Также Константин пригласил присутствовать на первом заседании избранного сената всех легатов, командующих конницей и флотом. Несмотря на бурную деятельность по подъему экономики, укреплению финансов и развитие городов и сел, армия была ангелом — хранителем нового правителя и его незримое крыло должно было явственно покрывать и это собрание и внушать уважение к власти. Иначе поступить пока было нельзя.

— Уважаемые сенаторы, граждане, боевые соратники. Прошло всего полгода, как оставшаяся на острове армия, взяла под свой контроль защиту граждан и их имущества. Многие были недовольны происходящим, причем по разным причинам. Я уже неоднократно разъяснял суть проводимой мной и соратниками политики. Повторяться не буду, и выражусь максимально кратко — ее цель служение. Не обогащение, а именно служение. Служение нашему Отечеству, нашему Великому Риму. Меня обвиняют в предательстве Рима, а я вот вижу всех вас и говорю, отсюда пойдет освобождение Рима. Нам будет очень трудно, мы разобщены: имущественно и по национальностям, по роду занятий и по уровню знаний, по устремлениям и по нравственным качествам. Мой призыв к вам, представителям народа, прост — будьте его совестью, помните о том, кто вас послал, помните о простых людях, ожидающих от вас мудрости и трезвости. Сенат будет ведать законодательной инициативой, но утверждаться законы будут Цезарем, пока так надо, но я обещаю вам, что четыре пятых голосов, будут преодолевать и мое вето, а также, что, ни один член Сената не будет, подвергнут казни или приговорен к конфискации имущества без решения сената. Этот завет наилучшего императора останется в силе.

В зале было оживленно. Это было очень ново и необычно.

Константин продолжал:

-У нас есть два пути. Как говорил Септимий Север — ублажать воинов и не обращать внимания ни на кого. И таким образом опять уйти к грубой диктатуре военных. Мы можем идти вторым путем. Идти путем золотого века Антонинов, когда за внешним блеском процветало разложение нравов и иждивенчество. Правда, у нас нет золота Траяна. — Он усмехнулся. — Или все-таки выбрать третий путь — тяжелой повседневной работы всех слоев общества, когда каждый получает по вкладу и вносит посильную лепту в дело республики.

Вы можете сейчас обвинить меня в узурпации власти, ведь голос моих оппонентов зачастую глушится голосом оружия. Да это так, и к сожалению другого пока не дано, но я не завоевал власть с целью личного обогащения, я не хочу выделять воинов больше того что они заслуживают. Более того, я хочу приступить к массовому набору воинов как раз из местных и постепенно отказываться от федератства.

Сенаторы еще больше были удивлены.

— Только дадут ли ваши города и села нормальных рекрутов, будут ли они воинами не хуже германцев или франков? Думайте об этом уже сейчас. Сегодня проблема уже запущена, а завтра будет смертельно поздно.

И последнее. Никаких пустых льгот не будет, никакого хлеба и никаких зрелищ бесплатно. Послушайте, что я прочел на свитке, сохранившемся в архиве. Кто-то переписал высказывание великого гражданина Рима Марка Туллия Цицерона : 'Бюджет должен быть сбалансирован, казна наполнена, госдолг уменьшен, чиновничье высокомерие — усмирено, а помощь иностранным территориям ограничена, пока Рим еще не обанкротился. Люди должны научиться работать, а не полагаться на государственную помощь'.

Я не добавлю ни слова к этим замечательным словам.

Константин пожелал успехов сенату и вместе с военными покинул зал. Работа сената началась, и многое в его работе теперь зависело от протеже Петрония и Либия от напористости самого правителя. Он осознанно шел на риск, но четко понимал, что недовольство пусть лучше проявится в сенате, чем будет вызревать в тишине вилл и особняков, чтобы потом взорваться глупым и ненужным бунтом.

В этот вечер он ужинал у Корнелии. Когда он встал из-за стола, чтобы попрощаться, она подошла к нему и, положив руки ему на плечи, с неприсущей для нее твердостью, но вместе с тем с любовью сказала:

— Сегодня ты ночуешь здесь.

Круг власти замкнулся, ведь самый сильный покорился самому слабому. И в этот сладкий плен Константин сдался с большим удовольствием.

К середине октября установилась дождливая погода. Все чаще на землю ложились туманы. Стало холоднее. Север давал о себе знать. Обустроенный лагерь в Иске принял воинов Тридцатого Ульпиева легиона, взамен ушедших под Лондиний воинов Второго Августова. Проб, получив задачу по доукомплектованию легиона, рьяно взялся за дело.

В карауле по охране лагеря в этот день стоял Квинт. За плечами у воина числилось пятнадцать лет службы, и в легионе он был на хорошем счету. Мысли Квинта по своему настрою соответствовали погоде. Веселыми их нельзя было назвать. Вспомнилась служба под Августой Треверов, семья. Он происходил из семьи ветерана легиона и вырос в лагере. Когда пришло время, записался в легион к отцу. Тот его и учил премудростям солдатского быта, насколько можно смягчал трудности начала службы. Учеба быстро прошла и повседневные тревожные будни границы стали обычным явлением. Но Квинт не грустил, он, сколько себя помнил, вокруг всегда говорили о германцах, и разноплеменные представители этого народа частенько появлялись и в лагере и в окрестностях. Когда наступал мир, они не были столь воинственны, торговали, даже завязывались знакомства. В гости к его отцу ветерану частенько заглядывали рослые светловолосые жители зарейнских земель. Особенно много среди знакомых отца встречалось франков. К восемнадцати годам Квинт неплохо понимал их наречие и считал их вполне дружелюбными и надежными. Шли годы, Квинт заматерел, женился, по службе шло все неплохо. Отец вышел в отставку и вскоре умер. Так и шли годы в лагере под Августой Треверов. Он был окружен заботами жены и матери, подрастал сын. И вот, все это в прошлом. Когда Галл встретил остатки Тридцатого, чтобы увести их на остров, они скитались уже три месяца. Многие из солдат погибли, некоторые дезертировали. Квинт не покинул легион, хотя знал, что семья остались там под варварами. Что с ними, сейчас он не знал, и это отравляло душу.

— Что загрустил? — Квинт вздрогнул. Он не заметил, как рядом оказался Проб.

— Чему радоваться легат? Вспомнил семью, я ведь до сих пор не знаю что с ними. Что мы так и будем здесь куковать? У нас же почти весь легион набран под Августой Треверов.

Теперь уже Проб печально вздохнул:

— Ты думаешь, я не понимаю? У меня у самого там родня считай вся осталась. Только не все так просто Квинт. Вспомни, какими нас встретили здесь, у нас от легиона и двух когорт почти не было, и что мы могли у себя сделать с такими силами, а теперь мы немного окрепли. Сейчас после набора надо натаскать молодежь, побыстрее ввести ее в строй, и работа нам найдется. Я всего не знаю, но думаю, что Константин не будет вечно отсиживаться на острове. Тебя я хочу поставить на одну из новых центурий, дам с десяток старослужащих. Справишься?

— Думаю да, — Квинт задумчиво помолчал, — Хоть эта новость приятная, ведь работа с новобранцами отвлечет от дурных мыслей. И все-таки Проб, если сможешь, попроси Константина бросить нас в Галлию, душа не на месте, да и не только у меня.

— Потерпи, тебе говорю. Ты не первый год служишь и должен понимать, что если бы он планировал отсиживаться на острове, то не набирал столько рекрутов и конницы. Будет дело. Может и скоро, ты птенцов натаскай, чтобы к весне было с чем выступить.

В других легионах после сбора урожая тоже вплотную занялись набором. Лучше всего дела шли у Аврелиана. Можно сказать, что к декабрю он выходил на полный штат в девять когорт. Неплохо шли дела у Марка, а вот Галлу в Деве было тяжело. Константин решил часть рекрутов перебросить из Эборака и городов средней части острова на пополнение Двадцатого Валериева. Удачный урожай и сбор налогов по новому закону дал Константину шанс, по крайней мере, на год быть спокойным за снабжение войск. Произведя необходимые расчеты, Либий доложил о наличие ресурсов на доукомплектование всех четырех легионов до полного штата. Исходя из этих данных, Константин принял решение о дополнительном наборе для охраны легионных лагерей по тысяче человек на каждый. Он решил творчески переосмыслить реформу Диоклетиана. Тот оставил громоздкие лимитанские легионы на местах, и сформировал малочисленные (до тысячи человек) и боеспособные комитатские легионы на наиболее опасных направлениях. У Константина не было ресурсов всей империи, и он должен был действовать на ограниченном пространстве. Поэтому он принял решение малочисленные вновь набранные подразделения численностью до тысячи человек, оставить на острове, а четыре легиона полного штата сделать более мобильными, и, усилив их значительным отрядом конницы, к весне подготовить к высадке в Галлии.

На ускорение высадки, от которой он благоразумно отказался весной, его толкали несколько факторов.

Прежде всего, зримое усиление войск к весне. Кроме этого Константин видел явно укрепление своей власти на острове. В силу произошедших неожиданных событий, как то бунт Коэла и ссылка Геронтия, у внутренней оппозиции не осталось ярко выраженного лидера. И если и были недовольные, то их мнение было спрятано очень глубоко. Кроме этого правитель видел поддержку со стороны, прежде всего, городского населения и средних и мелких сельских хозяйств. Петроний через свой аппарат регулярно снабжал его сведениями, полученными от осведомителей. Константин просил не приукрашивать новости и говорить все как есть. К тому же информация анализировалась, но головы не летели. Пусть болтают, если не пахнет бунтом, а недовольные будут всегда.

Еще в августе после событий в Деве он отправил разведчиков на тот берег пролива. Ему, безусловно, надо было понять, что происходит в Галлии. Из полученной информации к октябрю складывалась следующая картина.

Основной маршрут движения вандалов, свевов и аланов шел, как и предполагалось по среднему течению Родана и Лигера, с явным намерением достигнуть Толозы и Бурдигалы. Небольшие отряды варваров обшаривали окрестности городов, близких к побережью пролива в Северной Галлии. Проб, когда привел батавов, доложил, что силы варваров в этом районе невелики и при серьезном ударе, взять эту территорию под контроль не составит труда. Но самые удивительные события происходили в Арморике и близлежащих местах. Там возродилось движение багаудов. Эти лесные районы всегда отличались свободолюбием и особой ненавистью к чиновникам и сборщикам налогов в особенности. Так вот теперь Константину доложили, что варвары не дошли туда, более того местные начали выгонять чиновников и представителей администрации Гонория. Фактически к концу года — это была свободная самоуправляемая территория. Граница по Рейну была порядком разрушена, но новых насилий не было, и хаос нашествия уступил временному вакууму власти. Люди там как могли самоорганизовывались. Следующей весной основной удар предстояло выдержать цветущей Аквитании, и похоже сил на отражение этого удара у Гонория не было. Константин больше не делал попыток связаться с властью в Равенне. Действия Стилихона и пропажа посольства не оставляли ему выбора. Теперь его усиление в Галлии было вопросом самым острым, так как, во первых придавало ему дополнительные ресурсы и силы, а во вторых отодвигало границу подальше от острова, который становился сердцем его владений.

В любом случае все последующие шаги требовали предельной осторожности, так как сил было еще очень мало. В конце октября Константин собрал всех легатов и командиров отдельных частей в Лондинии, присутствовал и Петроний с Либием. Основной целью совещания была выработка плана действий на следующий год.

Константин решил сначала дать высказаться всем присутствующим. Как и следовало ожидать, мнения разделились. Легаты были за высадку и начало действий по освобождению Галлии. Аврелиан и особенно Проб рвались в бой. Марк был осторожнее, и предлагал высаживаться по частям, оставив два легиона на острове, к этому же склонялся и Галл, который с трудом набирал шесть когорт к весне. Либий и Петроний были за еще одну годичную передышку, с целью укрепить войска, пополнить припасы, и уделить больше внимания развитию городской жизни, которая на глазах расцветала. Хорошая армия всегда способствует расцвету городов.

— Не спеши цезарь, мы чужие и для варваров и для Равенны,— не унимался Петроний. — Пусть они разбираются в будущем году, а у нас только первые ростки благополучия. Я думаю через год Галлия, чья бы она ни была, выгребет у нас все зерно, а с такой казной мы можем особо не беспокоиться.

— Нужно дать подняться купцам,— вторил ему Либий, — на следующий год с оборота мы можем взять в два-три раза больше пошлин. К тому же беженцы пошли к нам потоком. Сейчас только шторма мешают. До сих пор бы плыли. Оставшись на острове, и укрепив легионы, мы дали людям надежду. Как они отреагируют, если основная армия уйдет?

— Галлия возьмет зерно, если будет под нами, — возразил Проб, — а если мы промедлим, Галлия превратиться в пустыню. У меня в легионе люди буквально рвутся домой. У многих, да и у меня там родные. Да и нельзя дать укрепиться варварам, пока не закрыта граница по Рейну. Проникая через лимес, они постоянно могут получать подкрепления. А если варваров смогут победить, то через год-два на берегу пролива будет армия Запада и нам не поздоровиться, тем более жители Галлии не будут считать нас своими.

— Не будут они через год-два здесь — возразил Константин. — Им там сейчас не сладко между готами и варварами, а ты говоришь пролив. Хоть бы Испанию удержали, там с войсками туго, да и опыта у них нет. Пока у них есть Стилихон, но пока — грустно усмехнулся он.

— В общем, насколько я понимаю, ситуация следующая. Если остаемся здесь и укрепляемся, то с развитием городов, ремеслами и торговлей все хорошо, остров надежно защищен. Года через два при росте доходов еще можно набрать дополнительно два — три легиона. Но, по-моему, время будет безнадежно упущено. Поэтому, я решил — к марту, как позволит погода, уходим через пролив в следующем порядке. В первой партии высаживается Аврелиан и Марк, с Амброном. Задача выдвигаться в район Августы Суессионум и Лютеции, и далее на Аврелианум. Надо плотно стать вдоль Лигера. Во второй партии, высадиться Проб и пойдет к Августе Треверов (совр. Трир), и не далее. Главной нашей задачей будет взять под контроль территории севернее Лигера и западнее Августы Треверов. Амброн с кавалерией станет севернее Марка в Лютеции (совр. Париже). Сам Марк со Вторым Августовым в Аврелиануме (совр. Орлеане). Аврелиан с Шестым Победоносным, в Юлиомаге (совр. Анжере). Таким образом, мы держим всю Арморику, Северную Галлию и часть Белгики. Главнейшая задача восстановление власти, введения новой системы налогообложения и особенно набор войск. Надо дать людям возможность произвести сев. Либий подготовь из государственных запасов зерно для семенного фонда этих районов. Это важный политический момент. Зерно дадим в долг с отдачей с урожая. Основная опасность будет исходить с юга от вандалов и аланов, тем более их надо еще отбросить из обозначенных районов дислокации. И еще очень многое будет решать позиция жителей Арморики. Если они будут против нас, то, боюсь, нам придется уйти.