Вместо робы меня одарили комплектом униформы. Хотя, скорее, одолжили, куртка, майка и штаны из немнущегося и слегка тянущегося материала обошлись мне в четыреста кру, еще двести стоили ботинки, и пять тысяч прибавили к долгу за линк. Я полюбовался на свои грехи, которые в числовом виде только росли, растянулся на кровати и закрыл глаза. Не знаю, в какую жопу я попал, но это не повод грустить и терять надежду. Помнится, на пересадочной станции после космического лифта меня тоже бил мандраж, и сомнения лезли в голову, так ведь ничего, шлялся по пустоте, камни помечал, рисковал жизнью. Да, в тот раз добровольно, в этот — заставили силой, ну и что, зато я, наверное, первый землянин, который вообще оказался за пределами Солнечной, к Центаврам и к другим ближайшим звездам пока только беспилотные аппараты летали.

Тут линк заморгал, прямо в голову пришли какие-то документы, картинки и инструкции. И среди них — описание Программы первого расселения. Я почитал, подумал, постарался найти жопу в этой информации, и не смог. Чего этот парень так трясся, непонятно.

Конфедерация светлого пути решила, что человечеству не по пути с искуственными организмами. Точнее говоря, так решили их предки, которым хотелось сделать что-то хорошее для людской расы. Поэтому в Конфдерации синтетические люди и мехи были запрещены, а ИИ находились под строгим контролем. С одной стороны, идея отличная, а с другой — кто-то ведь должен был делать всю черную работу.

Например, осваивать новые планеты.

Звездная система с очень длинным порядковым номером была открыта почти пятьсот лет назад. Врата в ней были неполные первой степени — вели только к двум другим, один портал принадлежал Конфедерации, а другой — так себя пока и не проявил, он существовал, но для его активации нужно было сначала его разыскать.

Не сказать, что Конфедерации с найденной системой повезло, планета там была так себе, повышенное содержание серы в атмосфере из-за бурной вулканической активности, и флора местная была очень агрессивной, так что граждане этого государства предпочитали осваивать систему в пустоте, разрабатывая астероиды и два спутника горячего газового гиганта, вращавшегося почти рядом с желтым карликом. Но обитаемая планета — это престижно, так что кто-то должен был ее осваивать.

Мехи и синты в Конфедерации были запрещены, так же, как и свободные ИИ, к тому же любые искусственные организмы стоили дорого. А люди — плесень общества вроде нас уходила почти за бесценок, конфедераты оплатили десять процентов моего долга, и рисковали только, если я слишком быстро на этой планете помру. Тогда мой долг будет аккуратно распределен между остальными 9999 рекрутами. Или меньшим количеством оставшихся в живых.

Все это, а также информация по нашему будущему дому, были изложены в присланных материалах. Я полюбовался на тяжелые синеватые облака, почти белое светило прямо в зените, строящиеся города и бурую растительность. Таких как мы туда отправляли раз в год, вот ведь не повезло оказаться в ненужное время в ненужном месте, так что за пять сотен лет должно было скопиться пять миллионов человек. В основном, наверное, в виде трупов.

И все равно, не понимал я, чего бояться-то. Оружие давали, кое-чему должны были тут научить, механизмы всякие и средства защиты предоставлялись — не самые дорогие варианты, тут был важен баланс между стоимостью оборудования и ценой, уплаченной за людей. И требований особых не было, строй, сажай, улучшай природу и сей доброе, вечное и траву. Негры в Новой Родезии похуже жили, и ничего, пели, танцевали и гнали самогонку из кукурузы. А самым способным обещали условное гражданство, а то и вовсе домой отпустить могли. Кто-то ведь возвращался и рассказывал ужасные истории.

Степень своего оптимизма я понял на следующее утро, когда у нас начались первые тренировки. Пока виртуальные. Сначала я вообще воспринял происходящее как прикол, очутившись в кабине огромного трактора, формирующего рельеф. Высотой в полсотни метров, он мог сравнять лес или небольшую горку с землей, потом насыпать новую и посадить саженцы, этим я занимался целый день. Первый час с интересом, как-никак новая техника, а под конец практически через силу — стандартная команда такой машины была десять человек, мне же пришлось одному за всех отдуваться. Не для того я сбежал в открытый космос, чтобы триста раз подряд переработать гектар деревьев в биогумус специальным ферментативным раствором, потом на этом месте высадить такие же деревца, только крохотные, дождаться, пока они достигнут десятков метров в высоту — это ведь виртуальный мир, хотя с его создателей вполне бы сталось заставить меня ждать эти двадцать-тридцать лет, тупо сидя в кабине. Но нет, слава местным богам, если они есть, деревья росли как на дрожжах, потом я их снова утюжил и снова выращивал.

К вечеру, когда я уже был готов кого-нибудь убить, эта хрень наконец-то закончилась.

Так продолжалось десять дней. К концу этого срока я мог осушить небольшое озеро, засыпать его срытыми рядом с ним холмами, уплотнить грунт, термически его закалить, залить синт-бетоном, потом раздолбать все это, переработать в гравий, вырыть пруды, насадить аллеи, разбить цветники и сделать на этом месте офигенский парк. Гравий, кстати, шел на отсыпку дорожек и возведение скульптур, я, помню, так увлекся, что даже ужин пропустил, зато по памяти воссоздал уменьшенную нижнего парка Петергофа с его знаменитыми каскадми, как-никак, родина. И фонтаны сделал, и колоннаду, все как полагается, на оригинал, может быть, и не похоже было, но все равно — получилось. Правда, должен было построить подземную фабрику, но парк-то куда красивее.

Видимо, система обучения посчитала, что творчество — это то, что обычному колонисту совсем не нужно, и поставила мне за мою работу самый низкий балл, но мне было плевать, я-то знал, что просто охренительно талантливый архитектор, и наверняка всегда им был, только вот трактора такого у меня не было.

— Вы тупые ублюдки, отрыжка облодбанных гурхзов,— не скупился на эпитеты коммандер, выстроив нас, около тысячи разгильдяев, на том же самом плацу. — Не могли справиться с самыми простыми приказами. Мало того, что вы, идиоты, попались охране на своих станциях, так еще и тюрьма вас ничему не научила. Но ничего, с этого дня вы сами — охранники. Думаете, охранять почетно? Нет, уроды тупые. Почетно воевать. Этому вас никогда не научить. А вы будете таскать свои задницы из одной точки в другую за гроши, пока ваши более способные товарищи работают, и следить, чтобы они не отвлекались. А когда они погасят свои долги и улетят, вы останетесь на этой гребанной планете и сгниете там.

Парень, который обещал мне жопу в районе пупка, снова стоял рядом со мной.

— Ты как отмазался? — чуть наклонившись в мою сторону, тихо спросил он.

— Построил парк.

— Блин, а я трактор взорвал. Не, ну тоже неплохо получилось. Пусть остальные придурки лес валят, а мы будем отдыхать.

— Уверен? — с сомнением переспросил я. В моем понимании профессия охранника была одной из самых опасных. В паркинге возле нашего дома один такой вызвал военную полицию, когда черные не расплатились за бухло в соседнем магазинчике и пристрелили хозяина, так потом его обглоданную ногу на соседней плантации коки нашли, случайно.

— Отвечаю, — гордо заявил мой новый знакомый. — Мне тут знающие люди подсказали, что надо делать. И сами они вон стоят, так что не фуфел гнали.

Там, куда он показывал, вокруг невысокого крепкого мужчины лет сорока-пятидесяти кучковались мрачные личности.

— Банда Храга, — важно, словно смакуя причастность к криминалу, прояснил парень. — Подставил его кто-то, но долго он тут не задержится, найдет, как свалить. А если повезет, то и мы с ним. Тебя как зовут?

— Дэн. Дэн Истерман, — по привычке представился я именем и фамилией.

— Круто. А я Гниллс. Еще номер есть, но хрен его выговоришь. Слушай, а чего на тебя вон та блондинка так пялится, знакомы?

Я пригляделся, точно, девушка, напавшая на меня в пересылке, тоже была среди тупых. Блондинка, тут стереотип наверняка сработал. И глядела на меня как-то недобро, словно я ей задолжал что-то.

— Может, трахнул ее, не помню, — не удержался я. — Столько цыпочек через меня прошло, не сосчитать.

— Ну ты ваще силен, — уважительно протянул Гниллс. — Сведи меня с ней. А я за тебя словечко Храгу замолвлю, ну не ему самому, конечно, а вон там рядом с ним лысый такой, на гурхзза похож. Забились?

— Не вопрос, — кивнул я. — Слушай, если мы охранники, нам оружие дадут?

Из оружия мы получили по одному десантному ножу, почти точь-в-точь такому же, как я нашел на своем корабле, и пистолеты, по два на каждого. Все боевые функции у оружия были заблокированы, чтобы такие мудаки, как мы, не поубивали сами себя.

Поэтому обучение доблестной профессии охранника шло, не отходя от койки. Словно в компьютерной игрушке я бегал, прыгал, размахивал ножом и стрелял. Игра эта была для всех одна, нас разбили на десятки, каждой десятке дали объект для охраны, а потом неписи на нас нападали. Такого погружения у меня в боте не было, хотя я там половину всех вычислительных ресурсов, когда в пустоте летел, на это направлял. И боль, и запахи, и даже вкус чувствовались, иногда я даже забывал, что все это не настоящее.

Первый раз я на своей шкуре испытал, что такое быть убитым, когда чужой десантный нож вошел мне в спину в районе поясницы, и вылез из живота. Даже почувствовал, как кровь, вместо того чтобы бежать по венам и артериям, через легкие и трахею выплескивается из моего рта, и железный вкус на языке присутствовал, и слабость, и дикая боль, и желание повернуться и убить обидчика — нападение-то еще не началось, мы расслабленно стояли под ненастоящими деревьями и курили ненастоящие сигареты.

Уже падая, я увидел знакомое лицо. Блондинка. Ну за что эта тварь меня так не любит?

10.

— Что я тебе сделал? — Гниллса рядом не было видно, так что момент выдался подходящий — я чуть отклонился в сторону, перехватывая кисть. Эта стерва отличалась изобретательностью, она нападала на меня сзади, сбоку, прыгала сверху с веток, на мне живого места уже не было, только горло она перерезала три раза.

Блондинка попыталась вырваться, но хрен там, в том месте, где я рос, если не зафиксируешь того, кто на тебя напал, то зафиксируют тебя. Все просто, схватил, прижал, убежал. Это если один на тебя нападает. А если банда черных, то только огнестрел, желательно автоматический, бегают они быстро, но неизобретательно, одной плотной толпой. С моей новой подругой весовые категории у нас разные были, и вообще, после тюряги я как-то окреп, что ли. На казенных харчах. А в виртуальном симуляторе все существующие параметры физические сохранялись.

— Отвечай, — я посильнее надавил на горло, потом отпустил, — какого хрена ты меня достаешь?

— Я тебя убью, — прохрипела блондинка, освободившейся рукой пытаясь выцарапать мне глаз, — я достану тебя, сволочь, подонок, мразь, гандон.

Нет, последнее она немного по-другому сказала, это уже я доперевел. Все-таки три тысячи лет назад общий был немного другой, и с каждым новым диалогом я одновременно потихоньку учился, но внутренний переводчик иногда просто вставлял слова из моего прежнего интер-лингва.

Подошла Толстая Мо, уголовница с планеты, непонятно как попавшая в число колонистов, вообще ей светила каторга на астероидах, может кто зуб на нее имел, не знаю. Видел вживую я ее всего один раз, на прогулке, она и в жизни была такая же — крупная, мускулистая, с нечёсаными волосами и жестким взглядом.

— Дави на хрящ, — посоветовала она, — а пока будет теплая, сможешь вдоволь с ней побарахтаться. А то с живой проблем не оберешься, член может откусить.

— Не, нам поговорить надо, — я помотал головой, — кое-что прояснить.

— Тогда на мочевой пузырь дави, — Мо присела рядом на корточки, ткнула блондинке пальцем в живот, — обоссытся, язык быстро развяжется. Или глаз выдави, но тогда орать начнет, успокаивать долго. Слышь, ты, подруга, волосики мне твои нравятся, и вообще ты ничего так. Надо будет тебя на прогулке подловить, пообжимаемся. Нет, не хочешь? А придется. Ладно, детишки, развлекайтесь.

Я ткнул пальцем в то место на оголенном животе, куда показала Толстая Мо, эта стерва чуть не вывернулась, пришлось на живот ее перевернуть, заломить руки.

— Ладно, не хочешь говорить — не говори, — раз молчит, значит, не созрела еще для откровений, отпустил, и только она начала приподниматься, резким движением перерезал ей горло. Как учили. Заодно четыре балла в зачет заработал, осталось еще полторы тысячи.

За те шестнадцать дней, что мы провели, играясь в охранников, нас счет с блондинкой сначала сравнялся, а потом я повел по очкам. Научился предугадывать, когда она на меня набросится, куда ударит, сколько ей времени потребуется, чтобы воскреснуть и снова на меня напасть. За этим шоу вся наша группа следила, Гниллс пытался было девушке подыгрывать, но его быстро обломали — отметелили так, что на ужине пятна на коже показывал от вирт-костюма.

Да, теперь мы ели не поодиночке, а все вместе, по пятнадцать минут на каждые пять сотен будущих колонистов. Сначала две группы самых тупых, мы освобождались раньше всех, и вообще не особо напрягались, а потом уже шли те, кто поумнее. Кто раньше фабрику или космодром построит, те первые в очереди на тарелку с фиолетовой слизью были. Чесси я встретил на пятый или шестой заход, она стояла с каким-то дрищом, спорила, когда я подошел и отвесил ему поджопник, чтобы не лез к моей девушке.

— Эй, про долг не забыла? — напомнил я.

Дрищ вроде как попытался вмешаться, пришлось дать ему кулаком в кадык. Драки тут не приветствовались, но это когда до смерти, а мы так, просто дружески шлепали друг друга. Точнее говоря, нашлепались, этот парень упал и остался лежать, умный потому что, и закономерность определил.

— Какой долг? — исподлобья на меня посмотрела хакерша. — Вали отсюда, а то охране пожалуюсь.

— Ты по адресу обратилась, подруга. Я теперь охранник.

— Да с самого начала было ясно, что ты — тупой. Отвали.

— Короче, помни. А я в нужный момент приду и потребую.

Чесси фыркнула и отвернулась. В общем, оно и понятно, угрозы мои ее тут не волновали. Из-за каждого косяка вздрагивать — здоровья не хватит. Но я должен был ее в тонусе держать, вот и приходилось напоминать при каждом удобном случае. Да и знакомых, кроме нее, у меня, считай, не было.

Чесси в этом смысле оказалась намного общительнее.

— Слышь, ты, — через несколько дней я, Толстая Мо и Гниллс возвращались в свою казарму после очередной порции оранжевыых соплей. По виду так себе, на вкус тоже дерьмо, но постепенно втянулся и даже лопаткой тарелку подчищал, ко всему можно привыкнуть. Черные ребята в Солсбери, в соседнем районе, червяков жрали и гусениц жареных, и ничего, только похрюкивали от удовольствия. И над нами, белыми детишками, смеялись, когда мы отказывались от такой вкуснятины. К тому же, что-то мне подсказывало, что в том месте, куда нас повезут, таких деликатесов тоже будет хоть отбавляй.