| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Покрытый чешуей посетитель шлепнулся на каменные плиты как большая жаба — даже слизь в разные стороны полетела. Замер, насупившись уставившись на меня, а затем, злобно булькая, начал раздуваться, увеличиваясь в размерах, занимая все больше и больше пространства. Закрыл мощной спиною огромную резную дверь, на миг застыл, напряженно уставившись на меня, а затем, вскинув голову к серому небу, издал протяжный рев, от которого затряслись даже покосившиеся колонны, а по полуразрушенным зданиям потекли струйки песка.
Милая зверюшка.
Слизь, сочившаяся по зеленой чешуе, капала на каменные плиты, выжигая порыжевшие изъязвления. Подавшись вперед и выплевывая из-под щупалец невнятные булькающие звуки, существо потянулось ко мне огромной лапой. На острых когтях запеклась бурая корка.
Я вздохнул и, вытащив изо рта тлеющую сигариллу, ткнул ею в ближайший палец.
Тварь истошно взвизгнула и шарахнулась назад, ударившись спиною о ближайшую колонну.
-Рафаэль Ервандович Лусин, управляющий отелем "Волчье солнышко", — скучающе сообщил я, выбрасывая перепачканную слизью и потому напрочь испорченную сигариллу. — Вопросы — жалобы — предложения?
Зеленое создание замерло, напряженно глядя на меня узкими, едва заметными меж щупальцами, глазками.
"А бейджик где?!" — невнятно булькнул у меня в голове рокочущий голос.
Ну, хоть третий раз не пришлось напоминать, что я не люблю мертвые языки.
Я вздохнул и, выцепив из воздуха насточертевшую булавку, приколол на рубашку.
-Так лучше?
"А почему одежда не форменная?"
Вот только перед всякими разгуливающими без штанов кальмарами-переростками я еще не отчитывался.
-Йог-Сотот съел.
Гость напрягся, подался вперед — голос вновь загрохотал у меня в голове:
"Как смеешь ты несчастный и презренный, называть имя Того, Кто Заглядывает в Бездну и Правит Ею, Того, Кто Следует Путями Вечности и..."
У меня аж зубы свело от этого пафоса.
Ноги уже начинали замерзать и этот спектакль мне попросту надоел.
-Короче, головоногое, что тебе надо?
Нет, я конечно, понимаю, "уважение к каждому посетителю", "мы ценим и любим каждого гостя...", но покажите мне того идиота, что сунется сюда выслушивать жалобы? А если любви не хватает, пусть тому инкубу со сломанными пальцами позвонят.
Правда, я очень сомневаюсь, что он согласится спуститься на минус семьдесят второй этаж. Такие пижончики ниже шестнадцатого под землей не лезут.
А вот зеленый и чешуйчатый почему-то такому обращению обиделся. Вновь начал булькать, сердито раздуваться...
Хотя странно, конечно, чему бы тут обижаться? Голова есть, ноги есть.... А ну да, точно. Не головоногий. Он же на лице не ползает.
-Извини. Не головоногий. Педипальповый.
О том, что это относится скорее к паукам, и вообще служит для размножения, я, пожалуй, промолчу.
Но, кажется, неведома зверушка, приехавшая на отдых в "Волчье солнышко", и без меня прекрасно разбиралась в биологии.
Оскорбленно взревев, гость шагнул ко мне...
Между мною и зеленой тварью скользнула легкая рыжая тень. Полупрозрачная, напоминающая вытянувшуюся в прыжке то ли лисицу, то ли кошку. Следом за нею тянулся легкий радужный шлейф — скользящий, изменяющий реальность: там, где он проходил на миг открывалась узкая трещина, в которой виднелся зеленый луг, заросший цветами, голубое, до ультрамарина, небо. На миг мне показалось, что я услышал щебет птиц, а из разрыва пахнуло свежим ветерком с запахом пряных трав.
Мир словно застыл в упругом желе.
Даже склизкая тварь замерла, озадаченно уставившись перед собою, а тень метнулась ко мне, потекла, меняя обличие — и в следующий миг на меня в упор уставились злые глаза проверяющей:
-Что уставился?! Сделай что-нибудь!
-А мы уже на ты перешли? — хмыкнул я, краем глаза наблюдая за неподвижным головоногим. Тот застыл, напряженно глядя на тонкую полосу иной реальности, которая пульсируя, протянулась едва заметным барьером между нами: то ли заинтересовался, то ли зачаровался. А может, его просто парализовало?
-Я не смогу его вечно удерживать! — голос Чан дрожал от напряжения, а из гладкой прически выбился упрямый локон.
Чешуйчатая тварь мотнула тяжелой головой, из-под щупалец на лице брызнула зеленая, пахнущая тиной вода.
О. Значит не парализовало. Живой.
К сожалению.
Я вздохнул, и отодвинув в сторону Чан, шагнул вперед, разрывая полупрозрачную ленту. Та внезапно лопнула, разлетевшись мелкими ошметками, мгновенно застывшими едва заметными каплями на потемневших от влаги камнях — словно и не трещиной в реальности была, а какой-то иллюзией. А может, оно так и было?
-Спрашиваю последний раз. Что тебе надо, царевна — лягушка?
Злобно забулькав, гость рванулся вперед.
Я щелкнул пальцами.
...Крошечный, сантиметров десять ростом, кальмарчик зло дергал щупальцами, плавая в полулитровой банке, стоявшей на каменных плитах.
Как-то мгновенно материализовавшаяся рядом Чан взяла стекляшку в руки, заглянула внутрь и удивленно покосилась на меня:
-Это... Это как?.. Это вы сделали?
Я постучал ногтем по стенке банки:
— Эй, суши ходячее, ты там не передумал? Прилично себя вести не собираешься? И на поставленные вопрос отвечать...
"Пх'нглуи мглв'нафх..." — пробулькал голос у меня в голове. Теперь в нем звучали жалобные нотки.
-Я же сказал. По-русски...
Главная Особенность Древнего языка — одна и та же фраза может переводиться совершенно по-разному, в зависимости от тона, тембра, громкости. Я, конечно, и так понял просьбу этой проклятой каракатицы, но уступать точно не собирался.
Тихонечко всхлипнув и пустив дорожку пузырьков, осьминожек всплыл к самой поверхности воды и замахал над поверхностью тонкой лапкой с зажатым в ней клочком бумаги.
-Давай, — вздохнул я, протягивая руку.
Перехватив обрывок двумя пальцами, я развернулся и побрел прочь.
-Э-эй! — удивленно воскликнула Чан.
Я оглянулся: озадаченно уставившись на меня, девушка двумя руками протягивала мне банку.
-На землю поставь.
Дженни поспешно подчинилась.
-Отойди теперь.
Та резко отступила на шаг в сторону.
-А теперь пошли.
Чан уставилась на меня как баран на новые ворота:
-А...
Я щелкнул пальцами, и девчонка испуганно шарахнулась в сторону: банка словно взорвалась изнутри, когда кальмар, резко увеличившись в размерах, превратился в уже знакомое зеленое чудовище. Пока маленькое, мне по колено, но дальше он уже сам увеличением займется. А я вновь направился к выходу из номера.
Под ногами противно чавкала грязь, джинсы до колена — а то и выше — пропитались водой, метелки камыша били по груди и осыпались колючими семенами...
Дверь в коридор инородной занозой торчала посреди мрачного пейзажа. С трудом доковыляв до нее, я распахнул створку и шагнул прочь из этой дыры. Перешагнул порог, с трудом дополз до стоящего в холле кресла и плюхнулся в него, немало не заботясь о том, что могу испачкать оббивку.
Потерев между пальцами переданный мне клочок бумажки, я позволил ему увеличиться до формата А4 и бросил на пол рядом с креслом. Потом разберусь.
Мокасины прогулку по болоту не пережили: красная кожа размокла и, пропитавшись водой, совершенно потеряла форму. Я с трудом снял обувь и вылил на ковер с литр воды, наверное, не меньше.
-И как это понимать? — звякнул над моею головой мрачный голос.
Я поднял глаза: если бы я только что не видел Чан в болотном номере, то решил бы, что она никуда и не ходила, ждала меня здесь: на одежде девицы не было ни пятнышка. Даже золотые нити на крошечных алых туфельках не потеряли свой блеск.
-Что понимать? — мрачно поинтересовался я.
От мокрых носков противно воняло болотом. Недолго думая, я стащил их, запихал внутрь мокасина и зашвырнул эту инсталляцию вдаль по коридору.
-Вот это все! — возмутилась она. — Кто это был? Что он хотел? Что за бумажку отдал?..
А, ну да точно. Еще с этим разобраться надо.
Склонившись набок, я подхватил заляпанный зеленой слизью лист, исписанный мелким убористым почерком. Пробежал строчки взглядом и скривился.
Так я и знал.
Вытащив из воздуха сигариллу, я дождался, пока она начнет тлеть и ткнул ею в центр листа. Тот, влажный, покрытый темными пятнами, неохотно задымился, и я уже было обрадовался, что с этой проблемой разобрался, когда бумагу у меня внезапно выхватили из руки.
-Вы... Вы что делаете?!
О. А только что были на "ты".
-Сжигаю, — любезно пояснил я, подавшись вперед, намереваясь забрать документ у Чан, но та мазнула свободной рукою по пятну зеленой слизи и поспешно размазала ее по обгорелому пятнышку, гася только начинающее разгораться пламя.
Я со вздохом откинулся на спинку кресла, а девушка достала лист из-за спины, пробежала текст глазами и, предусмотрительно не подходя ко мне, ткнула расправленной бумагой мне в лицо:
-На каком языке это написано?
-На Древнем, — любезно поведал я, затягиваясь дымом.
Вот что значит пропускать уроки в школе.
-На каком древнем?
Насквозь промокшим ногам было холодно. Надо срочно принять горячий душ и выпить спиртного, а то мне только простыть не хватало.
Главное только не спиться.
Поэтому к доктору не пойдем.
-На каком древнем?! — в голосе проверяющей проявилось раздражение. — Их множество!
-Древний язык — только один, — нравоучительно сообщил я, с трудом поднимаясь с кресла. — Это древних — множество.
Дженни замерла, ошарашенно глядя на меня:
-Вы... Вы хотите сказать, что... что там в комнате — один из Древних богов?! Из тех, кто пришел на Землю из расколов в реальности?! Из тех, кто...
-Ну, а ты сама подумай. Земноводное с мерзким характером и щупальцами из морды. Вечно хочет спать. На "К" начинается, на "У" кончается. Варианты?
-Неужели... — поперхнулась Чан.
-Да-да-да, он самый, — нетерпеливо отмахнулся я. — Прямо не отель, а дом престарелых.
-И что он здесь делает???
-Уснуть пытается.
Учитывая, что лифт я уже выдрессировал, можно и на нем поехать. Обуваться пока не буду. Дойду до номера так, потом переоденусь, обуюсь...
-А эта бумага?!..
-Претензия. Кровать не удобная.
-И вы хотели ее сжечь?!
Я пожал плечами:
-Так мне ее ж не под роспись отдали. Пусть потом доказывает, что я вообще что-то получал.
Проверяющая как-то плавно, мягко скользнула вперед — мне показалось, что за нею протянулся тонкий шлейф, подобный той ленте — трещине, что я видел в номере у Древнего — и, ткнув бумажкой мне в лицо, отчеканила:
-Вы обязаны немедленно рассмотреть претензию и ответить на нее в установленном порядке.
Я вздохнул, с двух сторон взял девушку за плечи и, сдвинув ее в сторону, пошел дальше по коридору:
-Срок ответа на претензию — тридцать суток. Ответ получит в письменном виде. При несогласии может обжаловать в вышестоящие инстанции.
Пусть у Куакки голова болит.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
