Седьмая печать

Алистер некоторое время рассматривал её издали, отмечая тонкую фигуру в розовом платье, длинные светлые волосы, белоснежную шляпку на голове и странную меланхолию в облике. Наконец он медленно зашагал к девушке, остановился на расстоянии вытянутой руки и тихо спросил:

— Что такая грустная, но красивая госпожа делает в таком непримечательном месте?

Девушка обернулась настороженно, но наткнулась на сияние зелёных глаз и как-то неуверенно улыбнулась.

— Простите, — она слегка склонила голову. — Я не могу разговаривать с незнакомцами.

— Я готов представиться, — Алистер тоже поклонился, уже куда глубже. Девушка, похоже, замешкалась, отметив богатые одежды и учтивость незнакомца, а когда тот выпрямился — вновь задержалась на зелёных сияющих глазах. — Алистер Кроули, к вашим услугам.

— Алистер Кроули... — прошептала она, а затем учтиво протянула руку. — Роза Эдит Келли.

— Мисс Келли, — Алистер припал к руке, но абсолютно вежливо и целомудренно. — Могу ли я попробовать развеять вашу грусть? Скажем, приглашением любования на звёзды с вершины Парламентского холма?

Египетские пирамиды во всей своей многовековой старости всё же не могли удержаться от желания покрасоваться в лучах восходящего солнца, окутывающего высоченные строения мрачно-багровыми тенями. У их подножия уже давно бурлил неутомимым муравейником Каир, спешивший обустроить жизнь в том числе недавно прибывшего британского корабля, и никто не обращал внимания на парочку, сидящую у подножия пирамиды прямо внутри выстроенных в облике пятиконечной звезды камней.

Да никто и не смог бы обратить внимание.

Алистер тихо читал заклинания, не отрывая взгляда от Розы, сидящей на коленях неестественно прямо, с закрытыми глазами, слегка покачивающейся в очевидном трансе. Она не прекратила покачивания и когда шёпот Алистера смолк, однако тот продолжал выжидать, не отвлекаясь на шум окончательно проснувшегося города. И вскоре Роза замерла, открыла глаза, взглянула на него — но не тёплым взглядом жены, а холодным, незнакомым ощущением чужеродности. Алистера это нисколько не смутило.

— Я, Алистер Кроули, призвал тебя, существо, достигшее Эона Гора, — начал он чётким поставленным голосом, будто читая новое заклинание. — Я дарую тебе, прибывшему из чуждого слоя реальности, имя Айвасс и тем самым привязываю к изначальному чистому миру. Взамен на освобождение я прошу у тебя мудрости Эона Гора, дабы облечь её в слова и сменить Эон Осириса, царствующий в изначальном чистом мире.

— Я могу поделиться с тобой этой мудростью, маг Алистер Кроули, — голос Розы казался идущим откуда угодно, но не из её губ, а все возможные оттенки эмоций исчезли из него. — Но для провозглашения мудрости Эона Гора ты должен быть сам готов принять эту мудрость. Если ты жаждешь наступления нового Эона ради личной выгоды или ради мести, то эта мудрость совратит и уничтожит тебя. Если ты лишь мечтаешь о новом Эоне, но сам не готов покинуть Эон Осириса или слишком отравлен его воздействием, то ты не поймёшь эту мудрость, отринешь её законы или сойдёшь с ума в попытках осознать её.

— Я осознаю опасность, что несёт мне желание отречься от Эона Осириса, — на лице Алистера не дрогнул и мускул. — Но его законы и принципы стесняют, душат, заковывают и разочаровывают меня. И я готов выступить пророком нового Эона.

— В таком случае я поделюсь с тобой мудростью Эона Гора, маг Алистер Кроули. И если ты вздумаешь отступить, то она сокрушит тебя.

— Простите, мистер Кроули, — врач заслонил ему проход к небольшой двери, на которой латунными буквами было выбито "Госпиталь". — Ваша жена и дочь в порядке, но...

Он изумлённо заморгал, уверенный, что только что видел человека, однако тот просто исчез. Врач постоял ещё несколько секунд, а затем вернулся к столу с бумагами, ворча что-то про военную травму.

Алистер, не обращая на него никакого внимания, быстрым шагом прошёл к отсеку с новорожденными и там уставился на лежащего в кроватке спеленутого младенца. Девочка мирно спала, полностью игнорируя взрослого человека и когда тот склонился над нею.

Алистер какое-то время вглядывался в мирное лицо дочери и сам не понимал, как улыбка озаряет его лицо.

— Я высчитал по звёздам твоё имя, — прошептал он столь тихо, что сон младенца ничем не прервался. — Это будет очень знаменательное имя. Нюит Ма Ахатхор Геката Сапфо Джезабель Лилит Кроули — звучит ведь, да? Божественное имя, повергающее в смятение всех невежд из Эона Осириса. Для их спокойствия мы можем использовать просто Лилит, даже этого будет достаточно. Лилит... я защищу тебя от самого мироздания, обещаю.

Девочка в ответ слегка пошевелилась, а затем приоткрыла глаза, ничуть не испугавшись склонившегося на ней мужчину.

Неожиданное яркие для младенца, зелёные глаза, при взгляде в которые Алистер Кроули впервые ощутил столь опасное, но одновременно пьянящее чувство любви.

Снежная метель словно бы игнорировала саму магию, и любые попытки отклонить её лишь раззадоривали белоснежные водовороты, кидающие огромные снежки в незадачливого путника.

Однако Алистер продолжал упрямо чертить багровыми линиями огромную фигуру, заключённую в двойной круг. Линии пересекались под всеми углами, задорно вспыхивая и светясь даже сквозь мгновенно набрасывающийся на них снег. Когда маг наконец закончил, то фигура ещё раз вспыхнула и погасла, уже через несколько секунд полностью скрывшись под белой грудой.

— Для тебя, Лилит, — прошептал Алистер, внимательно вглядываясь в небо и выслеживая положение звёзд даже сквозь бессильно воющую метель.

Спустя полчаса он вернулся в деревню у подножия горы и с наслаждением сел у весело потрескивающего камина, протянув к нему руки. Вычисление искры, угрожающей его дочери, даже с записями Аллана Беннетта казалось делом невероятным, но пока всё шло хорошо.

Завтра он вновь вернётся к Лилит, вновь увидит её улыбку и яркие зелёные глаза, услышит пока ещё несвязный детский лепет, подержит на руках маленькое тельце...

Замечтавшийся Алистер не сразу услышал шелест пера. Но как услышал — сразу же рванул к стопке пергамента с появляющимся из ниоткуда кривыми фиолетовыми буквами.

Несколько минут он просто смотрел на них, совершенно не двигаясь. Затем дёрнулся, отошёл к разложенным около чемодана вещам, взял небольшую чёрную книжку в массивном переплёте, сел за стол и раскрыл её. Перо уже лежало рядом, так что он взял его и уставился в книгу.

Однако не написал ничего.

А затем одинокая слеза пробежала по щеке и капнула на страницу, оставив небольшой влажный след.

Роза исчезла сгустившимся туманом боли и потери. Рядом с Алистером замелькали другие девушки, разбавленные мужчинами. Менялись локации, занятия, обстановка.

Алистер в Италии, сидит в переполненном театре и слушает лекцию о том, как определённые виды наркотиков могут влиять на сознание, расширять и раскрывать его возможности...

Алистер в Японии, в буддийском храме. Золотая статуя Будды, подпирающая потолок, глядит в далёкое никуда и даже не подозревает, насколько внимательно её ощупывает зелёный взгляд...

Алистер осматривает парня, сидящего за решёткой с угрюмым видом, а человек в расшитой звёздами мантии рассказывает о Самоцветах, обладающих невероятной силой...

Девушка падает на колени перед Алистером и протягивает ему младенца; тот смотрит абсолютно равнодушно и закрывает входную дверь...

Алистер лениво, даже как-то походя разрубает быстрым движением ладони набросившегося на него мага...

Алистер стоит перед толпой в Лондоне, в большом зале, и зачитывает отрывок из массивной книги, называя её "Книга закона"...

— Всё очень просто, — Алистер смотрел на то, как слуга разжигает камин, после чего кланяется и удаляется. — Эон Исиды был первым, в момент, когда человечество недалеко ушло от неразумных предков и поклонялось природе. Затем на место поклонению пришли эксплуатация и разграбление, что ознаменовало начало Эона Осириса. И сейчас, после тысячелетий человеческой цивилизации, пришло время нового Эона Гора, провозглашающего познание мира, гармоническое сосуществование с ним и отказ от идей вроде религии, королевств, патриархата, изживших себя и лишь вытягивающих соки из цивилизации. Что здесь такого сложного, Оллерус?

— То, что отказ от всех этих идей возможен лишь на словах, — спокойно ответил одетый в серый камзол человек, чьи светлые волосы чёлкой прикрывали левый глаз, но не его зелёное свечение. Он пока стоял посреди комнаты и не спешил приблизиться к камину. — При отсутствии социально-экономической базы они в лучшем случае останутся идеями, а в худшем приведут к кровопролитным войнам и только большему разделению между людьми. Сейчас, когда запах новой Великой войны витает в воздухе, не время раздувать его ещё больше.

— Наоборот, полное подчинение людей Эону познания и гармонии может остановить войны навсегда, — Алистер напротив, протянул руки к довольно потрескивающему огню. — Но вы правы, довольно идеологических споров, я не за этим хотел с вами встретиться. — Он покосился на мага, всё ещё не желающего греться. — Где Отинус?

— Понятия не имею, — спокойно ответил Оллерус. — А если точно, понятия не имею, в какой слой реальности она ушла.

— Вы врёте, — Алистер с таким заявлением рискнул повернуться спиной к магу. — Или крайне неосведомлены. Среди двергов происходит волнение, их кузни вновь работают, и кто-то даже вернулся на поверхность. Есть огромная вероятность, что это из-за активизации Отинус. Как вы и сказали, воздух пахнет войной, и это вполне может быть войной Магического Бога.

— Магические Боги не устраивают войн, — тихо покачал головой Оллерус. — А если устраивают, то их цели лежат далеко за пределами целей войны. Что же до двергов, то ваши сведения преувеличены. На поверхность вышла лишь Мариан Слингенейер, из-за внутреннего конфликта с товарищами. В любом обществе появляются изгои, хоть не мне вам это говорить.

Алистер хмуро обернулся, но если в словах Оллеруса и прозвучало что-то скрытое, то по виду не сказать.

— Однако даже если Отинус не появилась, то она или другой Магический Бог всё ещё потенциальная угроза всей реальности. Так что, Оллерус, — он полностью повернулся и даже вытянул вперёд руку. — Предлагаю союз по возможному уничтожению Магического Бога. Необязательно Отинус, хотя так вы сможете наконец одолеть её в вашем многовековом споре.

— Тяжесть моих отношений с Отинус опять-таки сильно преувеличена, — Оллерус вновь даже не пошевелился. — А союз по уничтожению Магического Бога обречён заранее. Если мы призовём одного из них в изначальный чистый мир, то сильно рискуем полнейшим изменением самого концепта человечества, вплоть до полного уничтожения. А для того, чтобы отправиться вслед за ними в слои реальности, нам придётся самим стать Магическими Богами...

— Не собираюсь, — Алистер прервал его резко, но Оллерус лишь склонил голову.

— И даже если мы одолеем одного Магического Бога, то это неизбежно привлечёт внимание остальных, — добавил он. — А их, по приблизительным подсчётам, около трёх десятков. Полагаю, от моих попыток хоть как-то сгладить будущую войну будет гораздо больше пользы в том числе для нас обоих. Если же на этом всё... — Оллерус вежливо выждал, но Алистер вновь отвернулся, словно потеряв всякий интерес к гостю. И не повернулся, когда маг спокойно вышел, продолжая смотреть на огонь, чьё пламя отражалось в его задумчивом взгляде.

Алистер спрыгнул с верблюда так легко, будто всю жизнь ездил на этом мохнатом корабле пустыни. Его спутник со своего зверя слезал гораздо дольше, пришлось даже помочь ему магией.

— И всё-таки мы слишком далеко забрались, Алистер, — вздохнул тот, ощутив под ногами застывший песок. — Если опять налетит песчаная буря, то даже с вашими чудесами рискуем здесь остаться навсегда.

— Как раз с моими чудесами мы точно тут не останемся, Виктор, — Алистер снял с верблюда поклажу и сразу распотрошил одну из сумок. — Лучше помогите мне, чем быстрее тут управимся, тем скорее вы вернётесь к своей пышногрудой графине.

Юноша слегка покраснел, но тем не менее тоже взялся вынимать из сумки вещи, обстраивая нечто наподобие логова писателя посреди пустыни. Алистер же встал на колени, вынул из кармана склянку с кровью, открыл её и начал алыми взмахами чертить пентаграмму, засиявшую на спокойном песке.

Оба закончили свою работу практически одновременно, после чего Алистер встал и повернулся к спутнику.

— Думаю, я должен ещё раз проинструктировать вас, Виктор, — сказал он, и юноша согласно кивнул. — Сейчас я попытаюсь пройти по древу Сефирот, перейти с одной сефира на другую, как это делали Магические Боги для получения своей силы. Но в отличие от них я не буду прямо пересекать Бездну между сефира, а попытаюсь вобрать её в себя, дабы пройти намного дальше и легче. Как и всегда, работаю первопроходцем.

— Я лишь надеюсь, что не получится такого же конфуза, как с Лох-Несс, — Виктор лишь улыбнулся, и Алистер тоже не смог сдержать улыбки.

— Не должно. Но всё равно последствия неудачи могут быть крайне печальны, поэтому ваша задача, Виктор, точно такая же: следить за моим состоянием и как только уловите духовный вопль о помощи — приводите меня в чувство без стеснения.

— Хорошо, Алистер, — кивнул Виктор без всякой тревоги. Столь же спокойно он наблюдал, как Алистер вернулся к пентаграмме, сел в её центре и закрыл глаза.

Картин Бездны не существовало, полагаться можно было лишь на ощущения. И ощущения Алистера прямо говорили, что не только он смотрит в Бездну, Бездна также всматривается в него. Неподготовленный человек испугался бы, но Алистер знал, с чем предстоит встретиться.

— Я желаю впустить в себя часть Бездны, неструктурированное нечто абсолютного хаоса, — слова тоже были не более чем ощущениями. — И для того, чтобы выиграть схватку за это право, я дарую тебе имя, рассчитанное, созданное и обвитое силой магов изначального чистого мира. Я дарую тебе имя, демон Бездны Коронзон.

Вой наполнил всё сущее — вой обиды, осознания самого себя, упорядочивания вечного беспорядка. Но прежде, чем Алистер сумел предпринять что-то ещё, от Коронзон прозвучало уже его имя:

— Алистер Кроули...

Он замер, предчувствуя беду. Упорядоченный получением имени Коронзон должен был спокойно пропустить его к Бездне, но вместо этого потянулся к нему с невероятной угрозой.

— Алистер Кроули...

Это не было добром или злом. Это было Бездной — тьмой, поглощающей переоценивших свои силы магов. Она не должна нести никаких эмоций, но теперь Коронзон получил имя, и от него шла невероятная, всёсжигающая ненависть. Ненависть сильнее всего, что мог предложить Алистер, она жаждала смять и раздавить нахальную букашку, нанесшую столь болезненный удар. Чужая воля начала овладевать им, грубо и бесцеремонно, и Алистер мгновенно воззвал к Виктору, задействуя все силы для того, чтобы вернуться. Тот уловил призывы, начал вытягивать Алистера наружу, высвобождая его из лап неправильно сработавшего демона...

— Алистер Кроули...