— Знаешь, Пустынник, я, по правде говоря, ожидал значительно большей сговорчивости и благоразумия от человека, у которого в городе остались дом, нажитые материальные блага и жена, — как можно более миролюбиво сказал Руслан. — А вот не приедет Следак — он тебя побаивается, ты в курсе? — и что ты дальше будешь делать? Наумов... ну он-то поедет, а представь, что не доедет? Он погибнет по дороге, не дай бог, конечно — а подумают на тебя.

— Я предпочитаю решать проблемы по мере их появления и в порядке важности. В данный момент моя самая большая проблема — это ты. И к слову, все мы люди, все ошибаемся. Я вот тоже ожидал от тебя куда большего дружелюбия и хотя бы минимальной благодарности за то, что мой приезд в город удивительным образом совпал с резким повышением качества твоего служебного пайка. Разумеется, вина не твоя, а исключительно моя, я просто забыл, что сторожевые псы не способны испытывать благодарность. Дрессируют их так.

— А вот это ты зря, — недобро протянул Ковалевский.

— Симметричный ответ. Ты поддел меня — я поддел тебя.

— Какое 'поддел'?! Я-то попытался напомнить тебе о жене и доме, а ты...

— А я попытался напомнить тебе о том, что значит быть человеком. Ты вспомнил о том, что конфликт со мной отразится как минимум на твоем собственном служебном пайке, на рационе твоей семьи и всех тех, на чьи столы попадает то, что я нахожу? Нет. Ты вспомнил о том, что среди множества слухов обо мне нет ничего о моей склонности к агрессии? Нет. Тебя спустили с цепи, сказали 'фас!' — и ты примчался с автоматом наперевес. Ты, правда, никогда не видел живого служебного пса — а я видел в прошлую эпоху. Поверь, разницы нет, так что если ты претендуешь на гордое самоназвание 'человек' — тебе стоит задуматься.

— Да черт бы взял, ты меня крайним сделал?! Я просто выполняю приказы, только и всего. Ты наломал дров, ничего не объяснил, и...

— Запомни, капитан, самые страшные, самые чудовищные и бесчеловечные преступления были сделаны руками людей, просто выполнявших приказы. Ладно, давай заканчивать беседу, у меня уже пальцы на предохранительных скобах затекли.

— Ну смотри, как зна...

Руслан не договорил: позади послышался очень характерный звук удара, он почувствовал на щеке теплую влагу и не увидел, а почти ощутил, как Стас качнулся и упал лицом в снег. В тот момент, когда Ковалевский развернулся и увидел расползающееся под головой упавшего красное пятно, следующая пуля попала в плечо Андрею.

— Снайпер!!!

Возникла суматоха: отряд оказался прямо у стены дома, словно куча приговоренных к расстрелу. Укрытий хороших рядом нет, ломануться вперед не вариант: там их ждет с гранатами в руках Пустынник. Пока люди метались туда-сюда в поисках хоть какой-то защиты от пуль, невидимый снайпер продолжил методичный и прицельный расстрел.

Ответный огонь — в белый свет. Непонятно, в каком окне он засел, нет ни вспышек, ни звука выстрелов, нет даже свиста пуль — только звуки попаданий в кирпичную стену или в человеческое тело.

В считанные секунды погибли еще двое. Часть бойцов бросилась обратно и за угол, кто был в хвосте отряда, остальным пришлось прятаться кто за чем горазд — это были верхушки пары машин, торчащие из снега где-то на полметра, и крыша ларька. Сам Руслан просто упал в снег за труп Стаса и перетащил его на себя — мертвому уже все равно, а живому защита.

Попытки отстреливаться ничего не дали: первый же боец взмахнул руками, выронив автомат, и упал. Затем снайпер переключил свое внимание на ларек и прошил его в нескольких местах: как оказалось, тонкая жесть защищает только от взгляда, но не от огнестрела. Раненый Андрей получил еще одну пулю, на этот раз в ногу, а Василий, прятавшийся рядом с ним, потеряв самообладание, со всех ног бросился к спасительному углу, но не добежал: снайпер оказался хорош, как и его 'винторез'... Верней, ее.

Ловушка оказалась циничной и грамотной: пока Пустынник заговаривал Ковалевскому зубы, чертова Рысь заняла позицию на той стороне площади — и понеслось.

— Михай, окно над нами! Угловая квартира! — крикнул Руслан.

Михай понял командира совершенно правильно: если Пустынник сидел на балконе угловой квартиры, то прямо сейчас он может перейти в другую комнату и сверху сбросить им пару гранат или просто начать стрелять, и тогда уже расстрел будет перекрестным. Бахнул подствольник, граната взорвалась где-то внутри дома. Пустынник почти наверняка предвидел это, так что вряд ли пострадал, но хоть острастка.

В момент выстрела Михай направил автомат вверх и ствол показался над краем автобуса. Снайперу этого оказалось достаточно: он угадал, где находится владелец автомата, почти точно. Пуля пробила ржавый металл и задела парку Михая — повезло, но надолго ли?

К этому моменту погибло уже шесть человек, но тут Николай, укрывшийся за автобусом рядом с Михаем, вспомнил про свою дымовую шашку. Его примеру последовал еще кто-то из бойцов за углом, и вот уже поле боя затягивает дым.

— Михай — окна сверху! Николай — Андрея! Я по окнам туда! — принялся командовать Ковалевский, бросая короткие, отрывистые фразы.

К счастью, бойцы уже кое-как оправились от первого шока. Огонь на подавление приблизительно в направлении снайпера вряд ли оказал сильный психологический эффект, но хоть что-то, а стрельба по окнам над ними не позволила Пустыннику забросать их гранатами. К тому же все новые и новые дымовые шашки уже почти полностью скрыли отряд от стрелка.

Ковалевский выбрался из-под трупа и прожогом метнулся за угол, на ходу постреливая куда-то через площадь, чтобы хоть свист пуль остудил запал невидимого стрелка. Николай поволок раненого Андрея, а Михай еще раз бахнул из подствольника по окнам и тоже скрылся за угол.

Здесь капитан, наконец-то, подвел промежуточный итог: семеро убитых, четверо раненых. И это еще не конец, нет причин полагать, что Пустынник и Рысь отпустят их просто так. Само собой, что о попытке охоты на выродков не может быть и речи: отряд поредел и очень деморализован, а следующий удар может быть направлен на быков и возниц. Если Пустынник перебьет тягловых животных, Ковалевскому и его людям придется выбираться пешком, до темноты менее четырех часов, трое из четырех раненых неходячие, да и четвертый долго не продержится. А тогда выбор будет очень неприглядный: бросить раненых умирать или замерзнуть вместе с ними, не добравшись до города.

— Это Рысь на той стороне, да? — задал риторический вопрос Михай.

Ковалевский удрученно кивнул. Больше некому, да и у кого еще есть 'винторез'? А это точно был 'винторез', потому что пули не свистели и при этом легко пробивали киоск и борт автобуса. У обычного автомата, стреляющего дозвуковыми боеприпасами, с пробивной способностью напряженка.

Руслану и его людям повезло: они добрались до саней раньше Пустынника.

Больше всего Ковалевский был зол на 'дальнюю'. Пустынник? Ненормальный псих, слетевший с катушек. Ольга-Рысь? Разбойница, чего от нее еще ожидать... И да, эти двое расставили мастерскую ловушку, причем если бы было наоборот, если б Ольга заговаривала зубы, а Пустынник шел в обход — Руслан сразу заподозрил бы ловушку. Но сильный ход был в том, что именно более опасный противник стал приманкой, а стрелял тот, кто выполнял в дуэте несиловые роли. И вообще, о том, что тут еще и Ольга, Ковалевский даже не догадывался. Да, он попал в ловушку — а кто на его месте не попал бы? Да, надо было сразу свалить все на 'дальнюю' — они позвали, они пусть и расхлебывают. Были бы неприятные разговоры, но и только, а теперь Руслан без понятия, что он скажет детям Стаса или беременной жене Гриши.

Но кое-что Ковалевского все же немного утешает: он сам с Пустынником не справился, но хотя бы знает того, кто справится.

* * *

Цепочка следов привела Пустынника во двор большой высотки. Он заглянул за угол и понял, что его уже ждут.

— О, привет, надо же, какая встреча, — дружелюбно сказал высокий, широкоплечий человек в типично сталкерской экипировке, но без шапки, с коротко остриженными седыми волосами.

Он сидит на краю торчащего из снега 'гриба', какие когда-то ставили над детскими песочницами, рядом лежит его рюкзак, чуть дальше к грибу прислонен его автомат, а с другой стороны — 'винторез'. Причем не какой-нибудь, а очень знакомый Артуру, с такой же потертостью на прикладе, как у винтовки Ольги, и с таким же дополнительным боковым открытым прицелом .

Сталкер спокойно сидит и продолжает курить самокрутку, словно он и правда просто сталкер, присевший передохнуть и покурить, словно не слышал стрельбы неподалеку и не имеет никакого отношения к 'винторезу', из которого только что постреляли кучу людей.

— Кажется мне, не случайна она, встреча эта, — сказал Пустынник. — Ты смотрел туда, откуда я появился. Ждал меня. Зачем ты перестрелял охранку?

— Прости, ты о чем? — сделал удивленное лицо сталкер. — Я ни в кого не стрелял.

— А этот 'винторез' сюда сам прибежал?

— Вот это вряд ли, только он не мой. Я тут в доме шарился, выхожу — стоит винтовочка непростая... Ну, думаю, взгляну поближе. Заодно посижу, передохну... Но она не моя, я к ней даже не прикасался.

— Ты шарился в доме, откуда стреляли и куда летели ответные пули, и при этом не слышал самой стрельбы, да? Хватит уже ломать комедию.

— Ну ладно, хватит так хватит, — пожал плечами сталкер и затянулся самокруткой.

— Итак, начнем с начала. У тебя винтовка моей жены, ты оказался по соседству с местом, где ее удерживали, и перестрелял кучу народу. Зачем ты это сделал?

— Прости, но это всего лишь твои домыслы, — спокойно ответил сталкер.

— Кто стрелял, если не ты? Больше ведь некому.

— Как это 'некому'? А как же твоя жена? Винтовка-то ее, и отпечатки пальцев на ней тоже ее.

— А она бы не смогла этого сделать — она все еще не отошла от той дряни, которой ее накачали твои сообщники...

— Это пустые слова, — возразил сталкер. — Докажешь чем-нибудь?

— А зачем доказывать, если мы оба знаем правду?

— Точно, мы оба знаем правду. Ты — свою, я — свою. Что дальше?

Пустынник чуть склонил голову набок.

— Кажется, я знаю, кто ты. Это не ты ли сталкер по прозвищу 'Седой'?

— Безмерно польщен, что легенда вроде тебя обратила внимание на простого смертного вроде меня.

— Я не сомневаюсь, что ты имеешь прямое отношение к похищению моей жены. Многие причастные к этому уже умерли. Ты понимаешь, что рискуешь отправиться следом?

Седой неуклюже изобразил на лице печаль:

— Вначале ты убил троих инженеров в городе, затем — троих сталкеров тут, безо всякой на то причины. Потом на пару с Ольгой перестрелял охранку. Ну а потом и меня, простого сталкера, до кучи. Ну а что, вполне последовательно.

— Откуда ты узнал, что я сделал в городе?

Сталкер внезапно улыбнулся — и на этот раз совершенно искренне:

— А иначе не пришла бы за тобой охранка. У каждого своя точка кипения. Кажется, твою я просчитал верно.

— Итак, ты признал, что имеешь прямое отношение к похищению... А ведь я видел тебя через окно в караулке. Ты вхож к охранке... и вот теперь их перестрелял. Зачем?

— Это не я, — покачал головой Седой. — Это все Рысь. Да, я помню, она не могла, наркотики, все такое... Понимаешь, не имеет никакого значения, что произошло на самом деле. Важно, как это выглядит.

— Понимаю. Что ж, тогда тебе придется пойти со мной.

— А если нет? — ухмыльнулся Седой.

— Тогда я буду вынужден применить силу.

Сталкер поднялся во весь свой почти двухметровый рост, расправил плечи и принялся разминать суставы пальцев:

— Пускай это будет моим наказанием. Так подойди же и получи свое.

Пустынник сбросил ранец, прислонил к нему винтовку и спросил:

— Так может, ты все же скажешь, за что именно я должен понести наказание?

Неожиданно в уголках глаз Седого появилась грусть:

— Где Авель, брат твой?

— Если ты проводишь параллель между мною и Каином, то это какая-то ошибка. У меня никогда не было брата — в смысле, у Себастьяна-Альберта Баха. А у меня так тем более.

— Вот что-то такое Каин и ответил, — вздохнул Седой, — не дословно, конечно, но суть та же, дескать, не при делах я... Ну что, начнем?

123 ... 8910

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓