Долго ли так ехал, коротко ли. Перевалил Пояс Каменный. Лес закончился, степь пошла. Здесь скачи — не хочу, на все четыре стороны. Все видать вокруг, но никого везде, даже денег потратить некуда. О, стоит корчма придорожная, тут же и дорога рядом нарисовалася. Так тому и быть, зайти надобно. Перекусить-выпить, спросить направление.

=============================================================================================

Корчма как корчма, вроде тошниловка стандартная, но пришлась по душе Великому — сколько в таких за стаканом самогоночки... эээ, за чашкой чая было споров идеологических, сколько проблем мировых обсуждено, сколько способов выйти из кризиса экономического выведено. Пусть споры, как и все научные, заканчивались применением аргумента кулачного, но все равно тянуло праведников в такие вот места для диспутов. В такой же вот корчме недалеко от предприятия военного (а кто не помнит — сикретный военный технолог по профессии Учитель есть) собрал однажды Мудрейший своих соратников, там же и порешили в состоянии снятия синдрома абстинентного искать мир лучший, устроить общество самых равных, разорвать оковы рабские, наложенные государством капиталистическим. Аж всплакнул Учитель при воспоминаниях, присел за стойку барную и спросил стакан прозрачного самогона самой первой выгонки. Бац — и сразу стало легче Мудрейшему, отступили дороги горести, захотелось ему общения, да не с женским полом, похабники, а выговориться. Поделиться своими мыслями мудрыми, поведать историю путешествия долгого. Тут как тут кабатчик услужливый, присел рядом с Учителем, поставил блюдо с птицей жареной, стал внимательно рассказ его выслушивать, да слова заветные за ним записывать. Поведал благочестивый путешественник, как был в землях победившей демократии, как гонял полк охранников шайтан-арбы, по железным палкам бегающей, как сражался с капиталистами в дебрях космоса глубокого, как очистил от вурдалаков кладбище, да помог избавиться сельским жителям от змеев со шкурой пятнистою. Припомнил, как добыл Яйцо Великой Мудрости (ээээ, куда руки тянешь, отрыщь, скатина узкоглазая), какая забористая настойка была у Дракулы. С болью в сердце рассказал про красавицу Пашечку, что сама без пыгпалко ходит припрыгиваючи, не забыл и битву с древней мумией. А кабатчик с неподдельным интересом все интересуется — а что за способ добычи электричества воздушного, ну ты скажи, как все просто оказывается, что и вправду мумие такая штука полезная, вот не знал-то, спасибо праведник. А чего у тебя голова все время вверх-вниз дергается, аааа особенность путешествия на твоем транспорте, ну и про него расскажи, не утаивай. Перескочил разговор на хозяйствие сельское, но как не выпытывал, ничего не сказал Учитель про риса выращивание, сидел, призадумавшись, видать вспоминал про прошлое. Тут узрел хитрый кабатчик оружье Учителя грозное и стал ТТХ выспрашивать, да просил все попробовать. Отчего, спрашивает, ствол короткий такой, да зачем труба еще на поясе, о и с деревянным ложем вещь невиданная — просвети, говорит, путешественник. А сам все в книжечку записывает да буквами какими-то заковыристыми. Подозрительно стало Великому после шестого стакана выпитого — сам он, значит, соловьем заливается, а кабатчик сидит и ничего не рассказывает. Непорядок это, никакого уважения. Ну, кабатчик тут же рассыпался в извинениях, с превеликим уважением поведал жизни своей историю, как выгнали с большого города его капиталисты проклятыя за инородное происхождение, что имя ему Зингельштейн и трудится ни ниве проезжих пропитания. Чего глаз узкий — дык солнце яркое, ну что там про оружие — давай, рассказывай. Но смекнул Учитель — дело опять нечистое, вспомнил он одного такого в чайхане заседавшего, да шампуры вострые вокруг себя раскладывающего. Тот тоже все вопросы задавал про оружие, да все опорочить пытался его учение. И имена у них схожие — уж не родственник ли.

Взял с блюда ножку птицы для закуси — гля, ан не птица то курица, дюже лапы когтистыя, да и вкус какой-то неприятственный — самогон не самогон, но точно, что-то алкоголем отдающее. Тут подперло его, да не выговориться, а сходить в комнату нужную для обдумывания проблем мироустроения. Чинно, со всевозможной скоростью, удалился на встречу с белым другом неминучую, и придался там смысла жизни осмыслению. И пришел к неожиданному выводу — отравил его подлый подавальщик пищи, подал самогон не качественный, а себе с другого пузыря наливал. Не бывать такой несправедливости, но обдумать все надо, обдумать операцию качественооо... С мыслью этой прикорнул Великий нечаянно, разморило его с дальней дороженьки.

Сон Великого, навеянный полетом мухи вокруг лампочки перед пробуждением.

Летят по небу собаки зеленыя, из пасти их вылетают рыбы вяленыя. Пиво булькает в кружки литровые, пляшут вокруг шеста девы распутные. С ними в танце сплелись стриптизеры умелые, что наличность в трусах умеют перечесть без рук помощи. Сидит Учитель один в зале одинешенек, нет вокруг соратников. Вдруг дверь открывается, входит по одежде кабатчик давешний. Но лицо не его — ускоглазое. Чувствует Учитель, что не может встать с сидения удобного, глядь — а то уже стул пыточный, сидит он на нем по рукам и ногам повязанный, в седушке дыра огромная, а тыл оголен у Мудрейшего. Под стулом установлен кол острозаточенный, кабатчик же хитро улыбается:

— Говори, коммунар, тайну великую. Я великий шпиен китайских товарищей Хули Вамом мамой прозванный, среди же шпионской братии все меня Хули Намом кликают. Бойся, сцуко, меня кровожадного. Говори устройство палко прыгучего, да паровой турбины для самолетного движителя.

— Ничего не скажу тебе, приспешник империализьму проклятого. Подались вы за юани звонкия. Предали Идею коммунизьму великого. Хрен тебе, можешь начинать мучения.

Нажал на кнопку Хули Нам злокозненный, прыгнул кол под стулом Учителя. Ххааа, крепка плоть коммунарская, перемолол посредством практологической магии кол в щепу мелкую. Ой, не зря у шаманов северных была выменяна шкура на махорку крепкую. Ай, спасибо, предок запасливый, что заставил ломать колы задом в молодости. Не сломить науку предков верную наймитам капитализьму проклятого.

Осерчал Хули Нам, готовит новую каверзу. Раздобыл Колобок, по тайному рецепту изготовленный. По сусекам метен, по амбару скребен — обломаешь зубы о цементный шар с глазками. Перекинулся Хули Нам Лисою хитрою, ходит вокруг привязанного Учителя, пушистым хвостом ему по голому месту поглаживает, на носу Колобок держит — типа , глянь, какое диво песенное, хошь тебе дам на носу подержать, он и тебе чего хошь споет: Голубую Луну или Зайка моя, может песню какую Шуры сладкоголосого. Не вынесла душа Учителя такого тонкого издевательства, топнул ногою он да хвост лисы придавил. Пасть та в крике разинула, сорвался Колобок с носа лисьего да на колени упал Учителя. Ох, тяжел оказался подарочек, в дырку седалищную продавило Учителя, замкнул контакт кола сломанного телом своим измученным. Проскочила искра электрическая...

Рывком и с брызгами вскинулся Учитель из недр друга белого, соскользнул в него, в неге сна пребываючи. Вылетел в дверь нужной комнаты, да впопыхах в штанах запутался. Сон с явью перепутался, не поймет места своего положения. Вот что делает с людьми мудрыми отрыв от существующей реальности. В темноте, потеряв ориентацию, влетел в личный кабинет кабатчика. Вот она, картина маслом написанная — застал Великий шпиена за передачей донесения шпиенского.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Сидит кабатчик с приемником в ухе ламповым, а рукой строчит на бумажке непонятные иероглифы, да напротив каждого циферки проставлены — ну и телепузику понятно, что записка шифрованная. Из-под карандаша так искорки и брызгают (ой не к добру тут вспомнился сон с колом електрическим). Взыграло чувство в Учителе патриотическое, вспомнил он предков поучения, что с детских лет розгами вбито, ну будем считать, в голову — не болтай, да не шпионим будешь. Да припомнил еще шпионские признаки, что в кружке пионерском юных помощников старшего дворника были выучены: ухо у радива, записки непонятные, ну и самогон, ессно, некачественный, а еще непомерное богачество, от проклятых капиталистов полученное. Сошлись все параметры, особливо мясо птицы ядовитой, что как закусь была подана — ясно все, отравить хотели информации важного носителя, себе присвоить мысли великия, ну и Яйцо Великой мудрости да сканы сикретныя тоже ценность немалая. Достал верный обрез нагана свой с пулями чугуниевыми (ПШиК на крючке в месте думательном оставил по рассеянности), цацку статусную, что снимать нигде нельзя. И навел на ворога, и сделал лицо суровое, потому как расспросить хотел про планы вражеские:

— Бояться, блин, стоять, вражина паскудная. Да смел ты как, кусок дебилоида, меня, Вяликого Учителя, кощунственно отравить пищей некачественной. Я ему про светлое будущее, а он мне такие вот пакости.

— Что ты, уважаемый гостюшка, какие пакости. Сам просил блюдо экзотическое — вот подал тебе птицу чижика, говорят с самого Чернобыля привезенного. Там жирны они непомерянно, вот и пронесло тебя с непривычности.

— Странно, а показалось филина, слышал я мясо у них сочное, да дерьма в них немерянно, так и норовят нагадить на голову всякому да испортить настроение праздничное.

— Да прибудет с тобой силушка, ну было там чуток от филина, пролетал, зараза такая над кухнею, да изгадил шапку мне новую. Отчего изгадил? Да стрелял я в него с ружжа длинноствольного, не попал, только шапка вся изгваздана. Но не в мясе те специи, самогон на них поставил для ядрености.

— Да в натуре кусок ты дебилоида. Кто ж по филинам с ружжа длинноствольного садит не меряно. Ствол пили на длину своего достоинства — будет щасте тебе военное. Не длина важна, важно искусство пользования. У умелого все птицы сами валятся.

Так рекомы были слова пророческие про связь ружейного ствола с анатомией человеческой.

Разрешив вопрос с пропитанием озадачился Учитель видом радива, отчего сидит, его в ухе слушает, отчего на столе записки сикретныя. И узнал, что передачу слушал сиротинушка, как людям понравиться, чтоб клиенту было удовольствие, а кабаку прибыли. Прежде занимался он пошивом одежи качественной, но пожгли конкуренты все нитки с иголками, пришлось переквалифицироваться в булочники — пока приключениев на них нет, просто булочки, а когда приключения, то задница. Ну а листочек — то меню завтрашнее, экономика должна быть плановой. Достал кабатчик бутылочку заветную, да вдарили за понимание. Тут Учителю пришла в голову мысль великая (ну знают все, что не великих не бывает в том ума хранилище):

— Знаю, как помочь горю твоему, как возродить былую профессию. Открывай хоть щаз ателье свое заново. Нитки с иголками — тьфу, век каменный. Даже предки заменяли их пуговицами. Есть технология прогрессивная, исключающая монотонный труд трудящегося. Клей БФ называется. Предки вот смолой клеили, да волосья прилипали к смоле, в штанах особенно (вот так и родилась депиляция). БФ же клей вещь абсолютно новаторская. Клеит материал намертво, не боится ни воды, ни растворителей (куууда понес бутыль, потом проведешь испытания). Припуск на швы вообще мизерный — тоже материалов экономия. Ни иголок железных не нать, ни ниток — все капитализьма пережитничество. Дарю тебе способ сей производительный, наливай, пока идея не испортилась. Вот так еще свершилось одно дело доброе, идет по пятам... по следам... по ямкам от прыгпалко щастье для людей за Учителем.

Настало утро не скажу какое, вышло солнце красное, потом в зенит вошло, короче, вечером продолжил Великий путь свой праведный в сторону земель обетованных раем коммунарским. Долго ль ехал, коротко ли (корчма точно за поворотом скрылась), но притомился опять, дают знать о себе ночные беседы с кабатчиком. Вот и стог посередь поля широкого, зовет к себе травою душистою (нет не коноплей, нет не маком). Разогнался Учитель немерянно, совершил прыжок дальнонаправленный. Бух! Пуф-ф-ф-ф! Бух! Пуф-ф-ф! Пук! Бля! Бздынь. Оставила сволочь какая-то грабли зубьями, вверх повернутыми. Придал черенок по спине ускорение Учителю несколько большее, чем расчеты требовали — вошел в стог вперед головушкой, а в зад еще и прыгпалко повдарила. Да не стог то был. Вывел Толян-сапог злокозненный свой танк широкогусеничный в поле чистое для показания всем форсу своего немерянного, да замаскировал под стог до поры до времени. Вот в широкий выхлоп КВ-2 железного и вошел Учитель прямехонько, только искры из глаз посыпались, да наступило просветление: не должон танк ездить на гусеницах, потому как это земли топтание, надо ездить на колесах с педальным приводом — соблюдать, значит, чистоту экологичскую. С тяжким стоном да добрыми пожеланиями удовольства разнообразного сексуального всем строителям танка железного да нерадивцам, грабли разбрасывающим, продолжил путь Учитель дальний свой. Просветление все сны развеяло.

Пролистаем страницы пути однообразного сквозь дубравы сибирские (по оставшейся просеке проложили потом путь для шайтан-арбы по палкам железным бегающей), перенесемся сразу в место, для коммуны избранное. С великим почтением встречали Великого и ученики его и народцы местные, были посольства иностранныя, да же пара тарелок летающих. Сей Вселенский момент запечатлен был известным коммунаром Малевичем, картину которого все видеть могут в Музее Великого: на фоне белом девственно изобразил художник площадь с народом из космоса — два квадрата красный с черным, ну и Учителя отдельной точкой, естественно.

===================================================================================================

Пролистаем почему? Потому как тайным образом были похищены пергаметы с воспоминаниями Великого Основателя. Пробрался зловредный Толян-сапог с группой неких товарищей, что были в ревизионизьме на Мудрейшего замечены, в Лузлоци... библиотеку, для сохранения мыслей великих созданную. Творили там обряды капиталистические, призывая в помощь кибернетики с физиками всякие — известных прислужниц продажных, на олигархов работающих, издевались над посетителями. И похитили-таки мудрость предков вековую, в сикретных сканах оттиснутую, да выкладки книги с достижениями коммунарскими, что лично Учителем написана. Трижды тьфу на них, безобразников. Но сохранились-таки отдельные странички, что позже Великим надиктовано, так что будет местами вам сказко про чудесное путешествие.

А сейчас слушайте, как достиг Учитель земли байкальския, как становилась коммуна волшебная, как зарождалось арийское...ээээ...коммунарское общество. И был день, и было лето. Вышел из портала Учитель на землю из портала пространства-времени. Следом множество его соратников, что полезны будут новому обществу. И пошли они искать место благодатное. Нелегко выбрать среди множества — там запах какой-то химический, там грязь и пыль угольная, там болото какое-то. Так искали, пока не вышли на берег Великого озера — вода чистая прозрачная, воздух ложкой бы ел — не надышишься, красоты простор невиданной. Порешили — здесь стоим, свою столицу обосновываем. (Оказалось, правда, в последствии, что и нефть тюменская и уголь кузбасовский подгребли себе другие народности, не говоря уж о запасах тофа болотного — поэтому нет у коммунаров химической промышленности.)