Голубая луна (Черная луна 2)

— Добрый вечер, виконтесса, — улыбнулась она, направляясь к Герде. — Я Дарья Полоцкая, чем могу быть полезна?

— Княгиня, — встала ей навстречу Герда, — ваш супруг...

— Ох, нет! — с улыбкой всплеснула руками женщина. — Я не княгиня и уж точно не супруга князя Ивана. Я его молочная сестра. Ношу его фамилию, но княжеского титула у меня нет. Я живу в Пскове, а на зиму с детишками приехала погостить к брату.

"Ах, вот оно как! — неожиданно даже для самой себя обрадовалась Герда. — Сестра — это хорошо. Сестра — это просто замечательно! Если сестра, значит, все еще может устроиться!"

— Прошу прощения, госпожа Дарья. Я просто не знаю ваших реалий. Называйте меня, пожалуйста, Гердой. Я из Эринора, если вы знаете, где это.

— Знаю, — с интересом посмотрела на нее женщина.

— Князь Иван предложил мне защиту, — Герда достала из кармана и показала Дарье перстень с печаткой. — И вот я решила воспользоваться его любезным предложением и приехала в Новгород. У меня на родине, знаете ли, не сложились отношения с отцом. Вот и пришлось уехать.

— Ну, и хорошо сделали, что приехали! — Дарья рассматривала ее с видимым интересом, даже не пытаясь скрыть своего любопытства. — Князь Иван будет дня через два-три, он поехал встречать поезд невесты, а вы пока располагайтесь, отдыхайте. Я прикажу приготовить вам комнату и нагреть воды.

"Поезд невесты? Нет, мне определенно на роду написано навсегда остаться несостоявшейся невестой!" — Опять сжало сердце, и слезы закипели где-то за орбитами глаз.

— Значит, его можно поздравить? — спросила она недрогнувшим голосом.

— Поздравить? — переспросила Дарья.

— Наверное, можно и поздравить, — пожала она плечами. — Князь Иван любит своего отца и с невестой, как я знаю, знаком, оттого Великий князь его и послал встречать поезд княгини де Ла Тремуй.

"Так это невеста Великого князя!" — сообразила Герда.

— Это хорошо, — улыбнулась Герда. — Я с ней тоже знакома и, наверное, даже лучше, чем князь Иван.

— А у вас, виконтесса, случайно, волосы не льняные?

— Пепельные, если отмыть, — тяжело вздохнула Герда, снимая малахай.

— Может так случится, — осторожно, словно боялась вспугнуть севшую на руку птицу, спросила, тогда, Дарья, — что где-то когда-то вас звали Агнессой?

— Князь Иван рассказывал? — Это был очень хороший знак, но насколько он хорош, на самом деле, Герде еще предстояло узнать.

— Да.

— Ах, — встрепенулась затем Дарья. — Ну, что же мы здесь стоим! Вы же устали с дороги! Агнесса?

— Герда, — улыбнулась Герда. — На самом деле Герда. Но я не одна. За воротами остались люди, с которыми я прошла полмира.

— Полмира? — удивилась женщина.

— Около того!

— Значит, вы голодны, и вам нужна ванна! — решила Дарья, и все разом пришло в движение.

Дарья оказалась необычайно организованной и энергичной женщиной. Не прошло и пяти минут, как кто-то бежал уже к воротам, чтобы позаботиться о сопровождавших Герду людях, а кто-то другой провожал "виконтессу" в отведенные ей покои. Дом, насколько она успела понять, попав в живой круговорот, состоящий из слуг и служанок всех мастей, был не только большим, но и замечательно красивым. Во всяком случае, по своей роскоши он мало чем уступал дворцу королей Эринора. Но Герде было пока не до этого. Она так устала, что усталость, казалось, въелась ей в кости и растворилась в крови. К тому же она выпила-таки поданную ей водку, и это, скорее всего, было лишним. Развести не развезло, но ясность восприятия нарушилась основательно. И Герда не запомнила, как оказалась в просторной спальне, и кто усадил ее в кресло, поставленное у разожженного камина. Но вокруг творились чудеса, хотя и без всякой помощи магии. Откуда-то появились ее переметные сумы и вьюки, но в них, насколько она помнила, не было ни чистого белья, ни нормального платья. Впрочем, обнаружив, в каком состоянии пребывает убогий гардероб виконтессы ди Чента, служанки принесли ей чистую ночную рубашку и просторный шлафрок, позаимствованные, надо полагать, у гостеприимной Дарьи Полоцкой. Сестра князя Ивана была ниже Герды ростом, но плотнее, и тем не менее, чуть коротковатая и несколько излишне свободная рубашка из белоснежного батиста была куда лучше того, в чем неделя за неделей, не раздеваясь, вынуждена была спать Герда.

А потом она разделась и опустилась, наконец, в горячую воду. Ванна была медная, украшенная чеканкой, но не это главное. Она была большая, так что, сев в нее, Герда смогла вытянуть свои длинные ноги. Горячая вода, розовое масло и шафрановое мыло, и уверенные руки двух средних лет женщин, взявшихся ее мыть — все это подействовало на Герду настолько умиротворяюще, что она не заметила, как расслабилась и, вроде бы, даже задремала. Но потом все-таки очнулась от дремы, встрепенулась и нашла себя уже одетой в запахнутый и завязанный кушаком шлафрок и обутой в теплые войлочные туфли, сидящей за столом, на котором служанка расставляла перед ней чудесные яства, о существовании которых Герда или успела позабыть, или вовсе никогда не знала. Исходящая ароматным паром жирная уха, румяные пирожки с тем и с этим, — с мясом и рыбой, мороженой ягодой и прошлогодними яблоками, — копченая белорыбица и соленая семга, и что-то слоеное из теста и мясного фарша... В общем, здесь было столько разнообразной еды, что у голодной Герды слюни только что, изо рта не текли.

Между тем, служанка налила ей в серебряный стаканчик красного вина, а другая спросила, не помешает ли их сиятельству госпоже виконтессе молодая хозяйка, и вскоре они уже сидели за столом вместе.

— Извините, Герда, если я вмешиваюсь не в свое дело, — мягко поинтересовалась Дарья в какой-то момент неспешного разговора, — но мне передали, что у вас на бедре недавно зажившая рана...

— И еще один шрам под левой грудью, — криво усмехнулась в ответ враз отрезвевшая Герда. — Это не тайна. Под грудью след от удара кинжалом. Сзади, под лопаткой, к слову, тоже есть шрам. Клинок был длинный и прошел меня насквозь. Но это старая история, почитай, два года прошло. А на бедре действительно свежая рана. Это меня ногаец в Хазтаракани копьем ударил.

— В Хазтаракани? — опешила Дарья. — Но ведь это где-то на краю света!

— Ну так мы и туда добирались, если правду сказать, через всю Горную Страну, затем через степь и пустыню, а потом уже по Яику до Хазарского моря и там вдоль берега к устью Итиля.

— Ох! — прикрыла рот ладошкой пораженная ее рассказом женщина. — А что же ногайцы?

— А что с ними? — не поняла Герда, занятая активным поглощением пищи.

— Как вам удалось от них убежать?

— Так не удалось, — поморщилась Герда, вспомнив эту историю, — в том-то все и дело, Дарья, что не удалось. Пришлось их всех убить.

И в этот момент Герда поняла, что убийство перестало быть для нее чем-то невероятным, ужасным, невозможным, отнюдь не тогда, когда она дралась за свою жизнь с ногайцами, а много раньше, еще до того, как она зарезала своего несостоявшегося насильника. Зло незримо прорастало в ней с раннего детства, и, возможно, не стоило королю оплодотворять ее мать. Из семян зла вырастают только черные цветы.

— Так, значит, у вас сабля...

— Не для красоты, — согласилась Герда с очевидным. — Но это, Дарья, совсем другая история...

В результате, с устатку, да под милый сердцу разговор, — а Дарья оказалась отличной собеседницей, — Герда не только наелась до отвала, но и напилась так, что, едва забралась в постель, как сразу же уснула. И сон ее был крепок и безмятежен, а проспала она без малого двенадцать часов. Спала бы и дальше, но выпитое вечером вино начало проситься наружу, и Герде пришлось открыть глаза. Так начался для нее новый день.

К тому времени, как она проснулась, слуги привели в порядок — выстирали, высушили, почистили и отпарили, — единственную оставшуюся целой пару белья и более или менее приличное платье, в котором не стыдно было выйти из спальни. Завтрак она, впрочем, благополучно проспала, так что ела в одиночестве. Съела тарелку рисовой каши с маслом, изюмом и курагой, кусок отварной осетрины, два яйца, сваренных вкрутую и печатный пряник. Запивала завтрак водой и черным чаем, заправленным тростниковым сахаром и молоком, и вышла из-за стола совершенно счастливая. Но это настроение не помешало ей вспомнить об обязанностях, и она тут же пошла проведать своих людей. С ними, к счастью, все было в порядке. Дарья не обманула. Всех разместили с комфортом, накормили и обеспечили помывкой и одеждой на первый случай. И сейчас они готовились выйти в город, чтобы пройтись по лавкам и приодеться, поскольку обносились до последней степени. Деньги у них были, так как Герда отказалась от серебра, вырученного за оружие и лошадей убитых ими ногайцев.

Переговорив с Тильдой, Юэлем и Томасом Ноленом, Герда тоже задумалась о гардеробе. Денег у нее осталось мало, но в Новгороде, как она знала, находилось отделение "Торгового" банка, и, значит, денег ей должно было хватить на любые сумасбродства и уж, тем более, на то, чтобы "обновить свой гардероб". Однако Дарья Герду опередила и все ее планы решительно отложила на завтра. Оказывается, Герду уже дожидались вызванные Дарьей модистки и белошвейки, а также портные, перчаточники и скорняки. Так что к вечеру у нее уже были и шелковое белье, и батистовые ночные сорочки по размеру, и пара платьев на первый случай, чтобы по дому в шлафроке не разгуливать, и чтобы было в чем из дома выйти, а еще сафьяновые сапожки с меховым подбоем, шуба из меха куницы, зимние перчатки и меховая шапка незнакомого покроя.

— Это конечно не идеально, — словно бы, извиняясь, объяснила ей Дарья, но к моменту, как вернется князь Иван, мы вам уже соорудим вполне приличный гардероб.

Герда смотрела на молодую женщину, восхищалась ею, но думала, скорее о себе, чем о сестре князя Ивана. Сейчас она пыталась понять, что с ней происходит. В груди Герды разливалось удивительное тепло, быстро переходящее в жар. Но этот жар не причинял боль, не испепелял. Он... Он был счастьем, о котором она могла только грезить. Забота, вот в чем было дело! Кто и когда в последний раз заботился о Герде? Каро. В первый и в последний раз в ее пусть и короткой пока, но зато путанной и полной неприятностей жизни. Ни до нее, ни после, никто не был к ней так добр, как Шарлотта. И в этом смысле, Дарья живо напоминала ту княгиню де Ла Тремуй, которая взялась наряжать и украшать совершенно незнакомую ей девушку — Агнессу де Фиен. Впрочем, имелись и различия. Дарья Полоцкая отнюдь не ребенок, какой была в ту пору Каро. Она взрослая женщина, мать троих чудных детишек и мужнина жена, а еще она член княжеской семьи, и это многое говорит и о ней, и о семье великого князя.

Мать Дарьи, девушка из хорошей семьи, изгнанная из дома за внебрачную связь, стала кормилицей князя Ивана и так пришлась ко двору, что вошла, в конце концов, в близкий круг княгини Анны — жены великого князя Гардарики. Так что Дарья выросла в кремле — в местном аналоге королевского замка — как сестра князя Полоцкого. Сейчас она была замужем за боярином старинного рода и носила совсем другую фамилию, но все ее по старой памяти звали Дарьей Полоцкой, в особенности, в доме князя Ивана, где она распоряжалась, как настоящая хозяйка.

— Пока Иван не женился и не привел сюда молодую княгиню, я могу делать в Полоцком подворье все, что душе угодно, — объяснила она Герде со спокойной гордостью. — И уж точно, это в моих силах, одеть, как полагается, дорогую гостью.

При этом, говоря про "дорогую гостью", Дарья смотрела на Герду с таким странным выражением лица, что у той возникли кое-какие подозрения относительно рассказов князя Ивана о встреченной где-то в далеких краях Агнессе де Фаен. Возможно, на этот раз Судьба не посмеется над ней? Это было бы замечательно, но наученная горьким опытом, Герда уже не бралась что-либо загадывать. Предполагать можно всякое, мечтать можно о разном, хотеть можно чего угодно, но пути господни неисповедимы, в особенности, если речь идет о колдунье, связанной с языческими богинями. И пусть все это теперь в прошлом, — и магия, и богиня, которая, верно, и думать забыла о существовании своей подопечной, — такое, на самом деле, не забывается, а, возможно, и не прощается, хотя в Коллегиуме и утверждали, что колдовство не противоречит вере в бога, ибо не несет на себе печати "бесовства". Не все теологи, насколько знала Герда, соглашались с такой постановкой вопроса, но церковь вынуждена была терпеть колдунов, как "неизбежное зло", ибо магия существовала всегда, и, наверное, здесь тоже не обошлось без божьего промысла.

На следующий день, с утра отправились с Дарьей гулять по лавкам и портновским мастерским.

— И еще обязательно надо пройтись по гостиному двору, — уверяла сестра князя Ивана.

Герда не возражала, ей все было по душе, потому что настроение у нее было, что называется, солнечное.

— Гостиный двор? Это где много-много лавок и мастерских ремесленников? — улыбалась она. — Едем!

Уселись в великолепную запряженную четвериком карету с княжескими гербами на дверцах — "и не забыть про цинскую слободу, — вспомнила Дарья, устраиваясь на мягком оббитом темным бархатом диванчике, — и еще к немцам стоило бы заглянуть" — но первым делом они все-таки поехали в "Торговый банк". Дарья уговаривала Герду не торопиться "с глупостями", поскольку денег у нее хватит на все, в том числе, и на то, чтобы как следует нарядить "дорогую гостью". Но Герда была непреклонна. Ей вдруг остро захотелось стать самодостаточной, тем более, что она действительно достигла определенной финансовой независимости.

"Как бы не сложилось, содержанкой я не стану!"

— Дарья, — сказала она сестре Ивана, — вы чудная. Добрая и, как у вас в Гардарике говорят? Хлебосольная? Да, кажется, так и говорят: хлебосольная. У нас сказали бы щедрая. Поверьте, я бы не постеснялась принять от вас помощь. Честное слово! У кого-нибудь другого не взяла бы, но вы, Дарья, не "кто-нибудь другой". Я это вижу. Чувствую. Однако у меня действительно есть деньги! Их достаточно, и было бы глупо их не потратить.

— Наследство? — с неожиданным интересом спросила Дарья.

— Нет, — улыбнулась Герда, покачав мысленно головой, — это я в Хаарнахе клад нашла. А про наследство я вам как-нибудь в другой раз расскажу. Обхохочетесь!

— Все настолько плохо? — Дарья оказалась очень чуткой к интонациям, мгновенно уловив что-то недосказанное в том, как Герда сказала ей о своем наследстве.

"Чуткая?"

Герда и сама не знала, что на нее вдруг нашло, но она почувствовала Дарью, увидела...

— Ощутила, — подсказала ей Другая Она. — Ну, же, подруга! Не тупи! Всего еще один маленький шажок!

— Ты вернулась... — Герда не знала смеяться ей или плакать.

— Хорошая попытка, — улыбнулась Другая Она. — Следующий ход, пожалуйста.

— Дар! — От восторга у Герды даже перехватило дыхание. — Это мой Дар!

— Ну, наконец-то!

— Но почему именно сейчас?