| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Машина с шестью авиапушками и дюжиной реактивных снарядов стала рваться. Причем, бывалый вождь всех времен и народов понимая, что истребитель штурмовик так просто в лоб не пробить, поразил именно мощные ракеты с полужидкой взрывчаткой. Ты и пулемет одно общее, пули прямо в готовящийся для вас презент. Пусть детонирует масса и... Словно взорвались хлопушки праздничного фейерверка, и паршивая смесь пираньи с коршуном рассыпалась на множество пылающих частей.
Петр Рыбаченко философски выдал:
— Промах в подвигах, это характерная черта, тех, кто стремиться откосить от ратной службы!
И успел, скороговоркой добавить:
— Кто косит от армии, будет скошен косой дезертирства и порабощения!
При падании обломков самолета, глухо громыхнуло и сразу же стихло.
Девчата-воительницы радостно воскликнули:
— Ну, ты Эль настоящий орел! Сам товарищ Сталин мог бы гордиться тобой!
Верховный главнокомандующий над пионерским корпусом едва удержался, от того, чтобы не назвать Сталина, то есть своего любимого вождя усатым козлом. За то, что фактически просрал страну Ленина.
Вместо этого он ответил:
— Главное, чтобы мной гордилась Родина!
И юный воитель Петр Алексеевич пропел из интернационала:
— Вставай проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов! Кипит наш разум возмущенный, на смертный бой идти готов!
А затем философски изрек:
— Самое страшное проклятие, проклятая неудача в совсем не страшных делах!
Девчата помогли поставить пулемет и самая красивая с русыми волосами, не потерявшая несмотря на скромный военный паек пышности девчонка, крепко поцеловала мальчишку, пионера-демиурга своим бархатными губами. В голове у Петра Рыбаченко закружилось, и алая краска невольно залило лицо, хотя казалось чего смущаться с его малолетним опытом?
Все равно когда-то да придется начинать!
Внезапно воздух вокруг, словно попавший в капкан медведь заныл, и верхушка холма покрылась воющими и разлетающимися осколками камней, вырывающимися из невысоких столбиков коричневой пыли, поднимающихся вокруг. Два истребителя-штурмовика промчались прямо над холмом, и ушли, раскачиваясь, в сторону реки.
Великий пионер-пацан, снова хватается за пулемет, расталкивая девчат, кричит:
— Да я их сейчас окантую в ольховые гробы!
Приподнявшись над бруствером, почувствовавший себя героем Петр Алексеевич подпрыгнул на босых носочках, выискивая достойную цель. Но как на зло не видно ни рам ни "табуреток". А вот командующий сержант подскочил, в досаде выдернул из рук оружие, проорав:
Не мешай старшим, лучше копай!
Без церемоний выложил его пулемет на сошки. Мальчишка и одновременно пионер-демиург снисходительно подчинился и снова с показным исступлением начал выгребать землю сорванной с затылка начальника массивной каской. И посвистывал...
Фашизм не знает ярости и проливает кровь,
Но с нами сила многих, славных поколений!
Заменит злую ненависть горячая любовь,
Ведь с нами Сталин и великий Ленин!
Мальчишку босоногого на части разнесло,
Кровавый дым на городом клубится...
От лодки что мы плавали осталось лишь весло,
Но бодро смотрят с рамы предков лица!
Соседка что пахала справа посмотрела на него с почему мрачностью, словно воплощеный в пацана, а точнее и есть пацан-пионер Петр Рыбаченко бурчит себе под нос что-то крамольное. Отбросила камушек своей девичьей, загорелой, освобожденной от мучительных, тяжелых сапог ножкой, и взъерошила собственные не по полу коротко стриженные волосы( а куда денешься, в длинных и вши быстрее заведутся и в бою фриц как схватит и намотает на руку). Вот босая девчонка и без малейшей охоты трудилась, тем не менее, энергично стряхивая светло-рыжую глину.
Творец-вождь вершитель мирозданий малолетний дед известного писателя Олега Рыбаченко, Петр ощутил скуку. Если войну перехлестывает рутина, то пропадает романтика. Ему, не хотелось по примеру, к сожалению очень многих курить, так подобное деяние постыдно для пионера, но вот желание подраться все возрастало. А это каска, что приходилось, рыть вызывала определенные ассоциации, и желание спеть. Причем, не бурча, себе под нос, а во всю глотку. Петр Рыбаченко, не выдержав, как запоет. Благо голосок у него, красив. Еще даже не стал ломаться, да и ломка бы его поверь совершенно не портит;
Затылок греет мне. стальная каска,
Рисунок смерти, пляшет злая тень!
Не стало жизни, мирной и прекрасной,
Клубиться дым сожженных деревень!
Вот мальчик бос и на плачах котомка,
Худой, оборван, тело в синяках!
Поет он псалом библейский так негромко,
Царапины и язвы на ногах!
В стране ликуют скорби, пляшет горе,
И словно бездна, весь народ впила!
Кровавым отдают и плачут зори.
Лишь гордо светят церкви купола!
Девчонка наклонила лик свой кроткий,
Расправив косы, средь осин и ив!
Бойцам не нужно: табаки и водки,
Молю чтоб Бог, нам благодать излил!
Мерещится с икон святой угодник,
Как будто молний сноп разит с лица!
Спасет тебя ль босую, чудотворниц,
Лохмотья прикрывают телеса!
Прохладно, осень, ты почти нагая,
Не ела долго, ребрышки торчат!
Но черствый хлеб на части разрезая,
Готовишь ужин для Руси солдат!
А Солнце в небе золотистым кругом,
Рисунок четкий, беленьких берез!
Идет девчонка за водою лугом,
Купает ножки в слезах синих рос!
И туча вроде небо распорола,
На ветках иней, круче косогор!
Война все жестче, словно ад Содома,
Блестит хрусталь прозрачнейших озер!
Уж выпал снег, а девушка босая,
Ей больно, ножки стынут но вперед!
Жестока к нищете зима седая,
Мороз суровый выставляет счет!
Но юное сердечко не остыло,
Хоть пальцы посинели — шаг быстрей!
Как бы косточка в трудах не ныла,
Будь быстрой, шустрой словно воробей!
Еще суровей стало, замерзаешь,
Но волю собери, ты всю в кулак!
Рыдая к херувиму, обращаешь,
Чтобы помог в суровых сих делах!
Вот ангелы спустились и мечами.
Согрели ножки и нагую плоть!
Как жемчуг стало, что лилось слезам,
Прекрасно, коль Господь решил помочь!
Мы точно также служим век России,
Стране святейшей, удивившей мир!
Нет во вселенной Родины счастливей,
Весь космос, все просторы покорим!
Хотя полнозвучный певец, не от Бога, а сам воплощенный Бог, Пионер-Вождь Петр Рыбаченко и пел очень красиво, так душевно, что слезы катились у бойцов из глаз, аплодисменты усталых людей оказались достаточно сдержанными. Но мальчишка, пионер-демиург не обижался, не ради хлопаний в ладоши он поет.
Затем ему захотелось опять спеть, что-то не совсем тривиальное и мальчишка разразился поэмой;
Лик Господа, безбрежный и святой,
Нас на победы знай благословляет...
Своей великой силой неземной,
Всевышний орды бесов побеждает!
Благослови святейший херувим,
На подвиги народ Родной России.
Просторы мирозданья покорим,
И сделаем народы все счастливей!
Я пионером босоногим был,
Бежал по снегу, страха не имея...
О сколько этих фрицев злобных рыл,
И каждый глаз лихая ахинея!
Мне автомат не дали — слишком мал,
Пришлось бежать на фронт нам самоволкой...
Уж если фюрер на страну напал,
То надо быть мальчишки очень ловким!
Я первое крещенье получил,
Когда Москву мы храбро отстояли...
Ох сколько положил в брани сил,
Но стали ближе коммунизма дали!
Смогли свою Отчизну защитить,
Мы храбрые, в сраженьях пионеры!
Хоть хрупка жизни нашей стала нить,
Но мы для октябрят всегда примеры!
Вот этот бой запомним навсегда,
Швырнул гранату в немцев, танк взорвался!
Ты Родина лучистая звезда,
А цепи фрицев, словно пляс паяца!
С девчонкой на морозе босиком,
Но ножки в этой стуже не застыли...
Дерусь я если надо кулаком,
Хоть по колено в пепле мы и пыли!
Отброшен враг от города-царя,
Развить победу впрочем, не сумели...
Пусть Волга встретит Вермахта-зверья,
Поднимемся с могилы-колыбели!
Стал Сталинграда жесткий жуткий бой,
Нам храбрым несомненно в испытанье!
Всегда Отчизна Русская со мной,
Со всеми мы на ты и в том братанье!
Враг получил котел и мерзнет вошь,
Ему видать самому очень тошно!
Но наш девиз — ты слабого не трожь,
А коли жаждет в лоб получишь ложкой!
За Сталинградом Курская дуга,
И там свою мы землю отстояли!
Великая Советская страна,
Ты воплощенье честности, морали!
Под Курском было трудно, танки прут,
И "Тигры" очень дико, гнусно воют!
Преодолели мы тяжелый труд,
И выдержали пекло преисподней!
Я из ружья громадный "Тигр" подбил,
Хотя винтовка больше меня была!
А где-то в небе искрометный ИЛ,
Ты Гитлер вредоносная бацилла!
От боя к бою мы растем бойцы,
Буквально в переносном тоже смысле...
Пусть будут к нам довольные отцы,
Нам верю жить при чистом коммунизме!
Вот Днепр тоже бурный покорен,
Под Киевом хребет врагам сломали...
Врагов еще конечно легион,
Но уже пропели сотню арий!
Дрожат фашисты — крепко русский бьет,
И не дает проклятым передышки...
У нас девчонкой под ногами лед,
Подошвой голой крушим мы ледышки!
Не боязни, нам скоро в комсомол,
Мы взрослы и крепкие ребята...
Пойдет фашизм на беспрерывный слом,
А мы косим чуму из автомата!
У нас такая светлая страна,
Святая, лучезарная неземная...
Тартар низвержен злобный сатана,
Придет победа в пышном, теплом мае!
Сирень цвет, путь грозный Берлин,
Над нами снова реют херувимы...
Ведь в счастье лучезарном мир,
Мы витязи в боях непобедимы!
Рейхстаг разбит — вступил в комсомол,
И скоро в церкви будем мы венчаться...
Чтоб не случился молодых облом,
Покрепче прижимай взрывчатку в ранце!
Я верю, будет в славе коммунизм,
Науку выше звезд границ раздвинем!
И не придет проклятый злой фашизм,
Не рисовать кровавых в поле линий!
А тех, кто умер — верю, воскресим,
И новый мир бессмертия построим!
У нас уже родился сильный сын,
И знаю, станет наш малыш героем!
Когда случится буйная мечта,
Во всей вселенной знамя коммунизма...
Пускай царит навечно красота,
Честь, разум и избыток альтруизма!
Красивая получилась поэма, с чувством и душой. Недаром рота целых пять минут хлопают.
Кто-то шустро взбежал на холм, задержался над сержантом и коротко, но очень пронзительно свистнул. Командир приподнял голову. Высокая, стриженная под горшок словно парень, но на самом деле девчонка с защитными капитанскими погонами, взмахнув сильной рукой, небрежно кинула ему какой-то утяжеленный, заметно смахивающий ППС( Особенности этого обычно легкого, азбучная, простая в производстве и обслуживании автоматика работает за счёт отката массивного затвора под действием отдачи при выстреле. Стрельба ведётся с заднего шептала (с открытого затвора), ствол в момент выстрела не запирается. Режим огня, благодаря этому Ноу-хау — только крутой автоматический).
Вдохновленный похвальбой Петр Рыбаченко даже буркнул под нос:
— Ну, к чему эти технически тонкости? Кто этим будет увлекаться?
Воительница, сдвинув брови, грозно воскликнула:
— Поосторожнее, в нем намного сильнее пробивная бронебойной мощи, но меньше скорострельность. Новинка!
Голоногая стройная девушка вблизи скалит зубки, куда очаровательней, чем, кажется издалека, добавляет с ухмылкой:
— Для такого воздушного снайпера как ты самый раз!
Тряхнула после этих слов воительница-капитан привязанными к брезентовому ремню подсумками, бросила только что отличившемуся мальчику, пионеру-вождю Петру Рыбаченко конфетку и побежала, мелькая босыми, чуть запыленными пяточками. Вождь пионеров всех времен и юных в вечности народов, Разрушитель и вместе с тем Творец мирозданий ощутил скуку. Если войну перехлестывает рутина, то пропадает романтика. Ему, не хотелось по примеру, к сожалению очень многих курить, так подобное деяние постыдно для пионера, но вот желание подраться все возрастало. А это каска, что приходилось, рыть вызывала определенные ассоциации, и желание спеть. Причем, не бурча, себе под нос, а во всю глотку. И Петр Рыбаченко, не выдержав, как запоет. Благо голосок у него, красив. Еще даже не стал ломаться, да и ломка бы его поверь, совершенно не портит.
Родина моя, рожденная в мечтах—
Хочется страны большой, великой...
То об чем ты грезил, в пионерских снах,
Или в месте самом жутком, диком...
Эльфы рождены, видно воевать,
В грезах развернулись в брань сраженья...
Отчего же ты поседела мать,
Неужели жизнь достойна сожаленья!
Битвы злых богов, страшный херувим,
Крылья над Отчизной растирает...
А Господь у нас все равно един,
И найдется место тоже в рае!
Пионер по форме атеист,
Но в душе Иисуса он лелеет...
Уничтожим вместе мы фашизм,
Развернется в мир историй веер!
Мы дойдем до самого конца,
А конец пусть будет самый светлый...
Сталин заменил собой отца,
Шевелятся в ветре в снеге ветки!
Родина играет соловей,
Летом и зимой, все прекрасно...
Дождик ты потише лучше лей,
Потому что в ливень знай опасно!
По сугробам мчимся босиком,
Потому что в сердце есть закалка!
Нас не тащат в бой отцы силком,
Тот, кто трус, тот очень знайте жалкий!
Вот война минует, будет мир,
Мы посадим яблони на Марсе...
Будет вечный, огнезарный пир,
Потому что счастье в нашей власти!
И еще одна воительница замелькала — девичьими, еще не успевшими ороговеть от тяжелых переходов подошвами дальше.
Подтащив с присоединенным подствольником автомат к себе, мальчишка-вождь поднял его одной рукой, второй держа конфету планируя надолго растянуть удовольствие. Да вот и удивишься неимоверно, когда будучи, Творцом хаоса и разрушения мирозданий он Петр Рыбаченко рад обыкновенной шоколадке.
Может поэтому и Бог-Сын воплотился, чтобы понять в крайней нужде ценность и прелесть самых простых человеческих ценностей. Пусть ждет нас путь, увы, опасный, но по своему прекрасный и, безусловно, интересный!
Сержант-малолетка поглядывал теперь попеременно, то на них стервятников с воздушной ямы, то на проплешневелую воронками опушку леска. И хотя Петр Рыбаченко демонстрировал осторожную воинственность, уже успевший получить в прежнем бою контузию, командир, только вжимался в землю еще плотнее, словно боксер в битве с грозным панчером сгруппировался, согнув шею, чтобы таким образом представлять собой минимальную цель. На плоскостях бронированной цементированных элементарных вещей.
Но командир вырвал винтовку и, обтерев затвор ладонью, сержант вгляделся в выцарапанные на автоматически откинутом прикладе иероглифы.
Мальчишка-разведчик и вождь-пионер юный демиург Петр Рыбаченко неожиданно для себя, же по-детски восхищенно заявил:
— А шоколад то в конфетке натуральный. — Перехватив недоверчивый взгляд командира подразделения, убеждено добавил. — Конечно же, натуральный, меня на эрзаце не проведешь.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
