| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Сразу по приезду — разборки шпионской истории. Затем на лодке, узнав КТО будет утром, Петрович развил бурную деятельность по наведению чистоты и порядка. Затем выяснилось, что местной формы "при всем параде" нет, а в своей, с погонами, как-то неудобно. Тут Кириллов лишь рукой махнул: в Полярном ордена и на повседневную вешали, только чтоб чистое, а то если в масле и мазуте, то и впрямь нехорошо. Так что была еще банно-прачечная ночь. Я же в это время с командирами БЧ прикидывал, как и что показывать. И кому — тоже существенно: главком Кузнецов и комфлотом Головко нашу главную тайну уже знали, а вот "товарищи ученые" — пока нет; значит, нужно было продумать, чтоб не пересеклись. Это при том, что Серега Сирый в темпе разбирался со своим заведованием, что там было без него, и, конечно, обнаружил какие-то огрехи.
Так ночь и прошла. Высокая комиссия прибыла на тральщике, ошвартовались прямо к стенке завода.
Честно признаюсь, я очень волновался. Адмирал Кузнецов — это ж фигура! Которую я весьма уважал еще с той жизни.
"Товарищ народный комиссар Военно-морского флота! Подводная лодка К-25..."
Экипаж тоже был проинструктирован, в том числе и о том, что "командиры и краснофлотцы — служу трудовому народу"; "офицеры и матросы — служу Советскому Союзу" будет введено в январе сорок третьего вместе с погонами. Хотя, как мне показалось, некоторые все равно отвечали, как привыкли.
Затем была церемония приведения к присяге всего экипажа. Торжественность и пафос — даже меня проняло основательно, а уж матросов... Все же большая разница: Россия двухтысячных, когда неизвестно за кого и что, и заокеанские — это то ли вероятный противник, то ли лучшие друзья наших правителей — и Советский Союз, воюющий со смертельным врагом в битве на истребление.
*
"Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров, комиссаров и начальников.
Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской Родине и рабоче-крестьянскому правительству.
Я всегда готов по приказу рабоче-крестьянского правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Рабоче-Крестьянской Красной Армии, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.
Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнут суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся".
*
Потом было вручение наград. Как Иосиф Виссарионович и обещал, за три эпизода: Норвежское море, охота на "Шеер", бой с "Тирпицем". А большаковцам — за Хебуктен, за захват катера. Подробно не разъясняли, все же больше сотни в строю (кроме вахты). Вызывали, поздравляли, вручали сразу все три. Нам, четверым, кто были в Москве, там же и вручили, мне и Большакову — Звезду Героя с орденом Ленина, Красную Звезду и Отечественной войны 1-й степени, Григорьичу и Сереге Сирому, так же как сейчас всем командирам БЧ, — Ленина, Красную Звезду, Отечественную 1-й. Всем офицерам — Красное Знамя, Красную Звезду, Отечественную 1-й степени. "Большаковцам", ходившим в рейд, — Красную Звезду и Отечественную 1-й степени. Старшинам и матросам — Отечественную 1-й, медали "За отвагу", "За боевые заслуги".
Все правильно — статут ордена Отечественной войны 1-й степени предусматривал для награждения тех, кто, входя в состав экипажа корабля, самолета или боевого расчета береговой батареи, утопил боевой корабль или два транспорта противника; кто захватил и привел в свою базу боевой корабль противника. Соответственно, 2-я степень вручается тем, кто повредил боевой корабль, утопил или привел в свою базу транспорт. Потому Валентин, единственный из "большаковцев", кто не ходил в тот рейд, честно получил Отечественную 1-й степени, как приписанный к экипажу (оказавшись самым "обиженным", с этой единственной наградой). Также единственный орден, Отечественной войны 1-й степени, получил Гоша-"регионовец", как обеспечивший работу "Пакета", а вот Родик остался пустой. ("Пусть спасибо скажет, что на свободе", — резюмировал Кириллов.) "Жандарм" наш, кстати, получил орден единственный, но по тем временам редкий — Александра Невского, учрежденный лишь в июле. По статуту "за проявление, в соответствии с боевым заданием, инициативы по выбору удачного момента...". Намек, однако! Видяеву — Красную Звезду, его экипаж тоже наградили. В общем, по заслугам получили все.
Затем начался собственно осмотр корабля. Надо отдать должное, Кузнецов и Головко были адмиралами боевыми, не "парадными", а потому их больше интересовала не чистота в отсеках, а реальные возможности "Воронежа". Задачу непересечения их с учеными решили просто: адмиралы шли с первого, торпедного отсека, а ученые — с кормы.
"Воронеж" пока оставался в строю. Головко все же была очень интересна сама возможность использования такой боевой единицы. Да и я, если честно, был с ним согласен. К тому же не факт, что стать на прикол до конца войны было однозначно безопаснее, пока Молотовск был в зоне действия люфтваффе (на месте Геринга я бы и целый воздушный флот спалить не пожалел). Также встал вопрос, что делать с нашими спец-БЧ (как я узнал, сейчас под Архангельском ударными темпами готовится хранилище, со всеми необходимыми условиями, но сейчас оно еще не готово).
И вообще, мы не в поход пока идем! А, осторожно выражаясь, чтобы "рассмотреть возможность применения с К-25 торпед 53-38у". Буров прикидывал — вроде можно, но надо настроить БИУС. Так что приняли на борт шестнадцать практических торпед 53-38 и четверых торпедистов с видяевской "щуки", поскольку наши с техникой предков незнакомы; самого Видяева, который такого упустить никак не мог; Зозулю, очень интересовавшегося вопросом возможного взаимодействия К-25 с эскадрой СФ; ну и "товарищей ученых", всех пятерых, горевших желанием познакомиться с управлением реактором в реальном походе. Взамен на берегу остались все "большаковцы", Родик, двое из БЧ-2 (дабы проследить за строительством хранилища) и Самусин из БЧ-4, окончательно прикомандированный к штабу СФ как шифровальщик и связист (расшифровку фрицевских "Энигм" наладили, ведется в Москве и здесь, на СФ).
Идем недалеко — на торпедный полигон в Белом море. Нас сопровождают эсминец "Куйбышев" и два тральщика — бывшие рыбаки. В небе кружится звено истребителей, и на всякий случай я послал два расчета "Игл" на эсминец. Место знакомое (надеюсь, рельеф дна и гидрология не изменились), так что проблем быть не должно. Если не считать так пока и не состоявшейся беседы с "товарищами учеными". Явно ведь подозревают, что что-то не так, не дураки ведь! Ну, не будем торопить события...
Вот только выспаться толком не удается. И снится всякая ерунда. Как, например, сейчас.
*
— Вы думаете, этот фильм будут смотреть одни лишь моряки-подводники? Ваш сценарий категорически не подходит! Хотя я ценю ваше усердие: перелопатить столько материала и так приблизиться к оригиналу. Но кому это будет интересно кроме вас?
Итак, фильм по мемуарам герра Броды. Генрих Брода — высокий блондин истинно арийского облика, Петер Грау — низкорослый крючконосый курчавый брюнет, командир русской субмарины, жестокий монстр, бритый наголо, с лицом маньяка-убийцы. Они сходятся в битве, в ледяных глубинах полярного моря, из которой живым выйдет лишь один.
Нет, так не пойдет. Требования профсоюза киноактеров: чтоб в любом фильме процентно было столько-то негров, столько-то секс-меньшинств, столько-то женщин. Вы хотите, чтобы нас после по судам затаскали? Кого же негром сделать? Отрицательных персонажей однозначно нельзя, политкорректность! Ладно, пусть главные остаются белокожими, но среди экипажей... Что значит — "не было чернокожих в кригсмарине"? Слушайте, мне то же самое про рыцарей короля Артура говорили при съемках "Мерлина", и что, Оскара своего получил? Вы меня будете учить, как делать фильмы?
Подавляющее большинство зрителей ходят в кино зачем? Правильно, развлечься и получить удовольствие. Что для этого нужно? Правильно: драйв, секс и хорошие парни выигрывают. Значит, выбрасываем всю эту долгую хрень про психопата фюрера и честных моряков кригсмарине, которых этот безмозглый ефрейтор посылал на смерть. Кому интересен этот неудачник, которого русские повесили сколько-то лет назад?
И где вы видели фильм без женщины, без "лав стори"? Пусть будет Марта, Магда, Клара — имя сами придумайте! Она любит Генриха, ее любит Петер, нимфа белокурая... Хм, может, ее темнокожей сделать? И она — здесь, на субмарине с Бродой. Сами придумайте, как член экипажа, или тайно на борт, переодевшись матросом, это уже частности. Вы хотите, чтобы фильм был успешным? Тогда почему игнорируете женскую половину будущих зрителей? Которая, да будет вам известно, очень даже охотно станет смотреть про любовь в экзотических декорациях, на субмарине, в адской ледяной глубине!
И обязательно про благородство — чтобы и сентиментальность была, и скупая мужская слеза. Зритель это любит. Единственная ваша сцена, на своем месте — это когда Брода, глядя в перископ, отказывается от атаки, потому что видит на борту русского транспорта женщин и детей. И при этом его слова из мемуаров про честь офицера кригсмарине. Ладно, можно сюда и про их безумного фюрера вставить пару слов.
Боевые сцены. А что средний зритель понимает в военно-морской тактике? Главное, чтоб зрелищно было — стрельба, взрывы, кровь, обломки летят! Предатель Грау стреляет в своих же товарищей на "Шеере". Хочет добить, но меткая торпеда Броды отправляет предателя на дно. "Шеер" дрейфует, радируя о помощи, и, вопреки приказу фюрера, к нему идет "Тирпиц" с эскадрой. Вот они достигли уже своих товарищей в далеком Карском море, сейчас все они будут спасены.
И тогда из русской полярной крепости Диксон — пострашнее изобразите, на компграфике скупиться нельзя, чтобы как Мордор морской выглядел, пушки огромные, орды русских солдат, ворота в скале — выплывает русская субмарина, страшная, как белый медведь! Нет, именно белая! Почему так, не знаю, но помните фразу самого главкома русского флота, "мои Белые Субмарины", про стаи "атомных акул Сталина", заполнивших моря в начале пятидесятых? Ведет ее русский командир, прирожденный убийца, только и ищущий, кого утопить. Можно еще сцену вставить, как он ослушавшегося матроса убивает самолично, голыми руками. Господи, при чем тут история. Если в фильме "Последний шанс" у Гитлера была атомная бомба, то в этом фильме пусть у русских будет атомная субмарина!
Горят и взрываются корабли кригсмарине. Один лишь "Тирпиц" еще держится — и тогда U-209 вступает в неравный бой. Не только за родную Германию, но и за всю западную цивилизацию, ведь если Белая Субмарина вернется с большой победой, русские сразу построят много таких и захватят весь мировой океан! Бой на километровой глубине, подо льдом, среди вершин подводного хребта. Ну придумайте что-то позрелищнее, побольше спецэффектов! Наконец враг повержен и тонет — но и отважная U-209 лежит на дне с пробоиной, лишь в рубке заперлись последние герои, и только один дыхательный аппарат на всех. "Ты должен жить, — говорят все они своему командиру, — ты самый достойный из нас". И отважный герр Брода плывет наверх, к солнцу, а оставшиеся в лодке, и эта, Марта-Клара, поют "дойче юбер аллес" под потоками заливающей их воды.
Ну и финальные титры: "Это правдивая история. Посвящается памяти всех моряков кригсмарине, честно выполнивших свой долг". И чего-нибудь вам еще — за подписью "адмиралиссимус Брода", только не нужно уточнять, что флота Уругвая. Что, Доминиканской Республики? Пишите коротко: "адмирал пяти флотов". Кто там еще был, Португалия и Венесуэла?
И, может, русской субмарине тоже дать имя? Какое у них подходящее? Да хоть "Красный Октябрь". А что? Вполне звучит: "Охота за Красным Октябрем". Вот какой сценарий я бы хотел получить от вас, мистер Клэнси. Как только закончите — приносите.
Визитку мою не забудьте в память о сегодняшней беседе. Peter Zaspa, генеральный продюсер. Удачи, и не затягивайте надолго!
*
Вот приснится же такое! Peter Zaspa, кто это, пес его разберет?
Брода — это тот, которого наш "жандарм" обещал в петушки лагерные перевести? Что ж, лет через десять, как свое отсидит и выйдет, может, какой Уругвай такого кадра на службу и возьмет, хоть в адмиралиссимусы. Там со всем могучим флотом, по штату, наш старлей справиться может.
А вот интересно, если пресловутый "Октябрь" Клэнси на инетском форуме разобрать, сколько там тапков накидают?
Пришли на место, выбранное в качестве полигона, началась работа. "Куйбышев" изображал цель — с разной скоростью, на разных курсовых углах. Тральщики занимали позицию — за ним, на дистанции предельного хода торпед. Так как торпеды были учебными, практическими, то, отработав, они всплывали, их вылавливали — и все повторялось.
Сразу выяснилось, что, стреляя одиночной торпедой, хрен попадешь (ну если только совсем не с "пистолетного" расстояния). Даже с нашей БИУС и предварительным уточнением дистанции коротким импульсом ГАК. Е-мое, уважаю наших подводников сорок первого, которые, во исполнение идиотской инструкции, должны были стрелять именно так, торпедой поодиночке, сближаясь с целью до нескольких кабельтовых! Но мы — не "щука", нам ближний бой категорически противопоказан.
Парный залп — уже веселее, но все равно. Наконец, четверной, "веером", с установкой в торпеды угла растворения четыре градуса. А это уже хорошо: на дистанции до двадцати кабельтов, по тихоходной цели (транспорту), шанс попасть хоть одной вполне приличный! Уже можно воевать. Нам бы еще ЭТ-80, бесследные! А если с неконтактным взрывателем (были уже у нас такие, в сорок втором), так вообще было бы отлично!
Кириллов проникся, обещал посодействовать, чтобы к следующему нашему выходу было и то и другое. Честно ответил, что сам не знал, поскольку не моряк. "Товарищ „жандарм“, так какое ж это по счету у вас задание на корабле?" — "Да первое вообще-то, Михаил Петрович. У нас же служба такая, куда прикажут, туда и пойдем". — "А что ж вы раньше не озаботились, не сказали?"
Зозуля тоже времени не терял даром. Пока тральцы вылавливали отстрелявшие торпеды, уговорил меня поотрабатывать совместное маневрирование с "Куйбышевым". На безопасной глубине, конечно, чтоб не попасть под таран, но согласованно, зная, где каждый из нас находится, передавать команды, курс такой-то. Сбылась мечта флотских — эскадренная ПЛ: ведь дизелюхи сороковых с их подводным ходом четыре узла (десять кратковременно) держаться с надводными кораблями в одном строю не могли по определению. Куда уж им тридцать один узел эскадренного хода дивизиона эсминцев в боевой обстановке. Плюс при тех примитивных средствах связи и распознавания целей — абсолютно реальный шанс что получить торпеду от своих, что утопить по ошибке свою лодку. А вот мы вполне могли работать хоть с эскадрой: скорости хватит, связь есть, опознание "свой-чужой" по "портретам"-сигнатурам; не всё, конечно, так идеально, но возможность была.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
