Отхлебнув по глотку вина, мы с ней принимаемся за тартар. Благо, девушка тоже любит это блюдо. Фуф! Теперь, когда яйца не так давят на мозги, наслаждаться обществом Аполлин стало намного легче. Желание поиметь ее не настолько навязчиво, да и простое общение приносит некоторое удовольствие.

Оказалось, что девушка, над которой я страшно надругался не просто официантка, а та самая Жаклин, владелица этого ресторанчика. И занимается она не только этим заведением, но и подрабатывает элитной шлюхой-индивидуалкой.

Для привлечения клиентуры по своему второму профилю Жаклин душится специальным афродизиаком без запаха. Как она сама мне объяснила, он должен вызывать у мужчин довольно сильное возбуждение. В купе с шикарным вырезом, короткой юбочкой и внешними данными самой Жаклин мужчины через какое-то время начинают недвусмысленно к ней приставать, она ломается, а потом назначает цену.

Многие из тех, кто попробовал ее в первый раз становятся постоянными коиентами. Однако Жаклин не перестает расширять клиентскую базу. По словам самой девушки, занимается она этим отнюдь не от какой-то особенной нужды. Ресторан приносит стабильный и очень солидный доход. Девушка, помимо того, что отпетая шлюха, является первоклассным зельеваром и замечательно готовит. Из-за этого ее заведение пользуется заслуженной популярностью в Магической Франции. Ей просто нравится очень нравится секс.

Свои половые похождения Жаклин очень тщательно скрывает. Ее клиенты, в основном, люди женатые, и не треплются о подобных связях. Деньги же за секс девушка берет только и исключительно, чтобы не создавать у своих партнеров иллюзию чего-то большего. Ей нужно, чтобы ее пялили, и ничего больше. Мужчины же с самого начала должны понимать это, что это всего лишь деловые отношения.

Во мне владелица ресторана увидела будущего клиента. Вот только вышла небольшая накладочка. У меня и так штаны лопались от эрекции, а тут еще весьма сильный афродизиак. В итоге, произошло известно что. Я не выдержал и набросился на Жаклин, изнасиловав ее по полной программе.

Поначалу девушка, как очнулась, незаметно подключилась к боевым артефактам-турелям, которые тут есть в ресторане на всякий случай. Когда я на нее набросился, ей не хватило концентрации, чтобы подать магический импульс в определенное место. Все-таки, очень трудно оставаться сосредоточенной, пока с тобой такое происходит.

Я, признаюсь, пропустил этот момент. Терзался муками совести и думал, что же теперь делать с бедной девушкой. Однако девушка оказалась отнюдь не девушкой и совсем не бедной.

В один миг из потолка, буквально, выросли нелепые, на взгляд любого военного, конструкции. Вместо башни увитый завитушками каркас, к которому крепятся два ствола, навевающие воспоминания о временах наполеоновских войн. Эти конструкции весьма бодро крутились на сто восемьдесят градусов и посылали в меня "лучи добра" с воистину пулеметной скоростью.

Что только со мной не пытались сделать эти механизмы, и поджарить, и нанизать на монструозные сосульки, и отравить спорами, которые должны были прорасти во мне за считанные секунды, и многое другое. В общем, способов, отличающихся больной креативностью было предостаточно.

Однако мне все эти потуги были до одного места. Я мог бы стоять под подобным обстрелом, хоть лет десять без перерыва. Не стал даже уничтожать турели. Просто подождал, пока накопитель не выдохнется ресторана, от которого машинки и получает питание, не выдохнется.

Лицо Жаклин в момент, когда это произошло, было просто бесценно. Такую смесь из ужаса, непонимания и обиды я видел, наверное, впервые. А затем Жаклин стала колоться по-полной. Сама, без какого-либо принуждения с моей стороны. Смешно, если бы она этого не сделал, я бы постарался как-то компенсировать причиненный ей вред, но в процессе "исповеди", видимо, под влиянием запредельного ужаса наговорила о себе такого, что жалеть эту даму резко расхотелось.

И у меня появилась первая в этом мире рабыня. Поставив ей специальное клеймо, я привел ресторан в порядок и погнал Жаклин готовить то, что было заказано мной в самом начале. Только на этот раз уже совершенно бесплатно. А минут через двадцать сюда уже пришла Аполлин.

Мы мило беседуем, вейла периодически отпускает двусмысленные намеки. Я делаю вид, что не замечаю их. А она, кстати, неплохо держится с учетом того, что ее состояние не многим лучше того, с чем я пришел в этот ресторан. Заслуживает уважения, если учесть еще, что она шлялась где-то два часа.

— Ох! Какая я неуклюжая! — манерно замахала руками Аполлин, пролив на себя вина. Что интересно, пролила он его точнехонько в декольте.

Так, нахрен все!

— Я вам помогу! — подскакиваю к ней и, подхватив салфетку со стола, начинаю "вытирать" содержимое декольте.

— Оох! Да! Глубже! — принялась стонать вейла, стоило мне коснуться ее груди через ткань. А я уже, нисколько не стесняясь, лапал эти нежные буфера.

— Вижу, вам нехорошо. Не соизволите ли воспользоваться моим гостеприимством, прелестная Аполлин, — несмотря на то, что маски уже сброшены, мы продолжали эту игру, делая вид, что они все еще на нас. Каждый из нас в любой момент мог все прервать, но почему-то не решался этого сделать.

— С удовольствием... ах... милый Григорий, я стану вашей... гостьей, — она уже еле сдерживала себя. А я все больше наглел. Мои пальцы оттянули лиф, показав миру загорелый пятый размер Аполлин, и активно теребят затвердевшие соски.

Получив согласие, я наметил нужное место и переместил нас.

— Ах! Восхищаюсь вашим мастерством, Григорий! — воскликнула вейла, плюхнувшись на скамейку в саду. И говорила она явно не про мягкую телепортацию. Быстро расстегиваю ширинку и, буквально, пихаю в ее приоткрытый рот член. — М-мхм!

Аполлин растерялась всего на секунда, а потом принялась делать мне просто божественный минет. Что она выделывала своим язычком! Ммм! Это просто не передать словами. Умело совмещая пальчики и язык, она доставляла мне просто нереальное удовольствие. Лизала не только головку, но и ствол по всей длинне. Яйца тоже получили свою долю ласк. При этом, делала она это настолько визуально эротично, что я даже кончил всего через пару минут, облив ей лицо.

— Ммм! Как вкусно! А ты оказывается сладкий!

Аполлин собирала пальчиками с лица мое семя и проглатывла его с таким видом, будто, это заварной крем.

— Просто фруктов много кушаю. Полагаю, пришло время серьезно поговорить.

Глава 8

— Товарищ комиссар, куда грузить ящик с патронами? — на русском осведомился у Ника, стоящий перед ним матрос в тельняшке, за спиной которого маячили грузчики ящиками боеприпасов.

— В третий вагон, в самый зад, — также по-русски ответил Ник и непроизвольно шевельнул ушами.

Дождавшись, когда процессии пройдет в указанное место, комиссар отправился по своим делам. Завтра уже "Красный Октябрь" отправится в свой первый рейд, а ничего еще толком не готово. Припасы для длительного похода не загружены. Личный состав валандается непонятно где. Волшебные кристаллы заправлены, дай Ильич, всего на треть.

Если бы Нику всего пару месяцев назад кто-то сказал, что он будет коммунистическим комиссаром, он бы слезно попросил поделиться такой забористой травой. Однако теперь, окунувшись во все это, ему такое положение кажется вполне нормальным.

Ник, как обычно в вечер пятницы, зашел выпить в бар с надеждой подцепить девчонку на одну ночь. Подцепил, вот только не девчонку, а приключения на одно место.

Поначалу все происходящее вызывало у Ника только положительные эмоции. Его будто захлестнула безумная стихия. Более или менее четко он помнил только как стоял на огромной сцене и что-то бахал на электрогитаре. При этом из него просто хлестала энергия. Музыка, которую он играл, словно подпитывала его, заставляя продолжать это безумие.

Дальше воспоминания идут урывками. Вот он одним прыжком запрыгивает на крышу викторианской многоэтажки, продолжает свое безумие с гитарой и, попутно, орет что-то про дождевых червей на колбасной Луне. Еще один обрывок посвящен поцелую в засос с какой-то брюнеткой. Ее лица Ник никак не может вспомнить, единственное, что хорошо отпечаталось в памяти, это ее офигенная, упругая задница.

Проснулся Ник в постели с двумя блондинками с классными буферами. Судя по тому, что он умудрился после этого неплохо так оттянуть дам, заряд бодрости с ночи еще не успел полностью выветриться. Обычно Ник не так активен в этом плане. Нет, конечно, никаким импотентом он не был, но такая, прямо скажем, бычья выносливость была чем-то запредельным. Тем более с двумя.

Однако на этом все хорошее кончилось, и начался откровенный кошмар. На хату, где Ник в этот момент развлекался с блондинками, выбив дверь, ввалились легавые. И не лохи, патрулирующие с дубинками город, а боевая группа SFO*.

Ника без всяких разговоров, под визги девочек, скрутили и сунули в фургон. Там помимо него были еще пятеро бедолаг. Что-то в их облике показалось Нику странным, но тогда он не придал этому никакого значение. Парни были также ошеломлены и ничерта не понимали. Единственное, за что Ник зацепился, во время базара с ними, это то, что все они ночью отрывались на каком-то офигенном концерте.

Привезли их в какую-то тюрьму, и бросили в пустую камеру. В прямом смысле пустую. Кроме голых стен и линолеума там не было, в прямом смысле, ничего. Хотя отметина на том самом линолеуме свидетельствовали о том, что раньше здесь стояли, по крайней мере, кровати. Кричать и молотить по стальной двери или стенам было бесполезно.

По почкам, как нередко бывало в участке, не давали, просто никакой реакции на буйное поведение не было. И в итоге все это уходило в пустоту. В течении дня к ним кинули еще троих. Таким образом число узников в одной камере дошло до восьми. При этом, было отчетливо слышно, что в соседние камеры тоже активно пребывает народ.

Ник довольно быстро понял, в чем причина такой лютой облавы на обычных людей, в основной своей массе, не имеющих никакого отношения к криминалу. Посидев в десять минут в довольно таки светлой камере с другими жертвами полицейского произвола, он заметил, что черты лица у них не совсем человеческие. Несколько более раскосые глаза, совершенно непохожие при этом на таковые у азиатов. Необычайная, в некоторой степени чуждая красота. И главное, что первым бросилось в глаза, длинные уши.

Вообще, данное обстоятельство не укрылось ни от кого. У самого Ника соседи приметили оттенок темно-бежевый, словно у какого-то кресла, цвет кожи и слишком массивную челюсть. Сам Ник никакого дискомфорта не чувствовал, соответственно, ничего такого за собой не замечал. Однако, приглядевшись к себе, он понял, что, во-первых, заметно выше своего метра семидесяти. Во-вторых, шире в плечах. В-третьих, мускулистее, причем везде. И бицепсы с трицепсами не уступают какому-нибудь Шварцнеггеру, и пресс обзавелся кубиками. Про остальное тело и говорить не стоит. За одну ночь Ник превратился из обычного, хоть и довольно крепкого парня, в какого-то качка-бодибилдера. Ну, а, в-четвертых, во рту обнаружились какие-то нереально огромные клыки. По словам соседей, когда рот закрыт, их не видно, но стоит ему начать говорить, как они появляются на свет божий во всей красе.

Поначалу Ник, как и его соседи ох*ревал от случившихся с ними всеми метаморфоз. Оказалось, помимо всего прочего, что у узников с длинными ушами невероятно быстрая реакция. Надо сказать, что оставались они в неведении недолго. К ним в камеру подселили толкиениста. Ник раньше что-то слышал об этих чудиках, которые наряжаются и идут в лес отыгрывать любимых персонажей, но не придавал этому никакого значения. Ну, есть и есть. Эти-то хотя бы безобидные, в отличие от бешеных ирландцев из ИРА.

Парень, котого к ним кинули в камеру, лыбился как какой-нибудь чертов сектант и ржал. Позже оказалось, что он безумно фанатеет по всем этим эльфам и даже приезд SFO не смог сбить с него радостный настрой от обретения эльфячьей сущности. Но увлечения парня были не столь важны в контексте того, что он намного лучше, чем все они вместе взятые помнил прошедшую ночь. И на основе его рассказа Ник смог составить более или менее адекватную версию произошедшего. По крайней мере, так ему казалось, особенно по сравнение с тем, что несли его соседи. Заключалась она в том, что на Землю прилетели инопланетяне и решили провести над людьми эксперимент, в процессе которого превратили их во всякое разное. А рок концерт нужен был, чтобы собрать вокруг побольше народу.

Сидели они в этой камере где-то три недели. Успели за это время довольно неплохо сдружиться. Особенно на фоне того, что режим в этом заведении был довольно таки жесткий. Два раза в день их кормили какой-то противной, белой жижей, которая них*ра не утоляла голод. Хорошо хоть поили нормальной водой. В туалет выводили три раза в день в определенное время. Причем, делали это по одному. Выведут одного, приведут и только потом выведут второго. Мылись по такой же схеме, как ходили в туалет, по одному.

Тюремные робы им не выдавали, поэтому одним приходилось сидеть в грязной одежде, а другим, в том числе самому Нику, вообще голышом. Но, как ни странно, его такой расклад не сильно беспокоил. Ему совершенно не было холодно или же, наоборот, жарко. Его новая кожа оказалась существенно толще старой, человеческой.

Никакой мебели за время пребывания Ника в этой камере так и не появилось. Приходилось спать буквально на полу. Некоторые узники в какой-то момент не выдерживали такого режима содержания и принимались, чуть ли не, по потолку бегать. Это было очень похоже на припадки клаустрофобии. Совместными силами все еще сохраняющие здравый рассудок, как могли, успокаивали их.

Создавалось впечатление, что узников сильно опасаются и не слишком представляют, что с ними вообще делать. К тому же, большинство его соседей поначалу никак не могли осознать свое заключение и постоянно твердили, что полиция вот-вот разберется, и их всех отпустят. Расставаться с этими иллюзиями парни никак не хотели, и процесс это был весьма болезненным. В прямом смысле. Сам-то Ник был опытным забулдыгой, не раз "отдыхавший" в участке. Да и в армии послужить успел. В общем, ничего хорошего от родной правоохранительной системы он не ждал, будучи здоровым циником.

Спустя три недели началось постепенное опустение камеры. Раз в день копы забирали одного из соседей Ника и назад не приводили. Среди народа царило легкое воодушевление. Думали, копы разобрались и начинают потихоньку выпускать ни в чем не повинных людей... почти людей. Стыдно признаться, но даже Ник в какой-то мере поддался этой надежде.

Его увели третьим. Сунули практически в тот же фургон, на каком увезли от шикарных телочек. Только в этот раз он был совершенно один, да и еще скованный по рукам так, что невозможно было шевельнуть даже локтями. Позже он узнал причины такого обращения, а тогда Ник отчетливо понял, что везут его явно не на волю. И сильно этому обстоятельству опечалился.

Окна в фургоне были занавешены и понять, куда же его везут, Ник не смог. При выходе ему на лицо одели кожаный мешок с дырочками для дыхания. Сняли данный аксессуар только в какой-то комнате, выложенной кафелем, которая на проверку оказалась душем. Его неплохо так окатили из гидрантов, а потом привели в другое помещение, которое тоже было выложено кафелем, но имело меньшие размеры.