Коносубарский кантай

Гастор невидяще посмотрел на мужчину, долгие несколько секунд взгляд его был расфокусированным, и лишь потом только обрёл осмысленность.

— Прости, Харамамбар, опять забыл, что ты здесь. Так вот, твоя задача — посетить самолично все проблемные города и, так сказать, ознакомиться с делами на месте: собрать статистику, провести анализ тенденций, и, самое главное, проверить нашу теорию: в самом ли деле Повелитель демонов сумел как-то вмешаться в работу Небесных сфер, из-за чего к нам вместо нормальных героев теперь приходит сплошная некондиция, или же просто сезон неудач подзатянулся. Иди и возвращайся с результатами, Харамамбар.

— Приступаю, председатель, — скупо обронил доверенный полевой агент и, кивнув на прощание, исчез в мутно-фиолетовой вспышке телепорта.

Покрутив хрустящей шеей, Гастор с удовольствием освободил ноги от узких туфель и с не меньшим удовольствием переместил уставшие стопы в пушистые розовые тапочки. Подхватив со стола карту, Актория активировал защитные заклинания кабинета и развернул на ровной металлической поверхности анимированную иллюзию.

— Наконец-то достал эту запись! — тихо порадовался Гастор. — Настоящая золотая вершина моей идеальной коллекции, моя прэ-е-елесть!

Внутри иллюзии семь полуголых гномов и фигуристая высшая гоблинша, чьё сходство с гоблинами угадывалось только по едва заметным нижним клычкам, зеленоватому оттенку кожи да крупным, без белка, глазам, занимались самой противоестественной для такой компании вещью в мире: они готовили эльфийский бульон из корней мелорна и копчёных свиных рёбрышек.

9.

Замок Вердии... внушал.

Да, пожалуй, именно такое определение максимально точно подходило укреплённому мини-городку. Закопчённые стены, почерневшие от гари камни дворов и проулков, и столь же безрадостного колёра крыши.

— Здесь что, когда-то был филиал чёрного-чёрного города, чёрной-чёрной улицы и чёрного-чёрного дома? — тихо, исключительно для себя, поинтересовалась Саша, осматривая те строения, что попадались на их пути, пока Вердия вёл их в главное здание.

— Не знаю, о чём ты, девочка, — с басовитой грустью и безнадёгой в голосе ответил даллахан. — Но одно скажу точно: это всё — художества той недоархимагички. Мазоку вообще на всю голову отбитые индивиды, но Алые среди них — короли королей по части безумия, упёртости и массовых разрушений. Проще дракона уговорить, чтобы он сам себя добровольно оскопил, чем отговорить кого-либо из клана Алых Мазоку перестать каждый долбанный день херачить Высшей взрывной магией по моей несчастной даче! Будь трижды проклят тот продаван, что впарил мне эту халупу под видом идеального места для успокоения, уединения и умиротворения!..

Под конец обличительного пассажа разоравшийся было Вердия поник, а на последнем слове и вовсе вхлипнул.

— Не бойся, дедушка, мы что-нибудь придумаем, — уверенным тоном поддержала безголового пенсионера Саша.

— Да! — с важным видом кивнула и Черри, чьи крылья носа подрагивали, а зрачки хищно расширялись при виде любой встреченной железки.

— Вот, — даллахан, облачённый в нежно-сиреневый фартук поверх доспехов, обвёл руками свежевыложенный огромный поднос, накрытый выпуклой крышкой ресторанного типа. — Моё фирменное блюдо. Помню, ещё когда я был обычным рыцарем, меня даже приглашали для записи еженедельного анимированного иллюзорного представления «Жрак!», и даже ведущий, сам архибард-повар Колдрей Вкусноевич, отзывался о нём крайне положительно и добро.

Вердия от гордости за свои достижения едва ли не сделал пару балетных па рядом со столом, что, учитывая полный доспех и общую массивность пенсионера, выглядело весьма... нет, не комично, но — определённо забавно.

— Итак, позвольте представить, — взмахнул рукой даллахан и жестом бывалого фокусника снял крышку с подноса. Вверх и в стороны устремились клубы густого, ароматного пара. — Мой шедевральный шедевр-шедеврюшище! Молочный поросёнок по-тёмногеройски, запечённый с яблоками, ананасом, рисовыми колобками и нежнейшей молодой говядиной, с добавлением дикого чеснока и легендарного красного лука «Опаляющий дважды», в эксклюзивном соусе из мухоморной настойки, сметаны, грибов и превосходного армейского сыра «Настоящий дух казармы»!

Выбросив крышку куда-то в сторону, Вердия плюхнулся за стол, водрузил на него голову и, сложив на ней руки, поинтересовался:

— Скажите, ведь в самом деле шедеврюля-шедеврюшечка?

— Умфгу! — хором ответили девушки, внезапно понявшие, что и в самом деле изрядно проголодались. Ну а говорить со ртом, полным слюны, сложно.

— Тогда угощайтесь, — едва ли не пропел Вердия, выдвигая поросёнка на середину стола.

— Хорошо-то как, — едва ли не простонала Саша, опускаясь в довольно горячую воду купальни.

Мягкий ароматный пар над спокойной поверхностью, непередаваемое ощущение кожи, теряющей слой за слоем излишек омертвевших тканей, полный желудок... Всё это настраивало на позитивный лад.

События дня минувшего лениво проносились перед внутренним взором, особенно надолго там задержался даллахан — неизвестно, как Вердии это удавалось, но мужик умудрялся даже не приспособленным для этих действий шлемом выражать эмоции и настроение. Чего только стоит едва ли не физически вытянувшийся головной элемент защитной экипировки, когда девушки в охотку и без напряжения умяли поросёнка, и опомнились только тогда, когда последними кусочками хлеба собирали с блюда не менее последние капельки жира и сока.

Потом смутившийся рыцарь честно признался, что, знай он заранее об аппетитах сих юных красавиц с большими и добрыми сердцами, то такой мелочью бы не обошёлся... Результатом чего стала прогулка налегке в густой сумрак вечера, укрывший ближайший лесок, и мелкий — по заверениям Вердии — кабанобраз, всего-то килограмм на шестьсот чистого мяса.

После, пока они с Харизмой напару возились с тушей, даллахан по-быстрому сбегал в винный погреб и прикатил бочонок вина. А потом они жарили зверюгу на вертеле прямо в камине, пили вино, Саша учила Черри и Вердию играть в дурака, гоняли какого-то приблудного призрака по половине замка...

Было весело. Было хорошо.

Промурлыкав что-то нечленораздельное, девушка вытянула ноги и откинулась на бортик купальни.

— Хватит уже подглядывать, ты или заходи, или дверь с той стороны закрывай, дует же! — не оборачиваясь, бросила Саша.

Чуть слышно скрипнули петли. Тишина. Даже воздух, казалось, застыл...

Без всплеска и звука рядышком в воду опустилась Черри, разогнав на короткий миг пар в стороны.

— Ты чего такая скромная сегодня, белянка?

— Не знаю... — Глубинная, повозившись, опустилась в воду едва ли не по ноздри. — Много всего, очень много. Голова болеть, — в подтверждение своих слов Харизма постучала пальчиком по виску.

— Раз болит, значит, извилины растут.

Дочь Бездны едва ли не выпрыгнула из купальни, дёрнулась, сжалась:

— Я не хотеть извилины... Зачем они там?.. Это плохо?..

Саша с большим трудом удержалась от гаденького хихиканья — больно уж жалостливый и растерянный вид был у Черри.

— Извилины — это хорошо. Они внутри черепа как протектор подошвы работают — цепляются за стенки и не дают мозгам кувыркаться. От этого мысли становятся глубже и шире, их же никто не сбивает. А без извилин... Нечем мозгу закрепиться, крутится, болтается, и на выходе получается... безрадостная картина получается, Харизма. Так что нечего раскисать: нарастут, серым веществом заправятся, и будешь ты умная-умная, как настоящая высшая они. А может и вовсе — как целая Химэ.

— О-о-они... — Черри сладко зажмурилась, явно представляя себя в роли одного из самых могущественных результатов эволюции Глубинных. — Хи-и-имэ...

На последнем слове её и вовсе основательно тряхнуло, зрачки сузились на миг — и тут же расширились, едва ли не полностью скрыв под собой оранжевую радужку. Взгляд стал маслянистым, дыхание участилось, на щеках и вовсе расцвёл румянец.

«Хренассе, — подумала канмусу, выискивая в памяти ассоциации с увиденной симптоматикой. — Они и так умеют?!»

Харизма, вся едва заметно дрожащая, откинулась на бортик, робко улыбнулась и, тяжело, словно после долгого боя, дыша, сказала с долгими паузами:

— Я. Хотеть. Извилины. Много-много. Везде!

Хорошо в купальне. Вода постоянно подогревается, циркулирует, приходя в ёмкость из трёх скульптурных собачьих голов и уходя в сливы, забранные решётками. Пар вьётся над почти ровной поверхностью. Светильники, опять же, свет дают ровный, мягкий, ненавязчивый, но при этом — в достаточной мере, чтобы можно было даже книгу читать, как в памятные белые ночи времён отпуска в Питере.

Саша вполглаза наблюдала за Харизмой, Глубинная же самозабвенно гоняла с одной руки на другую через грудь тёмную кляксу своей одежды: та, как живая, шевелила ложножками и псевдоподиями, подтягивалась, горбилась и опадала при движении, вспучивалась металлизированным хитином и расплывалась жидким студнем... Зрелище немного жутковатое, конечно, но после всяких орбитальных ударов и рыцарей, носящих собственные головы зажатыми в подмышке, уже не так и стрёмно, если честно признаться самой себе.

Призванные феечки и вовсе устроили банный день: разместились на плавучем подносе, стирали, лавируя между бокалами и блюдами, разгонялись — чтобы с разбега нырнуть в воду; особо отважные духи и вовсе где-то раздобыли миниатюрные копии веников и, оккупировав ступеньку под жерлом парогенератора, пищали и хлестали друг друга связками веточек.

Что самое странное — никакой привычной агрессии по отношению к Глубинной не проявляли, хотя интерес... Пара феечек из абордажной группы, заняв торчащую над водой коленку Саши, восхищёнными взглядами прикипели к груди Черри, и разве что слюной не капали, наблюдая, как бледно-розовые соски, венчающие безупречные холмы, то скрываются под водой, то под подвижной псевдоматерией одежды.

«Мужики..., — подумала Александра, не ощутив, впрочем, ни малейшего укола ревности. — Мужики никогда не меняются.»

Кронштадт знала, что, по факту, феи изначально бесполы, и их гендерное отличие задаётся самой канмусу, формулируется из её отношения к духам, к восприятию и принятию собственной памяти, при том всё это обильно сдобрено эмоциями, предпочтениями, вкусом... У многих Дев Флота феечки личного состава — именно феечки. Духи, принявшие облик миниатюрных женщин. У некоторых — феечки мужского пола, у тех же аватар «Адмирала Кузнецова», например, и у «Кирова», у «Принца Ойгена» и «Королевы Элизабет»... А у ещё меньшего количества — смешанные команды. Как у неё, у Бисмарк, у Аквиллы или Нагато.

Вполглаза наблюдая за абордажниками, явно уже выстраивающими планы по захвату столь аппетитного плацдарма, Саша пыталась отгородиться от растревоженной памяти. Слишком свежи раны на душе, слишком легко перейти черту, растерять и без того лишь чудом уцелевшую веру в людей...

— Не надо умерших бранить, грустить не надо,

Была Эллада на земле, бы Эллада...[1]

Вслух ли она процитировала, или же просто шевелила губами? Кронштадт не знала и не хотела знать.

Нужно отвлечься...

Сцапав с бортика неизвестно зачем принесённую с собой карту авантюриста, Александра взялась за изучение информации, отображённой на ней. Имя, фамилия, возраст — совсем как в пассе. Дополнительная информация об авантюристе, такая, как: идентификатор стартовой гильдии, гильдмастер, текущий уровень, обозначенный знаком вопроса, так же, как количество маны, класс и профессия. Количество нераспределённых очков опыта — сотня с копейками, так же обозначенная вопросительным знаком, взятым в ромб. Список доступных для изучения навыков... так же обозначенный вопросами, но в этот раз вписанными в кружочки. Список классов, доступных для изучения — с угловой стрелкой, повёрнутой остриём вниз, как в привычных электронных формах.

Удивилась ли Кронштадт, когда после касания пальцем этот список развернулся? Ну, разве что самую малость — тот же электронный паспорт не сильно отличался по функционалу, разве что реализован был на иной программно-технической платформе.

Список не поражал воображение количеством классов, что, теоретически, и не удивительно: ещё на базе наигралась досыта во всевозможные РПГ и ММОРПГ, а теперь и вовсе смогла соотнести геймплей там и его элементы здесь, что, в свою очередь, подтолкнуло к закономерному выводу: класс — это не раз и навсегда, а, скорее, корневая система дальнейшего дерева развития с возможностью её замены, о чём однозначно говорит пока что неактивная серая строчка.

Что касательно самих классов, то выбора негусто. Бойцы авангарда — рыцарь, танк, берсерк, драконоборец, копейщик, тяжёлый мечник; бойцы арьергарда — шаман, призыватель, маг, целитель, бард, лучник, охотник, ловкач, разбойник; бойцы мида — мечники, боевые маги, разбойники, следопыты. Что самое интересное — в каждой группе фигурировал вынесенный в отдельный подпункт класс «авантюрист», из чего можно сделать выводы, что поначалу данный класс является наиболее универсальным.

Ткнув ноготком в угловую скобку, Саша уже не удивилась, увидев, как по карточке заструились на мгновенно нарисовавшемся слое буквы и символы, складываясь в осмысленные слова.

«Авантюрист (искатель приключений) — наиболее адаптированный к командам любой конфигурации боец. Уникальная особенность класса заключается в возможности перенимать и изучать умения и навыки других классов, для чего достаточно просто один раз увидеть применённое заклинание. Авантюрист, вопреки расхожему мнению, является наименее зависимым от параметра «Удача» классом...»

Дальше Александра читать не стала, и так всё понятно. Зато бегло изучила остальные классы. Да, ей бы в рыцари дорога с её-то прочностью, или в танки, или ещё каким бойцом авангарда — только вот надоело уже, в самом деле, ещё в прошлой жизни: и наблюдать, как «танкуют» линкоры, и самой по мере сил повторять их действия.

Ловкач? В чём, чём, а в этом девушка себе никогда не лгала: акробат из неё, как из Черчилля балерина. На шпагат ещё худо-бедно, но может сесть, а вот с гибкостью всё гораздо хуже.

Мечник? В целом, весьма неплохой вариант, уж с двумя-то мечами справиться не в пример легче, чем с синхронной работой из главного и вспомогательных калибров.

Маг? В целом, конечно, трудно найти более перспективного поставщика урона, особенно с учётом мощных атак по площадям, но маги, как правило, либо кастуют долго, либо постоянно сидят на зельях регенерации маны или силы жизни.