Свидетель Канона

— Вы, сын мой, подвергаете сомнению мудрость божию, иже даруется нам через испытания? Господь наложил кару за утерю благочестия, за разврат и содомский грех, за стяжательство и маловерие, вот истинная причина Черной Смерти.

— Преподобный Кошон, я по-прежнему верный слуга церкви и божий, — король с искренним чувством перекрестился. — Но пустота в казне вопиет. Пусть годоны меня повесят, я должен это видеть. Читайте, вам приказывает ваш король!

— Известно, что человек, и даже грызуны для чумы — случайный носитель. В природе долговременный носитель и резервуар чумы, к которому она действительно приспосабливается — простейшие...

Карл перекрестился.

— Что есть "простейшие?" Простецы, сиречь, вилланы?

— Боюсь, нам необходим знающий доктор. — Епископ заглянул в книгу боком, касаясь листов с ужасом.

— ... Вблизи своего лагеря отдельные карантинные палатки. Все карантинные содержались по одному, так что смерть одного не приговаривала других. В случае смерти обитателя палатка немедленно сжигалась... Мэтр Нострадамус относительно успешно боролся с чумой прежде, чем взялся за знаменитые "Катрены"... Не знаю такого.

Епископ Кошон посопел, поглядел в каменный свод, не чувствуя весенней прохлады из открытого окна. Выдохнул:

— Навести справки... Но что же дальше? Получить убитую вакцину сравнительно просто... Здесь описание на лист, я пропущу... Даже убитая вакцина достаточно эффективна. Она снижает заболеваемость при бубонной форме вдвое, смертность же вчетверо. Даже при легочной форме эта вакцина, хоть и не снижает заболеваемость, но снижает смертность.

— Вымирали города, — король, который пока не король, взялся за подбородок. — Вымирали начисто. Даже несколько сотых долей — это десятки тысяч спасенных.

Собравшиеся переглянулись и рыцарь, доставивший Ковчег Завета, решительно разлил по серебряным стаканам вино из высокой темной бутылки.

— Граф, вы неподражаемы, — Карл с искренней благодарностью выпил, за ним и трое собеседников.

— Я закончу, — епископ решительно придвинул книгу к свече. — Иначе кошмар не отпустит меня, как не отпускает недопетое. Вот, последнее про чуму... Единственное спасение: бежать как можно раньше, дальше и быстрее. Впрочем, при сколько-нибудь развитой химии... Может, алхимии? Иатрохимии? Нет, здесь просто "химия". Скорее, это люди неверно поняли слово божие... Можно попытаться найти и выделить из почвы вид актиномицетов, что выделяет нетоксичный стрептомицин.

Кошон без разрешения налил и выпил еще стакан, схватился за голову:

— Боже, за что караешь! Я узнаю буквы, но не понимаю ни единого слова! А ведь сказано: это средство от чумы, способное лечить легочную форму. Оно также эффективно против чахотки и проказы. Боже, за что ты поманил надеждой, и оставил нас?

Король, который пока не король, захлопнул книгу и даже чуть отодвинул ее.

— Итак, сие суть Ковчег Завета Божия, оставленный в тайниках замка Тампль. Источник неимоверного могущества надменных рыцарей Храма, источник их сверхчеловеческой гордыни. Книга, за которую только сегодня погибло не менее десяти человек, и ради которой храмовники прислали подлинного выходца из преисподней... Все верно?

— Да, сир, — поклонился граф, догадавшийся налить вина. — Осмелюсь заметить, при краснокожем рыцаре захвачены две женщины. Собственно, они-то и несли сам Ковчег. Мы допросили их, но первая немедля покончила с собой, а вторая не разумеет по-нашему ни слова, причем палач клянется, что та не притворяется.

— Как вы упустили первую? Она что, ухитрилась развязать руки? Разбила голову о стену?

— Откусила себе язык.

По жесту короля граф снова разлил на всех вино, и взглядом приказал оруженосцу достать из корзины еще бутылку.

— Какая твердость в желании оградить нас от знаний, — проворчал король, который пока не король. — Какая ненависть к нам. Подлинные выходцы с того света! Но за что же заплачено такой отвагой?

— Сир... Я не понимаю.

Король, который пока не король, вздохнул:

— Смотрите. Мы победили...

— Пережили, — буркнул Кошон.

— Победили! — рявкнул Карл. — Мы живы, а значит — мы победили! Голод, нищету, даже Черную Смерть! Снова распаханы земли, дают обильный урожай. Ремесленники производят мебель и обувь, доспех и одежду. Земля наша изобильна, пришел час устроить в ней добрый порядок, верное управление. А что я вижу в самой святой для христианина книге?

Карл снова раскрыл толстый том, без малейшего почтения повел по священным строкам пальцами:

— Гидротаран. Инжекционный насос. Блаухофен. Штукофен. Водяной молот. Борьба с чумой. Да, все это нужно и полезно, и улучшает жизнь добрых подданых. Вот еще... Инкубатор. Канализация. Не царское это дело! Где политика? Сбор налогов? Средства насытить казну? Обуздать герцогов? Где заключение союзов? Где благородное искусство побеждать? Сытый мир необходимо взять в оправу порядка, подобно драгоценному изумруду, чья красота от сего лишь возрастет.

Король, который пока не король, выпил залпом стакан вина и спросил уже устало:

— Ну и где же тут секреты владык? Или Христос оставил завет лишь для строителей, коль скоро сам он сын tektona?

— Он сын Божий, — возразил Кошон тоже упорно, и тоже устало, без ярости.

— Да, но завет его едва не угодил в руки детей дьявола. Ни здесь, ни в далекой стране Катай нет краснокожих. И даже сказок о них нет! Их не существует нигде в мире.

Тут граф опять зашевелился, захрустел кольчугой:

— Ваше величество, пределы известного нам мира ограничивает Море Мрака. Легенды же о Винланде...

— Вы еще о Свальбарде вспомните. Я потерял там лучших капитанов. Из восьми кораблей вернулись два. На Свальбарде лед! Сплошной лед! Живут полные дикари, моющие руки и волосы собранной мочой! Оружие костяное, доспехи из вымоченных тюленьих шкур. Все население громадного Свальбарда меньше, чем вокруг нас одних только студентов. И даже там нет краснокожих!

— Но что, если рыцари Храма ушли тем путем, и закрыли за собой дверь? Посланник ада сражался не серой и заклятием, но, на удивление, мечом и щитом, как подобает рыцарю. Если завтра вот за этим Ковчегом явятся сонмища красных тамплиеров, и отомстят нам за сожженного магистра де Моле?

Карл, седьмой этого имени, выпрямился и погладил книгу пальцами.

— Я понял. Понял... Граф. Соберите космографов. Моряков. Вы упомянули Свальбард — вам и поручаю пройти дальше. До Винланда. Когда? В казне у нас как обычно... Англичане на пороге, а бургундцы и вовсе уже хозяйничают в передней... Сейчас одна тысяча четыреста девятнадцатый год от рождества Христова. Боже святый, крепкий, бессмертный, ведь эта книга старше Парижа, старше самого Хлодвига! Черт побери, у нас нет выбора. Используем советы плотникам, если уж государям советов не досталось.

— Но с чего мы взяли, сир, что книга одна-единственная? Возможно, советы государям попросту содержатся в других томах? Как-то же храмовники обеспечили себе верность красных людей. Не говоря уж о кораблях, способных пересечь Море Мрака.

Король некоторое время смотрел в окно, на светлеющее небо.

— Вы гений, преподобный Кошон. С таким советником государь обойдется даже без книг для... Святых золотарей. Точно! Они там, за Морем Мрака! Запросите Рим. Крестовый поход на закат, за Ковчегом Завета! Мир и союз. Англия, Бургундия, Франция. Лилия и лев. Дело на поколение, но для него придется уже сегодня заключить мир — а больше нам от Англии пока ничего и не нужно.

Карл, король Франции, седьмой этого имени, бережно уложил книгу в ларец и закрыл его, и поднял перед собой, светящимся гербом к слушателям:

— Вот цель. Вот повод. Вот предлог. Эта вещь превратится во все, что нам потребуется, хоть в ключ к сердцам, хоть в святую орифламму. Завоевать красных прежде, чем они завоюют нас! Собрать все тома Завета! Найти оставленное нам Господом послание!

* * *

— А если мы найдем его, то узнаем, для чего мы сделаны?

Симакадзе осмотрела себя в зеркале. Подтянула красно-белые гетры на длинных ногах, оправила черную юбку, белую блузку. Взвесила на руке литую фенечку с кроликом-черепом, осталась внешностью довольна и лишь теперь ответила:

— Оки-тян, а тебе полегчает, если окажется, что ты сделана кем-то и для определенной цели? Может, лучше все-таки жить самой по себе?

Окикадзе надулась:

— Обидно жить никем. Люди хотя бы... Люди. У них вон какая история! Да у тебя же собственный человек есть.

— И он говорит, что сами люди эту историю мечтают изменить. Или хотя бы забыть, стереть из памяти. Как там у Корнета... Если дать человечеству машину времени, то люди заср... Завалят историю попаданцами вплоть до мезозоя!

— Ой, Симакадзе-сама, ты знаешь такие умные слова.

— Так, Оки-тян. Вперед, на выход. Нам пора.

— Но все готово, флагман.

— И Нада-тян тоже?

— Ты не поверишь, флагман, но даже Хака-тян уже не спит.

— После беседы с Конго-сама? Поверю. Сама бы ночь ворочалась. Ну, побежали!

Девчонки-аватары взлетели на собственные борта через пять, много шесть минут после разговора. Как и докладывала Окикадзе флагману, отходу ничего не мешало. Флагман — Симакадзе — получила задание, пароли и способы связи. Проверила, что и непоседливые подчиненные усвоили задание.

Вздохнула: ничего нового. Вот у Астории в небе... Астория легкий крейсер, но перед эсминцами нос не дерет. Понимает! Вот, сверху необъятный Океан Звезд, чудеса! Взять хотя бы спиртовое облако протяженностью несколько сотен световых лет. Или сверхмассивные голубые звезды. Или яркие квазары — то ли улетающие от центра Большого Взрыва галактики, то ли зеркала фотонных кораблей чужаков, потому что красное смещение...

Ой, замечталась. Пора сигналить отход.

Но интересно же!

Патрульная группа отдала швартовы. Сперва на рейд, а потом на сторожевой маршрут вокруг космодрома Танегасима. Обменялась приветствиями с ветераном — человеческим железным крейсером "Адмирал Лазарев". На "Лазареве" служили обычные человеческие моряки, упорно избегающие большинства новвведений. Туманные технологии моряки "Лазарева" не отрицали, с аватарами охотно разговаривали. Старшие девочки знали, что и не только разговаривали. То есть, о предубеждении речи не шло.

А вот о гордости...

От любых наноимплантов командир "Адмирала Лазарева" — за ним и весь экипаж — отказывался наотрез. Пожалуй, через несколько лет атомный крейсер превратится в плавучий заповедник старины.

Л-л-люди, как любит говорить Конго-сама. Упорно держатся за собственную уникальность, за само... Само-что?

Симакадзе проверила строй группы: безукоризненно, как обычно. Впрочем, сегодняшний учебный противник может и не дожидаться прибытия в оговоренный квадрат, нападет раньше. Ника с Радфорд, эсминки из Сиэтла, язвы еще те. На прошлой тренировке с трудом отбились. А уж когда к ним добавляются родные подлодки, Инга с Инной — тушите кролика, сливайте масло.

Впрочем, ее девчонки никому не уступят! Вот они, безукоризенный правый пеленг. “Окикадзе”, “Хакадзе”, “Ямакадзе”, “Надакадзе”. На войне с Глубинными все эсминки получили наградные аватары. А безукоризненной службой — право укорачивать юбку даже на две ладони выше колена. Иначе красивые ножки аватар почти не видны. Зачем же тогда их зарабатывали?

Но вот личную фенечку от самого Комиссара — это им еще как медному котелку до ржавчины!

— Эскадра, не спать на курсе! Яма-тян, акустический контакт есть? А где отчет по классификации?

Ямакадзе сбросила отчет, Надакадзе дополнительно проверила кормовые сектора — там взбаламученная вода, и технически проще всего подкрадываться оттуда. Окикадзе улучила мгновение и продолжила утренний разговор:

— Флагман, я тут смотрела людскую сеть... Если нас никто не создавал, то зачем нам сверхсила? Куда нам применить сверхразум?

— И что?

— Ну и вот, какая-то Эпоксидка ответила, что вопрос такой задавался много раз. Очевидный, оказывается, вопрос. Я так обрадовалась! Думала, что вот сейчас узнаю ответ.

— И что же?

— И ничего. Эпоксидка ничего не дописала.

Симакадзе быстро изучила сброшенные логи переписки, поправила:

— Это мужчина. Говорит о себе в мужском роде.

Окикадзе, не возражая нисколько, выстрелила запрос Харуне:

— Хару-хару, помоги твоей скромной почитательнице! Слово "эпоксидка" тебе знакомо?

— Двухкомпонентный клей из смолы и отвердителя, схватывается при смешении.

— Раз клей, то слово мужского рода.

— Увы, Сима-тян, — даже через квантовый канал Харуна умудрилась передать необидную улыбку. — В том языке слово "эпоксидка" женского рода.

— Вот! — Окикадзе захлопала в ладоши, прыгая по рубке от радости. — Я права!

— Но он же говорит о себе в мужском роде! Вот же логи!

— Есть мужчины, считающие себя женщинами, и женщины, считающие себя мужчинами, — пояснила Харуна. — Среди людей не вполне вежливо такое обсуждать. Сима-тян, тебе не кажется, что ты немного не права, обсуждая чужое имя и оспаривая самоидентификацию?

Вот! Само-идентификация! Вот что упорно защищали моряки с "Лазарева".

Симакадзе так обрадовалась пониманию, что не сразу осознала первую часть фразы. Осознав, густо-густо покраснела. Мужчины, считающие себя женщинами? Или она сама, считающая себя Корнетом?

Кошмар!

Но Симакадзе не могла уронить марку "самой безбашенной во Втором Флоте", и потому возразила даже Харуне:

— Как лесбийскую мангу про нас, так нормально? На увольнении видела, в киосках все полки завалены. А как ответочку, то нельзя? Вернусь из патруля, заспамлю им весь форум!

Харуна продолжила все так же ровно:

— Разве это принесет какую-то выгоду?

— Это принесет покой моему сердцу, вот!

— Но ты даже эту фразу скопировала у людей. И я знаю, где.

Снова ощущение теплой улыбки. Вот как у Харуны это получается?

— А ничего, что мы людскими буквами разговариваем? — проворчала Симакадзе чисто из принципа.

— Увы, ответ на вопрос Окикадзе посложнее азбуки, — Харуна даже задумалась на несколько микросекунд. — Просто так скопировать его у людей не получится. Придется формулировать что-то собственное.

— Простите за вмешательство, сестры.

По крайне деловому тону: "Я тут работаю, мне не до шуточек" — все мигом узнали Радфорд.

— Рада! Я тоже рада! В смысле — счастлива — тебя слышать.

— Вы пока что меня не слышите. И не услышите, пока не получите торпеду в борт.

Симакадзе только усмехнулась. Усмехаться она умела не хуже, чем Радфорд — здороваться.

Рада сбавила гонор, но самую капельку:

— Мои знакомые рассказывали, что в Америке свои герои. И свои боги, сильно не похожие на старых европейских.

— Твои знакомые так хорошо разбираются в мифологии?

— Да, госпожа Харуна, мэм. У меня... Хорошая подруга учится в одном из лучших университетов Западного Побережья. И вот, она как-то упоминала, что мифология Америки, все эти супер-герои, жуткие одиночки — отражение национального характера страны, сшитой переселенцами из кусков. Заинтересовавшись, я прочла историю в европейском сегменте Сети. Когда-то и Рим точно так же собирался из беглецов отовсюду. Только через десять-пятнадцать поколений выкристаллизовалось нечто цельное.