День он потратил на то, чтобы разведать дороги к двум ближайшим владениям. В одном из них проживал некий Янош Гёре, барон, имеющий массу друзей в столице, сказочно богатый. На чём он, интересно, так разбогател? Крестьяне оброк платят? Или жалование с государственной службы накопилось? Или военная добыча предков, оставшаяся со времён войн с османами? Впрочем, это неважно, богатства барона должны волновать только его наследников. Наследник у него есть, молодой сын, служит при дворе, а сам барон со своей супругой обитает здесь, в своём особняке, который сейчас оглядывал Морт. Здание впечатляло. Видно было, что если барон не захочет с кем-то разговаривать, заставить его сможет, разве что, сам король, да и то, с помощью пары десятков тяжёлых пушек.

Дом по кругу опоясывала мощная каменная стена, высота которой равнялась трём ростам человека, сложена она была из гранитных блоков, каждый из которых приходилось тащить упряжкой волов. Ворота были из дубового бруса, который для прочности перехватывали несколько кованых стальных полос, слегка тронутых ржавчиной. Дом имел три этажа в высоту (хотя точно было не разобрать), да и чердак, судя по форме, был жилым, ну, или служил кладовкой. К этому следовало добавить огромный подвал, который обязан тут быть, а также, вполне возможно, подземный ход. Очень может быть, что именно по таким ходам и двигались убийцы. В том, что убийцы засели в замке, он уже не сомневался.

Обрадовал его тот факт, что внутри ограды росли деревья, старые дубы и вязы, макушки которых можно было видеть над стеной. Это здорово облегчало работу, можно будет передвигаться по веткам. Где-то там, внутри, были собаки, они не лаяли, но охотник чувствовал их присутствие. Они проблем не составят.

Фамилию второго знатного господина он забыл, но это было пока не так важно. Тот имел куда более скромный титул и не располагал такими богатствами. Поэтому и дом его был вполне скромным двухэтажным особняком, ограда присутствовала, но это была живая изгородь из аккуратно подстриженных кустов. Пролезть сквозь неё трудно, но возможно. Гораздо труднее сделать это, не оставив следов.

Здесь охотника вряд ли ждало что-то интересное, скорее всего, никаких ритуалов в таком доме не проводилось, здание открыто со всех сторон, окна огромные, двери таковы, что он лично возьмётся выломать голыми руками. Нет. Этот дом можно оставить на закуску.

Больше высматривать было нечего, поэтому он предпочёл вернуться обратно. Успел как раз к ужину, Мария куда-то пропала, зато он увидел хозяина заведения. Это был высокий худой мужик, который вертелся, словно волчок, умудряясь делать сразу несколько дел. Морт посмотрел на хозяйку, та всё поняла и принесла ужин, хотя время ещё не подошло. Перекусив, он попросил его сегодня не беспокоить, отправился наверх, к себе в номер и стал ждать.

Лето уже подошло к концу и теперь темнело раньше, как только солнце коснулось горизонта, он прихватил с собой небольшой свёрток, открыл окно, аккуратно выставив раму, и спрыгнул вниз. Сделать это получилось так тихо, что даже человек, стоявший рядом, не услышал бы удара ног о землю. Уходил он по меже, среди засеянных полей. Через полчаса он уже был на месте, и можно было с уверенностью сказать, что ни одна живая душа его не видела, хозяева гостиницы были уверены, что он по-прежнему у себя в номере.

Когда уже достаточно стемнело, Морт присел на землю и развернул свёрток. В нём лежала одежда из чёрной ткани, штаны, куртка, мешок на голову с прорезями для глаз, чёрные перчатки и башмаки из грубой ткани с мягкой подошвой. Быстро переодевшись, он нацепил поверх этого наряда ремень с ножом (и сам ремень и ножны с рукояткой тоже были чёрными), после чего медленно направился к замку.

Камни, из которых состояла стена, были уложены давно, можно было сказать, что они приросли друг к другу, но и время сделало своё дело, появились трещины, выбоины, просто неровные края, кое-где в трещинах торчала проросшая трава. Для охотника это было примерно то же самое, что для обычного человека приставная лестница. Пришлось только снять перчатки, но это было терпимым неудобством. Цепляясь за малейшие выступы и углубления, он начал карабкаться вверх. Весь подъём занял не более минуты.

Быстро перебросив своё тело на другую сторону, он повис на одной руке и осмотрелся. Перепрыгнуть на дерево сразу не получится, слишком далеко, придётся спуститься вниз. А что тут с собаками?

Лохматый сторож не заставил себя ждать. Собака непонятной породы, едва не с медведя размером, с глухим рычанием подбежала снизу. Пёс знал свою силу, такие, как он, обычно не размениваются на лай и беспокойство хозяев, вора он удавит сам, а хозяину потом принесёт труп для отчёта. Вот только теперь вышло по-другому.

Охотник спрыгнул на землю и посмотрел в собачьи глаза. Кобель вздрогнул, отступил на шаг назад и присел. Ярость и верность хозяину отчаянно боролись в нём с желанием заскулить, поджать хвост и поскорее спрятаться.

— Нам нечего делить, — шёпотом сказал Морт, не отводя взгляда от собаки, — я не трону твоего хозяина и ничего не украду. Не мешай мне и будешь жить.

Вряд ли пёс понял слова, но интонация до него дошла. Увы, не так, как рассчитывал охотник. Противник предлагает мир. Он слаб. Можно атаковать.

Огромная пасть стала открываться, чтобы с рыком, который услышат все соседи, сомкнуться на тонкой шее странного (и страшного) человека. Но и у Морта был свой козырь, обратившись внутрь себя, он слегка отпустил поводья, открыл на секунду дверь, прочно удерживавшую Тьму внутри него. Тьма вырвалась и обдала собой пса, словно ушат холодной воды. Пёс остолбенел, подавившись собственным рыком, лапы его подломились, едва не падая, он бросился наутёк, отчаянно выискивая нору, где его не достанет то, что он сейчас почувствовал.

Придя в себя, охотник быстро вскарабкался на одно из мощных деревьев, не исключено, что деревья эти — ровесники самого дома, а возможно, даже старше его. Дуб, на котором он сидел, имел ствол в шесть или семь обхватов. Впрочем, история местной растительности его волновала мало, куда важнее было то, что верхние ветви деревьев переплелись между собой, позволяя ловкому человеку свободно перемещаться по всему периметру стен. Все стены его не интересовали, а вот несколько окон, в которых горел свет, он счёл нужным осмотреть. Шторами здесь пренебрегали, да и нужды в этом не было никакой. Человек, подошедший снаружи, из-за высокой стены мог разглядеть, разве что, небольшой кусок потолка в окне третьего этажа.

На первом этаже, как и ожидалось, находилась прислуга, двое пожилых мужчин о чём-то чинно беседовали, периодически отхлёбывая из глиняных кружек неизвестный напиток. Чуть дальше была кухня, где две ещё более пожилые женщины мыли посуду и что-то варили в большом котле. Ещё в одной комнате сидел неряшливо одетый мужик неопределённого возраста с бородой и стоявшими дыбом нечёсаными волосами и точил напильником топор. Садовник?

Поднявшись выше, он обследовал окна второго этажа, здесь повсюду было темно, только одно окно ярко светилось. Заглянув туда, Морт увидел солидного господина лет сорока-пятидесяти с пышными усами и не менее пышной шевелюрой, которая уже начала обильно седеть. На нём был надет тёплый домашний халат и тапочки. Он сидел за столом и что-то вписывал в толстую книгу. Очевидно, это и есть хозяин замка, тот самый барон Гёре, а эта комната — его рабочий кабинет. Нигде никаких признаков чего-то противозаконного или даже просто подозрительного.

Третий этаж также не отличался обилием освещённых окон. Только в самом торце одно окно горело ярко и ещё одно едва освещалось пламенем единственной свечи. Зрелище, увиденное им в ярко освещённом окне, можно было счесть весьма приятным. Дама средних лет, видимо, жена барона, готовилась ко сну. Служанка, совсем юная девушка, судя по лицу, взятая из крестьян, расшнуровывала её корсет. Дальнейшее угадать было несложно, неподалёку стояла большая ванна, над которой поднимался пар. Морт ещё непроизвольно отметил, что ванна целиком отлита из бронзы, которой ушло такое количество, что можно было изготовить три восьмифунтовых пушки, или даже четыре. Отдав платье служанке, госпожа Гёре, лениво потянувшись, стала снимать нижнюю рубашку. Морт видел её со спины, и кое-что ему показалось подозрительным. Когда она была уже полностью обнажённой, стали видны рубцы на спине и ягодицах. Плеть? Стек? Муж её избивает?

Но долго рассматривать следы от побоев не получилось, дама повернулась к нему лицом и подошла к ванне, пробуя рукой воду. Её всё устроило, и, грациозно перешагнув через бортик, она погрузила всё тело в горячую воду. Тело, надо отметить, было прекрасным, даже возраст его почти не портил. Кроме того, дама определённо выглядела счастливой, что как-то не вязалось с побоями на теле. Что-то здесь не так.

Морт уже решил спускаться, смотреть на красивую обнажённую женщину было, безусловно, приятно, но он здесь всё же не за этим. Тут взгляд его зацепился за ещё одну странность. Женщина приподняла руку и запустила её в волосы, при этом отчётливо стала видна небольшая татуировка, спрятанная в подмышечной впадине. И это было не украшение, колдовская руна, одна из тех, что "украсили" однажды его тело.

Есть зацепка. Почтенной знатной даме нет нужды расписывать себя татуировкой, словно матрос или каторжник. А этот знак можно увидеть только в учебниках прикладной магии, который нужно ещё где-то взять. Переместившись поближе к окну, он вгляделся внимательнее. Ветка, на которой он висел, опасно изогнулась, но невеликий вес охотника пока выдерживала.

Дама оставила в покое волосы и провела руками по роскошной груди, потом руки её спустились ниже, туда, где бортик ванны не позволял ничего разглядеть. А через несколько мгновений она закинула ноги на края ванны и откинула голову назад. На лице её возникло блаженное выражение. Так, почтенная госпожа, имеющая достаточно молодого и крепкого мужа, предаётся постыдному пороку, что больше к лицу неопытным девушкам или, к примеру, монашкам. И всё это на глазах прислуги. Прислуга, кстати, нисколько не удивилась, не смутилась, не попыталась отвернуться или, хотя бы, отвести глаза. Видимо, подобное поведение хозяйки вполне привычно для неё.

Разврат и бесстыдство в среде аристократии — явление частое. Это у крестьян женщина после каждого слова осеняет себя крестным знамением, а муж, с которым она прожила двадцать лет и родила десяток детей, никогда даже пупка её не видел. У благородных господ всё иначе, да и прислуга для них — это нечто среднее между мебелью и домашними животными, то есть, по сути своей, бессловесные твари. А особо приближённые слуги хороши тем, что умеют всегда молчать. Какой вывод можно из всего этого сделать? Да никакого. Пока.

Госпожа Гёре не стала доводить свои занятия до логического конца, она неохотно остановилась, подозвала служанку и, встав во весь рост, предоставила той вытирать своё тело полотенцем, после чего, завернувшись в тёплый халат, вышла из комнаты. Служанка занялась сливанием воды, а Морт переместился к другому окну, где муж этой госпожи продолжал упражняться в писании, не подозревая (вряд ли) о занятиях жены. Скоро в кабинет вошла она, они перебросились парой коротких слов, после чего она сделала рукой странный жест, сложив пальцы в непонятную фигуру. Он повторил этот жест, потом они вместе вышли, предварительно потушив свечу.

Больше здесь было нечего искать, то, что семейство Гёре занимается чем-то подозрительным, было налицо, вот только доказательств никаких не было, строгостью нравов они не отличались, но это не преступление, а догадки на одной только татуировке строить бесполезно.

Медленно спустившись вниз, Морт снова перелез через стену и помчался к тому месту, где спрятал обычную одежду.

Глава десятая

В соседней деревне нашёлся хороший цирюльник, поэтому Морту не пришлось заниматься таким хлопотным бритьём. Он сидел на стуле перед зеркалом, а сухонький старичок лет, наверное, ста, старательно намыливал его голову. Когда пена уже покрывала её целиком, он взял бритву и, проведя несколько раз лезвием по кожаному ремню, начал брить. Вместо намыленной щетины проступала голая кожа.

Предоставив старику заниматься бритьём, охотник погрузился в раздумья. Что может послужить доказательством колдовских занятий? Какие-то вещественные улики, например, идол, или колдовская книга, хорошо бы узнать у местного священника, как давно супруги были на исповеди и допускались ли к причастию? Дело ведь не только в том, что колдун и вообще любой, заключивший сделку с дьяволом, физически не может причаститься святыми дарами. Может. Дело тут, скорее, в том, что они искренне верят, что новый владыка их за это накажет, поэтому будут старательно избегать таинств, даже рискуя вызвать подозрение у окружающих.

Голова была уже чистой, старик аккуратно сбривал последние волосы за ушами. Морт продолжал думать. Если всё так, как он подозревает, то как можно это удержать в тайне? Здешние крестьяне точно не догадываются об увлечениях благородных господ, а как обстоит дело с другими господами? Или они все заодно?

Цирюльник протёр его голову чистой тканевой салфеткой и начал намыливать кисточкой лицо. А что их служанка? Ей позволяют наблюдать пороки хозяев, возможно, она и сама в них участвует, а как быть с обрядами? Не знать о них она не может, пусть даже это происходит за закрытыми дверьми, куда допускают только посвящённых. Кто потом наводит порядок? Сатанинский обряд — дело весьма грязное, нужно отмыть пентаграмму с пола, стереть знаки на стенах, стереть следы крови, каковые неизбежно будут после жертвоприношений.

Лезвие бритвы прошло по шее снизу вверх до самого подбородка, почти не встречая сопротивления. Лезвие было острым, а брадобрей своё дело знал отлично. Может, стоит похитить эту служанку и поговорить с ней наедине? А потом она же будет свидетельницей на суде. Впрочем, лучше не стоит, при её пропаже господа немедленно поднимут панику и уничтожат все улики. А что стоит слово служанки против слова барона? В Испании, например, где все без исключения короли всегда были ревностными католиками, а власть их никем и никогда не оспаривалась, этого бы хватило, дом их подвергли бы обыску, а сами супруги и вся их прислуга уже висела бы на дыбе, подробно рассказывая самые скабрезные подробности своих занятий. Но, к сожалению, здесь не Испания, Святой Престол контролирует местных священников и собирает десятину, но с королём Венгрии он предпочитает не ссориться. А самому королю куда важнее поддержка магнатов.

Сбрив последние волоски на усах, цирюльник подал ему полотенце. Стерев остатки пены и сунув старику несколько медяков, охотник встал и вышел на улицу. Он так ничего и не придумал, может быть, ничего и нет? А кто убил девушку? Это ведь не просто человеческая жестокость, он чувствовал, что в деле замешаны тёмные силы. Вывод мог быть только один, следует продолжать наблюдения, нужно заглянуть к другим господам, попытаться разговорить местных, если повезёт, произвести в доме обыск в момент отсутствия хозяев.