Академия. Взгляд из приемной.

— Тогда дайте мне жалобную книгу и позовите директора!

Мдя... Попахивает фильмом "Красотка", только меня роль Джулии Робертс не прельщает.

Опус графа занял целый лист жалобной книги, а после разговора с директором наш обед был за счет заведения.

— Знаешь, я уже готова готовить обед на двоих, чтобы больше таких сцен не было. Кстати, а почему бы мне не есть у себя в приемной? А ты в то время нормально пообедаешь в ресторане?

— Тогда можно я буду тебя на ключ запирать?

— Зачем?

— Да ты магнит для мужиков! То этот, как его Олег, то Родерик. Как в приемную не зайду, около тебя отирается особь мужского пола.

— Угу, в Средние века в моем мире был пояс верности. Но ты пошел дальше, у тебя целая "дверь верности". А если я в туалет захочу? Котоцветок удобрять прикажешь?

— Вот поэтому я этот вариант даже не рассматривал.

Вот как с ним разговаривать не матерясь?

Перед дверью кабинета я вернула ему перчатки и поспешила за рабочее место.

Больше за этот день мы с ним и словом не обмолвились. Он уже ушел, когда я решила заранее подготовить все документы к завтрашнему дню. Напевая "песню о ГПУ" я раскладывала бумаги по папкам, как тут в дверь постучались.

— Да, войдите.

В дверь просунулась физиономия Карлы Людвиговны.

— Лада, деточка не уделишь мне десять минут своего времени?

— Не вопрос! С вас пять серебряных.

— За что?

— Так время проститутки оплачивается, если вы не знали. Пенсионерам скидок нет.

Дама аж задохнулась от негодования.

— Я нажалуюсь на твою работу ректору!

— Мой рабочий день кончился десять минут назад. Сейчас я на вас трачу личное время. Зато вы сможете похвастаться подругам, что спускаете пенсию на любовь за деньги. Только пол не уточняйте.

Пенсионерка пулей вылетела из кабинета, не забыв хлопнуть дверью.

Я уже собиралась уходить, как в дверь опять постучались.

На этот раз на пороге стоял мальчишка с букетом бело— розовых лилий.

— Лада Борисовна?

— Да.

— Это вам. Распишитесь. Спасибо. Всего доброго.

Нести цветы по холоду я не захотела, поэтому поставила их в вазу, с минуту полюбовалась на них и пошла домой.

Уже утром, собираясь на работу, я вспомнила, чем в прошлый раз обернулся подаренный мне букет. Поэтому дверь приемной я открывала с дрожью. Однако если, что и изменилось в помещении, то это воздух. Он буквально пропитался запахом лилий. Ну, меня этот аромат не напрягает, даже приятно.

В девять часов явился Джонатан. Его появление возвестил громкий чих. Простыл? А я думала зараза к заразе...

— Доброе... Апчхи... утро. Да что ж, апчхи, такое?

Тут его взгляд упал на вазу с цветами.

— Это, апчхи, что?

Только не говорите мне, что у него аллергия на лилии. Мои губы непроизвольно растянулись в улыбке. Вот оно— возмездие! Пусть посидит теперь, сопли на кулак помотает.

— Подарок!

— Кому? Апчхи!

— Мне!

Джонатан резко развернулся и направился к себе в кабинет. Хлопок дверью совпал с очередным чихом.

Обед неумолимо приближался.

Граф появился в приемной без десяти двенадцать. Мне стало его даже немного жалко. Глаза слезятся, нос забит. Но когда он взял у меня со стола чистый лист бумаги, смял и трубно высморкался в него, жалость как отрезало.

Эверо тем временем потянулся за новой бумагой.

— Эй! Это договор на целевое обучение!

Чудом, успев перехватить лист, я поспешила запереть его в сейфе. Я балдею, дорогая редакция. Я у него что, что-то типа домашней зверюшки и стесняться меня не надо? Что дальше? Задницу почешем?

Тут граф как-то душераздирающе вздохнул. Поняла! На публику играем? Ждешь, когда у меня проснется совесть и сострадание, и я выкину лилии? А вот шиш! Я после твоего букетика чесалась. А ты исходи соплями в ответ.

Нет, я имею совесть. Хм, двусмысленная фраза. То ли совесть у меня есть, то ли я совесть успешно игнорирую.

Попроси граф вежливо убрать цветы, я бы выполнила его просьбу. Но стоять тут и ожидать, что я как вышколенная прислуга в его доме кинусь исполнять его пожелания по одному мановению руки. Нет, секретарь тоже прислуга в какой-то мере, но не горничная ведь!

Тут графу видимо надоело, что я не замечаю его страдания. И не успела я и глазом моргнуть, как цветы вместе с вазой полетели в окно. Хорошо хоть телекинезом воспользоваться, чтобы створки окна распахнуть.

Я уже собиралась закатить скандал, но стук в дверь погасил мой порыв на взлете. На пороге стоял вчерашний паренек. Он замялся, увидев зверскую рожу графа. но быстро собрался с духом и перешел к цели своего визита.

— Вам тут открыточка, вчера забыл доставить.

И развернувшись, шустро ускакал.

"Дорогой Ладушке, в благодарность за чудесный обед. Родерик"

Ладушка, Ладушка-оладушка блин! Мало того, что я ненавижу эту песню, так я еще не выношу, когда коверкают мое имя. Мне двадцать четыре года! Я взрослая женщина. Живу самостоятельно и сама обеспечиваю себя. Нечего обращаться ко мне как к младенцу! Он мне бы еще козу на пальцах показал.

Если ловец надеялся завоевать мою благосклонность, то он здорово просчитался.

Тут клочок бумаги буквально вырвали у меня из рук.

— Знаешь, у меня чешутся руки объяснить этому вредителю, чтобы он свой гербарий икебанистый держал подальше от моего кабинета. Точно, чешутся.

Я подошла и взяв его за руки развернула их к свету. Ну, точно! Измазался в пыльце и теперь чешется. Знакомая реакция.

На обед мы ушли позже обычного, так как пришлось сначала навестить медпункт. Уже в воротах нас нагнал Иден.

— Вы обедать? Я с вами!

Семейная трапеза, какая прелесть.

Он издевается? Граф опять привел меня в тоже кафе, где мы обедали вчера. Однако, теперь у меня два спутника.

— Джонатан, второй раз пожрать на халяву не прокатит!

— Зато обслуга теперь на нас не косится. А в другом заведении дрессировку пришлось бы повторять.

Мы сняли верхнюю одежду и заняли угловой столик. Официантка подошла сразу же. Только через секунду она начала принюхиваться. Да, сельдереем от графа разило не слабо. Еще выгонят нас под лозунгом "Со своей едой нельзя". Но видно нагоняй вчера был не слабый, по этому отдав нам меню, она молча удалилась.

Как самый младший, Иден получил право заказывать первый.

— Мне салат из овощей на гриле с кинзой, вот это мясо и бутылку вина. Ай!

Джонатан опустил руку.

— Тебе компот! А будешь возмущаться, то будешь пить теплое молоко с пенкой! Лада?

— Чай и отварное белое мясо.

Пока ждали заказ Эверо— младший как-то странно на меня косился. Ясно, хочет поговорить, но при отце боится. Вдруг, Эверо протянул руку и вытащил из волос отпрыска какую-то травинку. Через секунду голова Идена мотнулась от очередного подзатыльника.

— Я что тебе сказал? Прекрати портить казенную флору!

Иден уже собирался возмутиться рукоприкладством отца и тем самым вывести скандал на новый уровень, но тут я не выдержала.

— Хватит!— Я стукнула ладонью по столу. Мы сюда есть пришли! Джонатан, прекрати распускать руки. А ты Иден, фильтруй, с кем ты находишься за столом. Он твой отец! Ты бы еще у него сигарету и презерватив попросил!

Они уставились на меня с одинаковым укором в глазах. Я невольно сравнила их. Почти полные копии, но есть и отличия. Джонатан более матерый, у его сына черты лица более мягкие и плавные, видно мать разбавила его внешность. Ну плюс сынок более субтильный, но готова поклясться, что через пару лет он по мышечной массе догонит отца.

— Что? Я уже устала вам сопли подтирать. Тебе Джонатан, в буквальном смысле. Вы сейчас поругаетесь, а мне потом одного утешать, а от другого получать по башке за то, что ребенка испортила.

Дальше обед проходил в молчании.

Когда граф удалился в уборную, Иден решился со мной заговорить.

— Ладочка

Прокладочка, про себя зарифмовала я.

— Иден, какого черта ты коверкаешь мое имя?

— Ну, я хотел добавить интима в наше общение.

— Ребенок, интим в общении — это когда мужчина знает есть ли на тебе нижнее белье и если да, то какого цвета. А коверкание чужого имени уменьшительно-ласкательными суффиксами — это инфантилизм. А подобное, не каждая девушка оценит. Уж лучше банальные "крошка, детка"... Это хоть и дешевые потуги на брутальность, но девушки ведутся. А вот на сюсюкающего детинушку они вряд ли купятся.

— Ну... Некоторым девушкам нравилось. Особенно одной твоей соотечественнице.

Я махнула рукой.

— Нашел, чем меня укорить. А то я не знаю, что ваши отношение с попаданками во многом объясняются фразой "земные девушки легко доступны".

— Ты будешь мой моральный облик обсуждать, или выслушаешь меня?

Я уже готовилась ответить, как за спиной молодого человека возник его отец. Сделав страшные глаза, попыталась показать Идену, чтобы молчал.

— Лада, что случилось? С чего такое выражение лица? Чай горячий? Или за этого идиота боишься?

На плечо графинчику легла тяжелая отцовская рука.

— Так что ты хотел Ладе поведать? Давай, не стесняйся. Мне тоже интересно.

Граф сел рядом со мной на диванчик, с таким расчетом, чтобы сын оказался напротив него.

— Ну? Я жду. Не заставляй меня напрягать своих людей, у них и так сейчас забот достаточно.

Юноша глубоко вздохнул, задержал дыхание на секунду и на выдохе выпалил.

— Мне оказывает знаки внимания женщина старше меня.

Джонатан фыркнул и подтянул к себе блюдце с десертом и чай.

— И что? Так привык молоденьких мещанок тискать, что не знаешь, как с женщиной обращаться? Решил у Лады совета спросить.

Иден втянул голову в плечи.

— Это Марта!

Подавились мы с графом одновременно. Но хлопать по спине графинчик сначала кинулся меня.

— Как давно? — Голос Джонатана дрожал.— Надеюсь, тебе хватило ума не выпрыгивать из штанов от счастья?

— Не бойся, я не взял с тебя пример! Она старая!

— Я ее на год старше! — Я решила восстановить справедливость.— А ко мне под юбку ты лез!

Иден удостоился еще одного "ласкового" взгляда от отца.

— Так я папе хотел подгадить! Переспать с его любовницей.

— Радуйся. Сейчас любовница твоего отца тоже желает с тобой переспать. Сбылась мечта идиота!

— Так, она уж больно активно соблазняется. Причем без малейшего участия с моей стороны. Я ее боюсь! Изнасилует еще.

Дальше настала тишина, прерываемая только стуком пальцев графа по столу.

— И какой у нее резон? Вызвать во мне ревность? Чушь. Вылетит с работы в момент, как только я узнаю о ее связи с моим сыном.

А вот у меня была мысль почему Марта так настойчиво лезет к Идену.

— Простите, а ничего что мы в кафе? Нас услышать могут.

Граф сделал жест кистью левой руки и что-то пробормотал.

— Теперь не услышат.

— Прошу прощения за вопрос, а как вы предохранялись?

Теперь подавились граф с сыном.

— В смысле?

— Зельем, заклинанием или маленькой штучкой из аптеки?

Джонатан возвел глаза к потолку.

— Курс зелья. Раз в месяц.

— Дорого?

— Да. Шесть золотых за семь флакончиков.

Я повернулась к Идену.

— А ты? Делаешь кассу магам или аптекарям?

Иден покраснел и показал пальцами, что второе.

— Так, а теперь второй вопрос, может ли дать зелье сбой?

— Шанс один к девяти. Но там надо чтобы совпало несколько факторов. Ты на что намекаешь? Объясни, наконец!

— Последний вопрос и я поделюсь с вами своими мыслями. Родовые артефакты, показывают только принадлежность крови к семье или могут точно указать родителя?

До графа дошло.

— Ты думаешь...

— Ты не поверишь, на какую подлость способна женщина, безумно желающая ребенка. А если этот ребенок еще билет к богатой жизни...

— Да о чем вы? — Взвыл Эверо — младший.

— О том, в какой заднице вы с отцом окажетесь, если ты приврал на счет своей устойчивости к женским чарам. Поэтому, советую сознаться, если ты польстился на прелести вашей "фамильной грелки".

— Нет, не было ничего! Может, объясните наконец, с чего вы сидите с таким видом как будто кто-то умер.

— Джонатан, давай исполняй родительский долг по воспитанию сына. Тебе слово.

— Мы о том, что милая блондиночка решила урвать себе неплохой кусок. От меня она забеременеть не может. Она соблазняет тебя, ты не настолько поднаторел в вопросах контрацепции, поэтому она сможет зачать от тебя ребенка. Дальше она либо предъявит живот мне и потом с помощью родового артефакта подтвердит мое с ним родство. Либо всерьез возьмется за тебя, но своего она не упустит.

— А просто послать ее подальше?

Тут не сдержалась я.

— У вас не средневековье. Суд, признание отцовства и алименты. Это в лучшем случае.

— Почему в лучшем?— Поинтересовался Джонатан.

— Помнишь ее дедулю? — Графа передернуло.— Как думаешь, узнай он о положении своей внучки, останется в стороне? Он вполне способен найти закон, которому лет триста и заставить вас по суду его исполнить. Признать ребенка или того хуже, жениться.

— Никакой суд не примет его доказательства. Это чушь!

— В моем мире целая страна имеет целую подборку тупых законов, которые действуют. Так что Иден, держи штаны застегнутыми и держись от марты подальше. Может уволить ее?

Джонатан так на меня посмотрел.

— Лада, вот иногда ты говоришь умные вещи. Но иногда... За что я ее уволю? Да я гарантирую, что после ее увольнения она оденется как ты, смоет макияж и с видом невинной овечки пойдет по газетам и обществам по защите прав женщин. Мол, мерзавец Эверо ее соблазнил, а когда нашел новую игрушку, — кивок в мою сторону.— уволил. А ведь это было ее единственное средство к существованию, а у нее на иждивении больной дедушка. Знаешь, что со мной сделает пресса?

— Выступи с ответной речью.

— Лада, не будь наивной. Я старше и выше по статусу. Никто не поверит, что все было добровольно и инициатива исходила с ее стороны. В глазах людей я буду мерзавцем использовавшим свое положение, чтобы уложить бедняжку в койку.

— Моника Левински дубль два.

— Что?

— Да, это я так, о своем мире вспомнила.

Джонатан встал, не глядя, кинул на стол несколько монет и протянул мне руку.

— Обед окончен. Пошли работать. А ты— он ткнул пальцем в сторону сына.— Даже на сто метров не приближайся к этой пиявке. Узнаю, пойдешь доучиваться в военную академию. Будешь тогда не с девушками кувыркаться, а от пола отжиматься.

И взяв меня под локоть, буквально потащил на выход, едва притормозив для того, чтобы, взять с вешалки верхнюю одежду.

Всю дорогу граф крыл Марту последними словами. И овца и тварь там были самыми цензурными.

— Знаешь, мне это надоело слушать. Если она такая-сякая, почему ты на нее польстился?

— Думал через нее к ректору подобраться.

— Так она секретарша декана.

— А с тобой был дохлый номер.

— Это когда ты ко мне подкатывал?

— Когда я в первый раз пришел к Каралю! Я с порога тебе улыбнулся!

— И что?

— Вот именно! А Марта повелась.

Рука-лицо. Вот то ли у Эверо кобелиная сущность, то ли у Марты ну, вы поняли. Во всяком случае, эти Инь и Ян нашли друг друга, а тут влезла какая-то хрень в моем лице.