Восьмой Зверь

Я легонько киваю Джейн, чтобы соглашалась. Явная подстава, но у нас есть преимущество — оружие и готовность к драке.

— Хорошо, — неохотно согласилась девушка. Ей действительно страшно. А вот Тина вроде как держалась вполне бодро — или скрывала свой страх, или просто не понимала всей опасности.

— Замечательно, — выдохнул функционал. — Если что-то будет нужно, я у себя на стойке. Всего доброго и большое спасибо!

В боевом порядке мы пошли в свой номер. Я попытался было отправить Джейн в общий зал, но та уперлась с грацией горного барана. Мол, она воин. Теперь шла вслед за нами, тряслась. Воин, тоже мне.

Возле нашей двери уже скучали три урода. Один поближе к нам, чтобы замкнуть ловушку с тыла, второй стоял прямо у створки, третий на пару шагов дальше — с видом, словно он по своим делам находится в пустынном коридоре.

— Гляньте, ребята, а вот и шлюшки, — хохотнул центральный, стоило нам пройти мимо первого из них.

Джейн сбилась с шага, вобрала в легкие воздух, дабы разразиться негодующей фразой, а я уже летел вперед.

Привычно задержал дыхание, левой рукой выбрасывая в холеную рожу специальный порошок. Прыжок вперед, кулак вбил кадык разговорчивому. Все произошло слишком быстро, под резкий крик первой жертвы. Удар ногой в пах третьему — даже не пытался уклониться. Хрипы боли, панический крик ослепленного звучали с десяток секунд, пока еще несколько ударов не отправили их в беспамятство.

— Если ты хотела произнести обличительную речь, то самое время, — обратился я к застывшей Джейн. Девушка скорее полулежала на служанке, чем стояла самостоятельно. В нескольких метрах от нее бесчувственными кульками валялись несостоявшиеся убийцы, насильники? Надо бы, кстати, выяснить.

Вытянул троих поближе, раскладывая в один ряд.

Краткая ревизия тел показала двоих живых и один труп — того, кому досталось по горлу. Грязно сработано — укорил себя. Живых можно было сдать местной охране, с мертвым так просто не отделаемся. Вплоть до отчисления до выяснения всех обстоятельств, что равносильно моей смерти: и это тоже пункт контракта.

— Чистый лист бумаги и карандаш подготовь, пожалуйста, — обратился я к Тине. Девушка уже отвела Джейн к стеночке и дала ей за нее уцепиться. Вроде не падала пока.

Парочка затрещин привела третьего в чувство. Была надежда, что раз парень оказался самым умным и держался позади всех, то он и есть лидер. Парень попытался было дернуться, но острие шила над его глазом не располагало к перемещениям.

— Давай знакомиться! — радостно поприветствовал я его. — Как тебя зовут?

Парень дико вращал зрачками, но продолжал молчать, тяжело дыша. Хорошо хоть не орет.

— Ладно, давай так. — Я поднял тело первого, уже мертвого, соучастника и подтащил его окровавленную морду к лицу нашего немногословного собеседника. — Привет, я труп. Давай обнимемся? — Положил тяжелое тело на третьего урода — тяжелый, гад. Поднял его голову за волосы и продолжил давление. — Я молчал и стал трупом, давай со мной? Нет, не хочешь? Так как тебя зовут?

— М-мишель Телл, я н-не виноват, м-меня з-заставили. — Парень не мог оторвать взгляда от лица трупа и будто рассказывал ему.

— Конечно, ты не виноват. Расскажи, как все было, и мы отпустим тебя. Ты нам не нужен, ты же просто исполнитель?

Парень истово замотал головой.

История оказалась простой. Пришли из рода Ортиз, заставили оформить слугами двух человек, уже в академии обозначили цель — поразвлечься с зарвавшейся девкой, то ли служанкой, то ли мелкой дворянкой. Он-то, конечно, не стал бы ничего делать, только слуги, что вы! Сволочь еще та. Под конец парень и вовсе успокоился, написал нам два листа признательных показаний и под хруст шейных позвонков отправился в мир иной. А чуть позже за ним на перерождение последовал и второй, не выходя из беспамятства.

— Тина, а проживает ли в корпусе некий Ортиз? — Я размышлял, что делать с телами. Большинство дверей наверняка не активированы, а значит, поддадутся обычным отмычкам, коих у меня целый набор. Главный вопрос — кому подложить тела.

— Среди поступивших есть такой, этаж под нами, квартира два-шесть, — через пару секунд сосредоточенного просмотра отозвалась девушка. Джейн по-прежнему стояла возле стены и пыталась удержать тошноту. Вот уж воин как воин. И куда делось былое презрение к опасностям?

— Сама-то как? — поинтересовался самочувствием Тины. Еще упадет в обморок вслед за подругой.

— Папа мясником работает, — отмахнулась она и слабо улыбнулась. Ей явно было нелегко, но на ногах стоит уверенно.

К нашему счастью, новый владелец квартиры два-шесть еще не успел посетить свои покои, оттого дверь оставалась "не активированной", а значит, вполне уязвимой для стандартного набора отмычек. Я на мгновение представил, что было бы, если бы дверь не поддалась, — и еще хуже, если бы внутри оказался сам хозяин или кто-то из его свиты. Холодная волна прошла по спине: трупов явно прибавилось бы.

В три подхода тела недругов живописно расположились под центральной кроватью третьего наследника рода Ортиз, а признательная записка отправилась под кипу чистых тетрадей в один из ящиков. Довольно неудобно было таскать тела, не прижимая к себе, чтобы не запачкаться, да и изрядный мандраж пробивал — вдруг кто увидит, скандалу-то будет! Тина караулила на пролете лестницы снизу, Джейн — сверху, но все равно изрядно потряхивало, пока волочил несостоявшихся бандитов с этажа на этаж. Обошлось: хоть и был во всей затее изрядный риск, но и польза возможна нешуточная.

Через некоторое время мы активировали свою дверь — для обеспечения собственного алиби: вдруг кто заметит нас в коридорах. Процесс выглядел очень необычно — дверь будто подтаяла на секунду, а позже на ней отчетливо показались выемки для пяти ладоней. Видимо, для пяти хозяев квартиры. Мы с Тиной приложили две руки, Джейн одну. Дверь еще раз моргнула и гостеприимно открылась. Ключ же исчез вовсе. Я удивленно отшатнулся, как и служанка, а Джейн не прореагировала вовсе, серой тенью самой себя стоя рядом с нами. В ход пошла небольшая бутыль спирта, предназначенного, правда, для дезинфекции, но в нашей ситуации он пошел на удивление хорошо — к моменту нашего подхода к общему залу Джейн порозовела и несмело улыбалась.

Внутри уже шел активный экскурс во внутриакадемическую жизнь, с традиционными пугалами отчисления и бонусами для прилежных учеников. Люди стояли изрядно поскучневшие — видимо, монолог продолжался уже давненько. Еще около часа мы выслушивали пространные рассуждения и периодические благодарности мудрым Повелителям и щедрым Храмам. Общий же смысл сводился к простой мысли — все, что нам будет действительно нужно, расскажут кураторы групп завтра. Ну а сегодня мы просто рассматривали холеные лица преподавателей.

На выходе не обошлось без легкой давки, мы же терпеливо ждали прохода основного потока людей, когда раздался испуганный вскрик и истошный женский вопль со стороны входа в здание.

По очереди быстро прошел слух: кто-то умер. Джейн слегка посерела, но удержала себя в руках.

Через некоторое время мы протиснулись к месту происшествия — наш старый знакомый функционал сломанной куклой лежал возле своей стойки. Но не это пугало — по всему его телу расползлись черные, будто выжженные на коже, надписи на забытом языке. Перевод коих тем не менее знали все: "Горе тому, кто явно или косвенно, действием или бездействием нарушит Договор".

Виктор Теннет готовился к этому моменту последние десять лет. Готовился истово, карабкался вверх, отдаваясь мечте, не щадя ни врагов, ни себя. И вот этот момент наступил: перед его глазами на изящном фарфоровом блюдце лежала его награда — два заварных пирожных. Никому не понять, с какими чувствами старый солдат смотрел на шедевры кондитера. Через всю жизнь Виктор пронес великую любовь к сладкому, начиная с нищего детства и вдыхания запаха недоступных леденцов из жженого сахара, завершая приторно-сладким чаем в бытность командиром отряда на Стене. От сладкого пришлось отказаться на время воспитания из внучки воина — целых десять лет дед служил ей примером, ориентиром, эталоном и не мог проявить слабости. Но теперь все, что от него зависело, было сделано. Та секунда, что отделяла сферу ответственности старого служаки от милости богов, пробила вчера днем. Так что сегодня Виктор со спокойной совестью мог предаться старой страсти, но не торопился и смаковал момент. Еще минутка — и чайная ложечка потянулась отщипнуть кусочек от правого пирожного, мягко отрезала едва ли десятую часть и направилась в рот Виктору.

— Не помешаю? — Знакомый голос заставил руку вздрогнуть.

— Томас, рад тебя видеть, — недовольно отозвался Теннет и с сожалением вернул ложку обратно на чайное блюдце.

— А уж я-то как рад. — Неожиданный гость отодвинул стул и присел напротив. — Узнаю твои вкусы. В чае ложек шесть сахара, а?

— Люди редко меняются, — едко ответил Виктор и откинулся на спинку стула.

— Я бы так не сказал, — нейтрально произнес Баргозо, наоборот, пододвигаясь к столу и положив на него руки. — Всегда может произойти нечто, что изменит все. Взять тебя, например.

— Хм? — отозвался Теннет, грустно поглядывая на остывающий чай. Говорить с Томасом после известных событий ему было не о чем, но и выгонять нельзя.

— Старый полковник, честный служака без гроша в кармане внезапно превращается в весомую фигуру непоследнего дома. Вместо долгов — особняки и дома, костюм от хорошего портного, — задумчиво повествовал Баргозо. — Что же должно случиться для такого чудесного превращения? Неужели серебряный билет?

— Да что бы ты понимал! — резко оборвал Виктор старого знакомого. — Билет добыт честно, потом и кровью. Заслуженно, своими руками, а не воровством и вымогательствами.

— Чем же я заслужил такую отповедь? — Собеседник оставался спокоен, но в глазах блестела сталь. — Неужели это не я гостеприимно встретил тебя и откликнулся на твои просьбы?

— Ты пытался подсунуть мне убийц! — жарко запротестовал Теннет.

— Да, убийц, — неторопливо и спокойно кивнул Баргозо. — Кого ты вообще планировал нанять в гильдии воров? Благочестивых девственниц? Проповедников?

— Они бы убили мою девочку! — упрямо гнул свою линию дед. — Я наводил справки: на твоих людях пробы негде ставить.

— Они никогда и пальцем не тронули бы Джейн, — вздохнул гость. — Не понимаю, зачем ты ко мне вообще обратился.

— Пришел говорить о доверии? — едко отозвался Виктор и потянулся к чаю, пока тот окончательно не остыл.

— Ты мне должен. — Ледяная фраза заставила старика закашляться приторно-сладким чаем.

— Прости? — Виктор непонимающе уставился на старого сослуживца. — Опять за старое? Выдуманные долги и крупные проценты? Не на того напал, — начал он было заводиться. — Ах да, тот мальчишка и его имущество. Пролетел ты, чему я несказанно рад, — довольно оскалился дед.

— О мальчишке и пойдет разговор, но в иной плоскости. — Томас нашел взглядом служку ресторана и знаком попросил себе чаю. — Твой контракт ничего не меняет в вопросах собственности. Как я считаю, сделано это тобой специально, чтобы не ссориться со мной. Плевать ты хотел на его жизнь, хоть и корчишь из себя неведомо кого. Дослушай, — урезонил он взглядом Виктора, набравшего было воздуха для ответа. — По контракту после смерти Ника квартал все равно перейдет Марте, а от нее — мне. Ты это прекрасно знал, когда морочил голову парню.

— Так почему я тебе внезапно стал должен? — хмыкнул дед.

— Потому что ты великовозрастный придурок-конспиратор, — ласково отозвался Томас. — И мало того что сам веришь в свои бредни, так еще умудрился рассорить меня с Ником и Мартой. Один только скандал, что учинила мне вчера жена, уже стоит немало. Так нет, ты перечеркнул все мои планы!

— Знаю я твои планы... — неуверенно заговорил Виктор, но моментально умолк под лютым взглядом старого знакомого.

— Я не зря сказал, что меняются все, — поиграл желваками теневой барон. — Тебя изменил серебряный билет. Меня — скорое появление сына. Скажи мне, ты ведь считаешь себя умным и расчетливым человеком: сколько будет лет моему сыну, когда я умру? — Томас дал сослуживцу небольшую паузу, чтобы тот осмыслил сказанное.

— Двенадцать — пятнадцать, — отозвался Виктор. Сам дед прекрасно отдавал себе отчет, сколько ему оставалось, а с Томасом они были ровесниками.

— Верно, возможно меньше, — устало кивнул Баргозо. — Что будет с Мартой и сыном после моей смерти?

— Не знаю, — обескуражено развел руками Теннет. Разговор пошел совершенно иначе, чем он себе представлял.

— Отнимут все. Совсем все, даже дом, в котором они живут. Про тайные счета узнают, явные счета вежливо попросят обналичить и пожертвовать гильдии. — Томас как-то осунулся и постарел еще на десяток лет. — Таковы правила. Ник должен был защитить моего сына. Я сделал бы его достаточно богатым, чтобы ребенок и Марта ни в чем не нуждались, и достаточно сильным для их защиты. А ты меня с ним рассорил в один миг.

— Прости, — прошептал Виктор, глядя в глаза старому соратнику. — Я могу все исправить.

— Да неужели? — хмыкнул Томас. — После того, как подставил с наймом?

— Да что там может случиться, — облегченно отмахнулся дед. — Там же принцы домов и старая аристократия. Охранник на охраннике сидит. Ничего не будет, простая перестраховка.

— Четыре трупа в первый день, арестован младший наследник Ортиз, — мрачно улыбнулся Баргозо. — Действительно, что там может случиться?

— Н-но как? — Старик схватился за отчаянно бьющееся сердце. — Моя девочка цела?

— Цела. Ник тоже цел, — кивнул Томас и пододвинул другу блюдце. — Съешь пирожное, выпей чаю. После чего обсудим цену отступных за твои ошибки.

— У меня практически не осталось денег, — мрачно отозвался Теннет.

— Кто говорит о деньгах, друг мой? — позволил себе улыбку Баргозо. — Мы поступим иначе.

Глава 5

Назвать паникой то, что происходило после, — значит преуменьшить масштаб события. Большинство присутствующих никогда не видели смерти так близко, многие и вовсе всю жизнь до этого дня прожили с ощущением собственного бессмертия. Сегодня все впечатлительные студенты смогли примерить на себя любую из трех масок — от роли закованного в кандалы наследника Ортиз, потерянно шаркающего по мрамору широких коридоров, до роли закрытого простыней трупа, что извлекли из-под кровати арестованного прямо в его присутствии. Третья роль вводила в леденящий ужас даже преподавателей — трудно как-то иначе реагировать на кошмар, что въелся в разум со времен детских страшилок. Слухи о жертве магического контракта мгновенного растеклись по академии, выбивая зубную дрожь из персонала и отправляя в обморок впечатлительных девиц.

Магические договоры заключались издревле, в иных местах подпись под ним становилась рядовой формальностью. Стороны получали гарантию преданности взамен на высокое денежное обеспечение и престижную должность — именно так и обстояло дело с персоналом академии. В договорах четко прописывался перечень действий, допустимых для занимаемой должности, — своеобразные функции, честно исполняя которые специалист мог вовсе не бояться кары магического документа. Потому весь персонал и звался функционалами. Со временем страх наказания притупляется, осторожность уступает место секундному порыву жадности, функционал берет золото и оказывает, казалось бы, пустяковую услугу. И вот тут все зависит от исхода событий. Если бы те трое, что поджидали нас у нашего номера, оказались старыми друзьями или устроили безвредный розыгрыш, слуга-регистратор остался бы жив. Но в результате нарушения слугой своей функции, превышения им договорных полномочий погибли трое студентов. Договору все равно, кто убийца, ему интересны контролируемые им причины. Кара не заставила себя ждать. Потому, кстати, магический договор не является гарантом надежности, так как реагирует на свершившееся событие. По магическим контрактам редко ссужают деньги и доверяют ценности, потому как многим деньги ценнее собственной жизни, например, при наличии нуждающейся семьи, а уважаемым людям можно верить и без магии. С подобными нюансами связаны прописываемые в типичный договор мучения перед смертью, что так испугали меня в первоначальной версии сделки с Виктором: люди боятся боли больше, чем смерти. В тот день контракт громко напомнил о себе всем подписантам.