— На Звезде поспите, лентяи! Сейчас — работать.
— Куда даботать?
— К северным воротам, вашу Праматерь!
Поскольку пустырь находился на юге Лаэма, им пришлось пересечь весь город. Когда добрались, уже сияло утро. Тощего извозчика с тощей бородой ждали битый час. Бакли уже начал расспрашивать других извозчиков, где он живет, как тут он подкатил к воротам. Вся команда Могера тут же вскочила к нему на борт.
— Дуй за город.
— Куда именно, славный?
— Именно за город, прямо по дороге.
За воротами Бакли подсел к извозчику и изложил дело.
— Видишь елену? Она может лечь к тебе в карман. Видишь кулак? Он может разбить тебе нос. И опасность даже не в этом, а в остальных восьми кулаках, которые будут покрупней моего.
— Чего вы хотите, славный?
— Отвези нас туда, куда возишь Онорико-Мейсора.
— Я не знаю, о чем...
Бакли ухватил его за ухо.
— Я с кем только что говорил? Быть может, ты оглох? Восемь, возьми нож и прочисти ему уши!
— Ладно, славный, ладно. Я вожу Онорико-Мейсора. Давненько уже не возил, но раньше было. Ехать часа два, так что плата нужна... подобающая.
Могер бросил елену.
После бессонных суток парни Могера разморились на ходу, начали клевать носами. Он тормошил их:
— Сволочи, запоминайте дорогу!
Однако помнить было особенно нечего: прямая ровная дорога, никаких поворотов, только плавный подъем в горы. Со временем и сам Бакли задремал. Проснулся, когда извозчик потеребил его плечо:
— Приехали, славный.
Бакли огляделся, сонно и тупо похлопал глазами. Была все та же дорога, слева гора, справа широкая обочина с гнутым деревцем. Ни строения, ни человека.
— Это чего?..
— Ну, место. То самое. Куда я, значит, отвозил Онорико.
— Ты это пошутил, да? У тебя это юмор проклюнулся?!
— Нет, славный, серьезно говорю. Я Онорико здесь высаживал и товар его сгружал. Он потом на другого пересаживался.
— На кого?
— Почем мне знать? Он говорил мне: "Ты езжай, я тут смену подожду". Я и ехал назад. А что, стоять? Мне за постой не платят.
Могер яростно сплюнул.
— Семь, Восемь, задайте ему!
Извозчик не успел опомниться, как его стащили с козел, швырнули на обочину и стали избивать. Он кричал и закрывался руками, а Семь и Восемь лупили от души, хотя неторопливо спросонья.
— Зачем? — спросил Дейв.
— Я разочарован, вот зачем! Никогда, никогда меня не разочаровывай!
— Ладно. Но вы бы поосторожнее, ему нас еще назад везти...
Под вечер команда Бакли разыскала дом белокровной Ванессы-Лилит. Миледи была на выходе, пришлось пару часов дожидаться среди улицы. Когда она возвратилась, уже совсем стемнело. Люди Могера зверели — как никак, вторые сутки без сна.
— Отпялить бы ее, — процедил Восемь, глядя через улицу, как Ванесса сходит с кареты.
Она или услышала что-то, или почувствовала на себе взгляд. Развернулась, перешла на их сторону.
— Я полагаю, вы дожидаетесь меня, славные господа?
То была очень красивая баба. Восемь мог лишь мечтать о том, чтобы отпялить такую, как она. Бакли предпочел бы удовольствие иного рода: увидеть ее униженной и плачущей.
— Любезная леди, желаю вам здравия. Мы будем исключительно вам благодарны за пару слов о вашем славном муже, Онорико-Мейсоре.
— Господа, прошу вас, взгляните налево. Видите выше по улице бочку водовоза? Он стоит здесь все время, кроме глубокой ночи. Теперь взгляните направо и заметьте лоток торговца сладостями. Он меняется с зеленщиком: утром торгует один, вечером второй. Наконец, уделите внимание дому, что стоит напротив моего. Привратник дежурит у его дверей, а садовник ежедневно ухаживает за садом. Довожу до вашего ведома, господа, все названные мною люди — и водовоз, и зеленщик, и садовник, и привратник — получают монетку от кредиторов моего супруга. В их обязанности входит шпионить за моим домом и выследить Рико, если только он появится. Советую и вам прибегнуть к их услугам, плата будет невысока. Меня же избавьте от беспокойства. По законам королевства Шиммери супруга не несет ответа за долги своего мужа.
Они опешили от такой отповеди. Каждое слово было сказано с достоинством, но так и хрустело льдом.
— Миледи, — промямлил Могер, — мы не имеем чести быть кредиторами. Мы ищем Онорико по совершенно иной причине.
— Каковая не вызывает моего интереса. Рико не появлялся с сентября, где он — я не знаю.
Ванесса-Лилит развернулась и ушла. Восемь проворчал:
— Не, такую я б не пялил. Больно злющая.
Конечно, они проверили ее слова. Садовник, привратник, зеленщик и водовоз твердили как один: не было Рико, если б явился — уж его бы схватили за жабры. Агатка в неделю, славный, и мы последим за домом. Только Рико возникнет, сразу получите весточку.
Они убрались, несолоно хлебавши. Бакли дал парням денег на дешевый ночлег, а сам шлепнулся на кровать в своем дорогом номере и уснул, не имея сил ни на что иное. Последней утешительной мыслью мелькнуло в его голове: остался еще день, завтра что-нибудь придумаем.
* * *
Следующим утром в холле гостиницы Могера Бакли ждал человек. Едва Бакли сошел с лестницы, лакей шепнул человеку, и тот поднялся с кресла. На человеке были темные штаны и светлый мундир с золотой вышивкой: рычащий лев, лапа на шаре — герб королевства Шиммери. На поясе болталась шпага, человек небрежно придержал ее, вставая.
— Господин Мо, позвольте обменяться с вами парой слов.
— С кем имею честь?
— Халинтор, помощник шерифа.
Могеру Бакли хватило вдоха, чтобы перестроиться. До сих пор со всеми встречными в Лаэме Бакли говорил сверху, не видя нужды в поклонах. Но тут...
— Для меня великая честь и радость говорить лично с таким человеком! Позвольте пожать вашу славную руку.
Славная десница Халинтора как была заложена за спину, так и осталась там.
— Присядьте, господин Мо.
По указке Могер сел в кресло возле крохотной декоративной пальмы. Нижняя ветка свисала аккурат над сиденьем, елозя по макушке Бакли острым листом.
— Против вас, господин Мо, имеется несколько жалоб весьма неприятного свойства.
— От кого?
Халинтор изобразил подобие улыбки.
— Мы — лаэмцы, господин Мо. Порою мы бываем глухи к тому, что происходит вне города. Мы не знаем песен, что пелись на коронации ее величества, не ведаем, какой фасон платья носит его светлость лорд-канцлер... Но все, что случается в городе, слышат стены и рассказывают улицам. За двое суток вы избили и унизили трех человек. Если существуют аргументы, чтобы я не приковал вас к позорному столбу и не всыпал семнадцать плетей, то сейчас — самое подходящее время их изложить.
Могер оттолкнул пальмовый лист, вынул кошель, положил на столик золотой эфес. Помощник шерифа следил за ним без выражения лица. Могер подождал, извлек еще два эфеса. Проклятый лист впился в макушку, когда Бакли разогнулся, оставив монеты на столике.
— Нужны аргументы иного свойства, господин Мо.
Бакли расстегнул сюртук и вынул конверт из внутреннего кармана. Халинтор изучил печать — она была цела, то был другой конверт, а не предъявленный в порту.
— Великий Дом Лабелин, — произнес помощник шерифа. — Простите, господин Мо. Герб с дельфинами сам по себе — еще не оправдание. Тем более, сейчас.
— Вскройте и прочтите, господин Халинтор.
Он так и сделал. На последних строках шевельнул бровью.
— Купец Хорам Паулина, он же Хармон Паула Роджер, — личный враг Дома Лабелин... Занятно, вы не находите? Простолюдин так задел герцога, что тот шлет гончих псов на другой конец Полариса. В этом есть нечто унизительное... для герцога.
— При всем уважении, осмелюсь доложить, что дочь герцога, леди Магда Лабелин, завтра прибывает в Лаэм с большим флотом и вассальной свитой. Неужели, сударь, нельзя придумать ничего иного, кроме как портить переговоры арестом личного помощника леди Магды?
— Я знаю о ее прибытии, — сказал Халинтор. — Потому я пришел к вам, а не вас ко мне привели. Примите совет, милейший Мо. Ныне покровительство леди Магды — слабая защита даже в Лабелине. А уж в другом конце света на нее точно не стоит полагаться дважды. Сегодня я не стану портить переговоры. Сегодня.
Халинтор взял один эфес:
— Это цена времени, которое я затратил на поездку сюда.
Два остальных оттолкнул от себя:
— А это — цена моего попустительства в будущем.
И ушел, оставив пару золотых на столе.
— Ищите его, сволочи! Ищите быстрее! — зашипел Бакли, встретившись со своей командой.
— Как искать? — озадачился Дейв.
— Восемь, ударь его.
Кулак Восьмерки вышиб из Дейва дух.
— Думайте головой — вот как! Хватайте каждую нить! Тощая борода говорил: Рико покупал всякие товары. Узнайте, какие и где. Спросите торговцев — вдруг Рико проболтался, куда везет. Мы знаем, он купил кислоту. Найдите сраных алхимиков, спросите, зачем нужна кислота, где ее можно применить. Следите за северными воротами — вдруг он снова приедет.
— Если приедет, как мы его узнаем? — резонно спросил Семь.
— Теперь ударь его!
Семерка согнулся пополам.
— Спросите жену. Спросите детей жены, слуг жены. Составьте сучье описание! Теперь все, вперед!
Они ринулись выполнять, а сам Бакли занялся делом, довольно странным для человека в его положении: пошел к Золотой гавани и стал смотреть на море. Дважды обогнув гавань по набережной, он оглядел вход в нее, якорную стоянку со всеми кораблями, пирсы и причалы, башню маяка. Свел знакомство с матросами, угостил вином, разговорил, невзначай задал несколько вопросов. Прогуливаясь у маяка, подгадал момент, когда смотритель послал мальчишку за обедом. Разговорил мальчишку, как прежде моряков. Потом переместился в Залив Альбатросов, где все еще стоял "Пес на бочке". Обойдя свое судно, Бакли уделил внимание другим: поболтал с экипажами, стараясь вызвать на беседу людей рангом повыше — боцманов, старших помощников, капитанов. Отнюдь не все морские волки желали говорить с ним. Несколько раз Бакли получал такую отповедь, что постыдно сбегал. Несколько раз все же смог завязать беседы, но их плоды отнюдь не радовали. Ни один моряк не вызвал достаточно доверия, чтобы Бакли озвучил свое предложение. Он ушел от Залива Альбатросов весьма удрученный, а когда приблизился к Золотой гавани, то потонул в толпе. Горожане теснились, кто-то пытался пройти, кто-то — стоять, кто-то — смотреть. Скакали какие-то всадники в серебре и шелке, бряцали доспехи, орали офицеры. Кто-то вопил: "Да это же сам!.." Оглушительно трубя, шагал по улице слон с кабинкой на спине. Целый слон, тьма его сожри! Прямо в городе!
— Что происходит?! — крикнул Бакли на ухо ближайшему соседу. Тот заорал в ответ:
— Лабелины приплыли! Герцогиня! Наши встречают!
Леди Магда прибыла на день раньше срока — видимо, попутный ветер, чтоб его в узел скрутило. У Бакли не было ничего. Он убедился в этом, когда за полночь наконец добрался в гостиницу, где ждали его трое парней.
— Хрена с два, — кратко сообщил Восемь.
Дейв и Семь рассказали подробно. Онорико-Сводник купил в городе шесть или семь телег всякой лобуды: были шелк и хлопок, нити и веревки, кислота и железо, горючее масло, красители, алхимическая посуда, пузыри с пробками. Но все это он приобрел еще в прошлом году, и ни одному торговцу не проболтался, куда везет. Ни одному. Правда, кроме торговцев он еще встретился с каким-то магистром алхимии, но этого магистра сейчас нет в городе. Сам граф Второй из Пяти пригласил его в гости, а когда зовет граф, то это надолго.
— Дрянь. Сучья дрянь!.. Эй, а где Девятка?
— Следит за северными воротами. Раздобыл описание Рико и смотрит, не приедет ли тот.
— Он там один? Если один, то ни черта он не следит, а пялит какую-то!..
— И пялит, и следит. Мы проверили. Там есть бордель окнами к воротам, вот Девятка на подоконничке...
Бакли прогнал всех троих. Обозвал их олухами, кретинами и сучьими кишками, но, по правде, сам тоже не видел выхода. Шум от приезда Лабелинов к утру облетит весь город, к завтрашнему вечеру — все окрестности. Где бы ни был Хармон, укравший у герцога Светлую Сферу, послезавтра он узнает про опасность и затаится. А горькая шутка в том, что ему и таиться не нужно! Даже сейчас, еще не затаенный, он совершенно невидим.
Свидетель — 2
Апрель 1775г. от Сошествия
Остров Фарадея-Райли
— Скажи число.
Нави улыбался по-детски наивно, с трогательной робкою надеждой.
— Ну скажи, пожалуйста, что тебе стоит!
Его мальчишеские глаза так и светились синевой. Рука механически шуршала пером, слово за словом ложилось на лист. Нави не смотрел туда. Обратившись в надежду, он всем собою, душой и телом, тянулся к Дороти.
— Прошу тебя, прошу! Дай мне число, пожалуйста!
— Сто пятьдесят два! Будь ты проклят!
Дороти ненавидела его. Нави был хуже чесотки, навязчивей овода, неизбежнее войны. Он отравлял ее воздух и сосал ее кровь, и при этом сиял невинною улыбкой:
— Спасибо, спасибо тебе! А можешь еще число?.. Ну хоть одно?..
Дороти была бессильна, как мышь против змеи. Мольбы, проклятия, угрозы не помогали. Нави не боялся угроз, не замечал проклятий и честно пытался внять мольбам — но не мог. Обещал не просить чисел, но проходила четверть часа — и, подвластный невидимой силе, он вновь начинал:
— Ну хоть одно, пожалуйста. Самое последнее!
Дороти пыталась отсесть от него — Нави ударялся в крик и не утихал, пока она не возвращалась. Дороти взывала к мастеру Густаву и лекарю Финджеру — им было плевать. Плевать на нее, но не на Нави. Он выдавал тридцать семь страниц в день — идеальным почерком, без помарок. Да спасут тебя боги, Дороти, если начнешь мешать ему.
Сама она едва успевала пять или шесть страниц — половину нормы. Каждый вечер Дороти получала процедуру, ночью спала от силы несколько часов, приходила в цех изможденная, вялая — и успевала еще меньше, чем вчера. "Я сегодняшняя лучше меня вчерашней"... Где там! Сегодняшняя Дороти — сонное злое дерьмо. А завтрашняя будет только хуже.
— Скажи мне циферку, а! Очень прошу тебя! Скажи — и я отстану.
Она попросила вернуть ее в одиночную комнату — получила отказ. Во-первых, Нави бросил перо и ударился в плач, едва понял, что может лишиться жертвы. Во-вторых, одиночная комната была занята — там трудился какой-то бедолага, недавно назначенный переписчиком.
Дороти стала молиться Праматерям. Она и прежде встречала и провожала каждый день молитвою, но, как требует благочестие, не досаждала Прародителям просьбами, а лишь отчитывалась в своих деяниях и благодарила за заботу. Теперь же опустилась до откровенной мольбы: "Святые Праматери, нижайше прошу вас, пошлите спасение, избавьте меня от кровопийцы Нави!" Она адресовала молитву всем Праматерям вместе и каждой в отдельности — и всюду получила отказ. Янмэй считала, что Дороти старше и умнее, чем Нави, потому легко совладает с ним. Величавая Софья требовала полюбить юношу как младшего братика. Светлая Агата сказала: Нави несет ценный урок для Дороти, который нужно усвоить. Даже Глория-Заступница — Праматерь с бархатным сердцем, готовая помочь и нищему, и вору — даже она не вняла мольбам Дороти Слай!
