Находясь у постели Андрея вдвоём или поодиночке большую часть дней, тягостно текущих один за другим, Эмма и Вероника стали сёстрами по несчастью и ощущали при этом невыносимое одиночество. Преодолевая эту напасть, они старались поддерживать друг друга, прекрасно сознавая роднившую их особенность: без Андрея жизнь обеих женщин потеряла смысл. Друзья пытались осторожно разубедить в этом Нику и Эмму, но подобные разговоры упирались в глухую стену непонимания. Вся радость жизни Эммы прямо или косвенно была связана с её мужем. Вероника вдобавок страдала комплексом вины "тени", не сумевшей защитить своего Хозяина. Доктору Клэр пришлось отобрать и спрятать рыцарский меч Ники, когда в минуты страшной депрессии та заявила, что наложит на себя руки, если Андрей не вернётся.
Терпение и выдержка трёх "сиделок" были небеспредельными. Пошёл второй месяц неподвижности Андрея. Тягостная действительность психологически давила до такой степени, что они начали срываться друг на друга. Однажды, глядя, как Эмма в очередной раз омывает тело мужа "голубой" водой, Вероника не выдержала и раздражённо заговорила:
— Ты его так намываешь, будто он уже...
— Что же ты такое говоришь, Ника? — от возмущения жена Андрея выронила влажный тампон.
— Сказала и сказала... — буркнула она.
Душевных сил на извинения у Вероники не хватило. Зато разъярившаяся Эмма не нашла ничего лучшего, чем отвесить ей пощёчину, и... немедленно получила аналогичную сдачу. "Спасибо! — неожиданно произнесла жена Андрея, но не удержалась и добавила: — Уж лучше бы ты молчала! Говорить следовало раньше, у дворцовых ворот..." На этот раз первая затрещина полетела от Ники, но и ответ Эммы не заставил себя ждать. "Спасибо!" — прошептала "тень" Андрея. Две женщины молчали, глядя друг на друга исподлобья, пока Эмма не выдохнула:
— Надо выпить...
— Откуда я тебе здесь выпивку возьму? — с вызовом произнесла Вероника, но быстро сообразила: — Кажется, у Клэр в шкафу спирт имеется...
Вскоре две верные подруги Андрея пили спирт рядом с его неподвижным телом и лупили друг друга по щекам. Безобразие продолжалось до тех пор, пока в бокс не вошла доктор. "Что здесь происходит?" — воскликнула она и отобрала у собутыльниц ополовиненную колбу с разбавленным спиртом. Но они хмуро переглянулись и продолжили обмениваться пощёчинами... "Стоп!" — звонко выкрикнула Клэр. От неожиданности Ника и Эмма опустили руки и... по очереди получили пощёчины от доктора.
— Объяснитесь, пожалуйста! — жёстко произнесла она.
— Вот вы не знаете, а я... — неожиданно губы Вероники задрожали, а глаза промокли. — Когда остаюсь с ним одна, я раздеваюсь, ложусь рядом, обнимаю его, хочу согреть... Нет, вру! Я хочу оживить его и... трогаю, ласкаю, как будто он... крепко спит и, его нужно разбудить!
— Да ну? Как ты только догадалась? — интонация голоса и выражение лица жены Андрея были столь необычны, что Ника замерла. А Эмма добавила: — Если хотите знать, я поступаю точно так же!
— И я... — опустила голову Клэр и принялась разливать спирт из колбы в три мерных стаканчика...
Наступивший день ничем не отличался от предыдущих. Обычные утренние процедуры омовения тела Андрея "голубой" водой, выполненные Эммой и Вероникой под наблюдением Клэр, дежурно снявшей показания приборов. Привычные действия и привычное, увы, отсутствие положительной динамики. Как Эмма почувствовала изменения в состоянии мужа, незафиксированные высокоточными датчиками, остаётся загадкой. Улучив момент, когда её оставили в боксе наедине с ним, она прикоснулась губами к груди Андрея. Никто на целом свете не почувствовал бы жизни в этом теле, но только не Эмма, сердце которой бешено заколотилось. Она сдержала выкрик и, не сказав никому ни слова, принялась поедать глазами кардиомонитор, чтобы убедиться в своей правоте. Ожидание Эммы длилось никак не менее четверти часа. От маленького единичного импульса на мониторе она содрогнулась, не веря своим глазам. Эмма промолчала и в этот раз, не позвала в бокс ни доктора Клэр, ни Веронику. Она ждала нового подтверждения чуда...
Ей и в голову не могло прийти, что в госпиталь подтягиваются, словно по зову внутреннего голоса, люди из группы "А". Сначала в соседней с реанимационным боксом комнате появилась Ильсина и Ольга, затем из Цитадели прибыли Ева с Владиленой и Василий с Николаем. К тому моменту, как в палату Андрея направились Ника и Клэр, сюда подошли Давид с Ильёй и Сергеем, и даже Блюстители Архахр и залечивший ранения Иыхш. Сначала в комнате посетителей шёл привычный негромкий разговор о текущих событиях в Северо-Западном Княжестве, в то время как в соседнем боксе разыгрывалась немая сцена. Три женщины, словно под гипнозом, безотрывно смотрели на кардиомонитор. Сначала там начали появляться изображения редких одиночных импульсов, спустя минуты они превратились в слабую, но стабильную картину возобновляющегося сердцебиения Андрея. Клэр первой очнулась от гипнотической прострации, мотнула копной чёрных волос, подбежала к медицинским приборам, проверила достоверность их показаний и включила звуковые сигналы кардиомонитора. Характерные периодические звуки услышали и в соседней комнате. Дверь в бокс приоткрылась, из-за неё появилась любопытное и взволнованное лицо Ольги. Стоящая рядом с постелью и держащая руку Андрея, Эмма тихо произнесла "не сейчас", и дверь беззвучно прикрылась. Дар речи вернулся и к Веронике. Она шёпотом поинтересовалась у подключающего капельницу доктора, не следует ли послать за местными эскулапами. Клэр отрицательно покачала головой и сделала больному инъекцию. Несколько минут ничего не происходило, а затем Эмма почувствовала, как пальцы Андрея начинают сжимать её ладонь.
Стояло ей радостно охнуть, оповещая подруг о происходящем, как тело возрождающегося к жизни мужчины напряглось, а сердцебиение сильно участилось. Не успела Клэр отреагировать на происходящее, как Андрей со страшным стоном выгнул своё тело, извергая из него обрубок металла, поразившего его у дворцовых ворот. После столь решительного и невероятно болезненного действия он беззвучно рухнул на больничную постель, а женщины бросились останавливать кровь, сочившуюся из ужасной раны. Дверь бокса снова отворилась, но Вероника без церемоний заставила закрыть её встревоженного Илью. Кардиомонитор, регистрировавший слабый, но стабильный сердечный пульс и низкое, но приемлемое артериальное давление больного. После эффектного и эффективного действия Андрей замер. Застывшая перед пациентом доктор Клэр держала в одной руке сосуд с "голубой" водой, обмывая другой рукой кожу вокруг раны. Неожиданно, будто рефлекторно, свободная от капельницы рука Андрея приподнялась и подтолкнула врача под локоть так, что всё содержимое сосуда выплеснулось прямо в рану. Клэр вскрикнула, и каждый из присутствующих готов был поклясться, что видел, как Андрей в этот момент улыбнулся. Врач кинулась собирать воду тампоном, но Эмма что-то шепнула ей на ухо. Доктор согласно кивнула, но настояла на перевозке в операционную больного, освободившегося от инородного объекта. Требовалось тщательно исследовать и обработать открывшуюся рану.
Пока дворцовые медики во главе с Клэр колдовали в операционной, Эмма проводила экстренное совещание в комнате посетителей. В группе "А" царило невероятное оживление, а просьба Эммы немного подождать, дабы убедиться в том, что дело сдвинулось с мёртвой точки, и её муж оживает, вызвала едва сдерживаемый восторг. Десятью минутами позднее люди разошлись, получив заверения, что информация о состоянии здоровья Андрея будет распространяться с максимальной оперативностью. Эмма напоила успокоительным пребывавшую в прострации Веронику, отправила её отдыхать, а сама осталась дожидаться доктора Клэр. Жена Андрея заранее предполагала, что скажет врач, но боялась спугнуть удачу. И в самом деле, ни один из жизненно важных органов, к изумлению эскулапов, не выглядел катастрофически повреждённым, а "голубая" вода воздействовала на больного фантастически живительным образом. Короче говоря, серьёзного хирургического вмешательства не потребовалось, больного вернули в специальный бокс. Оставалось только ждать. График дежурств Эммы, Ники и Клэр соблюдался. Андрей же не предпринимал активных действий, словно набирался сил и выжидал, когда останется наедине с женой. Наконец это случилось.
— Ма снова оказалась права! — тихо произнёс он. Эмма, протиравшая ноги мужа салфеткой, смоченной "голубой" водой, едва не подпрыгнула на месте:
— Андрюшенька! — громким шёпотом воскликнула она и, не веря ушам своим, сфокусировала взгляд на лице мужа. Андрей медленно, с усилием, открывал свои карие глаза:
— Да, Эммочка, это я...
— Как долго я тебя ждала, любимый!
— Сколько времени... прошло, родная?
— Сегодня — сороковой день, — вздохнула Эмма, осторожно сжимая кисть мужской руки своими длинными пальцами и чувствуя лёгкое ответное пожатие.
— Так я и думал, — выдохнул Андрей и прикрыл глаза.
— Сегодняшний день почему-то казался мне определяющим, — проговорила его жена. — Какое счастье... Но почему ты вспомнил Ма? В чём она права?
— В том, что возвращение будет чудовищно болезненным...
— Тебе очень-очень больно, Андрюша? — ахнула Эмма. — Сейчас я позову Клэр, и она сделает тебе обезболивающий укол!
— Да, Эммочка, моё терпение... на исходе! После лекарства... я снова усну, а проснусь через... четыре часа, и со мной... снова будешь только ты, договорились? Понимаю, что нужно... с Вероникой, но пусть она немного потерпит...
Вызванная в бокс доктор Клэр вопросительно посмотрела на Эмму, затем на больного и, увидев открытые глаза Андрея, едва не выронила из рук поднос с медикаментами. Эмма схватила медичку за плечо и быстро проговорила несколько фраз ей на ухо. Та молниеносно, но без суеты сделала инъекцию, подсоединила новую капельницу к руке больного и посмотрела ему в глаза:
— Сейчас станет легче... Вы даже не представляете, как я рада Вашему... возвращению!
Сил для ответа у Андрея не осталось. Он поблагодарил доктора одними глазами и через минуту отключился... Женщины решили до поры до времени никого не оповещать о "пробуждении" Андрея. Через час на коротком общем собрании группы "А" доктор Клэр объявила, что выздоровление больного вступило в активную фазу, прогнозы медиков благоприятны, и всем остаётся только ещё немного потерпеть. Команда Андрея встретила слова доктора радостным гулом и аплодисментами. Пожалуй, только Вероника, улыбнувшаяся впервые за последние сорок дней, метнула в адрес Клер быстрый взгляд, полный иронии и недоверия. Да Ольга испытующе посмотрела на Эмму, облегчённо вздохнула и покачала головой.
В назначенное время жена сидела у постели мужа, а он, не заставляя себя ждать, открыл глаза без прежнего, болезненного усилия. "Здравствуй, Эммочка! — тихо произнёс Андрей, принимая нежный поцелуй жены. — Расскажи мне коротко о главном". Вполне готовая к подобной просьбе, Эмма толково и сжато поведала мужу о событиях в Ультра-Петербурге, последовавших после его ранения. Её рассказ был построен в позитивном ключе, и в нём не нашлось места для тяжёлых новостей, в частности о гибели Тамары. Затем Эмма рассказала Андрею то малое, что знала о визите Василия к Княгине Северо-Запада и о том, как она сама оказалась в Ультра-Петербурге с Клэр и Евой.
— Почему именно Ева? — задумчиво поинтересовался Андрей. — Кто так решил?
— Я, — пожала плечами Эмма. — Мне сразу стало ясно, что дело плохо, и посвящать в него едва восстановившуюся Катю было жалко. Я оставила её на попечение Аоки, а сюда забрала Еву: тебе и Нике могла понадобиться её помощь.
— Помощь пригодилась? — хмыкнул Андрей.
— Судя по тому, что ты оживаешь, а Вероника улыбнулась впервые за полтора месяца — пригодилась! — заулыбалась в ответ его жена. — Я говорю глупости, мой родной?
Он не стал комментировать её слова, а с улыбкой отрицательно покачал головой. Ещё около получаса Андрей слушал повествования Эммы, задавая наводящие вопросы. Говорить самому оказалось трудно. Обсуждать сложные и болезненные темы — тем более. Андрей ответил лишь на одну фразу жены. "Какое счастье, что ты живой, и мы снова вместе! — говорила Эмма. — Только бы всё это длилось как можно дольше... Я снова о глупостях, мой любимый?" Он покачал головой и произнёс: "Нет, Эммочка! Нет, девочка моя! Теперь-то я хорошо понимаю глубинные причины нашей первой встречи... Мы будем вместе дольше, чем можем себе представить! Я ещё сто раз тебе надоем..."
Следующие два дня не отличались разнообразием. Время не лечило Андрея, но выздоровление требовало времени. К моменту первого разговора с Никой он обрёл некоторый запас сил, хотя по-прежнему находился в реанимационном боксе.
— Здравствуй, Вероника! — сказал Андрей распахнувшей огромные глаза Нике. — Выслушай меня, не перебивая, и лишь затем говори о том, что наболело, хорошо? Будучи моей "тенью" ты понимать — твоему Господину виднее, где имеется твоя вина, а где она отсутствует. Так вот: моя прекрасная женщина-Рыцарь по имени Вероника выполняла приказ своего Графа. Да, ты выполнила мои указания безукоризненно. Вина в случившемся лежит на мне, но, если тебе хочется разделить её со мной — пусть будет так. И пусть наши ошибки послужит уроком для нас обоих. Извини, что не позвал тебя раньше, я был слишком слаб, чтобы произнести необходимые слова. А ещё у меня не было сомнений в том, что ты почувствовала моё... возрождение...
— Я оказалась слабой, мой чудесный Господин! Но теперь я хорошо знаю, что такое любить! — воскликнула Вероника, целуя руки Андрея. — Не хочу спорить с Вами, но не стала бы жить, если бы надежда на Ваше... возвращение иссякла! Раньше мне казалась, что я — самая смелая, ловкая, сильная... Но это — иллюзия... Вам бы следовало отказаться от такого Рыцаря, убить меня одним своим взглядом, а Вы... Ева оказалась куда надёжнее! К удивлению местных силовых структур, она возглавила подавление последних очагов мятежа, едва не погибла с Николаем в одной такой стычке... О, что я говорю?! Простите, мой Господин, меня просили не волновать Вас, а я и здесь прокололась... Совсем раскисла твоя Вероника, ничего уже не могла! Сидела здесь, возле тебя и молила весь белый свет: возьмите всё, но верните мне Андрея! Знаешь, иногда мне казалось, что ты умер... Прости-прости-прости! В такие моменты у меня оставались лишь... слабый лучик надежды, вера и любовь к тебе...
— Не извиняйся, так оно и было, — прошептал Андрей, прижимая к своей груди голову окончательно растерявшейся Ники. — А ты всё чувствовала и молила... Белый Свет молила?! Вот пусть и говорят всякие... мудрецы, что чудес не бывает!..
Через несколько дней болезненные ощущения, мешавшие Андрею от души порадоваться возвращению к близким, начали постепенно утихать. Он окреп настолько, что медики разрешили кормить его куриным бульоном и поить клюквенным морсом. Ещё через день Андрея перевели из реанимационного бокса в специально подготовленные для него апартаменты в Дворцовом госпитале. Доктор Клер объявила, что останется рядом с пациентом до его полного выздоровления. Никто не возражал. Эмма и Вероника, естественно, поселились в тех же просторных покоях Графа. Появилась у него и возможность пообщаться с остальными членами группы "А".
