За столом в мужской половине, — кабак не Храм, тут строго по раздельности, — выпивала вина и закусывала мясом обезьяны, поджаренным на открытом огне, — группа паломников. Прибывших в Храм для богослужения. А для чего ещё можно являться в Храм? Вы меня, просто это, — в смысле удивляете.
Глиняные кувшины с пальмовым вином, лёгким, как возвышенные мысли о святом, — менялись один за другим, оставляя своё содержимое в глотках угощающихся. Вот и очередной спешит на смену опустевшему, влекомый резвыми ножками мальчика-служки с аппетитной попкой... Ах, какая попка, какая попка!.. Прочь, прочь, греховные помыслы! Святое — только в святом месте. Только пред статуями идолов, глядящих на мир глазами богов.
Нет, не вот чтобы постоянно. Но время от времени, — просто обязательно какой-нибудь бог нет-нет, да и посмотрит. А уж в святом месте, во время святого дела, — обязательно должен пребывать человек под божественным присмотром. Всегда. Оно и понятно. А как же иначе? А вдруг кто что не так? Всяк знает: свой глазок — смотрок. Вот и зырят боги на нас, грешных. А что делать? Слаб человек. Всё ведь богами расписано: кто, кого, как... Ан нет-нет, да и ошибётся кто. Так его тут же поправить надобно! Дело-то такое, святое. Тут ошибки — без надобностей...
Народ в Дуггуре почтительный, ко святости склонный. И даже в таком чревоугодном заведении, как кабак, — помыслы паломников преисполнялись положенного направления помыслов. То есть — к божественному. Ибо всем ведомо, всяким знаемо, что есть истина:
БОГ ДУГГУРА ЕСТЬ ЛЮБОВЬ.
— ... Ну вот, попили-поели они. Пора и того: тых-пых. Ну, он ей и того: ляжки, мол, расшиперивай. А она ему: нельзя, мол — потому как нечистая я нонче. Ну он: тады, мол, поворотись, хижина пальмовая, ко джунглям передом, ко мне задом. И немножечко нагнись. Буду тебе в задние ворота ума вкладывать. А она ему: и тудык не тык, потому кык — геморрой. Повреждениев будуть. Ну, он ей: хорош у тя, грит, язычок, — бойкий. Давай, мол, язычком трудись. А она: хлопот полон рот, тока-тока у жреца-зубодёра зубы вставляла, прикус неправильный образовался. Ну, тады вздыхает он и ей так, печально: тады придётся — в нос. А она на него зенки распахнула и бельма таращит: а это — как?.. А он ей: а вот так! Вот так!!
Рассказывающий паломник тут же изобразил руками. Левой в воздухе как будто горлышко чьё-то стиснул, сдавил, сжал, чтобы не трепыхалось. А правой, в кулак сжатой, чуток повыше — ну тыкать!
Остальные паломники разразились одобрительным ехидным похохатыванием. Вон оно, значицца, как — в нос-то? А чо? А — правильно! Поела-попила — отрабатывать надобно! Не так, так этак. В нос, значицца? Хе, весело, надобно будет непременно запомнить, дома рассказать...
— Ну, вот, значица, сидят паломники в кабаке у Храма. Ну вот вроде мы как, ага. И, значица, девка, мелка-молоденька, к стойке — шмыг! Плесни, мол, винишка. И всё это — прямо вот так вот поперёд паломников. Перед ними втиснулась, ага. Ну, ей, перед кем она, ей и того, по плечу, значица, похлопал. В смысле, куды мол тебе, малявка, вина святаго выпивать, когда ты ещё, поди, и блудыря мужеского в лапках не держала. А она этак оборачивается, и ему, с гонором. Ежли, грит, все блудыри, что я трогала, тебе на спинку поставить, то ты, дядя, ёжиком станешь. Дикобразом, в натуре...
Хехекали паломники, зубы казали в веселии, бóшками мотали. А чо? А вполне! Ежели при Храме — это, поди, не в деревеньке глухой. Тута, поди, Любови Божественной не в пример как сподручнее выходит...
Говорливый паломник меж тем не унимался:
— Ну, вот, значица, решил паломник в Храме одну девку поиметь, мясцом молоденьким блудыря свого потешить. Ну, уплатил, чин-чином, в келию его отвели. Он, значица, и говорит. Буду, грит, тебе, девка, туды сувать, куды тебе ещё никто не сувал. А она ему, этак, с сомнением: под ногти, что ль?..
Хехекали паломники, предвкушали. Туточки, в Храме, куды только и не как. И между грудками, грят, трут, и в подмышку, грят, брызнуть дозволяют. Ну — дык! Енто ж — Храм! Понимать надобно! Святое место, алтарь Любови Божественной, в натуре...
30-02
Главный Храм Дуггура по сути своей представлял из себя комплекс зданий, расположенных в определённых местах, определённым образом и для определённых целей.
Здания Народной Любви, как следует из названия, предназначались для массовых совместных совокуплений. Эти здания отличала большая величина и наличие объёмных подземных пространств, используемых с той же целью.
Подхрамы Скромной Любви внешне практически не отличались по размеру, но имели иное внутреннее устройство. Вместо одного большого единого подкупольного помещения, где плотная масса групповой любви тёрлась телами в акте совместного богослужения, подхрамы состояли из множества переходов и отдельных келий, расположенных на разных уровнях. Не строго поэтажно: пол одной есть потолок другой, нет. В срезе подхрам напоминал нечто вроде пчелиных сот. Только с другими пчёлками и другим мёдом....
Все сооружения храмового комплекса извне покрывали резные объёмные изображения всевозможных видов совокуплений. Между мужчинами и женщинами. Между мужчиной и мужчиной. Между женщиной и женщиной. Между человеком и животным. Точнее — разными животными. Данная разновидность именовалась Всеобщей Любовью и практиковалась в одноимённых подхрамах.
Любой человек мог зайти в любое помещение, днём или ночью. В любое время какое-нибудь, но действовало. В любом Любилище его ждал тёплый приём. Добродушные, улыбающиеся священники, такие же паломники, объекты и субъекты Божественной Любви, — в любое время в отведённом для данной конкретной разновидности любовности месте.
И никто почти из людей особо не задумывался, зачем и почему здания храмового комплекса так вытянуты ввысь. И для чего построены каменные навершия, куда никогда не ступала и не ступит нога человека, будь то профессиональный Любвеобилец или паломник, явившийся для богослужения в святое место. Те же, кто задумывался, получал ответ от священников. Любопытствующим сообщали, непременно понизив голос и скромно опустив глаза, что это — гостевые домики для чужих богов, прибывающих приобщиться божественной любви Непревзойдённого Дуггура и поклониться Богу его. И непременно напоминали, повторяли Кодекс Веры, известные строки из него:
"Да не будет у тебя других богов пред лицом Бога Дуггура, Бога Истиннаго, Создателя, Творца, Защитника и Покровителя твоего..."
"Бог есть Любовь. Но как нет любви без ревности, так и Бог Дуггура есть Бог-Ревнитель и ужасен гнев Его на отступивших от Него..."
"Ходящий пред лицом Бога, по путям, указанным Богом, удостаивается вечного блаженства в божественных мирах, а отступник от Него извивается в вечных муках. Ибо отсутствие Любви есть Страдание".
Подобный Кодекс Веры для Новых Людей существовал во всех Цитаделях Коцита. Менялись только имена богов, то есть Властелинов Цитаделей. Оно и понятно. Кто же позволит своей пище убегать на чужую тарелку?..
30-03
Паломники, находящиеся внутри одного из Зданий Народной Любви, готовились к началу богослужения, принимали богоугодные позы, вставали на колени.
Здания Народной Любви специализировались на совокуплениях между мужчинами и женщинами. Но имели некоторые отличия в деталях ритуала. Так, в данном описываемом месте практиковалась круговая любовь. Это означает, что мужчина входил в женщину сзади. Женщина, встав на колени и нагнувшись, опиралась мягким объёмом своих грудок на ягодицы впереди стоящего мужчины. Руки её при этом скрещивались ладонями, одна поверх другой, — на его солнечном сплетении. Её жаркое дыхание в позвоночник мужчины давало мужчине дополнительный восходящий энергопоток, оттягивающий немного вверх работающиё объём оранжевой чакры, что позволяло удлинить время совокупления.
Мужчина, соответственно, крепко держался за женские бёдра. С каждым толчком, получавшимся внутрь и вверх одновременно, — мужчина побуждал женщину на чуть-чуть, но податься вперёд. Отчего непрерывное кольцо тел совершало, передвигаясь на коленях, полный круг внутри здания. После чего участвующим позволялось кончить.
Одновременная, единомоментная массовость группового оргазма имела несколько целей. Первая, главная, пищевая. Энерговыброс оранжевых чакр на определённом уровне массовости — приобретал иное качество. Становился вкуснее для потребителей. Дополнительно — шоковое воздействие на участников, исполнителей, доимых коров Дуггура. Для создания наркотического эффекта. Чтобы обычные совокупления казались отныне пресными и возникало желание обязательно принять участие в паломничестве на следующее Святое Полнолуние.
Управление групповым служением богу Дуггура происходило из центра круга. Там, за высокими стенами кольцевой ширмы из шёлка на бамбуковом каркасе, располагался Погонщик Звука. Обычный, нормальный, стандартный Погонщик Звука армий Коцита, приспособленный для немного изменившейся цели. Но по сути своей делавший всё ту же самую прежнюю работу. Задавать единый ритм для одновременного движения больших групп используемых тел. То, что используемые тела не имели возможности совершить какое-либо самостоятельное движение, — это уже детали, не так ли?
Наверху, внутри каменного объёма, именуемого "гостевым домиком прибывающих на поклонение богов", — на этот раз имело место быть двое вместо одного.
Первый, оператор сбора пищевых энергий, привычно работал. Внутреннее пространство навершия здания повторяло вид его же снаружи, за вычетом толщины стен. Более всего данный объём напоминал куриное яйцо, поставленное острым кончиком вверх. Или же еловую шишку, вывернутую наизнанку и теперь топорщущую свои чешуйки уже внутрь самой себя.
Разумеется, топорщились не чешуйки, а кристаллы Объёмов Представления. Центральная операторская, дающая возможность наблюдать за происходящим как внутри храмового комплекса, так и за его пределами. Ну и, при необходимости, — оказывать требуемое воздействие. Как же без этого-то?
Вторым, неожиданным обитателем операторской кабины, являлся представитель Ахерона. Точнее — коалиции Цитаделей Ахерон и Драг-Упсар.
Официально представитель прибыл для ознакомления с особенностями специализации Цитадели Дуггур. И точно такой же представитель Дуггура сейчас пребывал где-нибудь в служебных помещениях Драг-Упсар или Ахерона. Представитель (любой) имел право спрашивать, но не имел права вмешиваться. Оператор был обязан отвечать на вопросы и показывать происходящее. Но — во вторую очередь. В первую очередь оператор обязан был исполнять свои служебные обязанности.
По своему статусу внутри-Цитадельной иерархии оператор и представитель оказались равны. И тот, и другой были Змеезубыми.
— Начинаем, — сказал оператор.
Представитель Ахерона сблизил ладони своих, так похожих на человеческие, — рук вокруг выделенного ему Объёма Представления. Контакт с Объёмом Представления на уровне эфирного тела позволял не только визуально наблюдать происходящее, но и чувствовать ощущения наблюдаемых объектов.
Наблюдатель чувствовал всех одновременно. Нервическую дрожь вспотевшей обнажённой кожи, воспринимающей воздействие звуковых волн подготовительного периода. Звук исходил из-за ширм вверх, отражался от специальной кривизны каменного свода и входил в поверхность тел объектов, поддерживая энергетику их тел в заданном состоянии. Наблюдатель чувствовал напряжение мужских, переполненных кровью, рабочих органов. Наблюдатель чувствовал влажность роняющих на пол капель внутренних соков, томящихся в предвкушении заполнения — внутренних объёмов женских тел. Одновременно он ощущал, как напрягшиеся соски вминаются одновременно вглубь и мягких объёмов женских грудей, и подрагивающих мужских ягодиц. Чувствовал женскими щеками упругие изгибы мужских спин. Женщины немного шевелились, лаская свои чувствительные точки спереди сверху, отчего всё их тело томительно извивалось. И мужские ладони, жадно впившиеся в покачивающиеся перед ними бёдра, передают эти изгибающиеся движения в остальное тело. И капли внутренних женских соков, скользя по поверхности кожи, стекали на мужские напряжённости, пока ещё находящиеся вне уготованных им мест.
И — запах. Непередаваемый словами.
Усиленный массовостью своего выделения.
Оглушающий своим объёмом.
Звук изменился.
Под куполом пробежала волна движения. Мужская напряжённость массово вошла в ожидающую её женскую расслабленность.
Многоголосый вздох-встон-всхлип.
Мгновенное изменение запаха.
Звук снова изменился, задавая ритм движения.
Кольцо коленопреклонённых паломников начало своё движение.
В строгом соответствии с задаваемым ритмом.
Оператор работал. В отличие от гостевого Объёма Представления, его информационные каналы давали ему всю полноту сведений о происходящем внизу. На основе получаемых данных оператор вносил требуемые изменения в ход протекающих процессов.
Отдавал приказ Погонщику Звука на изменение характеристик издаваемого звука.
Менял химический состав испускаемого курильницами дыма ароматического воздействия.
Менял яркость и цветность огня в настенных светильниках.
И так далее.
Наблюдатель не вмешивался. Оператор выводил процесс в режим наиболее эффективного энергодоения задействованных тел. Вмешаешься, — обвинят в том, что из-за этого Цитадель Дуггур потеряла столько-то и столько-то пищевых энергий. Требования возмещения упущенной выгоды и так далее. Оно ему надо?
Гораздо интереснее снять всю доступную информацию о происходящем. Например, вот это: закрытые глаза у всех участников процесса. Каждый источник пищевой энергии Дуггура концентрирует своё сознание на точках истечения удовольствия своего тела. Несмотря на предельную совместность производимого действия, каждое действующее лицо ориентировало себя исключительно на получение своего личного наслаждения. А в результате выделяемые энергопотоки не закольцовываются, а совершенно беспрепятственно исходят вовне, попадая в энергоприёмники Храма.
Оператор прекратил воздействовать. Сложил руки. Спрашиваем.
— Можно увидеть другие места общего энергосбора?
Объём Представления гостя мигнул. И внутри него высветилось следующее помещение Здания Народной Любви. Данное помещение имело вытянутую прямоугольную форму. Процесс совокупления производился в положении лёжа. Но тоже вплотную, с непрерывным касанием тел по всему полю совокупления. Женщины закидывали свои ноги на спину мужчин, а своими руками держали за щиколотки мужские ноги другой пары. Женщины, лежащие первыми, держались за специальные каменные держатели, имевшие внешний вид весьма характерного характера.
Погонщик Звука помещался внизу, под залом совокуплений. Звук шёл через каменные звуководы. Курильницы стелили ароматический дым понизу. Подключившись к ощущениям переплетённых тел, представитель Ахерона понял, что наркотический эффект в данном месте выражен сильнее, чем в предыдущем.
Но главное, конечно же, состояло в движении энергопотоков. Энергетику первого зала можно было уподобить движению воды в круглом тазе, раскручиваемом медленными движениями. Энергетику второго зала скорее следовало уподобить движению воды в вытянутом коробе, раскачиваемом из стороны в сторону. Энергетическая волна бегала взад-вперёд, отражаясь от специально подготовленных стен.
