S-T-I-K-S: Сьогун-ментант

Бушмен тоже замер. И все замерли.

Ева все так же шагом атакующей пантеры подошла к парням, на ходу доставая нож, из тех, которые были взяты в охотничьем отделе торгового центра. И, подойдя на расстояние руки, размашистым движением резанула по горлу одного, а затем, обратным взмахом — второго. У обоих словно открылись вторые рты пониже подбородка, из которых моментально брызнуло и хлынуло красным.

Ева повернулась, бледная, обрызганная кровью с ног до головы, неторопливо пошла назад.

— Все, отомри! — сказала она на ходу Бушмену.

Парни у ворот только сейчас ватно завалились на асфальт, корчась в конвульсиях и суча ногами.

— Офигеть... — только и смог выговорить Бушмен.

А следующие его слова были такие:

— Оружие забрать, боеприпасы, сваливаем!

Но все молчали, вытаращенными глазами провожая идущую к подъезду Еву.

— Нет, — сказала Ева, обернувшись. — Никуда мы не сваливаем. Будем биться. Я сейчас пойду туда, откуда пришли эти козлы. Только переоденусь.

* * *

Убитые были вооружены АК 103 с полным боекомплектом(4 магазина по 30) и ШАК-12 с одним полным и одним наполовину пустым магазином (4 из 10). Нашли два пистолета — старенький ТТ и новый Форт. Две гранаты РГД-5, две светошумовые. Ну и другое: ножи, кирка, фляги с живцом, несколько пачек патронов 7.62 в рюкзаках.

В торговый центр решили идти впятером, все наиболее боеспособные: Бушмен, Дик, Комар, Алюня и Ева. Остальные получили задание занять круговую оборону, никуда не высовываться, при появлении противника открыть прицельный огонь.

— Все, идем. Группа на выход, — скомандовал Бушмен.

— Стойте!

Татарка неожиданно решила сказать напутственное слово. Она вот только сейчас оторвалась от Физика, которому после забега стало опять плохо, и пришлось менять пропитавшуюся кровью повязку.

— Послушайте, вам пригодится, — волнуясь и спеша высказывалась бывшая отличница. — Там, куда вы идете, находится одиннадцать и один человек. Я не знаю откуда я это знаю, но знаю и все. Я представила, как вы туда идете...

— Это что, — удивился Комар. — У нас еще и сенс?

— Да, я чувствую сколько источников колышут паутину. Нас двенадцать. Их — одиннадцать, — подтвердила Татарка. — И один.

— А почему их одиннадцать и один, а нас двенадцать, а не тринадцать? — спросил Бушмен.

— А вот он — тринадцатый, — Татарка показала на Комара. — Он не с нами. Он с ними.

— Да иди ты, — отмахнулся Комар. — Лепишь туфту, сенс недоделанная. Я вас тут всех спас кучу раз, а ты фигню рассказываешь с умным видом.

Татарка ничего не сказала в ответ. Просто стояла молча, отстраненно уставившись в одну точку, будто выполнила задуманное, а дальше — будь что будет.

— Ладно, пошли, — сказал Бушмен, одной рукой пряча в подсумок для гранат какие-то рыболовные снасти. — Нет времени, потом разберемся.

Двинулись.

Шли не спеша и осторожно, так как показывал Бушмен — от укрытия к укрытию.

— Стой! — скомандовал майор, когда они почти добрались до торгового центра. — Тут короткий путь, пешеходная дорожка, они здесь прошли, когда нас преследовали. Нам в торговый центр соваться нечего, мы там просто завязнем в перестрелку, максимум ликвидируем двух-трех. Садимся в засаду. Если пойдут своих искать — встретим огнем. Если по дороге поедут на машинах — услышим и перейдем на другую сторону, оттуда будем вести огонь, и гранаты бросать удобнее.

И посмотрел на Еву.

— Ты как, согласна? Или есть другие варианты?

— Ты, извини, командир, — сказала Ева. — Я погорячилась. Я все сделаю как ты скажешь. Других вариантов нет.

На том и порешали. Укрылись, приготовились к стрельбе.

Посидели. Послушали. Но ничего не происходило. Долго не происходило.

От торгового центра ветерок доносил иногда возгласы, перекличку, непонятный стук и звон стекла.

А затем произошло небольшое событие, давшее повод Бушмену пробормотать про себя риторический вопрос:

— Они дебилы? Или это подвох?

А событие случилось такое: у торгового центра послышались нетерпеливые автомобильные гудки.

Бушмен еще подождал, подумал...

Ничего. Громкая речь и смех.

— Идиоты. Аж интересно на них посмотреть.

Бушмен оглядел группу.

— Дик, значит так. Только аккуратно... Идешь первым, смотришь внимательно. Если все чисто, показываешь вот так, — Бушмен показал рукой, как будто подзывал к себе кого-то из-за спины. — Если во так — показал сжатый кулак — стоп. По моей команде.

— Группа, внимание. Ставлю растяжку. Если вдруг придется отступать, вот здесь, ориентир — перевернутый мусорный бак. Не зацепите леску.

Трое стояли возле машин, курили, разговаривали: один в офицерской выцветшей советской полевке, и двое в камуфляже, экипировкой похожие на тех, которых завалила Ева. У каждого в руке была бутылка, к которым они периодически прикладывались. Какие-то парни в мешковатой военной форме, на вид — солдаты-срочники первого года службы, вытаскивали из торгового центра охапки вещей и спиртное и загружали в 66-й. Вот откуда стук и звон — они закидывали ящики с бутылками в машину. Среди всех выделялся солдатик кавказской наружности, по-видимому водитель "шишорика", который и сигналил. Этот не работал. Понятно, старослужащий.

— Кажется, там все пьяные, или укуренные, — пробормотал Бушмен.

Постепенно возле машин столпилось больше солдат. Тоже закурили, видимо, успели добраться до табачного отдела.

— Что творим? — спросила Ева.

Но в этот момент ситуация изменилась. Офицер подозвал двоих солдат, и, видимо, поручил им куда-то пойти с гражданскими. Солдатики взяли автоматы на плечо, и четверка зашагала прямо в сторону, где ждала в засаде группа.

— Пропускаем. Все слышали? Укрыться и не отсвечивать, — отчаянно зашипел Бушмен, ныряя в укрытие. — Пусть проходят.

Они прошли по дорожке в нескольких шагах. Один из гражданских жаловался другому, как он сильно задолбался бегать по кластерам, и житуха вообще — отстой. Солдатики молча сопели следом.

Прошли.

Где-то минуту ничего не происходило...

Взрыв!! Сработала растяжка. Воздух качнула взрывная волна. По листям забарабанил дождь из кусочков асфальта и камешков.

— Огонь! — рявкнул Бушмен.

И зарядил длинную очередь. Присоединились еще четыре ствола: Ева, Дик, Алюня и Комар тоже дали жару.

И утихло.

Особо стрелять было некуда и не в кого.

Под дождем пуль четверо солдатиков остались лежать возле машин. Остальные спрятались.

— Сколько она говорила, десять, или одиннадцать? Четверо на растяжке, четверо здесь... еще двое или трое. Мы сейчас прикроем, а вы, Алюня и Дик, перебегаете в ту сторону...

— Мы сдаемся! — вдруг раздалось от машин. — Не стреляйте, сдаемся!

Вышли двое солдат. Один — молодой, тощий, а второй — тот самый водила-дембель кавказской внешности.

— Ложись! — скомандовал им Бушмен. — Руки держать перед собой!

Бойцы легли.

— Где еще один? — забеспокоился Бушмен.

— Может раненый, забежал где-то за машину? — предположила Ева.

— Алюня, Дик, заберите у них оружие!

Алюня рванула первой. За нею Дик. Бабахнула автоматная очередь со стороны торгового центра. Оба упали.

Бушмен, Ева и Комар сразу утопили курки, разразившись длинными очередями в сторону, откуда стреляли.

— Вижу его, он с другой стороны ангара уходит! Ева, останови его! — крикнул Бушмен.

Ева и Комар подхватились, и побежали в здание.

Очередь! В ответ — в два ствола! Еще стреляют!

— Алюня, Дик, что у вас? — крикнул Бушмен, ковыляя к упавшим.

— Я вроде целый, — ответил Дик, поднимаясь. — Только вот колено... У Алки все в крови...

Алюне попало несколько пуль в грудь и в живот, а одна вошла под глазом, выбив на затылке большую дыру.

Солдатики, которые сдавались в плен, начали шевелиться и подниматься.

— А можна нам...

— Лежать, суки! — заорал Бушмен на пленников. — Дик, смотри за ними! И чуть что — вали без разговоров!

Бушмен повернулся и поковылял в здание торгового центра, к Еве и Комару.

Их троих не было достаточно долго. Дик напряженно вслушивался, держа автомат на коленях, вскакивал, и присматривался. Но ожидаемая стрельба так и не последовала.

Алюня так и не пошевелилась.

Солдатики лежали смирно, и даже, кажется, успели заснуть. Издалека, от дорожки, где взорвалась растяжка, доносились стоны.

Бушмен, Ева и Комар вернулись разом, потные и угрюмые.

Ева первым делом зарядила берцем одному из пленных солдатиков в пах...

От взрыва растяжки один из гражданских погиб на месте. Второй из муров, и один из солдат получили тяжелые ранения. Гражданскому повредило позвоночник, а солдату оторвало ступню. По поводу еще одного из солдат, были сомнения: то ли он получил контузию, то ли и до взрыва был дебилом.

Убитого оставили, раненому культю стянули жгутом и наскоро перевязали, оттащили в ближайшее помещение, которым оказалась проходная какого-то предприятия, оставили живца и воды, и приставили дебильного солдата присматривать и подносить фляги. Охрану не выставляли, просто по методу Комара заперли двери проволочной скруткой, а на единственном окне была решетка.

Двух сдавшихся бойцов привели в лагерь.

Допросили.

Оказывается, недалеко, километров десять отсюда, есть "лес", в смысле воинская часть в лесу. Учебка минометчиков. Всего в учебке на момент перегрузки было человек пятьсот личного состава, в основном — из двух призывов, один — полугодичный, а второй вообще только после КМБ, неделю назад присягу приняли.

Начали обращаться, кидаться и жрать друг друга. Один из прапорщиков — старшина 2-й роты собрал в оружейной комнате, вернее, в комнате для заряжания оружия, отделенной от основного помещения решетчатой стеной из толстой арматуры всех, кто не обратился и кого получилось вытащить. Получилось человек двадцать. Старшина взял на себя командование, раздал оружие и боекомплект. И приказал стрелять через решетку. Набили гору своих сослуживцев. Потом вышли, построились, и пошли по базе, отстреливая все что шевелится. Обратившиеся, выскакивая из разных укромных мест сумели разорвать еще человек пять, но остальные зачистили базу полностью, до последнего зарика, благо боеприпасов было достаточно.

Затем начали страдать от жажды и головной боли. И долго страдали, неделю почти. Некоторые не выдержали и пустили пулю в лоб, некоторые умерли. А потом явились четыре дядьки на импортной машине, напоили всех какой-то бурдой и тем вылечили. Взамен набрали патронов и оружия, и сказали ехать с ними, потому что им нужно было поймать группу диверсантов, которые с их слов, совершили вброс биологического оружия, отчего и произошел весь сыр-бор и массовое заражение.

Поехали шесть бойцов и тот самый старшина 2-й роты прапорщик Уполночкин, по прозвищу Упал-на-очко. Ехали-ехали... Потом приехали. Прапор приказал выносить и грузить.

— А нам что, какой разница, — пел водила горной наружности, как оказалось, с характерным прозвищем Ара, полноватый и широкомордый. — Сказал камандир "грузи" — нада грузи. Не сказал "грузи" — не надо грузи. Там коньяк хороши, водка, шмотка — все дела, мы немножко пиль, немножко куриль, немножко грузиль...

Второй солдат, с кличкой "Кащик", худющий, белобрысый, только зыркал затравлено и устало, до сих пор страдая, видимо, от удара в пах от Евы.

После допроса пленных солдат заставили в цветнике возле проходной копать могилу. Похоронили Алюню. Бабахнули по одному патрону — все равно нашумели здесь на сто лет вперед, а девчонке — последняя почесть.

Потом со злости и досады дожарили картоху и устроили поминки. Прямо во дворе. Любого спиртного было валом — напились все, включая раненых Физика и Татарку, а так же двух пленных солдат.

Явился Комар, сменившись с поста у ворот. И уже через пять минут нешуточно сцепился в перепалке с Евой.

— Ты гнида, — заплетаясь языком цедила слова подвыпившая нимфа. — Ты мразь. Это ты упустил прапора. Ты враг. Ты с ними, а не с нами. Вот она, — Ева указала пальцем на Татарку. — Сенс сказала.

— Она такой сенс, как я португальский моряк... — осторожно уходил от разговора Комар.

Но скандал развивался дальше и вскоре перешел в горячую стадию.

— Замри, — орала пьяная Ева, и рукой вот так, открытой ладонью, на Комара. — Замри, сука!

Ничего не действовало. Комар угрюмо смотрел на "чародейские" потуги, и в конце концов выдал:

— Да пошла ты...!!

Ева схватилась за свой Мосберг. На нее ринулась, и сбила с ног своим весом Василиса, не давая воспользоваться оружием. Завертелось.

Было весело. Такой вот у нас советский народ: водка в роте, кулаки в работе.

О раненых, подорвавшихся на растяжке, вспомнили только утром. Дик и Шведка понесли им еду и воду. Раскрутили проволоку, зашли... Все трое были убиты. Кто-то изрубил пленных Алюниным кукри, который, окровавленный, валялся у порога.

Татарка сказала, что их убил не Комар. Тогда стали думать что это сделала Ева. Но Ева вроде имела стопроцентное алиби, все время была на глазах. Татарка сказала, что Еву она не видит, и не может ни подтвердить, ни опровергнуть.

Еще день прошел в похмелье и тягостных разборках. В кластере появились зарики — приговорили двух забредших "на огонек" бегунов. Комар с Диком завели и загнали прямо во двор Спринтер. Бушмен с пленными солдатами сходили и пригнали поближе 66-й, выбросив из него почти все, что натаскали в него из торгового центра подчиненные Упал-на-очка. Импортный "бобик", Mitsubishi L200, оказался изрешеченный пулями и под капотом все разбито. С него только сняли пулемет.

Выехали на шестой день с самого утра на трех машинах: Ниссане, Спринтере и 66-м. Зарядил дождь. Где-то гремело и полыхало молниями.

6. Салабоны

Кроме пулемета и некоторых других полезных вещей в муровском Мицубиси была обнаружена карта. В развернутом виде это было метровое затертое до дыр полотнище, состоящее из склеенных скотчем листов А4 — ксерокопий участков выполненной от руки схемы, с множеством пометок и надписей, с указанием масштаба 1:200 000 (в одном сантиметре 2 км), то бишь с претензией на обзорную топографию. Оставалось надеяться что масштаб был насколько-то выдержан, и местный картограф ничего принципиально не напутал.

Судя по изображению, облик здешнего мира разительно отличался от привычного ландшафта на Земле. Здесь не было абсолютно никаких узнаваемых ориентиров, характерных для Восточноевропейского региона: ни рек, ни земных городов, ни морского побережья. В основном — кое-как очерченные мелкие лоскутки — кластеры. На многих были надписи, например, такие: "пг-з — 4 мес, 12 июля ВС стандарт.", или вот такое: "нстандарт. міn. пг-з 6 сут.". Первое, скорей всего, обозначало период времени от перегрузки до перегрузки, второе — дату последнего катаклизма. "ВС", возможно, — "время Стикса"?. А надпись "н/стандарт" означала, вероятно, что кластер перегружается нестандартно, т. е. когда сам захочет.

Были крупные города — как правило, лепились один возле другого, образуя целые анклавы с надписями "Пекло", "Жрачка", "Смерть". Были непонятные черные полосы и пятна. Были зоны, где ничего вообще не было нарисовано, видимо, неисследованная земля.