Красный опричник

— Тьфу ты! — выругался Берия, вновь промакивая испарину на лбу.

На экране он увидал иконки с изображением дисковода, логических дисков, физических и виртуальных устройств со съемными носителями, а также несколько пиктограмм папок с документами.

— Что бы это могло значить? — прошептал он, — ничего не понимаю! "Логический диск "Цэ", Логический диск "Дэ"! Какая здесь может быть логика? Как же Кречко выключал эту машинку?

Курсор вновь неуверенно пополз по экрану, спотыкаясь о каждую пиктограмму. Наконец, Берия припарковал его у кнопки "Пуск". Немедленно выехало окошко с различными надписями, которые он поспешил прочесть.

— Ага! "Справка и поддержка"! Ладно, это после... а вот и выключение! — торжествующе прошептал он!

Только Берия собрался тыкнуться в "Справочное бюро", как зазвонил телефон.

— Я же просил! — шикнул он в трубку, но, услыхав взволнованный голос секретаря, проворчал, — сейчас!

— Так, значит "Выключение"! Ага! Не понял! "Выключить", "Перезагрузить", "Спящий режим"... какой к дьяволу "Спящий режим"? Выключить!

Отключив от сети ноутбук, Берия аккуратно спрятал его в сумочку (Кречко, сказал, что это — специальный футляр для переноски) и положил его в сейф. Заперев его и спрятав ключи в кармашек, он вышел из кабинета с видом укротителя, который одержал победу над самым строптивым из своих подопечных хищников.

— Одного я не понимаю, — сказал он сам себе, — почему для выключения этой штуки необходимо нажать на кнопку "Пуск"?

— Отыгрываетесь? — спросил с первого сиденья "Эмки" Кречко, когда наконец Волков уселся сзади. По бокам его "страховали" двое сотрудников госбезопасности.

— О чем вы? — не понял Волков.

— Ай, бросьте! — усмехнулся Иван Михайлович, — насколько я понимаю, вы обиделись на меня за принятые мною, старшим майором госбезопасности меры предосторожности. И решили убедить Лаврентия Павловича отстранить меня от дела.

— Узнаю мощь системы! — хмыкнул Андрей Константинович, — высасываем из пальца обвинение и подтасовываем факты под жидкую цепочку собственных умозаключений... сынок, если ты еще раз попытаешься меня ударить, я сломаю твою нежную шею!

— Лейтенант! — прикрикнул Кречко на чересчур самостоятельного сотрудника, — я что, не предупреждал! Смотри — их благородие и впрямь способны сломать хребет даже такому красавцу, как ты. Потом твоя жена будет хлопотать за тебя пенсию, скажет: погиб при исполнении. Так, ваше благородие?

— Двоечник вы, Иван Михайлович! — произнес Волков, — обращение "ваше благородие" применимо лишь чинам от двенадцатого до девятого класса. То есть, не выше штабс-капитана... или это вы меня обидеть вздумали?

— Боже упаси вас обидеть! — воскликнул Кречко, — кстати, а у вас какой класс был? Запамятовал...

Слушающие эту белиберду сотрудники только мысленно пожимали плечами. Ну, колет товарищ старший майор какого-то субъекта, разыгрывающего помешательство, ну и пусть колет. Нельзя бить подследственного — значит нельзя. Совсем плох, раз бить нельзя. Только с чего этого придурка в Кунцево везут? Ведь неподалеку — дача самого товарища Сталина. Не может быть, чтобы товарищ Сталин лично допросить этого подозрительного субъекта желал. Тем временем Волков ответил:

— Все вы помните. Чин — третьего класса, а вот по должности — второй.

— Ну, это нам знакомо, ваше превосходительство! — хохотнул один из сотрудников, — и у нас капитаны, случается, полками командуют...

— Что-то ваши люди язык за зубами держать не умеют! — пожаловался Волков, — агенту вражеской разведки уже бы стало ясно, что в частях Красной Армии — некомплект.

Кречко обернулся и взглянул на своих сотрудников.

— А ведь этот гражданин прав, товарищ сержант государственной безопасности!

Пристыженный сотрудник замолчал, а Иван Михайлович подумал, что пора с личным составом проводить разъяснительную работу. Припухли на теплых местечках — скоро щеки из-за ушей торчать будут. Всегда можно сменить тесную Москву на бескрайние просторы Якутии. Кажется, вчера что-то говорили насчет вакантной должности в Вилюйске. Нету в тамошнем улусе своего сержанта госбезопасности. Что-то видимо отразилось на его лице, потому как пристыженный сержант начал обеспокоено ерзать на сиденье. Это дало повод Волкову очередной раз поиздеваться:

— Гражданин старший майор, а ваш подчиненный кажется того... обмочился.

Реплику Андрея Константиновича проигнорировали оба: Кречко счел ее вовсе не шуткой, а сержанту было не до Волкова. Он мысленно давал себе клятву отрезать при первой удобной возможности собственный язык. Это было у него уже не первое замечание, в то время как в стране царил строгий лозунг "болтун — лазейка для врага". Как же он был рад, когда автомобиль наконец достиг Кунцево и затормозил у высокого забора с окованными листовым железом воротами.

— Кажись, приехали, — сказал шофер.

В воротах отворилась небольшая калиточка, из нее на улицу шагнул некто в штатском и решительно направился к припарковавшемуся в неположенном месте автомобилю. Когда взгляд человека царапнул по номеру машины, шаги его несколько замедлились. Кречко понял это по-своему и поспешил вылезти наружу.

— Здравия желаю, товарищ старший майор! — поздоровался человек в штатском, — должен вас предупредить, что здесь нельзя ставить автомобиль.

— Здорово! — хмуро бросил Кречко, протягивая удостоверение — с кем имею честь?

— Лейтенант Иванов! Охрана спецобъекта номер...

— Верю! Передайте своему начальнику, что я по личному указанию товарища Берия. Вот, отнесите ему эту записку.

Лейтенант кивнул и скорым шагом направился обратно. Кречко неодобрительно посмотрел на, как ему показалось, не слишком торопящегося сотрудника охраны и вытащил из кармана пачку "Нашей Марки". В ожидании нужного человека он успел скурить почти половину сигареты и прилично замерзнуть — погода стояла на редкость морозная. Наконец, калиточка распахнулась и из нее вывалился широкоплечий молодец характерной наружности.

— Слушаю, товарищ старший майор? — спросил он, сильно коверкая слова.

— Вы кто? — спросил Кречко, выбрасывая сигарету далеко в сугроб, — представьтесь пожалуйста!

— Капитан Ашветия. Я прочитал записку Лаврентия Павловича. Вы доставили человека, о котором меня известил товарищ Берия?

Старший майор кивнул.

— Демидов! Выбирайтесь из машины! — повысил голос он.

Из "эмки" сначала вылез давешний нарушитель-лейтенант, затем — Андрей Константинович. Еще один сотрудник госбезопасности вылез последним. Шофер остался в машине.

— Мои люди проводят? — спросил Кречко у начальника охраны.

— Спасибо, не нужно. Сами справимся. А ну, пошел!

— Еще один совет, э-э... капитан! — окликнул Ашветию Иван Михайлович.

Грузин недовольно обернулся.

— Что еще?

— Будьте с ним повежливее. Иначе у вас могут быть неприятности.

— Грамотный! — осклабился грузин, — сопроводиловку прочитал.

Кречко загнал своих орлов обратно в "эмку" и уселся на переднее сиденье, плотно захлопнув дверцу. Водитель включил передачу, поддал газу, и автомобиль тронулся с места с пробуксовкой.

— Я сам кому хочешь устрою неприятности! — пробурчал Ашветия.

Волков смотрел во все глаза на открывшиеся ему виды. В его время Кунцево уже было далеко не окраиной Москвы. После станции "Кунцевская" по филевской линии располагались еще "Пионерская", "Молодежная" и "Крылатское". И, насколько помнил Андрей Константинович, достраивались еще три. В том числе и "Митино", где в один из "налетов" на мир Земли его орлы затаривались радиодеталями.

В конце семнадцатого века деревенька Кунцево представляла собой хутор в "полтора двора" с населением буквально в несколько человек. В лесах, окружавших деревеньку любил охотиться покойный Алексей Михайлович — родитель троих московских правителей: Федора, Софьи и Петра. Если еще вспомнить Ивана, то тогда четырех. Софья охоты не любила, поэтому Андрею Константиновичу не довелось побродить в этих местах со штуцером для охоты на слонов. Однако майору Дениске Булдакову с помощью вышеуказанного штуцера удалось однажды завалить здоровенного медведя-шатуна весом в добрые четыре сотни килограмм. Целый год хвастался, мальчишка...

Насколько мог судить Андрей Константинович, сейчас Кунцево являлось небольшим городком в его родном, Можайском направлении, который отделяло от столицы всего несколько километров. Вокруг этого городка (зоркие очи Волкова углядели даже такой элемент инфраструктуры, как парк) располагались деревушки: Мазилово, Давыдково, Сколково, Крылатское, Волынское. Вот между ними, на окраине Кунцево и располагалась "ближняя" дача Сталина. Усадьба, куда вождь народов наведывался довольно часто, а в летнюю пору и вовсе — ночевал постоянно. Сама дача была построена в 1932 году после трагической смерти жены Иосифа Виссарионовича — Надежды Аллилуевой. Казалось, таким образом товарищ Сталин пытался забыть прошлое.

Само собой разумеется, что и охрана подобного объекта была организована на соответствующем уровне. В двух усадьбах по соседству расквартировались мрачные верзилы в штатском — караул, состоящий их двух взводов лично подчиненного Сталину полка охраны. Начальствовал на объекте капитан Ашветия — грузин, командир спецроты охраны, а в подчинении у него были бравые украинские ребята. Хохлы, в просторечье.

Хохлы за глаза называли Ашветию "грузинским орлом", когда он, широко расставив кривые ноги, смотрел в бинокль с господствующей высотки на окрестные деревеньки. Вот Прасковья подоила корову — можно отправлять гонца в Крылатское, а в Мазилове хозяин свинью заколол — к вечеру пришлет свежей печени. Все в округе знали, что Ашветия любит жрать сырую печень, предварительно посыпав ее киндзой и солью. Бравый капитал любил и свиную шкурку, но шкуры высочайшим повелением крестьянам было предписано сдавать на заготовительные пункты. Растущая в численности Красная Армия нуждалась в сапогах, кожанках и тулупах. Кстати, бравый Ашветия был одет в полушубок и яловые сапоги, что как нельзя кстати подтверждает все сказанное выше.

Андрея Константинович он внимательно осмотрел своими орлиными глазами, затем нахмурился и прочитал еще раз записку Берии.

— Добро пожаловат! — хмыкнул он, изо всех знаков признавая только твердый, — Лаврентий Павлович просит встречат вас, как дарагой гост. Хм! И хочэт, чтоб вы никуда не подевалис! Шутник, товарищ Берия!

Волков пожал плечами и пристально посмотрел на капитана.

— Чэго уставилса? — грозно спросил Ашветия, — я — не красная девица, я — Красная Армия! Значыт так: жит будэм в доме, а во двор выходыт не будэм. Сортир ест внутри! Понятно?

— А то! — фыркнул Андрей Константинович, — ведите!

Ашветия крякнул, кивком подозвал одного из бравых хохлов и приказал разместить товарища в флигеле, находящимся неподалеку от домика охраны. Прежде, чем произнести "товарища", он еще раз глянул в записку Берии.

— Я еще приду! — многозначительно сказал он, — обживайтесь.

* * *

В Москве заканчивался долгий зимний вечер. На кухне одной из квартир дома по бывшему Охотному ряду сидел старший майор госбезопасности Кречко и тоскливо глотал полуостывшие пельмени. Напротив его стояла четвертушка с "Московской особой" и миска с маринованными груздями, приправленными подсолнечным маслом. Рядом на табуретке сидела дочка — смешливая шестиклассница и делала вид, что читает учебник по географии.

— Папа, а правда, что скоро изобретут цветные фото? — донимала его время от времени его Варенька всяческими каверзными вопросами.

— А как же! — хмыкнул Иван Михайлович, — уже изобрели! Пару лет назад я в каком-то журнале читал о фотопленке нового типа...

— Здорово! — восхитилась девочка, — а снимков цветных ты не видел?

Кречко в этот самый момент подливал себе из бутылки; рука его дрогнула, и несколько капель пролились на белоснежную скатерть.

— Видел! — неохотно буркнул он, вспомнив о снимке Волкова в кругу семьи.

— Немецкое? — не отставала Варя.

— Оно самое, — кивнул отец, зашвыривая водку внутрь.

Ребенок задумался:

— Папа, скажи мне: а почему у немцев есть цветные снимки, а у нас — нету. Ведь у нас самое передовое государство?

Кречко вздохнул. Попробуй, ответь на некоторые детские вопросы!

— Варюша, у нашей страны много сил уходит на борьбу с теми, кто не желает видеть Страну Советов такой, как она есть. Много сил, а значит, и средств. Поэтому нам просто некогда заниматься цветной фотографией. Поняла?

— Жаль! — вздохнула дочка, — ведь это так интересно.

Иван Михайлович заткнул бутылку пробкой и поставил ее в холодильник — американский "Фриджидейр". В ней оставалось еще на один ужин. Выпил юшку из пельменей и прикрыл пластиковой крышечкой грибы. Затем тщательно вытер губы салфеткой и позвал Варю:

— Ну, иди ко мне. Уроки хорошо выучила?

— Дочка вспорхнула птичкой к отцу на колени и принялась докладывать домашнее задание. Иван Михайлович слушал, не перебивая, а затем вздохнул:

— Ишь, какая ты умница! Ладно, иди послушай граммофон. Мать спит уже, наверное...

— И вовсе не спит! Мама с тетей Фросей в кинематограф ушла, скоро должна вернуться.

Кречко недовольно посмотрел на часы, показывавшие без четверти девять, зевнул и прошел в свой кабинет. Если удастся, то на сон грядущий можно будет просмотреть несколько газет. Или полистать томик Алексея Толстого. Заинтриговал его Волков своими рассказами о своей миссии в прошлое. И чем им Петр не угодил? Царь-реформатор, одиозная фигура, человек самых передовых взглядов...

Мягко зазвонил телефон. Иван Михайлович недовольно поморщился, но трубку взял.

— Кречко слушает! — пробасил он в микрофон.

— Добрый вечер, Иван Михайлович! — сказала трубка голосом Берии, — надеюсь, вы не слишком заняты?

Кречко удивленно привстал.

— Никак нет, товарищ Берия. Можете мною всецело располагать!

— Очень хорошо. Тогда почему бы нам не навестить нашего подопечного... пока он там не обустроился и не начал обрастать легендами?

— Что я должен делать?

— Через пятнадцать минут мы за вами заедем. Успеете собраться?

— Уже готов! — бодро отрапортовал Кречко.

— Ну-ну! Тогда спускайтесь! — фыркнула трубка, после чего в ней раздались короткие гудки.

Глава 5.

Фрау Зееман за две недели до рождества получила письмо от единственного сына, дорогого Альбрехта. Сын писал скупо, но с чувствами. "Милые мои родители! Обживаюсь на новом месте и привыкаю к своему новому положению. Я ведь теперь командир роты, но часть моя еще полностью не сформирована. От меня требуются все знания, что были вложены в мою голову и еще даже больше. Много занимаюсь самостоятельно, изучаю труды великих немецких полководцев прошлого. Очень скучаю по вас и по сестрам, хотел бы вас всех крепко обнять. Пиво здесь неплохое, но ни в какое сравнение с нашим не идет. Хотелось бы на Рождество получить отпуск, но это вряд ли. Шиллер говорит, что очень много работы и очень много предстоит сделать. С большим бы удовольствием скушал, мама, твои фирменные Weisswurst или коруонблянц "Шаргач". Здесь можно раздобыть неплохие Blutwurst , однако это все не то... Передавай привет папе и скажи ему, что его сын имеет все шансы стать великим человеком. Мой командир также передает привет всей нашей семье. До скорого!"