— Развлекаетесь? — на шум заглянула Каэдэ. Последнее время она перестала изображать из себя тайную охрану и постоянно где-то рядом, — выход через час.

— Передвинули?

— Да, — действительно, какая разница, когда выходить, если все свое шиноби Звука носят с собой. Чтобы удобнее было делать ноги, если что.

— Кимимару, ты с нами.

— Хорошо.

Эх, придется брать Кантаро с собой, раз уж все надежные знакомые тоже идут на миссию.

— Этого берем с собой.

— Завернуть?

— Давай.

Каэдэ с абсолютно счастливой улыбкой точным ударом вырубила мелкого и понесла упаковывать. Надеюсь, она знает, что делает, все-таки девушка. А если и не знает — ничего страшного, верх с низом не перепутает.

— А куда вообще идем? — Кимимару не рвался собираться, видимо, готов к выходу.

— К Барьеру Бурь.

— Там же вроде чакра не работает?

— Чакра работает. Техники не работают, — собственно, потому и идем. Такую аномалию грех не исследовать, тем более, она окружает земли шиноби, изрядно обрезая варианты сосуществования на столь малой территории. Не то, чтобы в более широком пространстве люди перестали друг друга резать, но вариантов противников явно было бы больше, а то со слов Орочимару убежища уже прятать негде, не говоря уже о скрытых деревнях, приходится чужие присваивать на свой страх и риск. Акацки вообще невыразимо страдают, их логова стабильно обнаруживают раз в пять лет, и это при том, что организация пока особо не безобразничала.

Вот и сейчас шиноби, способные в одиночку стереть с лица земли город, мигрировали из одного своего общежития в другое. При том мимо личной деревни Орочимару. Ну как мимо, пару часов быстрого бега и мы их догнали. Правда, я сидел на закорках у Каэдэ, изображая человека без чакры, а Кимимару тащил Кантаро в специальной корзинке — чего только не найдет саннин у себя в подвалах, если его сильно припечет. Надо сказать, что нам не обрадовались, но сообщили об этом только на привале. В полузаброшенном храме планировалось не только перекусить, но и перетереть насущные проблемы.

— Орочимару, — Пейн был краток.

— Да?

— На собраниях Организации не должны присутствовать посторонние.

— Значит, мой вопрос будет решен первым, и мы пойдем.

Народ нахмурился и потянулся к оружию. Крышка корзинки откинулась, и мы узрели сонное изображение Кантаро. Блин, неужели у него иммунитет к снотворному появляется? Как же я его теперь буду укладывать спать?

— Берешь в экспедицию детей?

— Беру то, что считаю нужным.

— Зачем?

— Жертвы принос-сить буду!

— Кому?! — волшебное слово вывело Хидана из полудремы.

— Дзясину!

— Чувак, а ты, оказывается, не такой долбо*б, каким кажешься! А чего тянуть, давай прям здесь и замутим? — смазанная тень и Кантаро уже мотыляется в руках своей смерти. Блин, вот почему у этой корзинки нет замка? Пусть у меня нет хомяка, и даже жаба чаще всего спит, но просто так терять то, чему уже придумал десяток применений, как-то не хочется.

— На всех не хватит, — слажу с Каэдэ.

— Бл*, какие проблемы, у*бать всех лишних! — нужно отдать должное моей телохранительнице, она успела кинуть в Хидана какие-то загогулины и теперь он старательно рвал кокон из лесок. Не то, чтобы этого хватило надолго, но теперь Кантаро мотылялся уже в моих руках.

-Хватит! Орочимару, ты отвечаешь за свои инструменты.

— Ес-стесственно.

— Хорошо. Первый вопрос — экспедиция к Барьеру Бурь.

— Не приемлемо! Время не определено, но не меньше месяца. Кто будет компенсировать не выполненную норму заданий?

— Ку-ку-ку, загляни ко мне в лабораторию, и я даже двойную норму компенсирую.

— Тихо! Еще возражения? ... Возражений нет. На экспедицию выделяю месяц.

Наконец-то! А то из-за Какудзу турпоход уже второй год откладываем, а сумму неустойки этот бухгалтер не говорит.

— Вопрос второй — прием новенького.

— А разве он не завтра придет?

— Уже пришел, — ага, Итачи. Сдается мне, его дадут нам в нагрузку. И если Орочимару после своих научных поползновений еще сможет убежать, то остальные вряд ли. Я еще туда-сюда, а вот Кимимару точно не успеет, даже если груз скинет. Хотя, вроде у саннина ломка по Учихам уже прошла.

— Учиха Итачи.

Акацки торжественно выстраиваются в ряд, а мы уходим в соседнюю комнату и не отсвечиваем. В принципе, так даже лучше. Теперь можно не ждать атаки, а заняться своими непосредственными обязанностями.

В первую очередь меня, как ни странно, заинтересовал Зецу. Я уже видел процесс входа в режим отшельника по всем правилам, статуи неудавшихся саннинов и спонтанные трансформации Джуго, так что этот кактус довершал картину вариантов взаимодействия с сен-чакрой. Если идти по порядку, то первые два варианта работаютна природной чакре животных с переменным результатом, третий умудряется всасывать нейтральную, а сам Зецу использует растительную, при том постоянно. Вот только процесс трансформации застрял на середине пути, когда шиноби уже теряет контроль над собой и проваливает становление отшельником, но еще не становится частью природы. Думаю, если бы Джуго смог остановиться где-нибудь между нормальным парнем и превращением в берсерка, получилось бы что-то похожее и в плане формы, и в плане шизофрении. Фактически Зецу колеблется между животным и растительным существованием, и мне бы не хотелось присутствовать при окончательной трансформации, хотя произойдет она явно не в ближайшие годы. Зато легко переплюнет Лес Смерти, да.

Следом я обратил внимание на Сасори и Пэйна. Искусственное тело с душой и живое тело без нее. Удивительно похожее зрелище, заполненное той самой энергией, которую я начал чувствовать совсем недавно просто потому, что она не только есть везде, но и однородна в отличие от той же природной. Сложно определить цвет воздуха, особенно если глаза закрыты. Теперь же я могу наблюдать ее спрессованной в огромных количествах на месте сердца куклы и чуть менее плотной в пирсинге и глазах тела Яхико, зато с управляющими контурами, уходящими в неизвестность. Возможно, обмен энергией со своим льдом на расстоянии восстановится, если я смастерю себе что-то похожее, знать бы еще, что. Хотелось обозвать новую энергию из-за универсальности магией, хотя это больше подходило фуиндзюцу, или, не дай Ками, Силой, если у нее обнаружатся зачатки разума или эмпатии, но пока пусть будет духовной. Все равно я системой местных обозначений не пользуюсь.

То, что шиноби считали ингредиентом чакры и просто духовной энергией, для меня являлось сильно перекрученными слоями ауры, втиснутыми в рамки СЦЧ. Может они и влезли бы целиком, если сильно утрамбовать, но туда же направили телесную энергию и может даже ментальную, но ее я чувствовать не мог, так что эта гипотеза остается гипотезой. Но вернемся к несчастным каналам чакры, которые активно сбрасывают излишки энергии как в тело, порождая мутации, так и в окружающую среду, облегчая работу сенсорам. При том опытные шиноби могут почувствовать друг друга, если соприкоснутся выхлопом, а монстры типа Кисаме в этом плане глушат сами себя. Между прочим, большая часть моей энергии как раз разлита снаружи, наполняя ауру, но никакие приборы и сенсоры ее так и не засекли, а ведь в Конохе я отнюдь не прятался от Хьюг. Хотя, Пэйн на меня подозрительно посматривал... но это так, к слову. На данный момент меня интересует отнюдь не причина, по которой СЦЧ не разваливается самостоятельно.вы знаете, из чего состоят каналы чакры? И я не знаю. И Орочимару не знает, но обещал выяснить, потому что проверка общепринятого ответа "из чакры" показала, что чакрой там даже и не пахнет.

Орочимару:

Не знаю, с каким лицом я молил Пэйна выдать мне другого напарника, но даже Хидан передумал проводить совместное жертвоприношение, а Какудзу о двойном ущербе из-за отправки на экспедицию пары бойцов даже не заикнулся. Все остальные свою кандидатуру не выдвигали и смылись быстрее, чем я мог кого-то поймать и попытаться подкупить. Что ж, видимо это судьба.

Я не был против компании Итачи, ходили слухи, что у него какая-то особая сила глаз, но вот мои спутники приказ Лидера вряд ли оценят. Кантаро был контрабандой, хоть и загримированной, но вероятность узнавания велика. Юкимару Учих просто не любил, Каэдэ ненавидела, все-таки представитель враждебного клана, да еще и в некотором роде знакомый, ку-ку-ку. Кимимару постоянно мечтает принести пользу и будет рассматривать Итачи только в качестве противника, реакция последнего тоже не ясна. Чую, будет весело.

— Орочимару-сама, это же... — Каэдэ первой потянулась к оружию, опознав противника.

— Мой новый напарник.

— Новый? Надеюсь, он протянет дольше остальных, — дух многозначительно прикоснулся к печатям на руках. В такие обычно прятали объекты органического происхождения, начиная с обычных булочек и заканчивая свежеубитыми телами. Ну да, увлекся немного, но в Акацки всегда брали очень интересные экземпляры, ку-ку... гхм! Вот только у меня еще обычные Учихи не исследованы, так что можно согласиться с духом и отложить поимку Итачи, заодно попробую пронаблюдать его уникальные глаза в естественных, так сказать условиях. С-с-с, никогда не любил слежку — слишком долго!

— Кто это? — напарник включил шаринган. Хм, вроде ничего необычного... нужно будет у духа уточнить. А ведь мне еще изучать то, что он рассмотрел в остальных членах Акацки. Опять стимуляторы есть... ну хоть так чуть-чуть их поисследую, а то иногда желание затащить кого-нибудь в лабораторию становится просто нестерпимым. Если бы не запрет Лидера на официальные выполнения заданий без пары, даже и не знаю, что бы я делал, ку-ку-ку!

— Это мои подчиненные.

— Дети?

— Кто бы говорил.

— Они младше меня.

— Хм, Каэдэ — старше, — девушка довольно улыбается.

— Но слабее.

— О, это временно, — думаю, она захочет возродить свой клан, пока его естественные противники в столь бедственном положении. И я наконец смогу довести эксперимент по выращиванию элитных шиноби до конца, все-таки для него нужна мать, заботящаяся о своих детях, — беловолосый мальчик — Кимимару Кагуя, чернявый — Юкимару Юкки, в корзинке Кантаро, — раз уж Учихе суждено попутешествовать с нами, то пусть списывает все странности на секреты кланов, а не проводит собственное расследование.

— Впечатляет.

— По тебе видно, — дух что-то внимательно рассматривает. Вполне возможно, что он действительно видит, насколько Учиха впечатлен.

Крышка корзинки опять откидывается. Прикрываю глаза, чтобы скрыть эмоции, сколько можно?! Они сидели здесь два часа и не смастерили печать-замок на крышку? Хотя, там же дырок для воздуха нет. Раздраженно облизываюсь — свои расшифруют, а Итачи пусть привыкает.

— Твой сын?

Где? Пытаюсь скрыть удивление, осматриваясь. Краем глаза цепляюсь за странность. Кантаро, раскачиваясь, пытается лизнуть то нос, то подбородок. М-да, после такого внешние отличия вполне можно списать на мать. Надеюсь, этот ребенок не сообщает нам таким странным образом о желании сходить в туалет или что там еще нужно мелким.

— Может быть, — кажется, я начинаю понимать, почему Юкимару зовет своего воспитанника сыном полка.

— Ясно.

Дух печально вздыхает и прячет фотоаппарат в печать. Ку, значит, я смог удержать лицо. Хоть одна хорошая новость.

— Выдвигаемся. Все кроме Кантаро своим ходом. Юкимару в центре — он сенсор.

Глава 15

Юкимару:

Кантаро пришлось привязывать к корзине, чтобы он мог выглянуть, но не улетел в неизвестном направлении, если вывалится, правда, подстраховка не пригодилась. Пока. Итачи бежал строго за мной — Орочимару очень хотелось превысить самооборону — и пялился на мелкого. Кантаро отвечал родственнику тем же, и они молча играли в гляделки, никому не мешая. Я даже заподозрил, что Итачи поймал ребенка в гендзюцу, настолько не характерным было поведение младшего Учихи. В прочем, первый же привал показал, что ни здоровье, ни психика не пострадали.

Дело в том, что на нас напали змеи. Обычные пресмыкающиеся без грамма чакры или мозгов, вымахавшие до неприличнойдлинны. Впрочем, здесь все неприличных пропорций кроме людей. Иногда мне кажется, что Хаширама был заправским гринписовцем и путешествовал везде, выращивая гигантские деревья по велению левой пятки своей жены. Сеял светлое, доброе, вечное, да. Хотя, не исключено, что во всем виноваты хорошие удобрения. Вон, не призывные животные, отведавшие шиноби, тоже крупнее обычных для этого мира стандартов. И не понятно, то ли витамины в ниндзя накапливаются, то ли канцерогены с ураном 238 пополам? Надо будет продегустировать как-нибудь, а то что-то я ростом не вышел.

Но вернемся к змеям, которых ошарашенный Орочимару на автомате схватил живыми, видимо, чтобы отомстить. Типа, так его еще никто не оскорблял. Змеиный саннин, покусанный змеями, тот еще сюр. Зато отведаем свежатинки. Ходили слухи, что Орочимару умеет правильно готовить змей, а вот они его — нет, потому и жив до сих пор.

Стычка, если это можно так назвать, была почти мгновенной, и пополнение в отряде Кантаро заметил только тогда, когда с первого пленника начали сдирать кожу.

— Змея! — ребенок с радостным визгом кинулся к букетику. Вот только от корзинки его еще не отвязывали, так что в сторону мальца никто даже не посмотрел. Это Итачи, как спартанец и мазохист в одном лице, мог спать на голой земле, а мы шиноби цивилизованные и предпочитаем разворачивать лагерь по всем правилам. Барьеры, сигналки, палатки, спальники... плита и холодильник на фуин, короче, если бы лед не был холодным для всех кроме меня, мы бы вообще в доме спали.

— ...Дай! Дай! Дай!... -Кантаро решил не сдаваться, за одно таким не хитрым способом тренируя дыхалку, раз уж бегать с привязанной к ноге корзинкой пока не получится. В принципе, тактика была верной — шум никто из присутствующих не любил, а запасы снотворного не резиновые, так что одну змею все-таки оставили. Парализованную и с замотанной пастью. Естественно, можно было бы призвать нормальную, но ее было жалко.

Оставшееся до ужина время Кантаро увлеченно ковырялся в своем питомце одним из личных кунаев и даже гордо принес к костру что-то подозрительно напоминающее мозг, безмерно умилив всех кроме Итачи. Последний вообще не двигался большую часть времени, только смотрел поочередно то на саннина, то на мелкого. Если бы не это, его маскировка под мертвого была бы идеальна. Но с каждой минутой сходство между ребенком и его предположительным отцом из небольшого становилось абсолютным, и я даже боюсь представить, к каким последствиям это приведет. Не станет ли Саске дядей?

Еще более странным стало наше общение после принятия пищи. Итачи пристально рассматривал Орочимару и иногда хмурился, что вообще было за гранью. Саннин отвечал тем же, видимо, мысленно прикидывая фронт работ. Я рассматривал развитые шаринганы, но энергетические конструкты были слишком тонкими, и пока разобрать ничего не удавалось, хотя сидел я практически в плотную. Не знаю, о чем, глядя на Учиху, думали Кимимару и Каэдэ, но девушка периодически краснела. Кантаро, все еще покрытый кровью, тоже не отрывался от коллектива и с каменным лицом пялился на своего родственника. Вряд ли для него это имело какой-то смысл, но он любил копировать поведение взрослых и не его вина, что вокруг только мизантропы и шизофреники.