— Что? — Непонимающе захлопала глазами Кити.
— Нож, говорю, доставай. Тренироваться будем, пока завтрак стынет, — хохотнула Элеум и, подняв с земли грубо обструганную увесистую на вид палку, зашагала к девушке.
Остановившись от нее на расстоянии пяти шагов, наемница смерила Кити оценивающим взглядом и осуждающе покачала головой.
— Мяса бы тебе на мослы нарастить для начала, — пробормотала она чуть слышно. — В чем только душа держится? Ну, да ладно. Давай не тяни, или ты уже раздумала учиться?
— Нет-нет. Не передумала. — Поспешно пробормотала Кити, и мысленно похвалив себя за то, что не оставила тесак в машине, потащила нож из-за пояса.
— Теперь вставай так, как будто хочешь сделать мне больно. Нет, не так, — брезгливо поморщившись, Ллойс неуловимым движением сократив дистанцию, довольно чувствительно ткнула концом палки в запястье бывшей рабыни.
Следующий удар палки пришелся в локоть, затем в руку; Кити будто пробило электрическим разрядом.
— Ой!
— Не тяни грабки, будто малец за сладостью, и локоть не надо так выставлять. — Прокомментировала свои действия наставница. — Или ты решила показать мне, как далеко сможешь достать своей ковырялкой?
— Поняла, — послушно кивнув, девушка снова подняла оружие. — Так?
— Уже лучше, — одобрительно улыбнулась наемница, — но теперь ты держишь рубило слишком близко к себе. Удар выйдет слишком длинным, а значит, медленным... Да... Так лучше... А теперь перейдем к стойке. — Со свистом разрезав воздух, палка с громким хлопком соприкоснулась с бедром Кити.
— Ай!
— Согни колени, вес — на носки. Напружинься. Да напрягись, а не раскорячься, словно тебя драть собрались... Да, вот так... Одну ногу вперед. Неважно какую, но если ты правша, то лучше правую. Ты должна быть готова поменять стойку, разорвать или сократить дистанцию в любой момент.
— Нет, не так широко, если, конечно, не хочешь всю оставшуюся жизнь прожить одноногой. — Закрутившись в воздухе, палка наемницы с глухим звуком воткнулась в сухую, проросшую жесткой травой землю, разминувшись со ступней девушки не более, чем на сантиметр. — Мы, конечно, обязательно потом купим тебе очень красивый деревянный протез, но, всё же... Да, именно так. Попробуй перебросить нож в левую, и тут же поменять стойку...
— Неплохо. Теперь обратно... Хорошо, а теперь... нападай.
— Что? Но... я, ведь, могу... — в испуге замерла "ученица".
— Если ты меня заденешь, подарю тебе свой виброклинок. И ты больше никогда не будешь готовить. — Усмехнулась наемница. — А если сможешь хотя бы коснуться моей палки, то покажу тебе пару грязных приемчиков.
— Мне нравится готовить, — невольно улыбнулась Кити. — Ха! Ой...
Наемница вроде бы ничего не сделала, даже не двинулась с места, но внезапно запутавшаяся в ногах девушка кубарем покатилась по земле.
— Следи за своей стойкой. Держи равновесие. Не скрещивай ноги.
— Ха! Ай!
— Молодец, почти достала. Только не стоит подпрыгивать и трястись, будто тебе в штаны слизняк заполз. И не следи за клинком. Смотри размыто, как бы сквозь. Старайся видеть картину в целом. Не сосредотачивайся на чем-то одном. Поняла?!
— Да! Ой-ой-ой!
— Дерись мы по-настоящему, ты лишилась бы не только скальпа, но и большей части личика. Довольно милого, симпатичного личика, которое так нравится мужикам. Помнишь вчерашних из Стаи? Как думаешь, тебе бы у них понравилось?
— Ха!!
— Да! Вот так! Смотри-ка, девочка из борделя умеет злиться. Именно это, наверняка, Хряку в тебе и нравилось. Да?
— Ха!! Уф...
— Да ты просто молодец. Почти получилось. Сильнее, быстрее, резче! А помнишь, какой популярностью ты пользовалась в его заведении? Как тебе там было здорово? Как хорошо там с тобой обращались? Соскучилась, наверное, жалеешь, что уехала со мной?
— ХА!! Ох...
— Извини. Сама напоролась. Не стоит прыгать пузом на железку противника. Собирать собственные кишки довольно унылое и хлопотное занятие. Злость — это хорошо. Разозлись, но держи ярость под контролем. Поняла?
— ХА!!!
— Черт! — Отпрыгнув от Кити на добрых три метра, Элеум с удивлением оглядела остатки своего оружия и, хмыкнув, отбросила в сторону обрубок палки. — Талант, — широко улыбнувшись, она посмотрела на крепко сжимающую мачете, дрожащую всем телом Кити. — Да у тебя талант, принцесса. Только, на сегодня, пожалуй, хватит. А то у тебя уже пар из ушей идет. А после завтрака я научу тебя собирать и разбирать пистолет. Запомни главное правило огнестрела — в чистоте и смазке. Поняла?
— Да, — с трудом выдохнула девушка, смахнув со лба градом льющий пот, и без сил опустилась на землю. — Да. Поняла.
— И еще. То, что я сейчас говорила... — Ллойс неожиданно замялась и отвела взгляд. — Ты, ведь, знаешь, зачем я это делала, так? Без обид?
— Без обид... — Прошептала Кити, и отбросив в сторону тесак, зябко обняла себя руками за плечи. — Без обид. — Повторила она безжизненным, лишенным эмоций голосом.
— Именем Его. — Слегка поморщился монах. — Даже безмозглые птицы выбрасывают детенышей из гнезда, только когда они готовы.
— Меня саму так учили. — Пожала плечами наемница и, развернувшись к мужчине, скрестила на груди руки. — И вроде бы получилось неплохо.
— Кэмпо, Крав-мага, Сават, Западная школа фехтования. Тальхоффер и Джакомо ди Грасси. Так дерутся гладиаторы Сити. Ты — рабыня, убийца. Ты носила ошейник. — Лениво отлипнув от колеса фуры, монах встал и, не торопясь, потянулся.
— А ты либо слепой, либо тупой, сладенький, — раздраженно хмыкнув, Элеум ткнула в правую сторону шеи пальцем. — Татух не видишь, что ли? Да мое прошлое у меня на шкуре расписано. Я была рабыней. Почти как она. Только я была гладиатором, сражалась на арене. И мне хватило смелости, умения и удачи, чтобы стать свободной. Или тебя что-то смущает?
— Свободной... — Склонив голову набок, мужчина еще раз смерил наемницу оценивающим взглядом и покачал головой. — Свобода дается только людям... Да и то только тем, которые понимают, для чего им нужна свобода.
— Имеешь что-то против таких, как я? — чуть заметно прищурилась Элеум.
Губы монаха изогнулись в усмешке.
— Именем Его. Ты действительно считаешь себя свободной... — Проронил он полным сочувствия тоном. — Даже не знаю: считать это скудоумием или непомерной гордыней... Неужели ты не понимаешь, что надевший ошейник хоть раз, никогда его не снимет? Какая разница, резала ли ты своих товарищей, добывала уголь в шахте, трудилась на полях или продавала свое тело? Раб навсегда остается рабом. А еще все знают, чем занимаются гладиаторы. Помимо основной, так сказать, задачи. Особенно женщины. Ты ведь, довольно симпатичная. Для убийцы, конечно. Сколько учителей у тебя было, а? Скольких тебе пришлось ублажать, чтобы тебя не убили в первом же бою? Для скольких ты стала подстилкой? Десять, двадцать, сто, тысяча? Сколько лет это длилось? Драться или трахаться, так, ведь, вас учат? — Мужчина коротко хохотнул и хлопнул в ладоши. — Я вижу на тебе клеймо стрелков, убийца. Как получилась, что в боевики взяли мутантку? Неужели братство оружейников перестало следить за чистотой крови?
Неожиданно монах крутанул кистью, и в его ладони, словно из воздуха, соткался длинный, хищно загнутый нож
— Знала, кому дать, сладенький, — злобно оскалилась Элеум. — У меня в этом большой опыт. И чутье. Ты ведь, сам сказал: драться или трахаться.
— И что ты выбрала? — прищурился мужчина.
— Эй! Вы чего? — переводя взгляд с наемницы на монаха, испуганно пикнула Кити. — Ллойс... Не надо. Он это специально...
— Не вмешивайся, дитя. Я просто преподам нашей сердитой подруге небольшой урок. — Снова крутанув в воздухе нож, мужчина широко зевнул и слегка поклонился. — Как мне кажется, ей будет к лицу пара новых шрамов. Так что, потанцуем, убийца?
— Ты меня не знаешь, сладенький, — уперев руки в боки, процедила наемница. — Может статься, что урок получишь ты.
— Посмотрим... — с серьезным видом кивнул мужчина и, неожиданно превратившись в вихрь лезвий, смазанным, почти не видным глазу движением метнулся к наемнице.
Вскрикнув от удивления и страха, Кити, перевернувшись на четвереньки, схватила с земли тесак и бросилась на прыгнувшего к Ллойс монаха. Она не струсит, только не сейчас, не сейчас, когда...
Небо и земля поменялись местами, и девушка кубарем откатилась прочь. С трудом встав на ноги, Кити подобрала выроненный тесак, но тут же застыла в нерешительности. Ее оружие было бесполезно. Совершенно бесполезно. Наемница и назвавшийся монахом мужчина двигались слишком быстро, чтобы попытаться хотя бы понять, чем помочь Элеум. Бессильно уронив руки, девушка принялась наблюдать за схваткой. Возможно, если поймать момент...
Нет, она даже взглядом может уловить лишь часть движений. Вот Ллойс сгибается, захватив впечатавшуюся в ее живот ногу, попутно заблокировав локтем удар ножа, резким движением выворачивает стопу в сторону, и монах катится по земле. Элеум прыгает следом, пинает его в плечо, бедро, голень, метит окованным сталью каблуком нелепо огромного трофейного сапога в колено, но еле успевает отдернуться в сторону от молнией мелькнувшего в опасной близости к животу ножа. Вот мужчина пытается схватить наемницу, но его пальцы бессильно скользят по потертой коже куртки, и он получает удар локтем в горло. Второй удар монах блокирует плечом, снова сверкает нож, но на этот раз наемнице удается перехватить запястье.
Кити невольно вскрикнула от радости. Она знает, что несмотря на внешность, Ллойс сильная. Очень сильная. Сейчас этот сумасшедший упадет, его лицо искривится от боли, а наемница просто отнимет у него нож и прогонит... Высвободивший руку неуловимым для взгляда движением монах тут же сам вошел в клинч. Бойцы, сцепившись, словно дикие звери, рыча, хрипя и плюясь, повалились на землю и принялись возиться в вырытой в ходе быстротечного столкновения каблуками сапог неглубокой ямке. Во все стороны полетели комья земли и мелкие камни. Снова обменявшись ударами, Элеум и монах, расцепившись на миг, замерли друг против друга.
Кити с шумом втянула сквозь зубы воздух. Сейчас или никогда. Прыгнуть этому страшному человеку на спину, ударить. Неважно куда, главное, ударить, замедлить, сковать своим весом... Ноги девушки уже сделали первый шаг, но тут Ллойс зарычала и прыгнула. Кити ахнула. Встретивший наемницу на полпути монах, как-то неестественно выгнулся, раскинул руки в стороны, и Элеум покатилась по земле, руки-ноги монаха обвили ее спину, левое предплечье придавило горло, в воздухе сверкнул нож. Неожиданно в уши Кити ввинтился тонкий крик. Так может кричать подраненный заяц. Или замученный жестокими детьми котенок. Девушке потребовалась целая секунда, чтобы осознать, что кричит она сама. Но этой секунды оказалось достаточно. Много ли можно успеть за один вдох? Ллойс успела многое. Рывком сбросив с себя на мгновение застывшего от удивления и неожиданности придавившего ее монаха, Элеум с размаху боднула его головой в лицо. Из разбитого носа мужчины хлынул целый фонтан крови. Монах охнул и попытался отстраниться от наемницы, но Ллойс ему не позволила. Крепко обхватив противника руками, наемница выгнула спину, широко размахнулась и снова впечатала лоб в переносицу монаха. А потом еще, и еще. Резко, с криком на выдохе воткнула колено в пах вяло трепыхающегося тела, снова ударила головой. Крякнув от натуги, перебросила противника через спину. Навалилась сверху, опять добавила коленом и только после этого позволила себе разорвать захват.
Подобрав выпавший из ослабевших рук вяло шевелящегося, распростертого на земле мужчины нож, Ллойс некоторое время покрутила его в пальцах, после чего брезгливо скривившись, воткнула его в землю рядом с головой монаха. С явным трудом встав на ноги, наемница слегка покачнулась и, сплюнув кровавую слюну, ощерилась в кровожадной ухмылке.
— Ну, что? Мы решили, где и чьё место, а? — хрипло прорычала она.
— Клянусь Его именем. Я не получал ещё такой трепки... С тех пор, как стал мужчиной... — С трудом выдохнул монах и, неожиданно рассмеявшись, тяжело перевернулся на живот, попытался встать на четвереньки. Упал. Попытался снова. Во второй раз получилось лучше.
— Ох, — прохрипел он и снова рассмеялся. — Так как? Драться или трахаться, а?
Элеум зло сплюнула и, присев перед хихикающим монахом на корточки, протянула ему руку. — Смотри внимательно, святоша, — проворчала она, и на кончике ее пальцев заплясали слабые языки пламени.
С трудом сфокусировав взгляд на ладони наемницы, мужчина устало повалился на бок и уставился на девушку пристальным взглядом. Хохот как отрезало.
— Зачем ты мне это показала, ведьма? — спросил он после долгой паузы. — Думаешь, я приму исповедь?
— Можешь засунуть свою исповедь себе в задницу, сладенький... — Хмуро хмыкнула, стирая с подбородка кровь, Ллойс. — И не называй меня больше ведьмой. Ведьмы старые и стрёмные. Это все знают. Даже кисонька. А особенно обидно это слышать от такого, как ты.
— Как я? — прохрипел монах.
— Лгуна, — пояснила наемница.
— Я постараюсь, — с серьезным видом кивнул монах после минутного раздумья. — Хотя, ты — тоже лгунья. Дерись ты в полную силу...
— Думаешь, мне надоело жить? — Вскинула бровь наемница.
— Ха! — Мужчина закашлялся. — Нет. Я бы не убил тебя. Пожалуй, нет. Но мне очень жаль, что ты лишаешь себя Его благословения. Ведь, только милостью Его можно ...
— Я сказала: нет, — отрезала Элеум и, развернувшись к Кити, широко улыбнулась. — А ты, оказывается, умеешь здорово орать. Я чуть не оглохла.
— Извините... Я... я испугалась... — только и смогла выдавить из себя девушка.
— Крик — тоже оружие, — задорно хохотнув, наемница повернулась к костру. — Неплохо размялись, правда? Я даже жрать захотела. — Громко провозгласила она, как ни в чем ни бывало, прошагав мимо замершей, словно кролик перед удавом, девушки, и опустилась на корточки перед котелком. — Остыло слегка, — вытащив из кармана штанов мультитул, Элеум с громким лязгом выщелкнула из него ложку-вилку. — А вам что, особое приглашение нужно?
— Что это было? — Непонимающе захлопала глазами Кити, все еще растерянно сжимающая в руках внезапно ставший очень тяжелым и неудобным тесак.
— Он педоф-фил, я откаф-фалась, — прошамкала плотно набитым ртом наемница. — Не зафивай голофку, кифонька.
— Именем Его, мало того, что меня отделали, как штрафника в Легионе, так еще и обозвали. — Снова захихикал не оставляющий попыток подняться на ноги монах. — Нет, дитя... твоя страдающая дефектом дикции подруга не имела в виду, что я детоложец. Речь шла о...
— С моей речью все в порядке, святоша, а вот как ты не потерял большую часть зубов, это большой вопрос... Но это, если что, поправимо. — Перебила мужчину Элеум и повернулась к Кити. — Понимаешь ли, дорогая, у всех этих... э-э-э... верующих... свои заморочки... Обычно мне нравятся странствующие монахи. Они веселые, хоть и бахнутые, как... черт, не могу даже аналогии придумать... А, плевать... Ну, его в задницу... — Ллойс потрогала слегка распухший нос, стерла кровь с разбитой губы и болезненно поморщилась. — Но, конкретно этот хмырь оказался двуличным дерьмом. Никогда не ведись на желтые шмотки, Кити. Никогда.
