Третья часть "Книга-2 Проходимцы"

Впрочем, для "суверенных" князей "французская новость" действительно явилась неожиданностью. Узнав об этом, они тут же дружно, под разными предлогами и отговорками собрались и отбыли, по официальной версии "на охоту" в отдалённые угодья, а оставленные ими представители самостоятельно ничего решать, предпринимать, заявлять и подписывать не желали категорически.

Вскорости, в великой тайне представители князей прибыли к французскому маршалу с намерением сотрудничать. Сент-Арно же, надув щёки и всем видом показывая, что приняв их предложение, тем самым сделал им невероятное одолжение, за которое надо бы доплатить. Поскольку сами князья были "на мели" расчёт договорились произвести продуктами питания, лошадьми и прочими армейскими нужностями, но по большей части за счёт трофеев и после победы.

На самом же деле дела франко-сардинского воинства были скверными, совсем не до боевых действий, но предложение Маршал Франции, не колеблясь, принял. На то причин было несколько. Первая Сент-Арно на тот момент был серьёзно болен и не желал окончить свою жизнь "поражением на Альме", ему нужна была хоть какая, заключительная победа. Второе — представители от местных, независимых князей сообщили, что противостоит ему 8 тысячное черногорско-боснийское войско, состоящее из ополченцев, к которому в скорости должен примкнуть сборный, двухтысячный хорватский отряд, "из Дунайских княжеств". Этот же отряд, один из тех, которые дезертировали из австро-венгерского войска. Так же к ним направляются два-три эскадрона хорватской конницы, которые только вышли из Загреба. У Сент-Арно, совместно с сардинцами на тот момент было 25 тысяч и до тысячи всевозможных "корабельных экипажей". Третья причина — местные князья, кроме всего прочего, предоставляли помощь в виде "княжеской гвардией", коей, всей вместе, со слов княжеских посланников, насчитывалось 5-6 тысяч солдат умевших очень красиво маршировать на плацу, но ни разу "не нюхавших пороха". Четвертой причиной было то, что впереди шедший "английский отряд" распугивал-разгонял местных крестьян и те, уходя забирали с собой или прятали продовольствие и фураж, другими словами кормить такое количество голодных солдат уже было нечем, а договорные, "княжеские" продовольственные поставки даже не покрывали минимальных норм. Были и еще причины и поводы, но и этого было достаточно, дабы маршал Франции Сент-Арно сделал ставку на генеральное сражение.

* * *

136

Гордана Суботич.

С появлением французов у канцелярии князя Черногорского Данило Негоша, неожидаемо возникли проблемы военного характера.

Старосты селений, узнав о том, что "регулярные княжие воёвники" собираются идти во "французский поход", что его возглавит лично князь, а штабным офицером будет Лука Вукалович, сразу же "навострили" уши, а когда разнёсся слух, что уже послали за знаменитой парочкой, священником и муллой... В общем, в том, что поход будет удачно-победоносный уже никто не имел ни малейшего сомнения и они, сразу же решили действовать, в смысле атаковать штаб войска, дабы побыстрее и побольше из своего селения записать желающих в "народные добровольцы", потому как военная слава и трофеи были нужны всем без исключения. Аргументы у каждого были разные, но в основном "нажимали":

— Здравко Минайлович,— обращался один из старост, Гордана Суботич к писарю штаба,— ты же знаешь, как воёвники нашего селение гнали турков под Никшичем? Их там 100 тысяч было...

— Не заливай Гога (В Черногории и Сербии — сокращение от Гордана). Всего-то 12-ть с половиной...

— А хоть и 12-ть! Нас-то пять тысяч было, а как их гнали! Пиши 70 человек, не прогадаешь!

— Откуда у тебя 70 воёвников? Ты, что всех детей и женщин в добровольцы зачислил? У тебя и так 8-ть человек в контрактных княжих воёвниках, больше чем у остальных. 25-ть и не больше!

— Совсем сдурел? У меня даже в самое плохое время на войну не меньше 40 человек ходило!

— Нельзя мне больше записать! И так всё что могу, как для родственника делаю! К тому же другие старосты очень внимательно за списками следят, чтобы упаси Бог, никого лишнего и их не обидел!

— Да ты сам Бога побойся! 25-ть человек! Как я с такими квотами на "добровольцев" в селение вернусь? Ты же знаешь, живём мы бедно, урожай в этом году будет плохой, животина зиму пережила плохо, только на трофеи и надежда.

— Что ты мне говоришь? Я что совсем ничего не знаю и не ведаю или не в Черногории живу? Говорю тебе, князь в количестве добровольцев ограничение поставил. Не могу я написать больше! — Обречённо мотнул головой. — Только для тебя, пишу 28-мь и не приставай ко мне больше. Понимаешь не-мо-гу! От добровольцев отбоя нет, с Хорватии, Сербии, Боснии. Даже с Болгарии, все к нам идут. Многим отказать нельзя, потому как идти им назад некуда. — Чуть тише. — Записать не могу, но тебя не ограничиваю. Сколько хочешь столько и отправляй, но на княжем довольствии будет только 28. Остальных сам корми, одевай и вооружай. Этого тебе никто не запрещает. И еще, за своими ранеными и прочими заболевшими — сам смотреть будешь.

Лицо Гордана Суботича прояснилось. Слова писаря княжей канцелярии Здравко Минайловича ему понравились:

— Трудно найти настоящего человека, но легко его распознать. — Улыбнулся, весело подмигнул собеседнику. — За своими, кто в бою пострадал, мы и так сами смотрели. Война. — Вздохнул-выдохнул. — Нельзя сидеть у огня и не пропитаться дымом.

Чуток помолчал:

— Я знал твоего отца. Был очень хорошим человеком, но чуть хуже своего сына. Спасибо тебе Здравко.

Когда же дверь за старостой закрылась, писарь канцелярии Здравко Минайлович, ни к кому не обращаясь, потому как никого рядом и не было, ели слышно произнёс:

— Уважение достигается не громкими словами и быстрым бегом, а медленной ходьбой и здравыми советами. Удачи тебе Гога.

В общем, "добровольное войско" "на французов" набрали вовремя, а то, что было оно в полтора раза больше заявленного, отнесли за счёт излишнего патриотизма и народной любви к своему Отечеству и веру в мудрых правителей...

Войсковой сборный пункт — фактически это несколько разных, не сильно удалённых друг от друга лагерей. В самом большом пребывали добровольцы-ополченцы. Хотя какие они... с детства с оружием, каждый год в боевых стычках. Дисциплина немножко хромает, причем на обе ноги, но в целом воины хорошие. В другом "регулярные княжие воёвники". В третьем — хорватская подмога, фактически бывшие солдаты-хорваты развалившейся Австро-Венгрии. Дальше всех совместный "русско-мальтийский лагерь" с учебно-тренировочным полем.

Добровольческий батальон, в котором Гордана Суботич был приписан помощником ротмистра, впрочем, командовал он своими же и соседними сельчанами, направили на учебные сборы в русский лагерь. Здесь нужно уточнить, что батальон, по канцелярским бумагам состоял из 450 человек, на самом же деле насчитывал 630.

Прибыв к месту назначения, Гордана был несколько удивлён, узнав, что в одном русском легионерском полку служат люди по большей части желтолицые да узкоглазые, во втором же — чернокожие да толстогубые. Потом, знающие люди из сербов, кои как-то раз, в детстве бывали в России, ему разъяснили:

— Узкоглазые, это Суматровский легион. Состоит из Уфимских и Казанских башкир да татар, которые именуют себя булгарами.

— Это как? Сами уфимцы да казанцы, а легион Суматровский?

— Так город в России имеется Сумы. — Пояснял знающий серб,— вот там этот легион и формировался. Потому и Суматровский.

— А булгары почему?

— Так эти уфимцы и казанцы — сродственники наших болгар, только татарские.

Ничего не понял Гордана Суботич из данного объяснения, вида не подал, но сделав умное лицо, впредь, о другом легионе решил поинтересоваться у иного человека. Подходящий случай, при выдаче сухих пайков, вскорости подвернулся.

Продовольственный кладовщик был немногословный унтер, традиционно славянской, курносой наружности, Гавриил Спиридонович Телега, а вот помощник Макар Мисумба Азиконда, хоть и говорил слова понятные, но личность тёмная.

— Я тебе, по-русски говорю: банок велено выдать по канцелярской численности и не больше, потому как под счёт! — Упирался Макарка.

— Так кормят то у Вас всех моих, без разбора! — Не сдавался Суботич.

— Кормить на кухне велели без счёта, а тушёнку — по канцелярскому списку!

— Макар, ты что жид!

— Нет, я русский!

— Ты...,— от удивления округлив глаза и сделав соответствующею моменту мимику лица, ели выдавил из себя Гордана,— русский?

— Да. Я русский. — Невозмутимо, с чувством гордости и достоинства подтвердил Макар Мисумба Азиконда.

— А почему черный?

— Гога (традиционно сербское обращение к Гордана), ты с Черногории?

— Да, я с Черногории. — Не менее важно ответил Суботич.

— А почему белый?

Это потом, когда он с Макаркой познакомился более близко... В смысле, человек, пришедший с литром водки, а именно так, совершенно случайно к Макару, чуть позже явился Гордана, традиционно, по русскому обычаю становится родственником... В общем, Суботич узнал, что отца Макара зовут Мисумба, что в переводе на традиционный русский означает "покупатель", а фамилия его Азиконда — "денег нет".

— Всё это на русском, но местном наречии,— втирал уже "тёпленький" Макар. — А имя такое, потому как из семьи, хоть и бедных, но торговых купцов-лавочников.

Так же Макарка сообщил, что живут они у реки Южная Волга, по-местному — Конго, а Александр Сергеевич Пушкин его дальний родственник, по маме.

О реке Волга, изрядно захмелевший Суботич слышал, а вот Южная она или еще какая Западная, это ему было неизвестно, да и всё равно уже. Так же не ведом ему был Пушкин, но судя по фамилии, знатный артиллерист. Выпили за него трижды...

Не менее удивительными, для Горданы и всего батальона, были и учебные занятия по новейшей тактике.

Вначале им показали тачанкомобили и "Мальтийскую броню", позволили самим все осмотреть, потрогать. Потом, смелых, коих насобиралось не очень-то и много — прокатили "верхом". Несколько раз отработали упражнение — "маскировка на местности" и "действие батальона в наступлении, при поддержке танков и тачанкомобилей". После чего, пребывая под большим впечатлением, они убыли к своему лагерю.

* * *

137

С подходящим полем для баталии определились быстро. Произвели всесторонний осмотр местности как "с земли" так и "с воздуха". Определились с вероятными действиями противника. Где надо — отрыли окопы, блиндажи и прочие "пряталки". Местность и дороги, по которым предполагалось наступать с использованием техники, на предмет больших ям и ухабов — подлатали. Явившиеся "мальтийские танкисты" и "тачанководители", на лошадках, секретность никто не отменял, по ним несколько раз проехались, дабы потом, в боевом пылу и угаре много не плутать и слова волшебные, очень схожие с русскими матюками, лишний раз, громко вслух, не произносить. Прибывающие войска так же сразу ознакамливались с полем будущего сражения. Несколько раз, на местности, провели учения — "действия подразделения в обороне" и "действия подразделения в наступлении". В великой тайне, с "бронёй мальтийских витязей" ознакомили подразделения, которые с ними должны будут взаимодействовать. Княжеские гвардейцы, Обреновичией и Карагеоргиевичей, прибыли за два дня до сражения, всем своим видом демонстрируя преданность "Югославской идее" и потребовали разместить их на самом ответственном и важном участке, дабы своим мужеством и беспримерной храбростью... в общем, лили воду из ведра, полагая, что никому ничего не известно. Место им определили на левом фланге, в 7-ми километрах от основного войска, объяснив, что они будут самым, всё сокрушающим, "ударно-засадным полком". Недовольные щёки княжеские генералы дули важно, но уступать им никто не желал и те, явно нехотя, как бы согласились.

* * *

138

Утро, ну почти утро, 9 часов. Французы и сардинцы начали готовиться к битве. В прочем, накануне, Маршал Франции Сент-Арно встречался с представителями "князей-союзников". Те с самого начала, в открытую возжелали присоединиться к франко-сардинцам. Они то возжелали, но Мудрый, Великий и Непобедимый Сент-Арно данное действие не поддержал. "Княжичам" было указано, что они должны прибыть к войску Данилы Негоша, всячески продемонстрировать лояльность, верность и преданность объединительной идее, на самом же деле, в момент битвы, выступить на стороне франко-сардинцев и совместными усилиями способствовать победе. Данное указание — совершенно в духе Сент-Арно, любителя фланговых, обходных действий. Не исключением стала и эта битва, в которой, по замыслу маршала, левый фланг и центр должны были удерживать сардинцы с приданным им небольшим французским контингентом. Поскольку наступление противника, ввиду малочисленности, не предполагалось... В общем, данные подразделения должны были всячески демонстрировать серьёзность наступательных намерений. Грозно маршировать, в основном на месте, трубить в трубы и стучать в барабаны. Замысел — не дать возможность князю Негошу и иже с ним, перебросить оттуда войска на другой фланг. Основной же удар будут наносить французские войска правого фланга. За два часа до "основного, центрально-левофлангового наступления", они, скрытно выдвигаются к лагерю "князей-союзников" и уже совместными усилиями начинают атаку на объединенные югославянские войска, которые, ввиду большого численного превосходства, должны опрокинуть.

— Хитрость, смелость, напор и верный расчёт — вот основные составляющие победы, которую мы одержим завтра! — Тут же, на собрании франко-сардинских генералов заявил умнейший Маршал Франции Сент-Арно.

Но толи звезды были не на нужной стороне, толи обширное предательство и извечное коварство славян, не возжелавших воевать по европейским правилам...

Войска правого, французского фланга, движение начали чуть раньше остальных. К времени всеобщего наступления им нужно было добраться к лагерю княжих союзников и уже совместно атаковать югославянские войска. Это по замыслу. Фактически же в пути произошло непредвиденное событие. Передовые французские колонны встретили беспечных и трусливых торговцев, которые завидев смелых французов — разбежались кто куда. Обследовав брошенные телеги, солдаты обнаружили местный алкогольный напиток. Выпили как бы по чуток, даже офицеры, справедливо полагая, что им то уж точно пить нужно в открытую, дабы командиры и прочие начальники были абсолютно уверены, что имеют дело с пьяными профессионалами, а не трезвыми придурками. Толи сил своих богатырских они не рассчитали, толи еще по какой важной причине, только дальнейшее продвижение вперёд было парализовано. Три передовых полка полегли, в прямом смысле данного слова.

Прибыв к месту назначения, французские генералы уже "накрученные" небоевыми потерями, тут же узнали, что и здесь не все в порядке. Вместо заявленных 5-6 тысяч, в наличии "до 3-х". Как им пояснили — часть "потерялась ещё по дороге", но основное дезертирство произошло этой ночью, после того, как солдаты и офицеры узнали, что будут действовать совместно с французами... Оставшиеся так же были частично деморализованы, особенно после того, как чудесным образом узнали, что в югославской армии кормят получше и жалование побольше.