Не припомню, когда в последний раз посещала парикмахерскую. Во взрослой жизни я стригла челку самостоятельно и изредка подравнивала секущиеся концы, так как волосы не желали расти длиннее плеч. Поэтому сейчас с настороженным интересом рассматривала себя в новом ракурсе и косилась по сторонам.
А посмотреть было на что. Девица жила припеваючи, занимая не одну комнату: рядом с трюмо располагалась еще одна закрытая дверь. Подоконник, широкая кровать и стол утонули под завалами тряпья, отрезов и лоскутов, на полу валялись обрезки бумаги, похожие на части выкроек. Над окном свешивались во множестве колокольчики на веревочках различной длины. За спиной отражалось большое круглое зеркало в массивной раме, завешанное черной тканью.
Оглядеться подробнее мне не дали, развернув зрение в сторону трюмо. Девица зарылась в мои волосы, перебирая их, и пару раз больно дернула. В отражении мелькали коротко стриженые аквамариновые ноготки.
— М-да, — сказала она, изучив проблему. — Накрутилось порядочно косм. Завтра было бы поздно.
Я хотела зажать рот, чтобы удержать испуганный вопль, но руки оказались спрятанными под простыней. Пришлось ограничиться широко распахнутыми глазами.
— А без стрижки не обойтись? — спросила со страхом.
— Чем дальше, тем хлеще, — пояснила Вива. — Колтун неизбежно распространяется на всю голову. Состригу как получится, а там поглядим. Не боись, выживешь, — успокоила мое дрожащее отражение.
Парикмахерша пощелкала большими черными ножницами.
— Заговоренные. Снимают натяжение, созданное "крестовиной". Вырежу твой клок без последствий. Вся работа встанет в десять висоров.
Я с отчаянной решимостью кивнула и закрыла глаза, отдавшись во власть кромсания. Девица принялась за обезображивание моей внешности, копаясь в волосах. Ощущение перебираемых прядей было приятным, если не считать того, что меня массово лишали растительности на голове.
— Готово, — сказала Вива спустя продолжительное время. — Задирай ресницы.
Из зеркала на меня смотрела я и в то же время не я. Девица сняла простынь, и я, мысленно поблагодарив доморощенную парикмахершу, не оболванившую меня коротко, принялась жадно ощупывать изменившуюся внешность. И без того тонкие волосы стали реже и жиже.
— Отрастут заново? — поинтересовалась у Вивы.
— Отрастут, — уверила она. — Главное, чтобы ком не скрутился заново. Я, конечно, даю гарантию на выстриг, но если не хочешь прибежать через два дня, покупай шампунь с разглаживающим эффектом. Ни одна дрянь не прицепится.
— Меня устраивают обычные одноразовые пакетики, — пробормотала я неуверенно. — К тому же, с разглаживанием стоит дороже.
— Пять висоров, — девица сунула в руки флакон. — Не намного больше. Тебе дорога твоя волосня или нет?
— Д-дорога, — согласилась с запинкой и еще раз оглядела себя в отражении. — Спасибо за стрижку, а то я шибко испугалась.
— Поражаюсь твоей простоте, — сказала мне Аффа. — Не могу поверить, что ты мыла голову обычным шампунем. Любая девушка пользуется разглаживающими добавками из элементарного инстинкта самосохранения.
— А зачем ей? — авторитетно ответила Вива. — Не похоже, чтобы она чужих мужиков уводила. Или увела?
Я энергично замотала головой.
Пришлось купить флакон с шампунем. Он вкусно пах шоколадом, и, как пояснила парикмахерша, при регулярном употреблении препятствовал спутыванию волос, в особенности насильственному.
Когда мы спустились на родимый первый этаж, Аффа сказала:
— Не смотри, что Вива странная. Первое впечатление обманчиво. На самом деле она отличный визажист и стилист, учится на выпускном курсе у нас на элементарке. Говорят, Вива общается с мертвыми, но не распространяется об этом.
— Как же ей удалось попасть на третий этаж?
— Каждый по-разному туда пробирается, — пожала плечами соседка.
— Если на третьем этаже роскошные кельи, то на четвертом, наверное, королевские покои.
— Не знаю, не была там ни разу, — раздраженно ответила Аффа. — Мне и внизу легко дышится.
Несмотря на беспечный тон, девушке не удалось обмануть меня. В глубине души Аффу одолевала зависть. Впрочем, я испытывала похожее состояние, поэтому поспешила поддержать:
— Лучше нашего первого этажа на свете не сыскать, правда?
— Правда, — кивнула она, и мы пошли вниз.
Вымыв купленным шампунем голову, я заглянула вечером к соседкам, чтобы поблагодарить Аффу за помощь. Благодаря ей, мне удалось сохранить остатки волос и не выглядеть при этом паршиво.
Лизбэт отсутствовала, видимо, отмечала научную победу своего руководителя.
— Послушай, Афка, стало быть, кто-то сознательно всадил в меня "крестовину"? Чтобы сделать гадость, да?
— Бедняжка, — посочувствовала девушка. — Наконец-то дошло.
— Но кому это нужно? — искренне удивилась я. — Не припомню, чтобы с кем-то ругалась или ссорилась.
— А зачем ссориться? — пожала плечами Аффа. — Достаточно потанцевать на новогоднем вечере с потрясающим мужчиной на глазах у всего института.
Вот оно что! Недаром Мелёшин предупреждал о фанатичных поклонницах профессора, которые раздавят меня, как мелкую сошку, в желании добраться до объекта вожделения.
Получилась вполне женская месть. Это могла быть Лизбэт, исподтишка выпустившая бумеранг заклинания в переполненном холле. Или Эльза, питающая ко мне особые чувства. Или Изабелла, выглядевшая на публике равнодушной особой, а на самом деле задумавшая хитроумное возмездие. Это мог быть кто угодно.
Я почувствовала холодок липкого страха, спустившийся по позвоночнику. Чужой пристальный интерес пугал меня, но его последствия страшили гораздо больше.
________________________________________________
сrucis *, круцис (перевод с новолат.) — крестовина
3.1
Незапланированные траты, связанные с устранением колтуна, расстроили меня, но ненадолго. Гораздо важнее оказалось своевременное избавление от заклинания, бесчестно брошенного в спину, вернее, в голову. Не представляю, как бы я выкручивалась, не окажись в распоряжении свободных денег, поэтому весь вечер усиленно внушала себе относиться по-философски к потере наличности, иначе чудом сохранившаяся редкая поросль на голове поседеет от беспокойства и выпадет раньше времени.
Однако расслабляться не следовало. Надо мной нависла опасность других заклинаний, способных исподтишка нанести непоправимый урон. Ликвидация их последствий грозила прохудить кошелек и свести остаток денежных средств к нулю.
На следующее утро я долго разглядывала себя в зеркало, выискивая подозрительные признаки и симптомы, как-то: сыпь, покраснение, вздутие, припухлость, отсутствие ресниц и появление усов. Вдруг меня успели незаметно наградить парочкой подлых заклинаний? Организм охватила мнительность: чудились шаги за спиной, и виделись тени, заносящие руку для удара в спину.
Не найдя видимых изъянов во внешности, я собралась в квартал невидящих. Бежала по тропинке к дыре в ограде, беспрерывно оглядываясь, и лишь перебежав дорогу, вздохнула с облегчением. Чтобы не идти с пустыми руками, купила в кондитерской рулет, украшенный фигурками снеговиков из крема, и огромный полосатый красно-белый леденец в виде кукиша.
Издали показалось, что мастерская Олега закрыта, но сам он оказался на месте, подпиливая металлический стержень, зажатый в тисках.
— Эва! — воскликнул радостно. — Какой сюрприз! Марта, у нас гости!
В знакомых шторочках появилась улыбающаяся девушка.
— Эвочка, я рада, что ты зашла, — сказала она, и мы обнялись. — С наступившим тебя годом! Не продрогла? На улице страшная холодина.
— И вас тоже поздравляю! Быстро бежала, поэтому не успела замерзнуть. Извиняюсь, что не пришла раньше. Теперь подрабатываю и вечером еле волочу ноги. К тому же сессия изматывает.
— Ну, что за оправдания? — махнула рукой девушка. — Пошли на кухню, расскажешь. Олег потом заглянет, как освободится.
Конечно же, под неспешный разговор был умят рулет и пирог со щавелем, испеченный рукодельницей Мартой. Она удивленно разглядывала мою укороченную прическу.
— Надоел куцый хвостик, — махнула я рукой. — Решила сменить имидж, вдруг волосы станут гуще.
— Можно споласкивать отварами трав, — посоветовала Марта.
— А ты как ухаживаешь? — потрогала я пышный кончик черной косы. — Какие густющие и жесткие!
— Никак не ухаживаю. Они мне достались по наследству от папы. У него была богатая шевелюра. Волосы как вороново крыло, блестящие и волнистые.
В моем наследственном сундучке не имелось достоинств, которыми я могла бы похвастаться, поэтому вручила девушке леденцовый кукиш:
— Передай Тёме, как приедет.
— Передам, — улыбнулась Марта. — Он давно в городе. Как и ты, с утра до ночи вкалывает. Постоянно Тёмке говорю: "Надорвешься!", а он смеется.
— Здоровья много не бывает. Все-таки нужно поберечься, — пожурила я отсутствующего парня.
— А у нас с Олегом новость, — загадочно улыбнулась Марта и почему-то застеснялась. — У нас маленький будет.
— Ура! — я подскочила и бросилась обнимать ее. — Поздравляю! Очень-очень рада за вас!
— Вообще-то срок небольшой, и знают только близкие.
Меня неимоверно окрылило приобщение к узкому кругу лиц, которых девушка считала близкими. Расчувствовавшись, я зашмыгала носом.
— Нужно употреблять побольше витаминов и не волноваться, — начала вспоминать советы, почерпнутые из книг.
О детях и обо всем, что с ними связано, я имела смутное представление, однако ребенок представлялся мне светлым и беззащитным существом, отчаянно нуждающимся в любви и заботе, и не было сомнений в том, что Марта и Олег станут отличными родителями.
Все-таки мне удалось всучить Олегу часть долга за замок, несмотря на громкое возмущение Марты. Ее убедили слова о том, что договоренность о стоимости работы нерушима, и если не выполнить условия, надо мной нависнет проклятие.
На обратном пути меня окликнули. Я не сразу узнала Радика, с которым недавно познакомилась в архиве. Парнишка, закутавшись в шарф, пританцовывал у книжной лавки и разглядывал толстую книгу с драконом на обложке, выставленную на витрине. Нос у Радика покраснел, шапка и шарф около лица покрылись густым инеем, и видно было, что парень окоченел, однако не спешил бежать и отогреваться в тепле.
— Чего мерзнешь? — спросила у него. — Иди домой.
— Мне пока нельзя, — отозвался он, постукивая зубами.
Я удивилась. Добрый хозяин в лютый мороз животину не выбросит на улицу, а тут изуверы-родители не пускают пацана в дом.
— А когда будет можно?
— Ч-через час, не меньше, — с готовностью ответил парнишка.
Ну, и изверги его родственники!
— Ты где живешь? — начала выпытывать у Радика.
— В общаге.
— Не знала, — поразилась я. — На каком этаже?
— Н-на первом.
— Сходится! А в какой стороне? Я — налево-налево-налево. А ты?
— А я направо-направо-направо, — улыбнулся юноша.
— Пошли со мной в бакалею. Заодно поможешь донести продукты.
— Д-давай.
— А почему тебе в общагу нельзя? — спросила я, когда на запредельной скорости мы побежали в магазинчик.
— С-сосед привел девушку.
— Понятно. Козел твой сосед, — констатировала я, а лицо Радика озарила светлая улыбка.
— Он неплохой, — начал защищать свинтуса, выгнавшего товарища на мороз ради какой-то девки.
— Значит, ты замерзаешь на улице, пока он обхаживает подружку?
— Захожу погреться в лавки. Уже по третьему кругу пошел, — пояснил Радик. — Мой дядя недалеко комнату снимает, но его сейчас нет дома. Я не успел предупредить.
Мы добежали до бакалейного магазинчика. Поскольку у меня неожиданно появились денежки, пусть и сократившиеся в количестве, я приняла решение устроить задел для вечерних, а также для утренних перекусов, потому что объедаться в столовой на ежедневных завтраках не получалось.
В результате набрала макарон, крупы, плавленого сыра, соли, сушек, новую порцию сухариков и, не удержавшись, карамелек. Сгрузила продукты в пакет, любезно предоставленный продавцом, и задумалась: в чем же варить макароны и кашу? Не в чайнике же. Покупать для варки специальную посудину накладно. Видимо, придется выгружать часть покупок обратно.
— У меня есть кастрюля, — сказал Радик. — Правда, варю в ней нечасто.
— А давай буду брать твою кастрюлю в аренду! — предложила я. — Все, что в ней сварится — пополам.
— Давай! — согласился юноша и бесхитростно похвалился: — У меня еще и поварешка есть.
— Отлично! Сегодня устроим царский ужин.
Радик взял пакет за ручки.
— Мне не тяжело, донесу. Только все равно не могу пока идти в общагу.
— Что за чушь! — возмутилась я. — Пошли ко мне.
По дороге спросила у него:
— Как сессия? Не боишься завалить?
— Нет, все отлично, — охотно поделился впечатлениями Радик. — Трудно, но очень интересно. Безумно счастлив, что поступил в институт.
Я искоса посмотрела на него. Преувеличенный восторг показался мне искусственным и наигранным, однако Радик светился неподдельной радостью, рассказывая о трудностях в учебе.
В общежитии я провела экскурсию по своей швабровке, и юноша очаровался плафончиком. Замер на несколько минут, разглядывая тени, бегущие по стенам.
— Жаль, кастрюли нет, а то бы воду поставили, — посетовала я, убрав согревшиеся руки с батареи.
— Сейчас принесу, — вскинулся Радик.
— Тебе же нельзя прерывать свидание.
— В комнату нельзя, а ключи от пищеблока при мне.
— Заодно прихвати поварешку с ложкой, — крикнула я вслед.
Радик действительно принес через несколько минут алюминиевую кастрюльку с небольшой вмятиной на крышке, и процесс варки макарон стартовал. Поскольку роскошь тарелок была недоступна, мы ели из кастрюли. За ужином, приправленным бутербродами с сыром, Радик неожиданно признался:
— Я ведь не висорат, а "грязный".
Сказал будничным тоном, словно похвалил за вкусную трапезу, а я замерла, не донеся ложку до рта.
"Грязными" в обиходе называли тех, кто приобрел способность видеть волны в результате событий, связанных с риском для жизни, например, после аварии, удара молнии или комы. Таких, как Радик, недолюбливали и слепые, и урожденные висораты. Первые — потому что получившие видение поднимались на ступеньку выше, а вторые — потому что презирали.
Я знала одного "грязного". В интернате был мальчик, который, однажды балуясь с друзьями в заброшенной сторожке, попал под напряжение и получил удар электрическим током. Возвратившись из больницы, мальчишка уверял, что научился производить в голове мгновенные вычисления огромных чисел, и говорил, что цифры — живые. Большинство из нас сочли его съехавшим с катушек, мол, короткое замыкание выжгло бедняге мозг, но потом мальчика отвезли на исследование, и обратно он вернулся с дефенсором — маленьким гвоздиком в ухе. Не видящие волн перестали дружить с новообретшим способности, а висоратские сироты не принимали в свою компанию, обзывая "грязным" и "черномазым". Уж не знаю, был ли он счастлив, когда его задирали и те, и другие, хотя я не отказалась бы получить способность видеть волны, упав, например, с чердака и приложившись хорошенько головой. Чем черт не шутит? Может, попробовать на досуге?