Ник. Чародей. 1-й том

Конечно, я лукавлю — сожрать не сожрут: нужно быть последним идиотом, чтобы не подготовиться к любому негативному развитию событий, когда тебя обступила толпа людей, которым ты не доверяешь. Защитный полог я могу ставить чуть ли не рефлекторно, да и вообще есть у меня еще несколько неплохих магических фокусов на подобный случай. Поэтому, мгновенно разогнав свое восприятие и разделив его на потоки, я понял, что у меня вполне достаточно времени, чтобы не просто деструктивно отреагировать, но и попытаться нормализовать ситуацию без особых разрушительных последствий.

К месту вспомнилось то, чем я недавно занимался в доме, особенно почему-то на ум пришла гномья сеть, которой я укреплял стенки отводов туалета во дворе. Наверное, потому, что эта ассоциация прямо напрашивалась на ум — набросить сеть на агрессивное животное. А почему нет? Ее формирование займет у меня долю мгновения (тут наличие биокомпа ставит меня вне конкуренции с другими магами), вреда особого животинкам она не нанесет — сеть мелкоячеистая, а я ее еще хорошенько заглублю в землю, получится хороший кокон, нижняя часть которого придавлена земным пластом.

Я мгновенно крутнулся, зафиксировал взглядом уже начинающие прыжок тела и сделал то, о чем так долго тут распинался. Кстати, не зря я упомянул про рефлексы — сам не заметил, как одновременно со всеми этими делами поставил защитный купол вокруг нас с Кариной. Благо жители деревни не вплотную к нам стояли, так что обошлось без лишних проблем. Без проблем для жителей.

Следующая сценка напомнила мне таковую из классики "не ждали". Все замерли, лишь собачки старались вырваться из плена. Женщины не пытались перекинуться. Очевидно, рвать путешественников на части — сугубо мужская прерогатива. Ну и ладно, стриптиз в исполнении селянок меня как-то не вдохновляет. Так... Просто стоять столбом глупо, надо что-то делать, что-нибудь типа такого...

Я издал глухой горловой рык, снова с уходом в инфразвук. И вот тут пробрало всех. В том числе и меня, так как я пустил звук по кругу. Блин! Надо что-то с этим делать! И тут на мои мысли отреагировал голос биокомпа. Или это я переборщил с мощностью, и он автоматически сработал: "Деструктивные звуковые воздействия блокированы".

Тут же почувствовав облегчение, я перевел дух. Больше мое собственное творение на меня не действовало. Делаю усилие, указывающее биокомпу блокировать любые деструктивные звуковые колебания, чувствую ответ "принято" — и оглядываюсь. Все вокруг сидели, зажимая голову руками. Даже Карина спала с лица, хотя я старался обойти ее звуковой волной, да и дракончик, кажется, помог ей.

— Ну что, может, теперь нормально поговорим?

Сетку я снял и терпеливо дождался, пока все звери снова станут людьми. Они с этим не спешили, стоя на широко расставленных лапах, тяжело дыша и капая слюной. Умом-то я понимаю, что это последствия моей инфразвуковой обработки, но глаза-то видят страшных хищников у самых ног в опасной близости. Это, скажу я вам, совсем не то же самое, когда вы смотрите на какого-нибудь грустного волка через толстые прутья клетки.

Наконец все обернулись людьми. Голыши со сноровкой, выдающей регулярные тренировки, ловко натянули на себя свои тряпки и снова стали похожи на простых фермеров. Одежда у них, кстати сказать, оказалась единой — что-то вроде комбинезона, который легко можно сдернуть и надеть обратно. Именно из-за этой особенности мне казалось, что наряды у них неряшливые. Любая вещь затаскается, если часто бросать ее где попало!

Когда все оделись и послушно уселись на лавочки, я немного расслабился. Никто не ушел: все население поселка оказалось оборотнями, все были в курсе всего и теперь молча слушали, ожидая приговора старосты. Вот такая вот демократия, итить ее! Я медлил, поэтому говорить начал старик:

— Не буду от тебя ничего скрывать, юноша. Ты уже узнал достаточно, но можешь сделать неправильные выводы. Не серчай на нас за такую встречу — наше племя скрывается от окружающих очень давно, и на то есть причины. Мир слишком жесток и непредсказуем, люди переменчивы в своих суждениях и привязанностях, чтобы доверять им. Много раз нас пытались уничтожить, и мы в конце концов разочаровались в человечестве. Поэтому давным-давно нашими дедами было принято решение укрыться от мира и сделать так, чтобы память о нас стерлась в веках. Вероятнее всего, мы — одни из самых древних существ на земле. Наши предания повествуют, что нас создал демиург этого мира. Возможно, как игрушку — пробу своих сил, мы уже не помним. Много было стран, государств, империй на этой земле. И всегда мы были воинами, разведчиками, курьерами. Но никогда мы не чувствовали людской признательности за нашу службу. Нас боялись, ненавидели, убивали свои же, те, кому мы служили. И примерно тысячу лет назад наши предки решили бросить службу и обрести свободу. Сломали ли мы свое предназначение и было ли оно вообще — не знаю. Не буду судить, правильно ли поступили наши предки. Нам неизвестны все причины этого решения, однако оно было принято и до сего момента исполнялось неуклонно.

— Почему этот парень, — я кивнул на того, кто вчера пытался на меня напасть, — решил, что я не достоин жизни?

— Слишком глубоко вошло в него обучение. С младых ногтей нас учат, что чужаки опасны. Ему не были понятны мотивы нашего гостеприимства, вот он и решил с юношеской горячностью следовать решению предков — никто не должен о нас ничего знать.

— А в чем причина вашего гостеприимства? — полюбопытствовал я.

— Твоя женщина — чародей. Мы сомневались в успехе в случае нападения. Я же надеялся, что вы ничего не поймете и просто уйдете.

— Хм... Ладно, замнем для ясности. Ваши дальнейшие действия? Снова попытаетесь нас убить, как только представится возможность, или забудете об этом инциденте?

— Нет, — печально вздохнул староста. — Никто на вас нападать больше не будет. Мы знаем свое место. Если бы мы догадались, что к нам идет архей, то бросили бы дома и ушли в горы.

Надо будет порасспросить Карину насчет археев — кто такие и с чем их едят. Но пока можно спросить и у старика.

— Почему вы решили, что я — архей?

— Может, и не архей, — согласился староста. — И до них были люди, которые повелевали миром, как ты. Чародеи все же другие: ближе к нам, к природе. Археи — те, кто познал мир, но не слился с ним. За что и поплатились в свое время.

Мы немного помолчали. Вдруг Карина нагнулась ко мне и прошептала:

— Спроси про Суру.

Я кивнул.

— Мы знаем, что у Суры какая-то беда, и это касается ее внука. Мне бы хотелось узнать, в чем дело.

Старик в который раз вздохнул. А Сура, стоящая рядом, дернулась.

— Ничего-то от вас, мейхов, не скроешь, — пробормотал староста.

— Мейхов? — переспросил я.

— Так называли таких, как ты, давным-давно. Археи были мейхами.

— А что насчет искусников?

— Слабенькие мейхи, получившие в свои руки наследство археев. — Староста пожевал губами и вернулся к рассказу. — В мирное время дети у нас рождаются редко. Однако во время службы или войн, когда наши ряды редеют, женщины начинают рожать очень часто, восстанавливая численность рода и принося радость в семьи, смягчая горе потери. Наверное, так было задумано творцом, чтобы не вывелось племя оборотней. Живем мы чаще в человеческой ипостаси: срок, отмеренный ей, больше, чем у пейсьей. Так называется наша вторая сущность.

Я покатал на языке эти слова — пейсья ипостась. И вроде бы похоже на "пёсью", то есть собачью, но нюанс в произношении не дает полностью ассоциировать сущность с собачьей. Старик тем временем продолжал рассказ:

— Пока мы находимся в одном теле, второе не стареет. Поэтому ты не видишь тут стариков. К концу человечьей жизни, в которой мы проводим большую часть времени, пейсья ипостась еще полна сил, несмотря на меньший срок существования, и старость мы встречаем в животном облике. Сейчас старики ушли, чтобы не попадаться вам на глаза. Остались только я да Сура. Дети у нас рождаются в человеческом виде: если это сделать в пейсьем, детеныш никогда не станет человеком. И первое обращение в свою вторую ипостась ребенок делает в шесть лет. Обычно это не вызывает никаких проблем — детей заранее готовят к этому. Но очень редко случается, что малыш не может перекинуться. И здесь есть выход — его оставляют одного вдали от нас, в лесу или в горах, тогда страх одиночества и зов дикой природы помогают ребенку научиться менять форму. Это почти всегда помогает. Но...

— Но иногда все же случается, что и это не срабатывает, так? — спросил я.

— Да. Обычно через несколько дней малыш прибегает в деревню уже на четырех лапах, максимум — спустя неделю. Сын Мука уже месяц бродит один в человечьей ипостаси. Мы проверяем иногда, как идут дела, но у него не выходит.

— Дальше можете не продолжать. Сура хотела попросить нас помочь, верно?

— Она думала, что чародейка, — он кивнул на Карину, — сумеет помочь. Но я-то знаю, что способности чародеев совсем другие, такое им не под силу. И лишь сейчас, зная, что ты мейх, я считаю, что возможно... Возможно, — выделил это слово старик и покосился на Суру, — ты способен что-то сделать. Или хотя бы посоветовать. Я все равно сомневаюсь, что ты справишься. Ты не Творец, а такое скорее всего под силу только ему. Или кому-то, кто воистину могуч. Археи были сильны, но с тех пор мейхи измельчали. Когда-то давно они могли двигать горы, менять русла рек, вырастить в пустыне лес и, наоборот, превратить цветущую долину в пустыню одним лишь желанием, одной мыслью. Они летали по небу, жили под водой и много чего еще. Потому и сомневаюсь я — сильный мейх не заблудился бы, не пришел просить у нас крова.

— Я понимаю ваши сомнения. Однако все же хотел бы посмотреть на ребенка. Но сначала на его отца, Мука. Я пока с трудом представляю, как вы устроены, что Творец заложил в вас, хотя у меня и есть предположения. — При моих словах старик удивленно поднял брови, но не стал перечить и кивнул. — И надеюсь, вы нас накормите завтраком, а то с утра крошки во рту не было. — Я улыбнулся, и старик впервые с нашей встречи улыбнулся в ответ.

— Хорошо, — кивнул он. — Меня можете называть Туком. Я готов принять вас в своем доме.

— Нет, — покачал я головой. — В доме Суры, где мы остановились, вполне удобно.

— Да, я слышал, что вы там все переделали. Кстати, возвращаясь к нашему вопросу, — что все-таки видел этот охламон? — Тук указал на парня, обвинившего меня ранее в трансформинге.

— Просто хорошая иллюзия, — ухмыльнулся я и тут же "перекинулся" в своего мишку. Причем ввел в этот процесс небольшие эффекты, увиденные у настоящих оборотней. А именно — легкую размытость воздуха во время оборачивания. И еще для пущего эффекта сохранил одежду, сделав иллюзорные дыры, как будто она порвалась на мощном теле.

— Хм... — почесал бороду Тук. Люди вокруг тоже не стояли истуканами, а почему-то отшатнулись. — Немудрено, что он спутал. Иллюзия, говоришь? Хм... Похож на животное с гобелена — на бэра. Эти бэры в прежние времена обитали далеко на севере, когда там еще не было снегов и льда, но давным-давно вымерли. Да и наше племя пошло именно оттуда, с севера. Не всегда мы жили тут... — Еще раз окинув меня взглядом, Тук хлопнул ладонью по колену. — Так! Хватит бездельничать! — начал выдавать он ЦУ. — Мук! Идешь с гостями к ним, делаешь все, что они скажут. Сура, обеспечь гостей завтраком, а потом сбегаешь к внуку — глянешь, где он, как он. Как обычно, делаешь так, чтобы он тебя не заметил. Гости потом сами решат, показываться ему на глаза или оставить все как есть. Фул! Где коровы? Ты их отогнал на пастбище? А кто смотрит за ними? Никто? Ах ты прибежал сюда, чтобы поглазеть, что происходит?! Быстро вернулся к стаду! И вообще что, никто не знает, чем заняться?! Все за работу, живо! — Тук грозно посмотрел на уже поредевшую толпу людей, и те хоть и быстро, но, не теряя достоинства, стали расходиться.

Карина

Нет, что ни говори, а эта "магия" в исполнении Никоса кое в чем имеет явные преимущества перед чародейством. Даже Повелители Чар не смогут так быстро и не особо напрягаясь сотворить из страшной каменной хибары очень уютненькое жилье! Да что там говорить! Вообще не смогут. Правда, чародеям такого уровня все равно где жить — лишения не особо им досаждают, они их просто не замечают, но все равно... все равно... Приятно полежать в горячей воде после долгого перехода! Приятно смотреть на уютную обстановку, а не на серое убожество! Приятно ходить босиком по теплому полу, при этом глазами видеть траву под ногами... А постель! Достойна любого аристократа. Да что там аристократа — императору впору такое ложе!

И вообще с Никосом не соскучишься — постоянно чем-то занят, при этом всегда готов поболтать на любые темы. Даже простые девичьи разговоры, которые порой Карина для разнообразия зачинала, чтобы немножко позлить спутника, не вызывали у него того неповторимого выражения на лице, которое у мужчин обычно возникает в таких ситуациях независимо от их положения в обществе... Да и просто много интересного Никос рассказывает, заслушаешься...

Так она думала до вчерашнего вечера, когда не было забот и переживаний. А на следующий день ей было очень плохо, хотя, кажется, удалось это скрыть от Никоса. Видимо, поэтому у нее сегодня получились просто убийственные конструкты — наставник был бы доволен. Оборотни там или не оборотни, но в живых те, на кого напали бы ее малыши, не остались бы точно. Хорошо, что Никос не дал ими воспользоваться — ситуация явно обернулась в их пользу. И даже тот факт, что, оказывается, существуют люди, способные превращаться в животных, факт, в другое время надолго вогнавший бы ее в изумление и шок, сейчас оказался чуть ли не на задворках сознания.

Вчера вечером, еще когда мечтательная улыбка не покинула ее, Карина поймала себя на странном чувстве. Перед отходом ко сну она, как обычно в последнее время с момента первой близости с Никосом, решила скорректировать работу своего организма, чтобы не забеременеть. Привычно прогнала внутреннюю энергию по телу, сконцентрировалась мысленным взором в нужном месте и... Вот тут она и почувствовала это странное нежелание сделать то, что должно. Неужели она захотела от Никоса ребенка? Тем более что она явно видела — их игры в купальне сегодня вполне могли привести к такому результату.

Долго лежала Карина в темноте, положив голову на руку своего мужчины. И все тянула и тянула с решением. Прикидывала и так, и эдак, какие могут быть последствия в одном и в другом случае. Эмоции и желания говорили одно — разум другое. Слишком у нее все неопределенно впереди. Есть большущие сомнения, что Никос останется с ней, как только она доберется до дома. А ребенок неизвестно от кого — очень и очень плохо для ее репутации. Кувыркайся с кем угодно, но без последствий и чтобы никто не узнал, — такое в ее среде отношение к этому делу, хоть Карине оно никогда не нравилось. Но сейчас даже была рада, что перед "своими" она может быть чиста в этом плане. А вот ребенок... Ведь отцовство определяется легко — то, что ребенок от другого, не скроешь. Любой чародей из видящих, таких, как Карина, гарантированно сможет определить, чье семя... Чему же поддаться — разуму или желанию?