1970

Потом она ушла, оставив после себя запах духов и женщины. А я просто уснул — удовлетворенный, и впервые за эти дни почти спокойный. Да, я очень сильно тосковал по дому, все-таки я консерватор, и не люблю перемены, подозревая, что все они в худшую сторону. Но при этом умею принимать действительность такой, какая она есть — без страха и сожалений. Если суждено мне жить — значит, надо жить. Умереть? Значит — умереть. Судьба предоставила мне еще один шанс пожить, так что не следует ее гневить. Сейчас я бы уже кормил собой гробовых червей, а теперь — только что из моей комнаты вышла красивая женщина, девушка, которая в меня влюблена. Разве это вот плохо?

Утром я Олю не видел. Днем пришла Зинаида Михайловна (теперь я звал ее просто "Зинаида", или "Зина" — когда не на людях — и мы были на "ты"), и я снова рассказывал ей о моем времени. Моем мире. И снова она убеждала меня заняться прогрессорством, на что я ей в очередной раз сказал, что прогрессор из меня дерьмовый, и что не собираюсь гробить и свою, и ее жизнь в процессе доказывания того, что я не верблюд. Вернее — не сумасшедший верблюд.

Зина была расстроена, но я видел, что она явно надеялась меня все-таки убедить. А еще, она постоянно подбивала меня провести повторный сеанс гипноза — с той же самой целью. Закрепления способности вспоминать все увиденное и прочитанное, будто оно было минуту назад. Я категорически отказался — в очередной уже раз, подозревая (и не без оснований), что коварная баба постарается засунуть мне в голову безумную идею изменить мир. Спасти СССР, и...все такое прочее.

Вообще-то я этого даже не понимаю. То ли настолько изменился мир с 1970-го года, то ли это сама Зина такая вот упертая комсомолка-коммунистка, но какое ей дело до того, что будет после ее смерти? Развалится Союз, или нет? Ведь ее-то там уже не будет! Не проживет она до ста лет! Хмм...о чем это я? В принципе, она вполне может дожить до девяностых годов, а значит, увидеть самый что ни на есть расцвет безумной "демократии". Время уничтожения Союза, время растаскивания страны на кусочки жадными мерзкими пираньями. В девяностом году ей будет всего лишь семьдесят с небольшим! Так что хлебнет по-полной, поживет во всходах демократических ценностей!

Мда...кстати, я-то тоже хлебну. Мне надо будет до тех пор как следует заработать, и правильно вложить заработанное. Чтобы когда начнется вахканалия демократии банально не сдохнуть с голоду!

Ладно, надо будет все хорошенько обдумать. Так тупо, как она предлагает, я делать не буду. Идти грудью на амбразуру — это только для агитационных киношек. В жизни же крупнокалиберный пулемет просто расплескивает человека на кусочки, если какой-то идиот попытается закрыть амбразуру грудью. А я не идиот. Я снайпер. И бью только в цель! И я невидимка. В противном случае меня легко можно будет уничтожить.

Зине я пока что ничего не сказал. Нужно все хорошенько продумать, прежде чем начать действовать в этом направлении. И прежде всего, сделать первый шаг — выйти из больницы с паспортом на руках.

Вышел я из больницы еще через две недели, в самом конце июня. Вышел без паспорта, со справкой о том, что находился на обследовании в психиатрической больнице. Все остальные документы были уже в милиции, и мне останется только лишь пойти, и получить паспорт в паспортном столе. Паспорт с пропиской.

Где я прописался? Да ясное дело — где, у Зинаиды Михайловны. Она жила в трехкомнатной квартире в районе Набережной, на улице Чернышевского. Квартира — "старый фонд", с огромными комнатами, с высоченными потолками, с паркетом, уже давно не циклеванным (слово-то какое знаю!), и переживавшим далеко не первую юность.

На удивление, квартира была обставлена вполне себе неплохо — на полу дорогие персидские ковры (она сказала — персидские!), на стенах — настоящие картины, не репродукции какие-нибудь. Мебель из массива, то есть — настоящая, деревянная. Не какие-то там поделки из прессованных опилок! Покойный муж Зины был когда-то важным чином в военно-медицинской академии, профессор. Умер от инфаркта больше пяти лет назад. С тех пор она и живет одна. Родни нет, друзей особо тоже нет. С кем дружить? С этим надутым индюком заведующим отделением? Выскочка, поставленный на должность родственником, засевшим в Минздраве. Ничтожество, которое ничего нет понимает в психиатрии, однако пыжится, пытаясь представить себя светилом медицины! По крайней мере, так обстояли дела со слов Зинаиды.

Что касается наших с ней отношений — Зинаида явно решила использовать меня по-полной. Не в сексуальном плане, нет! Мне кажется, она уже давно забила на всяческие секс-игрульки. Они ей были просто не интересны, хотя уверен — если бы нужно было для дела, если бы я сдался только после того, как она меня оближет сверху донизу и станет моей сексуальной рабыней — она бы это сделала. Женщины вообще народ упертый, если что-то задумали — будут долбить клювом как дятел, пока не продолбят пенек и не вытащат вожделенного "короеда". А если женщина еще и упертая коммунистка, убежденная в торжестве идей коммунизма — это даже не вдвойне дятел, это целая стая дятлов минимум из пары сотен особей! И они, эти особи, задолбят всех, кто попадется на их пути!

Зинаида решила изменить историю. Сделать так, чтобы та пошла по правильному пути. И путь у нее был только один — вытащить у меня из головы сведения о будущем, и...как-то ими распорядиться. Вернее — это она думала, что у нее один путь. Я же видел их как минимум три.

Первый — это пойти (мне) в КГБ, и рассказать, как оно все будет. И отправиться в психушку.

Второй путь — сделать то же самое, но подкрепленное свидетельством светила мирового имени. И имя это — "Зинаида Михайловна". Хороший путь. Шансов больше. Но и шанс оказаться в психушке (вместе с моей благодетельницей) — слишком велик для того, чтобы я этим путем пошел. Кстати, я сразу оговорил, что в принципе согласен стать прогрессором, но только если Зинаида не будет лезть наперед батьки в пекло, станет исполнять все мои приказы, и ни слова не скажет никому без моего ведома.

Ну а третий путь был по моему разумению самым эффективным, хотя и самым длинным по протяженности. И начну я с того, что завоюю доверие власть имущих. Каким образом? Да стандартным, другой способ придумать трудно, если и вообще возможно. У меня в голове имеется можно сказать база данных о всех значимых событиях, происходивших с 1970 года по 2018. С оговоркой — значимые события, о которых я читал, и которыми интересовался. Или слышал. Или видел по телевизору. Я все это помнил (спасибо Зинаиде), и при желании, хотя и со скрипом, мог информацию выдать на-гора. Например — я знаю имена всех маньяков-убийц, которых ищет милиция. Того же изувера Сливко, который к этому дню уже совершил первое свое убийство подростка. И в настоящее время устраивает театральные представление, на которых пытает и душит мальчиков из своего туристического клуба. Я мог бы его остановить просто уничтожив, но могу и передать данные о нем в милицию. Или лучше — в КГБ.

Или вот еще — с детства помню о подвиге Надежды Курченко, бортпроводнице на самолете Ан-24 рейса из Батуми в Сухуми. Тогда два ублюдка Бразинскаса хотели угнать самолет за границу, а Курченко пыталась им помешать. Ну и погибла в девятнадцать лет. Хорошая девчонка была, симпатичная. И вообще — хорошая. И я могу ее спасти, предотвратить убийство. И если этих двух литовцев как следует законопатить — придаст мне доверия у нынешней власти.

А время от времени буду писать письма, отсылая их откуда-нибудь из других городов. Чтобы раньше времени не вычислили. В них я буду рассказывать о будущем, и о том, как это самое будущее изменить.

Вот только до сих пор я не решил — что мне делать с Меченым и Алкашом. Их мне хочется просто убить. Но это ведь будет уголовное преступление! Убийство! И когда наступит время "Ч" (а оно все равно когда-нибудь наступит!), и я предстану пред светлые очи руководства страны, как я объясню убийство этих людей? И не вызовет ли данный факт — пусть и недоказуемый, но явный — недоверия и неприязни ко мне? Уж не говоря о том, что я просто сяду! Или получу пулю в затылок.

Когда мы с Зинаидой вышли из больницы, я испытал странное ощущение. Смесь облегчения и тревоги. Облегчение — потому что я прошел через что-то вроде Чистилища, чтобы с чистой совестью отправиться дальше...куда? В рай? В ад? Пока не знаю. Вот потому и тревога. Что ожидает впереди?

Добирались мы до дома Зинаиды с комфортом. Никаких тебе автобусов и троллейбусов — "волга", не хухры-мухры! Она вела ее спокойно, размеренно, совсем не по-женски. "Волга" тоже осталась от мужа, хотя судя по тому, что она мне рассказала — Зинаида Михайловна и сама бы могла купить автомобиль — легко, и даже просто. В том числе и новомодные "Жигули", которые только что пошли в продажу. Не всем — в продажу, только особам, приближенным...в общем — "блатным". Нет, не уголовникам каким-то, а тем, кто пользуется "блатом", то есть возможностью припасть к некому источнику благ.

В 1970 году все хорошие бытовые вещи и продукты в основном покупались через знакомых — хорошая импортная обувь, одежда, да все, что угодно. Тем удивительнее был тот факт, что Зинаида одевалась и обувалась совершенно не соответственно ее возможностям и статусу. Махнула на себя рукой. Не пользовалась косметикой, ходила в каких-то дурацких ботиках и немодной кофте.

Как ни странно, после того, как я не удержался и высказал ей все, что думаю по этому поводу, она преобразилась, да так, что я сам удивился полученному эффекту. Во-первых, сделала прическу. Раньше у нее была неровная, неухоженная прическа "а-ля старая коммунистка", то есть нечто...хмм...я плохо разбираюсь в женских прическах, но по-моему это называется "каре". В общем — выше плеч и с короткой челкой.

Нет, я ничего не говорю — многим эта прическа идет! Но если за ней ухаживать и следить за чистотой волос. А если к растрепанным, неровно стриженным волосам черепаховые очки с толстыми линзами, да тусклую, темную старушечью одежду — что получится? Старая революционерка на пенсии! То-то при первом знакомстве я принял ее за настоящую старуху — лет шестидесяти, а может и семидесяти! Как все-таки сильно меняет человека одежда и прическа!

Теперь Зинаида постриглась совершенно коротко — как мальчик! Сменила оправу очков на тонкую, золотую, и похоже — что-то сделала с линзами. Теперь очки не уродовали, а даже улучшали ее лицо! Ярко-голубые глаза, увеличенные линзами выглядели как у инопланетянки, а в купе с короткой новомодной прической женщина смотрелась просто фантастически.

Она мне призналась, что подсмотрела такую прическу у какой-то зарубежной кинодивы, и решила — это будет для нее! Это — она! И кстати — гораздо удобнее, чем длинные волосы, с которыми целая морока — мыть, расчесывать.

Но самое большое изменение произошло в косметике и одежде. Вдруг оказалось, что у "синего чулка", у "этой злобной мегеры" — отличная, стройная фигура! И если надеть на нее платье в обтяжку, открывающее лодыжки в модных чулках, модную блузку, то оказывается — перед вами отнюдь не "синий чулок", а суперзвезда, актриса на отдыхе! Что-то среднее между Джиной Лоллобриджидой и Софи Лорен! Только лучше, потому что НАША.

Немного косметики — подкрасить глаза, чуть тени и румянец, французская помада — вот тебе и фотомодель! И хрен определишь ее возраст! Как там у французов? "Девочка, девушка, молодая женщина, молодая женщина, молодая женщина..."бабушка умерла!".

Вот честно, когда я ее впервые увидел в новом облике, то в первые секунды не узнал. А когда узнал — охренел, аж челюсть отвисла! Больше сорока на вид я ей бы не дал — клянусь, зуб даю! А скорее всего — меньше! Тридцать шесть — тридцать семь! Жена олигарха, черт подери!

Зинаида была не то что довольна произведенным эффектом — она им наслаждалась. Потом мне созналась, что мое высказывание о ее внешности так встряхнуло, как если бы кто-то взял сонного щенка за шкирку, поднял в воздух и хорошенько потряс. Она вдруг увидела себя моими глазами — жалкая, доживающая последние дни никому не нужная старуха. Да, старуха при делах, при должности, при работе. Но старуха! А для любой женщины это просто невыносимо. Это — крах всего! Если только она настоящая Женщина.

Вот теперь она соответствовала и статусу, и положению. Холеная, аристократичная, с тонкими чертами лица — светская львица, да и только! У нее изменились даже манера двигаться, даже манера говорить — теперь она ходила на высоких каблуках (оказалось, прекрасно умеет на высоких каблуках!), плавно, важно, как королева. Говорила не отрывисто, хрипловатым от курева и команд голосом (как раньше), а звучно, грудным, сильным как у Зыкиной. Кстати — она даже бросила курить! Я больше ни разу не почуял идущего от нее запаха табачного дыма! Только тонкий запах французских духов. Не удержался, спросил — что за духи. Ожидаемо: "Шанель Љ5". Ну да, ну да...не "Красная Москва", это точно.

И как на духу — я, старый волк, стал поглядывать на нее не как на лечащего врача психиатрической больницы, а как на...Женщину! Как на сексуальный объект! И это притом, что сознаюсь — отношения с женщинами старше меня возрастом мне всегда казались чем-то...хмм...неприличным? Не знаю даже, как назвать. Неправильными, наверное — вот как. Попахивают альфонсом.

Хе-хе...глупо, право слово, болтать об альфонсах, когда живешь дома у женщины, фактически на ее средства! Но это временно. Я не собираюсь вечно быть в примаках. Вот заработаю свое, и вперед! Куплю квартиру.

А! Забыл. Здесь...хмм...в этом времени не покупают квартиры. Здесь их дают бесплатно. Но могу купить, к примеру, дом! И это еще лучше. Или построить дом — совсем замечательно! По своему проекту, как хочу, со всеми удобствами!

Если меня, конечно, не посадят — в тюрьму, либо в психушку.

Когда Зинаида Михайловна предложила мне пока что пожить у нее дома, я честно сказать — вначале даже нехорошее подумал. Мол, не хочет выпускать меня из-под наблюдения. Вцепилась, как волчица в добычу! Но потом устыдился — зачем так плохо думать о людях? Конечно, тут присутствовал и этот фактор. Комсомолка, коммунистка не упускает возможности помочь родной стране. Но главное тут было все-таки любопытство. Любопытство ученого, которому в руки попал интересный объект для наблюдений. О чем она мне честно и сообщила. Как и о том, что с живого с меня не слезет, но я сделаю все возможное, чтобы помочь стране сохраниться! Иначе сволочь я, а не человек! И она во мне ошиблась!

Не ошиблась...это я осознал давным-давно. Моя мятущаяся душа, жаждущая справедливости, толкающая меня туда, куда нормальный человек в жизни бы никуда не полез — она обязательно заведет меня в такие дебри, выбраться из которых будет совершеннейшим чудом. Ведь я, болван, когда-то сам написал заявление о том, что хочу служить в Афганистане, в "ограниченном контингенте"... Конечно, все эти желания призывников — чушь собачья, никто на них и не смотрит, но...в этот раз почему-то сработало. И меня отправили туда, куда Макар телят не гонял. И где я едва не остался насовсем.