— Меня никто не подсылал. Я пришел по собственной инициативе. Хотя пан Финелла настоятельно рекомендовал мне при случае рассказать тебе свою историю. Так ты научишь меня сражаться?

Зеленоволосый покачал головой:

— Когда я сражаюсь, я могу впасть в боевой режим. В этом случае я опасен для окружающих.

Поляк лишь улыбнулся:

— Когда я в криносе, меня не так просто убить, — он покосился на калибур, — Ну, этим, может, и проще, а вот тренировочным мечом — почти невозможно.

Рю задумался. Его первым порывом было решительно отказаться. Он хотел общаться с другими студентами как можно меньше. Однако...

"Когда ты учишь, ты тем самым учишься сам", — вспомнил он слова отца, — "И хороший учитель — это в первую очередь хороший ученик"

Тогда он не знал, что это слишком западные идеи для "Воинов Аматерасу"...

— Ладно, — кивнул он, — Начнем со стойки. Миямото Мусаси выделяет пять базовых стоек, с которых следует начинать обучение. Все они предполагают двуручный хват меча. Я не уверен, что твой меч подходит для этого, но одноручные техники боя гораздо сложнее... Хоть моя школа, дайто-рю, и включает навыки боя парными клинками. Итак, первая стойка — тюдан. Мусаси писал, что Тюдан-но-камаэ — основа, она подобна месту полководца в битве, все остальные стойки подчиняются ей и следуют за ней.

Тадеуш слушал очень внимательно. Рукоять его сабли действительно была слишком короткой для двуручного хвата... Однако, он ухватился левой рукой за навершие; по мнению Рю, этого вполне достаточно было для балансировки.

— Тюдан-но-камаэ равно подходит и для нападения, и для защиты, и для перемещения. В этой стойке боец стоит в пол-оборота к противнику. Правая нога выставлена на полшага вперед. Как и во всех стойках, передняя ступня направлена на противника, а задняя — в сторону: это необходимо для удержания равновесия. Меч удерживается двумя руками, рукоять на уровне пояса. Клинок нацелен чуть вверх по отношению к земле.

Рю принял эту стойку, наглядно демонстрируя. Тадеуш последовал его примеру. Вообще, тренировки полагалось начинать с идеологической подготовки. Новичку полагалось объяснить саму суть Пути Меча и Пути Пустоты. Объяснить, что пусть самурая являет собой смерть. Постараться объяснить, каким должен быть настоящий самурай. Когда-то он так бы и сделал. Но за последние месяцы Рю стал гораздо циничнее. Он сам не знал, во что верил. Но он точно знал, что не вера определяет, кто из бойцов выживет, а кто умрет.

— Левый локоть чуть согнуть. Спину прямее... Отлично. А сейчас внимательно: показываю основные удары.

Движения для начинающих вспоминались сами. Как будто без всякого "Хроноса" Рю возвращался в годы своего обучения. Когда все было гораздо проще...

И с каждым новым упражнением он будто восстанавливал свои старые навыки. Конечно, это была во многом иллюзия. Он-нынешний по-прежнему уступал себе же в тринадцать лет. Но он получал кое-что более ценное, чем любые навыки.

Уверенность в своих силах.

Глава 4

Джетпак пришлось забраковать сразу. Много шума, много дыма. И главное — совсем короткое время в воздухе. Он помогал совершать прыжки на несколько метров, но Чезаре нужен был уверенный полет. По этой части были и мотолет, и гравиплатформа, не говоря уж о планерах... Но все это невозможно было скрыть иллюзией. Так что оставалось столь нелюбимое им средство, как проецирование сигмафинов.

Мечта о полете — самая древняя и неистребимая мечта человечества. Кто-то, как Мария, просто обожал летать. А для кого-то это было настолько важно, что становилось частью их души. Амагусов со способностью к полету, как ни странно, было довольно мало. А вот сигмафин подходящий найти должно быть несложно. Главное, чтобы не с такими побочными эффектами, как у Акеми...

Однако, как выяснилось на практике, хоть таких сигмафинов и было немало, большинство из них было весьма... странными. Чего стоил хотя бы костюм енота. Чезаре даже думать не хотел, каким образом это позволяет летать.

Наконец, он отобрал что-то более-менее приличное и запустил проецирование... Мысленно готовясь к тому, что копия будет выглядеть совсем не так, как "прообраз".

Все оказалось не так страшно. Можно сказать, совсем не страшно. В сигма-проекторе лежал сложенный кожаный плащ-пальто темно-красного цвета. Каким-то знакомым его фасон показался опальному кардиналу... Кажется, стилизация под что-то из массовой культуры.

Опального кардинала это не особенно волновало. Сняв пиджак, он надел плащ поверх геномскина. Никаких кнопок или переключателей на плаще не обнаружилось, — это значило, что управляется он мысленными командами. Оборотной стороной, правда, был риск, что погибнув в момент использования магии плаща, Чезаре стал бы носителем сигма-зомби...

Взметнулись полы плаща, и Чезаре почувствовал, что отрывается от земли. Он скосил глаза на правое плечо, затем на левое. Вот оно что. Он вспомнил, кого напоминал ему фасон плаща. Сефирот, Однокрылый ангел. Правда, крыло за левым плечом почему-то было не оперенным, а перепончатым. Оно напоминала о фэнтезийных драконах или демонах.

Новая команда — и крыло превратилось обратно в плащ. Что ж, это было примерно то, что нужно. Хотя форму крыла стоит учесть в иллюзии, когда дело дойдет до Йоля.

И вот, одетый в новый плащ и вооруженный пакетом с волосами, он покинул лабораторию и направился к телепортам. Однако стоило ему свернуть за угол, как он заметил быстрое движение справа.

Быстрый шаг в сторону с одновременным разворотом. И тут же — захват на уровне талии.

Своей.

— Попалась! — провозгласил Чезаре, поднимая "нападавшую" над землей.

— Ха-ха, а ты уже убит! — радостно сообщила Мария, только что чмокнувшая его в щеку.

— Сражен, можно даже сказать, — рассмеялся кардинал, прижимая к себе девушку. Она не сопротивлялась "пленителю".

— Тебе надо внимательней ходить по коридорам, а то, мало ли, вдруг в следующий раз это буду не я? — спросила она.

— Но это же ты, — резонно возразил он, — Так что кто сказал, что я невнимателен?

— А вдруг нет? Вдруг это какой-нибудь Тюльпан под маскировкой?

— Тебя я опознаю под любой маскировкой! — ухмыльнулся Чезаре, — Тюльпан никакой магией не стал бы так мил.

— Ты уверен? — склонила голову набок девушка, — А откуда ты знаешь?

— Никто больше не может быть так мил! — уверенно возразил кардинал, — Я не сомневаюсь в этом!

Паладинка довольно улыбнулась, но вскоре улыбка сошла с ее лица.

— Я вот к чему пришла. Касаемо Тайама.

— Слушаю, — Чезаре явственно помрачнел. Ну, насколько мог помрачнеть, обнимая возлюбленную.

— Это правда, что его послала Рейко? — поинтересовалась она.

Понятно. Уж насколько Тайам был дураком, но даже он понял, как манипулировать Марией. Попытался бы, в своей манере, угрожать, — лишь спровоцировал бы ее. Зато стоило скорчить из себя "жертву кровавого режима и произвола преподавателей", как в ней мигом проснулась жалость... И ведь даже не объяснишь, что не все ее жалости заслуживают...

— Я не знаю, о чем она думала, надеясь, что он справится с заданием, — покачал головой Чезаре, — Но — правда.

— В смысле "справится"? — не поняла паладинка.

— Рейко отправила Тайама с заданием "убить Дагона, не навредив людям на нем", — пояснил он, — В итоге же он навредил людям, не убив Дагона. Провал по всем фронтам... Но похоже, Рейко, при всей своей вражде с Тайамом, не ожидала ТАКОГО результата.

— Думаю, она переоценила его мощь, — предположила Мария.

— Мощь тут не при чем, — возразил кардинал, — Больше мощи значило бы всего лишь больше разрушений. Аккуратность — вот чего ему недоставало. Понимания последствий собственных поступков.

Мария поджала губы.

— Правильно я понимаю, что в отличие от Альвы, его мы изгнать не можем?

— Я потихоньку обрабатываю Нарьяну на предмет "стоит ли оно того", — ответил Чезаре, — Но пока что она полагает, что стоит, и разумом я ее понимаю. Если он наконец займется вместо массовых разрушений своим проектом, он, в смысле проект, будет играть важную роль, когда японцы перейдут границу дозволенного. И в отличие от Альвы, его проект некому продолжить, — потому что его не принимает всерьез даже он сам.

— Но все же шансы есть? — уточнила девушка.

Чезаре внимательно и серьезно посмотрел на любимую. Она повзрослела. Очень сильно повзрослела. Это была уже не та наивная девчонка, что полгода назад пришла в слезах в его кабинет. Но все же она оставалась слишком хорошей для этого мира. И сама не понимала, как лезет в грязь, к которой не приспособлена. Некогда она уже пострадала из-за этого непонимания. И теперь, после разговора с Удиной, последствия этого казались ему еще хуже.

— Ты так осторожно подбираешься к вопросу, можно ли обойтись без сигма-контроля?..

— Я хочу знать все варианты, — уклончиво ответила она.

— Вариант, устраивающий всех, насколько могу судить, всего один, — пожал плечами Чезаре, — Если выгнать или устранить его, это не устроит Нарьяну, потому что тогда мы с гарантией не получим Экстранета к следующему году. Если обойтись охотой, запретом или еще какой мелочью, это не устроит уже меня, потому что при слишком мягком наказании рецидив — всего лишь вопрос времени. Следовательно, нужно ограничить его. Можно, конечно, запереть в карцере, но сигма-контроль лучше по всем параметрам.

— Я не услышала от тебя анализа событий с точки зрения студента, — заметила Мария.

Руки у него были заняты, и он не мог ими развести. Но выражение лица шпиона было вполне красноречивым.

— Студент проштрафился, и нам надо наказать его. Учесть его точку зрения... Не заслужил он того. Особенно учитывая, что это не первый раз, когда он натворил дел из-за глупости и непомерной агрессивности. Сам-то он наверняка считает, что был со всех сторон прав... По крайней мере, судя по тому, что сказал тебе, что его послала Рейко, — ведь это он тебе сказал? — но не уточнил, с каким заданием она его послала.

— Сказал, — кивнула девушка, — А ты подтвердил, что это правда.

— Что и требовалось доказать: он сказал ту часть правды, что ему удобна, — пояснил макиавеллист, — О том, что Рейко специально уточнила обязательное условие задания: не навредить людям, ты узнала от меня. Причем немного зная Рокиа, — а он все же когда-то был моим студентом... Я с 80% вероятностью предполагаю, что он даже не схитрил, а всерьез убедил себя, что этой маленькой детали не было.

— Тебе не кажется, что стоит провести с ним воспитательную беседу? — поинтересовалась Мария, — Всё же, когда человек не понимает, за что его наказали, это не особо-то работает.

— Как будто с ним мало воспитательных бесед проводили, — поморщился Чезаре, — Ты же знаешь, что я вообще-то весьма неохотно назначаю студентам наказания. Но к сожалению, Рокиа при любых воспитательных беседах становится в позу "тираны вы давите вольнолюбивого меня". Так что я уже не верю, что это поможет.

Шпион прижался щекой к щеке девушки и тихо прошептал в микрофон:

— Прости, что сваливаю на тебя столь неприятное дело.

Паладинка покачала головой:

— Он отказался от сигма-контроля. Сказал, что лучше даст Рейко покопаться у себя в чипе.

Вопрос "а кто его спрашивает?" кардинал удержал при себе. Понятно, кто.

— Думаешь, это будет достаточно эффективно? — спросил он.

Вообще-то, сигма-гибриды представляли собой своего рода химер — соединение сигмафина, человека и робота. Более сложная структура, чем обычный сигма-зомби, и более могущественная, — но, как водится по законам сигмы, и более безумная.

— В любом случае, я предлагаю тебе поговорить с ним, — ответила Мария, — Сегодня, в два часа, в твоём кабинете.

Чезаре посмотрел на часы. В этом времени было полвторого. Вполне можно заглянуть к Рокиа до отправки в Трикиану. Конечно, за счет Хроноса он мог попасть в два часа из любого времени, но предпочитал с этой технологией не заигрываться.

— Если надо, поговорим, — пожал плечами он, — Хотя я полагаю, что он уже все сказал, что мог.

Склонив голову набок, макиавеллист взглянул на Марию.

— Скажи честно: это оттого, что ты заговорила с ним... И тебе стало его жалко?

— Выслушать надо любого, — вздохнула она, — Ну, почти любого. А Тайам всё-таки в это "почти" не попадает. В смысле, он пока не перешел моральный горизонт событий.

— Пока, — повторил шпион, — Что ж, если ты так хочешь, ради тебя я поговорю с ним. Хотя честно скажу, что не верю в результат... Ладно, давай отправимся туда без выкрутасов с Хроносом... Потому что в скором времени мне надо будет на некоторое время уехать. Хотелось бы решить вопрос с Тайамом до этого, потому что если дела в Европе увенчаются успехом, мы с тобой будем радоваться и нам не захочется портить себе настроение. Если же нет, то я буду злиться и тиранить, а ты расстроишься, глядя на это.

— Хм? — Мария удивленно взметнула брови, — В Европе ожидается что-то серьезное?

— В Европе уже сейчас происходит кое-что важное, — улыбнулся Чезаре в ответ, — Но позволь мне не раскрывать подробностей до возвращения: я хочу преподнести тебе сюрприз... И у сигмафинов спрашивать бесполезно: даже если они интересовались ходом разговора с Рейко и Цвейном, всей картины они все равно не знают.

Паладинка хмуро посмотрела на него. Кажется, его оптимизма она не разделила.

— Не люблю тайны. Хорошие вещи нет смысла замалчивать.

— Это не тайна, — возразил кардинал, — Это сюрприз! Большая разница! И вообще, если я сейчас тебе наобещаю, а потом облажаюсь, я буду чувствовать себя скотиной. Ты же не хочешь, чтобы я чувствовал себя скотиной?

Мария покачала головой. Впрочем, в её жесте всё ещё чувствовалось напряжение.

— Нет. Не хочу, конечно же.

— А между тем, только скотина пообещает даме совершить подвиг ради нее, а потом разведет руками со словами "прости, не получилось", — усмехнулся Чезаре, гладя ее по плечу, — Так что я пообещаю одно. ЕСЛИ у меня все получится, то ты будешь очень рада. Веришь мне?..

— Понимаешь, но ведь я уже в курсе того, что ты собрался подвиг совершать, — заметила она, — Так какая разница?

— Все разочарования происходят от несоответствия реальности ожиданиям, — уверенно ответил Чезаре, — Нет конкретных ожиданий — меньше разочарование. Хотя я все же предпочитаю исходить из того, что у меня все получится... И тогда выходит именно что приятный сюрприз.

— Да ну? — удивилась девушка, — А ничего, что теперь, после твоих слов о подвиге, я могу себе представить нечто большее, чем ты реально собрался делать?

— Увы, это не средство десигмафикации, — чуть виновато улыбнулся мужчина, — Но в остальном гарантирую: если я выполню свой подвиг, разочарована ты не будешь...

— Знаешь... а я уже начинаю привыкать быть наушниками, — ответила она, пожимая плечами и чуть отводя взгляд. И это не было просто утешением: Чезаре не чувствовал ни малейших признаков фальши.

— Чем больше я остаюсь в этом состоянии, тем больше привыкаю к новым... органам чувств.

— Человек привыкает ко всему. Но это не значит, что нужно смириться. На этот счет у меня есть несколько идей, но тут пока все слишком неоднозначно, чтобы четко говорить.