— Знаешь... Впервые за все время, что я провел в шкуре демона, я чувствую усталость, — просто чтобы не молчать, сказал я, — Это из-за этих проклятых шипов... они буквально вытягивают из тела силы...

— Да, крайне интересные духовные фрагменты... Абсолютно невозможно удержать их вне твоего тела — сразу распадаются. Не похоже на обычные души, интересно, откуда они взялись?

— Попробуй зацепить их за некромантский кристалл...

— Уже пробовал. Они вообще на него не реагируют.

До поздней ночи Незул очищал меня от осколков души. Чуть позже, к нему присоединился Алин. Но ничего особо интересного в тот день больше не происходило.

Демоны не видят снов. Вообще-то, демоны вовсе не спят. Мы не устаем, и нам просто не нужен сон. Когда мне скучно и нечего делать, я просто закрываю глаза, расслабляюсь, и время проходит незаметно. Но это не сон — я продолжаю осознавать все, что вокруг происходит, как будто и не отдыхаю вовсе.

Однако сегодня все было не так. Кто-то сжал мою левую ладонь, и я, от неожиданности, резко сел в постели, поднимая правую руку для удара.

Несколько секунд я сидел неподвижно, разглядывая лицо Кей, и пытаясь понять, что происходит. Она сидела на стуле рядом с моей кроватью. На тумбочке лежала книга, которой я тут точно не оставлял.

Осознав, что я до сих пор сижу, обратив свои когти к её лицу, я сменил облик на человеческий. Вообще, я стараюсь не мелькать перед ней лишний раз в форме демона.

— Извини. Давно тут сидишь?

— Пару часов, — уклончиво ответила она, отпуская мою руку.

Надо же, я не только не заметил, как она вошла, но и несколько часов не подозревал о её присутствии. Это все последствия вчерашнего дня. Я проверил свое состояние — между черными нитями моей души застряло что-то вроде мутных скоплений беловатого тумана. Мне стало гораздо лучше, когда Незул извлек из тела неосязаемые шипы, и я даже смог двигаться более или менее нормально, но до сих пор пальцы мои дрожали, перед глазами все расплывалось, так что приходилось прикладывать усилия, фокусируя взгляд, а тело временами вздрагивало, без моей на то воли. Все это сопровождалось мерзостным ощущением, которое можно было сравнить с сильной усталостью, как если бы вы, не спав двое суток, пробежали десять километров по жаре. Незул сказал, что это очень похоже на отравление, только страдает не тело, а душа.

— Почему ты здесь? — ляпнул я прежде, чем осознал очевидность ответа. Получилось довольно грубо.

— Я... я волновалась за тебя.

— Не переживай, — попытался успокоить её я, — Я сам во всем виноват.

Кей поджала губы и посмотрела в окно. Черт, кажется я заставил её переживать еще сильнее.

— Ты как? — спросил я, чтобы увести разговор в сторону от своей персоны.

— Нормально, — по её виду этого никак нельзя было сказать.

Я вздохнул.

— Что тебя тяготит Кей?

— Тяготит... Да я просто... как представлю что ты... — она всхлипнула, — что тебя могли убить, так...

Девушка расплакалась. Я чувствовал себя последней скотиной глядя, как она пытается вытереть рукавами глаза, и не зная, как её успокоить.

— Не переживай, — я положил руку ей на плече, — я живучий...

— Ложь! — выпалила она, и в её голосе сквозило раздражение, — вы за кого меня держите, а? Незул и все говорят мне то же, но это не правда! Правда была написана на их лицах, когда ты лежал там, на песке! Да еще бы секунда и...

Она не продолжила фразу. Просто замолчала, вытирая глаза рукой.

— Извини, — наконец, сказал я, — Если ты хочешь правду, я действительно был на самом краю.

— Я просто не знаю, что бы я делала, если бы тебя не стало...

Вот этой темы я опасался последние несколько дней, после того разговора с Незулом.

— Я думаю, ты сгущаешь краски...

— Гудзон, ответь честно, что я для тебя значу?

Этот вопрос немного вышиб меня из колеи. Не ожидал я такой прямолинейности.

— Ну ты, ну... Эээ... Я ну... — попытался объяснить я.

— Я тебе нравлюсь? — наконец, спросила она, изрядно покраснев.

— Ну да... Эээ... Кей, раз уж речь зашла об этом, надо кое-что обсудить, — я вздохнул, собираясь с мыслями, — Ты тоже испытываешь ко мне некоторую... симпатию, да?

— Да, — просто сказала она, но я не понимаю...

— Кей, ты осознаешь, что я, в сущности, достаточно плохой человек?

— Ты? — искренне удивилась она, подняв брови, — Не говори ерунду.

— Я наемник, Кей. Я ворую, убиваю, уничтожаю. Я делаю людей несчастными.

— Меня ты сделал вполне счастливой. К тому же я видела, как ты общаешься с друзьями, и считаю что ты все же хороший.

— И тебя не волнует, что со всеми остальными я обращаюсь, как вздумается?

— Ты преувеличиваешь. К тому же в прошлом я повидала многих людей, и знаю, что по-настоящему хороших из них крайне мало. Я не считаю трагедией гибель таких людей.

— А мою гибель, значит, ты считаешь трагедией?

— Для меня это так.

Я вздохнул. Похоже, девушка настроена весьма серьезно. Я не мог не радоваться её отношению, так как теперь был практически уверен, что её не побеспокоит наша деятельность. А вот о наших отношениях стоило думать отдельно.

— Кей, возвращаясь к нашим отношениям, пока все не зашло слишком далеко — подумай хорошенько, действительно ли я тот, кто тебе нужен.

— Не понимаю, о чем тут думать? — девушка немало смутилась и принялась теребить рукой волосы, — Я чувствую то, что я чувствую.

— Я демон. Мы — разные биологические виды.

— У тебя есть отличное человеческое тело, если ты об этом. К тому же ты раньше был человеком, и в душе остался им, — Кей улыбнулась мне, и поправилась, прежде чем я смог ухватиться за допущенную ей оговорку, — В душе — фигурально выражаясь.

Все более или менее веские доводы у меня кончились. Да и не особо мне хотелось возражать — Кей нравилась мне во всех отношениях.

— И все же, подумай хорошенько, ладно? Хотя бы неделю. Не спорь.

— Ладно...

После этого мы перешли на менее щепетильные темы. Кей рассказала, как с утра пораньше Незул увел её тренироваться. Сначала много хвалил, потом немного пугал. Некромант настоял на том, чтобы девушка занялась рисованием. По его словам, это помогает Создателям лучше создавать големов и легче ими управлять.

Поболтав так немного, мы пошли обедать.

Вечером Незул вызвал меня в библиотеку. Он уже принял свой обычный облик, постарев лет на сорок. Впрочем, я знал, что это лишь внешность — силы и ловкость учителя абсолютно не меняются, каким бы старым он не прикидывался. Однажды я даже спросил его, зачем вообще может понадобиться выглядеть пожилым, на что получил ответ, что к человеку именно этого возраста люди испытывают больше всего уважения. Чуть старше — и молодежь считает тебя выжившим из ума стариком, чуть младше — и уже седовласые мудрецы не воспринимают тебя всерьез. А вот в возрасте пятидесяти-шестидесяти лет тебя считают достаточно мудрым, но еще не слишком старым.

— Как самочувствие? — осведомился он.

— Лучше, чем утром.

— Отрадно слышать.

— Нашли что-нибудь про это треклятое дерево?

— Ни единой зацепки. Я даже обратился в АКМД, к Гесу, чего не делал уже больше шести сотен лет, но он тоже ничего не знает.

— А про плесень?

— На самом деле это что-то вроде ползучей лианы. Эксперты АКМД выяснили, что владелец дома увлекался растениями. Но он сам уверяет, что все образцы были давно высохшими, занесенными в его гербарий. Кстати, есть кое-что интересное по поводу души этой твари. Если отрубить кусок от основного побега, он не умирает. И часть души отделяется вместе с отсеченной частью растения. Если отделенный фрагмент достаточно крупный, он действует как отдельное существо.

— И что? многие животные размножаются делением.

— Да, но это либо простейшие, а у них, обычно, вообще нет души, либо в отделенный фрагмент достаточно быстро вселяется душа. Или он создает себе душу сам. Но все равно, если у любого живого существа отрубить кусок, то его душа останется только в одной из двух частей, где сосредоточены необходимые для выживания органы. Душа всегда остается единым целым. Что твоя, что моя, как бы они не различались, — Незул с громким хлюпаньем допил чай, — а у нашей любимой плесени душа, как будто, является просто наполнением тела, дающим ему необходимую энергию. И еще она чрезвычайно примитивна. Это все равно, что сравнивать амебу и человека в сложности их строения. Если душу человека можно сравнить с ледяной пещерой, где каждый из тысяч разнообразных кристалликов льда характеризует отдельные черты личности, то для души этого растения подошло бы сравнение с кучей рыхлого снега, который засыпали в мешок. Притом, что все снежинки почти одинаковы.

— Ммм, и что это значит?

— А черт его знает. Для меня это значит, что душа крайне необычна. Она, скорее всего, не вселилась в тело растения, а была создана им. Причем создана в обход всяческих законов, которые до этого считались абсолютными. Что ж, это еще раз подтверждает высказывание одного человека, что на каждое, даже самое очевидное правило, в этом мире существуют миллионы исключений, просто их сложно найти.

— И это все, что удалось узнать?

— Да. Почти. Есть еще один... — Незул на какое-то время замялся, — источник, к которому мы можем обратиться.

— И что же это?

— Мой учитель.

— Который из них? — язвительно спросил я, на что имел полное право. Незул изучил практически все искусства этого мира. Он притворялся очередным неотесанным ребенком, поступал к кому-нибудь в ученики, а когда понимал, что нового ничего не узнает, бросал своего учителя.

— Я получил знание от многих людей, но лишь одного называл учителем, — назидательно подняв палец в воздух, проговорил некромант, — Того, что был самым первым.

— Ааа, — без особого энтузиазма протянул я.

— Готовься, завтра мы с тобой направимся в Лунные горы.

— Он что, живет в Лунных горах?! — я был сбит с толку, — Это ж пустошь, там даже великаны не селятся!

— Да нет же, он там не живет! — отмахнулся некромант, — Но у нас будет гораздо больше шансов заручиться его поддержкой, если мы сначала сделаем кое-что в Лунных горах. Ведь именно там в свое время селился твой род.

— И что же?

— Скажу, когда будем на месте, — Незул скорчил бандитскую рожу. Потом смягчился, и добавил, — Всему свое время. И свое место. Там увидишь.

Глава десятая. Белая маска.

Утренние приготовления мои заняли всего десять минут. Я надел свой походный кожаный балахон, вместо домашнего тряпичного, да засунул в походный мешок окорок и головку сыра, чтобы было чем перекусить, когда стемнеет.

К лунным горам необходимо подбираться пешком. Так уж вышло, что этот хребет крайне богат металлами, так что порталы высшего уровня туда не проложить из-за магнитной аномалии. Конечно, портал с меткой в виде пентаграммы всегда сработает, но кто же нарисует нам пентаграмму? Никто вблизи гор не селится, и это вообще одно из самых диких мест на Атанее. Даже в пустынях Велатраса бродят караваны. Поэтому нам предстояло отшагать почти пятьдесят миль, сначала по лесу, затем через пустошь. Самое печальное, что даже телегу нанять не представлялось возможным — к Лунным горам не проложено дорог.

Когда я, было, уже решил, что все приготовления закончены, прямо у меня на пути встала гораздо более серьезная проблема: Кей. Я потратил битых полтора часа, убеждая её, что со мной все будет в порядке. Вообще, опасения девушки было понятно — где-то в тех лесах затаился наш деревянный враг, и я сам тоже немного нервничал по этому поводу, хотя Кей своего беспокойства не показывал. Наконец, когда за мной явился Незул, исход обсуждения был предрешен: спорить с некромантом абсолютно невозможно. У него на каждый аргумент находится десять ответов.

Когда у Кей кончились последние аргументы, девушка попыталась напроситься пойти с нами. Лично я ничего не имел против этого, но Незул был непреклонен.

Так же с нами хотел пойти Алин, но учитель оставил его приглядывать за тренировками Кей. В обязанности мага входило лишить Кей сознания при любых проявлениях потери контроля.

Наконец, когда все ценные указания были розданы, а последние возражения отклонены, мы отправились в путь.

— Накхал? — удивленно спросил я, осматриваясь по сторонам. Мы стояли в центре пентаграммы на поляне, с трех сторон окруженной лесом.

— Именно. Самая близкая к Лунным горам известная нам пентаграмма. С этого момента почаще всматривайся в души.

— Нам лучше убраться отсюда, — я указал в сторону леса.

Конечно, ничего особенного в том направлении не было, если смотреть обычно. Но я ясно видел десяток быстро приближающихся к нам душ. Конечно, жителям городка абсолютно не нужны незваные гости. Подхватив сумки на руки, мы бегом пересекли поляну и скрылись в тени деревьев.

Трава, покрытая крупными каплями росы, едва колыхалась, затрагиваемая легким ветерком, кроны деревьев приятно шелестели, а слух ласкало пение утренних птиц. По правую руку от нас, над лесом поднимались, окрашенные рассветом в яркие краски, Лунные горы.

Сначала мы шли на север, чтобы удалиться от Накхала. Когда преследователи повернули назад, мы двинулись на восток, прямиком к горам, которые возвышались скалистой громадой, закрывая весь горизонт. Признаюсь, я еще никогда не подходил к каким-либо горам так близко, видя их только издали, и был буквально шокирован тем, какими же большими могут быть эти покрытые снегом каменные глыбы. Деревья, покрывавшие их склоны, были такими маленькими, что казались скорее крупным кудрявым мхом, нежели огромными лиственными исполинами. Голые черные камни утесов вздымались на много сотен метров, врезаясь в облака.

Мы шли по лесу целый день, и я все не мог налюбоваться проглядывающими сквозь кроны деревьев скалами. Но истинное величие Лунных Гор я смог оценить лишь ближе к вечеру, когда лес, поредев, перешел в редколесье, а потом и вовсе в покрытую высокой сухой травой равнину, с маленькими рощицами. Эта долина была огромна, и, насколько я знаю, окружала Лунные горы сплошной полосой, ширенной в два десятка миль.

Чуть дальше трава тоже сходила на нет, и начиналась Лунная пустошь — выжженная, истерзанная шрамами земля, на которой почти ничего не росло. По дну долины текла речка, но даже вдоль неё на пустоши стояли лишь редкие больные деревца. Никто точно не знает, что породило эту мертвую полосу. Впрочем, ввиду последних событий, я бы не удивился, узнав, что причиной была война демонов с их врагами. Возможно, именно мой род уничтожил все леса вокруг гор, чтобы хоть как-то оградить себя от растительной угрозы. Кто знает...

На закате мы с Незулом устроили привал, в тени одной из последних рощ. Я, прислонившись спиной к дереву, разглядывал равнину. Меньше мили отделяло плодородную, шелестящую травами равнину от ржаво-коричневой голой земли. Эта граница была столь резкая и неестественная, что буквально приковывала к себе взгляд.

— Что-то ты не больно весел, — Незул жевал бутерброд с окороком и сыром, — как ни как, навещаешь историческую родину.