировав его до плевка в клюв. Но для начала всё получилось очень даже недурственно.
У остальных дела тоже шли ни шатко ни валко. Конечно, большинство набранных артистов не играло, а хомячило, но каких-то серьёзых проёбов тоже не наблюдалось.
А вот с реквизитом регулярно возникали проблемы. Причём о том, что он вообще нужен, вспоминали иногда посреди репетиции — как это вот только что случилось с этим грёбаным мундиром.
У ТИХОНА
Базилио ожидал (а если честно — надеялся), что Тихон обитает в какой-нибудь грязной норе. Но бывший сталкер привёл их к небольшому аккуратному домику. Он висел метрах в трёх над землёй, принайтованный к стволам огромных пиний просмолённым канатом. Наверх вела деревянная лестница с жиденькими перильцами.
Вся эта конструкция показалась коту сомнительной и даже халтурной, о чём он не промолчал. Лиса смутилась, занеудобилась. Но Тихон ничуть не обиделся. Просто сказал, что домик хоть и выглядит не ахти, зато пережил пять Выбросов.
Лиса посмотрела на волосатого уважительно, даже с восхищением. Кот это заметил — и его аж перекосило от злости.
В домике оказалось тесновато, но уютно. Небольшие окошки давали достаточно света. Дощатые стены были покрыты светлым лаком. В красном углу, перед образом Дочки-Матери В Стрингах, теплилась лампадка. В углу противоположном стояла керамическая печурка — такие кот видел у себя на родине в молодые годы. От неё шло тепло, но дымом не пахло. Базилио посмотрел в инфракрасном свете, потом в микроволнах. И понял, что внутри печурки лежит 'ведьмина коса'.
У глухой стены стоял невысокий поставец, у окна — немалых размеров сундук, служащий, судя по тюфяку сверху, ещё и спальным местом. Кот из любопытства попробовал посмотреть в рентгене, что там внутри. Но увидел только глухое тёмное пятно. Похоже, изнутри сундук был покрыт металлом.
Середину комнаты занимал стол. Без скатерти — зато начисто выскобленный.
— Прошу вас, располагайтесь, — бормотал волосатый, вытаскивая из-под стола табуреты. Лисе он достал повыше и поновее, коту — тоже крепкий, но уже серый от времени. Базилио на месте хозяина поступил бы так же. Но сейчас он воспринял это как очередное проявление неуважения.
Тем временем Тихон, даже не подозревая о котовых переживаниях, торжественно достал вазочку с густым тёмным мёдом и расписные чашки. Нашёлся и заварной чайник, фарфоровый, с розой на боку. Другой чайник, с водой, был водружён на печь. Осторожно отворив дверцу, Тихон пошевелил хворостинкой 'ведьмину косу'. Та моментально раскалилась и зафонтанировала электричеством. Хозяин ловко захлопнул дверцу прежде, чем искры посыпались на пол.
— Вот сейчас жар-то пойдёт и будет у нас кипяточек, — пообещал Тихон. — Вы медок-то кушайте. Ну и это, того... полялякаем? Я тут один живу, как сыч. Чего на свете белом деется — не ведаю.
Кот посмотрел на мёд, который он не ел в принципе. И решил, что за такое угощение кое-кто сейчас поплатится.
— Медок, значит, — сказал он голосом, не обещавшим ничего хорошего. — Полялякаем, значит.
До лисы, наконец, дошло, что с Базом что-то не так. Она посмотрела на него с недоумением и испугом. Коту же её гримаска показалась презрительной. Шерсть на загривке у него встала дыбом.
Тихон внимательно посмотрел на гостей и неодобрительно покачал головой.
— Пожалуйста, не ссорьтесь, — попросил он негромко и серьёзно.
Лиса хотела сказать, что они и не ссорились. Потом снова взглянула на своего спутника, и поняла, что они именно ссорятся, причём кот считает её в чём-то виноватой. У него это было на морде написано.
Никакой вины лиса за собой не чувствовала — по крайней мере, в данный момент. Она почувствовала себя оскорблённой. Фыркнув, Алиса задрала нос и от кота отвернулась.
— Не надо этого, — тем же тоном сказал Тихон. — А то у вас будет как у нас.
— Как с кем? — кот посмотрел на Тихона в упор.
— Ну, как с нами. Я ж вуглускр, — бывший сталкер опустил глаза.
— Вуглускр? — Базилио так удивился, что на мгновение забыл о своей обиде. — Вы же вымерли!
— Ну в общем да, вымерли, — Тихон развёл руками. — Я последний остался. Так я про то и рассказывал... ну, когда сюда шли... Я думал, вы слушаете.
Кот тут же вспомнил своё унижение.
— Извините, не биолог! — рявкнул он, вставая. — Я в ваших генах не понимаю! У меня образование специфическое! — его несло, он не мог остановиться. — Могу конкретнее! Медку, блядь, кому-нибудь пустить по всей морде...
Возмущённая до глубины души Алиса тоже вскочила и уже открыла рот, чтобы высказать коту всё, что думает. Что он ведёт себя безобразно, что он позорит её перед хозяином дома, что...
Но в этот самый миг — не иначе как высшие силы вмешались! — перед ней промелькнуло нечто вроде видения.
Отсечение +44 доля 00812. ОЧЕНЬ БЛИЗКОЕ БУДУЩЕЕ
...Перед Алисой синем пламенем горела и шипела 'электра'. По бокам зелёным светом сиял 'ведьмин студень'. Прохода не было.
Если бы у неё был дублон, она попыталась бы отправить в 'электру' своего дубля в качестве отмычки. Но монетку она швырнула в лицо Базилио, когда они в последний раз выясняли отношения.
Идти обратно не было сил.
Она осторожно села на горячую землю. Посмотрела по сторонам — не видно ли кого. В смысле, кота — теперь она даже мысленно называла его 'он'.
Кота не было видно — по крайней мере, вблизи. Алиса знала, что он где-то рядом. Охраняет. Её это неимоверно бесило. Она же ему всё сказала. А он ей ответил такое... она вспомнила его лицо, его слова — и, наконец, разрыдалась.
Главное — она никак не могла понять, как это всё получилось. Ещё вчера они с котом были почти что одним целым. А теперь они враги. Любящие друг друга, но враги. И главное, из-за чего?
'Но я же права' — думала Алиса. 'Я права, а он виноват. Пусть просит прощения. Я его прощу, но пусть он попросит.'
При этом она чувствовала, что Базилио — который был где-то рядом — думает о себе то же самое. Что это он прав, а она виновата. И что если она к нему придёт, он её, конечно, простит. Если она попросит.
Но ведь это неправильно. Это она должна его прощать. И пока он с этим не согласится, она с ним общаться не будет...
— Дуррра! — раздалось откуда-то сверху. Лиса подняла голову и увидела креакла. Он висел в воздухе вниз головой, как на ниточке подвешенный. Видимо, он угодил в воздушную 'аскольдову могилу'. Выбраться он из неё не мог. Но это не мешало ему каркать.
Алиса зажала руками уши, чтобы не слышать гадкую тварь. Но всё равно услышала -
— Ррразряд! Ррразряд! Каррр...
Тут откуда-то издалека прилетел зелёный лучик, и креакл заткнулся.
Лиса подумала немного, услышала она слово 'карусель' или всё-таки нет. Решила, что всё-таки нет.
— Ничего, как-нибудь, — пробормотала она, заставляя себя встать.
В этот момент ворочающаяся на своём горячем ложе 'электра' выбросила длинный невидимый отросток и дотянулась до ноги Алисы. Электроны, злые, как голодные блохи, прыгнули на неё, укусили за пальчики.
Алиса закричала, отпрыгнула назад. Поскользнулась. И шлёпнулась прямо в пузырящийся 'ведьмин студень'...
Текущая реальность. С ЛЮБОВЬЮ И НЕЖНОСТЬЮ
— Баз! Нет! — закричала Алиса, опрокидывая табурет и бросаясь к Базилио.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Вот так-то лучше, — удовлетворённо сказал Тихон, разливая густой тёмный чай, пахнущий травами.
— Й-извините, — сконфуженно сказала лиса, не опуская рук, обвитых вокруг котовой шеи.
— Простите, — буркнул Баз, осторожно гладя Алису по спинке. — Нашло на меня что-то.
— Да нешто я не понимаю, — вуглускр тяжко вздохнул. — Вы это... осторожнее всё-таки.
Кот и лиса осторожно разомкнули объятия, не отрывая взглядов друг от друга.
Глаза лисы искрились, как драгоценные камни. У кота глаз не было, но это не мешало ему смотреть на Алису с любовью и нежностью.
— Хорошая вы пара, только неопытная, — Тихон шумно, по-стариковски вздохнул. — А с мёдом что не так? Не любите?
— Я сладости не чувствую, — объяснил кот. — И глюкоза с сахаром мне не полезны, я АТФ сам синтезирую. А вот чай — пожалуйста. Он из чего?
— Свою смесь готовлю, — Тихон довольно улыбнулся в бороду. — Основа — кипрей, кладу ещё шиповник, крапиву, моркву сушёную добавляю, а ещё мяту и зверобой. Кардамон молотый тоже хорошо, да сейчас нету...
— Й-извините, — осторожно вошла в разговор лиса, — а кориандр вы не завариваете? У нас в лаборатории сотрудница делала...
— Из кинзы-то? А как же! Хотите?
— Нет, я так... Этот тоже очень хороший.
— Кипяточку подлить? Или свеженького? — предложил Тихон.
— Свеженького, — решил кот. Чай ему взаправду понравился.
— Мёд чудесный, — сказала лиса, облизывая ложку длинным розовым языком. — А что, на Зоне пчёлы разве водятся?
— Да какие пчёлы, Дочь с вами, — благодушно ответил волосатый. — Это глюкозники. Червячки такие. Их стригут и мёд из шерсти варят.
— Помню, я по ним курсовую писала, — оживилась лиса. — Нам задали сконструировать фрагмент гена, который отвечал бы за выработку эль-глюкозы, это энантиомер де-глюкозы, а вообще там шестнадцать стереоизомеров...
Кот громко кашлянул. Лиса прижала ушки и посмотрела на него виновато.
— Й-извини, — сказала она, — я опять...
Кот, конечно, лису уже давно простил. Но ему внезапно захотелось её уесть. Он напрягся, вспоминая, чему его учили на теории ближнего боя.
— Сколько волокон иннервируют мотонейроны трицепса? — спросил он, ехидно улыбаясь.
Лиса задумалась.
— Ой, так я не скажу, — призналась она. — Это смотря чей трицепс... Волокон двести, наверное, — предположила она.
— У меня — тридцать, — сообщил кот с гордостью.
— Знаю, — сказала Алиса. — Я же твоей моделью занималась. Только у тебя это не настоящие мотонейроны, а кибридные аналоги. Мы так и не разобрались, как это работает, — грустно признала она.
Кот почувствовал себя отмщённым. Не то чтобы совсем, но в какой-то мере. И великодушно сменил тему.
— А всё-таки, — спросил он Тихона, — как же это вы не вымерли?
— Долгая история, — вздохнул вуглускр. — Тут с самого начала нужно. А то про нас всякие глупости говорят... Вот скажите — почему вуглускры вымерли, по вашему просвещённому мнению? Вы не смущайтесь, говорите как сами знаете.
Кот пожал плечами. Позорную историю вуглускров знали все.
— Ну как. Вы своими самками брезговали и любили мышей. От мышей у вас потомства не было, потому что число хромосом разное. Ну и всё.
— Вот-вот, так и говорят. Что это мы, самцы, своих женщин забросили. А вообще-то всё наоборот было.
Лиса подняла ушки. Кот тоже заинтересовался и попросил подробностей.
— Видите ли какое дело... — начал Тихон. — Мы, вуглускры, жили тихо, никого не обижали. Но однажды...
ФАКИН ШИТ!
— Этот последний был, — огорчённо сказала жаботка-гардеробщица, принимая обратно китель.
Арлекин злобно уставился на огромный театральный гардероб, где висело с полусотню разных мундиров, шинелей, форменок на все основы. Ничего из этого ему не подошло. Брюки были ещё туда-сюда, а вот с верхней частью случился полный афронт. Всё, что было хомосапого в театральных запасниках, сидело на педрилке как на корове седло: то рукава коротки, то плечи широки, то по спине шла складка шириной с ладонь. С отчаяния он даже примерял старинный капральский казакин для рептилий. Как ни странно, он-то как раз сел по фигуре, вот только на мундир полковника Аморалеса эта штука не походила ни в коей мере.
— Больше у нас ничего нету, — вздохнула жаботка.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
