Буря на горизонте

— Жуть какая, — пробормотал Виктор.

— Процесс питания редко бывает эстетичен, — согласился с ним Вектор.

— Угу, — Виктор согласно кивнул, отводя взгляд от кустов, а затем вдруг подобрался:

— Я ж тебе не говорил, да? Прикинь, что Машка удумала — решила взять Таню и Андрея и мотнуть в Америку. У них там, типа, репортёрское расследование.

— Да ты что! — Игорь всплеснул руками. — Ужас-то какой! В Америку! Да это же... Это же на другом континенте!

— Вот и я о том же, — согласился с ним Виктор, — нечего приличным людям делать во всяких Америках, я так считаю.

— Америка! — Игорь передёрнулся. — И что, что Ольга Симонова?

— А она согласна, ты прикинь!

— Согласна? — Игорь заметно передёрнулся. — Неужели? Она что, выжила из ума? Это... Америка! Другая страна! Там по-русски никто не разговаривает даже!

— Именно, — Виктор согласно кивнул.

— Америка! — Игорь всё продолжал нервно повторять это слово, будто бы боясь, что ещё немного и его отправят за границу следом за Марией. — Это же... Я в другой город еду и то с трудом, там же всё другое, и я постоянно путаюсь в этих навигаторах... А там даже язык другой! Что если ты скажешь на нём что-то не то, и тебя не так поймут и станут смотреть как на умственно отсталого, а ты даже не поймёшь — почему?

— Именно!

— Или ты заблудишься и забредёшь куда-то не туда? Я читал, представь себе, что там инженеров прямо с улиц крадут, садят на наркотики и заставляют работать на себя! О чём думает Татьяна — ведь такая обстоятельная девушка!

— Именно!

— А что товарищ Трифонов? Неужели он тоже согласен?

— Представь себе! — Виктор раздражённо фыркнул. — Говорит, что такой возможности никто кроме них не получит.

— Велика возможность, — Игорь недовольно затоптался на месте, — в такое гнездовье лезть! Как будто бы у нас нет мест, куда можно съездить? Крым есть, Корея есть, даже, прости господи, Югославия есть!

— Дети, — высказал своё мнение Виктор.

Игорь мелко закивал, переступая с ноги на ногу.

— Ох уж эта юности пора. Жуть, что придумают.

Довольный разговором, Виктор важно покивал, соглашаясь с мнением своего коллеги, и великодушно обронил:

— Ровный ты мужик, Игорь. Понимающий.

Тот наклонил голову и слегка покраснел.

— Тебя подвезти? — Виктор, всё ещё чувствуя себя обязанным, щедро указал на свой внедорожник.

Игорь ненадолго задумался и кивнул.

— Если тебе не сложно, Виктор. Я быстро соберусь, мне всего ничего.

Он тут же заторопился в дом, на ходу стягивая с плеч куртку. Виктор проводил его взглядом, крякнул и направился к забору, снимая деревянную задвижку и поднимая опирающиеся на землю ставни. Пират сопровождал его прямо до машины, воинственно держа хвост на ветру.

Вектор показался из дома через десять минут, сжимая в руках два небольших тонких чемодана. Форма, такая же, как и у Виктора, топорщилась на нём неловко выглаженными складками, а запах дезодоранта ворвался в машину мятной волной, заставив Виктора поморщиться.

Игорь посмотрел на его выражение лица и виновато вздохнул, прижимая чемоданы к груди.

— Жениться тебе надо, Игорёша, — наставительно обронил Виктор.

— Надо, — грустно согласился с ним Игорь, — но вот на ком? Ты же меня знаешь, Виктор. Это с тобой я ещё нормально общаюсь, а с незнакомыми людьми? Сразу начинаю нервничать, и или болтаю как дурак, или молчу как дурак — ну как с таким жить?

— Ага, — Виктор согласно заворчал. Внедорожник тихо гудел электромотором, перемалывая колёсами гравий дороги. — А по интернету знакомиться не пробовал? Сейчас же все эти сайты всякие разные...

— А я и по интернету плохо общаюсь, — печально поведал Игорь и взмахнул рукой, — эх, забудь ты это. Живу бобылем, бобылем и помру, не первый такой.

Виктор задумчиво почесал подбородок.

— Ну, тоже выход. Не то, чтобы я особо агитировал — не с моей семейной жизнью это делать, понимаешь ли.

Игорь ещё раз вздохнул, крепче прижимая к себе чемоданы, и попросил:

— Включи, лучше, музыку, что ли?

Задумчиво почесав щетину, Виктор открыл бардачок и начал задумчиво шариться среди нескольких флешек, кося на пустующую дорогу одним глазом.

— Так... Так, короче. У нас есть классика — зарубежный рок, Квин, Битлы — Лёха от этого прётся, как не знаю кто. Есть наши — Машина, Кино, Наутилус. Есть современная корейская попса, Машка слушает. Сборник советской классики от Андрюши — знаешь, всё это фронтовое. Просто классика, это Тани. Что?

Игорь наклонился вперёд, всматриваясь в содержимое бардачка и близоруко щурясь, осторожно перебирая предложенные флеш-карты пальцами. Выбрав одну для себя, он вопросительно покосился на Виктора и после разрешающего кивка вогнал карту в разъём аудиосистемы.

Взвыла гитара, звонко отдаваясь динамиками. Затрещали тарелки барабанов, на заднем фоне раздалось задорное перестукивание палочек.

— Куда нам пpотив пpиpоды, и дело — дpянь, и лету конец! И только, споpя с погодой, поет какой-то глупый сквоpец...

Виктор довольно ухмыльнулся, барабаня пальцами по рулю. Игорь прикрыл глаза, кивая в такт музыке. Армейский автомобиль хрустел гравием просёлочной дороги, направляясь к Городу Полковников.

К парковке, отделённой от территории Города мощным забором с вьющейся поверху колючей проволокой, вели два КПП, над которыми, словно фонарные столбы, возвышались стационарные сканеры. Дорогу прерывали мощные подъёмные блоки — фактически, широкие стены по пояс взрослому человеку, через которые нельзя было прорваться и на тяжёлом грузовике. Как и всегда, перед КПП тянулась очередь из различных автомобилей. Там было всё — от тяжёлых внедорожников и армейских джипов, некоторые из которых были переоборудованы под гражданское пользование, до маломощных корейских, японских и югославских автомобилей, электромобилей, нескольких мотоциклов и пары велосипедов — к счастью для всех присутствующих, их хозяева проходили проверки отдельно, а в очереди были только для того, чтобы почесать языками со знакомыми. В воздухе витал гул голосов, редкий смех и раздражённая ругань. Караульные ходили от машины к машине, принимая идентификационные карточки, сканируя автомобили и пропуская их группами по три штуки, каждый раз опуская подъёмный блок под землю. Стационарные сканеры тихо гудели, анализируя проезжающие под ними машины добрым десятком способов. Обочины дороги были покрыты белёсыми нитями, ведущими к ямам в изрытой земле — паучьи мины заряжались от робкого, весеннего солнца. На подозрительно ровном участке земли, скрывающем раздвижные панели огневой точки, сидела и натужно каркала ворона. Стоящий у входа сержант распекал тянувшегося перед ним рядового — судя по их лицам, провинность рядового была незначительна, и оба это прекрасно понимали, однако армейский ритуал требовал справедливого возмездия. Двое походили на уставших актёров провинциального театра — сержант уныло сотрясал воздух потоком ругани, рядовой тянулся вверх, виновато кивая и считая секунды до своего освобождения.

Виктор припарковал свой внедорожник на одном из мест и вышел из машины, недовольно ворча и разминая поясницу. Игорь хлопнул дверью автомобиля — немного громче, чем было необходимо, сдержанно попрощался и заторопился к одному из проходов на территорию. Оглянувшись по сторонам, Виктор остановил свой взгляд на одном из автомобилей.

Это была красивая машина — скорее всего, самая красивая из всех тех, что были собраны на парковке. Приземистый спорткар кричаще-алого цвета, с выдвижной крышей, плавными, но в то же время стремительными обводами и аэродинамическим обвесом. Двигатель автомобиля располагался сзади, и поэтому капот выглядел непривычно коротким, придавая машине образ зверя, готовящегося к прыжку. На капоте выделялась серебристая молния — латинская буква Z, символ югославской корпорации "Завод Црвена Застава".

Виктор раздражённо скривился, плюнул, повернулся к роскошному спорткару спиной и достал телефон из кармана.

— Алло, Слава? Ты приехал? Лёха уже тут, твою не вижу. А, на северной запарковался, понял. Что? Подойти? Ладно, сейчас...

Спрятав телефон в карман и бросив ещё один полный презрения взгляд на спорткар за спиной, Виктор поспешил к проходным, ведущим на территорию города.

* * *

Кабинет был достаточно невелик — особенно в сравнении с просторным залом у генерала Трифонова. Частично это объяснялось тем, что этот кабинет не был предназначен ни для публичных приёмов, ни для совещаний. Частично — тем, что между полковником и генералом стояла огромная разница. Особенно, если это был генерал Трифонов — человек, стоящий за созданием обновлённой российской армии, переворотом девяносто пятого года и основанием Директората в целом.

Большую часть помещения занимал тяжёлый и устойчивый стол, на котором громоздились многочисленные стопки бумаг, ютился монитор компьютера и робко нависала настольная лампа. Стены занимали шкафы с множеством полок, в каждом из которых можно было найти почти всё, что угодно — от наградного пистолета и памятного значка "За спасение пленных", до запаса печенья, упаковок с чаем и кофе. Окна выходили на высоту третьего этажа, к аллее из голубых сосен и далёкому аэропорту.

Сейчас большую часть свободного пространства кабинета занимали трое. Станислав Сергеевич Кожевшиков — грузный мужчина с редеющими светлыми волосами, квадратными скулами и резкими чертами лица, ходил из стороны в сторону, держа руки сложенными за спиной. Его живот чуть выпирал из брюк — следствие возраста и сидячей работы. Отец Марии и Андрея — между ними легко можно было увидеть семейное сходство. Виктор раздражённо кривился, привалившись плечом к дверце одного из шкафов. Мария сидела прямо на столе своего отца, скрестив руки на груди и нервно болтая ногой.

— Америка! — полным раздражения тоном заявил Станислав Сергеевич, не прекращая мерить пространство кабинета размеренными шагами. Ему хватало всего лишь двух для того, чтобы дойти от одного шкафа до другого, и поэтому он напоминал белого медведя в зоопарке, чья клетка слишком узка для того, чтобы жить в ней комфортно.

— Нечего приличным девушкам делать в Америке! — он недовольно покосился на Марию. Та сощурилась, расправляя плечи.

— Очевидно — есть, что делать. Это станет одним из прорывных журналистских расследований! Не пересказывание чужих слов, не какой-нибудь Росстат, где в каждом выпуске жить лучше и веселее. Чистая правда, прямое включение!

Станислав раздраженно заворчал.

— Хм! — ответила на это Мария.

— Ну, допустим, — он остановился, разворачиваясь к дочери лицом, — допустим, там есть что делать. Почему нельзя послать кого-нибудь другого? Обычного человека, а не оперативников? Это же совсем другой уровень опасности!

— Точняк, — включился молчащий до этого Виктор. — Мне Игорь, который Вектор, знаешь, что рассказал? Что там инженеров прямо с улиц банды похищают! И не только инженеров, если подумать — у кого сила полезная, того и тащат!

Мария фыркнула и задрала нос, пяткой ударяя по ножке стола.

— Всё он навыдумывал! Тащат только тех, кто там выйдет посреди ночи в одиночку и тут же решает напасть на какого-нибудь криминального босса, который уже десять лет в деле. Ты что думаешь, мы настолько тупые, чтобы одеть трусы поверх трико и бежать, геройствовать?

— И я всё ещё не слышу причины того, почему должна ехать...

— А что насчёт нацистов в этом твоём Бэе, а? А? — Виктор дважды ткнул в сторону Марии пальцем протеза. — Я читал грёбанную сводку от грёбанных комми! Ты слышала, что там нацики половиной города заправляют?

— Меньше половины! И это кретины, а не нацики — меня от европейки и под лупой не отличат!

— Куча районов-заброшенок и банда торчков!

— Я что, настолько тупая, чтобы лезть в заброшенки и к бандам торчков? Это... Это, блин, как в Ленинград приехать и ночью переть на Купчино!

— Банды азиатов...

— Не трогают туристов, если те не нарываются. Я не собираюсь нарываться, спасибо большое!

Виктор раздражённо скалился, с каждым словом тыкая в Марию пальцем. Мария наклонилась вперёд, не уступая ни пяди и упираясь ногами в поверхность стола. С каждым словом их спор набирал обороты, вплоть до того, что теперь двое просто пытались переорать друг друга, забыв даже о теме спора. Станислав утомлённо прикрыл глаза, массируя виски. Дверь приотворилась, впуская Алексея, молча пристроившегося к косяку и наблюдавшего за скандалом. Тот же стремительно разгорался, словно доски, политые бензином.

— Ты меня за дуру держишь? Я, блин, в восьмидесяти высадках была, четырнадцать столкновений на границе! Звёздный пережила, блин! Я не грёбанная девочка-институтка, а младший офицер армии республики! Что ты себя ведёшь, будто бы айн шайсдрек вэрдэ ихь тун!

Виктор клацнул зубами и рявкнул во всю силу лёгких:

— НЕ СМЕТЬ ВЫРАЖАТЬСЯ!

— А ТО ЧТО?! Меня уже заколебало! Почему мне можно убивать на войне, но ехать в страну первого мира мне слишком опасно?! Что там, в Америке такого смертельного?!

— У них в Америке, — взбешённо рявкнул Виктор, — у них в Америке!..

Он прервался, судорожно подбирая подходящий аргумент.

— У них в Америке!..

Его лицо осветилось, и он сразу же перешёл в наступление, делая шаг вперёд и применяя самый убойный довод:

— У них в Америке, Легенда — педик!

— Ой, бля... — Алексей тяжёло вздохнул и тяжело стукнулся лбом о дверной косяк.

Сразу же после того, как слова слетели с губ Виктора, тот остановился, озадаченно моргнув и постепенно начиная осознавать масштаб произнесённой им ерунды.

Станислав прикрыл лицо руками.

Мария же, раскрасневшаяся от спора, шокировано замерла на месте, не сводя с Виктора удивлённого взгляда. Он же тревожно переступил на месте, не имея ни малейшего понятия о том, что делать в сложившейся ситуации. Мария всё так же продолжала молчать. Её губы дёргались, складываясь в неразличимые гримаски. Спустя секунду, её прорвало.

— П-п-пффф! Ха-ха-ха! Легенда!!! П!.. Ха-ха-ха!

Приступ хохота был настолько силён, что девушку буквально скрутило — она держалась за живот, безуспешно пытаясь сдержать позывы к смеху, но лишь тряслась на месте, брыкаясь ногами и едва не падая со стола. Из её глаз текли слёзы, а обычно бледное лицо раскраснелось, словно от пустынной жары.

Алексей тяжёло вздохнул, вышел вперёд, доверительно наклонился к старому другу и положил ему руку на плечо.