Португальцы в Малакке (1511-1641)

Готовясь к решающей атаке на Малакку, голландцы начали поиск союзников среди местных правителей. Сначала они обратились к султану Аче Искандеру Тани, но тот отверг их предложения. Мотивы отказа султана участвовать в кампании не объясняются, но можно предположить, что Искандеру Тани было невыгодно дальнейшее усиление могущественной и агрессивной ОИК, и более устраивала в качестве соседа слабая португальская Малакка. Тогда генерал-губернатор ОИК Антони ван Димен отправил посольство в Джохор. Несмотря на то, что голландские эмиссары недвусмысленно дали понять султану Джохора Абд-ал-Джалил-шаху III, что ему нечего рассчитывать на возвращение Малакки, которая должна была (после победы) перейти под власть ОИК, застарелая ненависть к португальцам сыграла свою роль, и султан согласился заключить союз с голландцами и предоставить свои войска для штурма Малакки.

В мае 1640 г. к Малакке подошла передовая голландская эскадра. Она состояла из 12 больших кораблей и 6 шлюпов под командованием сержант-майора Адриана Антонисзона (168). В июле к Малакке подошли основные силы голландского флота, состоявшие из 40 кораблей с 1400-1500 человек на борту. Голландцы взяли Малакку в плотную блокаду. Они с методичной безжалостностью перехватывали все торговые суда и даже небольшие лодки, пытавшиеся доставить в осажденный город съестные припасы. Одновременно с суши к городу подошли войска Джохора; они замкнули кольцо блокады, перерезав те наземные пути, по которым португальцы еще умудрялись получать продовольствие. Ван Димен дал Антонисзону категорические указания: принудить Малакку к капитуляции либо измором, либо силой оружия.

Тем не менее, взятие Малакки оказалось далеко не простой задачей. Осада города растянулась на семь месяцев (июль 1640 — январь 1641 гг.). Небольшой португальский гарнизон сопротивлялся с мужеством отчаяния.

2 августа голландцы высадились на суше в 1/3 мили к северу от предместья Малакки и выбили отряд из 100 португальских солдат из передового бастиона. Затем голландская армия заняла предместья и, в полном соответствии с уже хорошо разработанной к тому времени стратегией осады крепостей, построила на расстоянии выстрела из города две хорошо защищенных батареи. Сразу после того, как эти работы были окончены, голландцы открыли по городу сильнейшую канонаду. Обстрелы с батарей поддерживала голландская эскадра огнем с моря. Вскоре в крепостной стене были пробиты несколько брешей. Однако когда голландцы, воспользовавшись этим, предприняли лобовой штурм, они столкнулись со столь упорным сопротивлением, что Антонисзон, желая избежать роста потерь, отказался от генерального штурма и продолжал обстрел города. Джохорский флот в это время охранял гавань с внешней стороны и препятствовал подвозу любой помощи в Малакку.

Тактика, выбранная голландцами, постепенно приносила свои плоды. Столкнувшись с нехваткой продовольствия и неминуемой угрозой голода, португальцы были вынуждены периодически высылать из крепости фуражные отряды в окружающую местность. Между ними и голландскими сторожевыми пикетами часто завязывались стычки, как правило, заканчивавшиеся поражением португальцев, хотя и их противники также несли ощутимый урон. Однако мало того, что продовольствие для города приходилось добывать ценой жизней его защитников, — его было слишком мало, чтобы прокормить все городское население. В этих условиях комендант де Соуза пошел на жестокую, хотя и вынужденную меру, и выслал из города всех женщин и детей, чтобы уменьшить число "голодных ртов". В городе осталось, по сообщению португальского дезертира, только 200 белых и 500 чернокожих солдат.

Но если португальцы страдали от голода, то в голландском лагере вспыхнула эпидемия чумы, занесенная туда изгнанными из Малакки беженцами. Она, по словам Данверса, "унесла больше жизней, чем пушки португальцев" (169). Дезертиры из голландского лагеря сообщили гарнизону Малакки о положении осаждающих, и это придало защитникам города новую надежду. Португальцы надеялись, что потери настолько ослабят их противников, что они будут вынуждены снять осаду, а сами они смогут продержаться до прибытия подкрепления из Гоа.

Эпидемия чумы действительно сильно проредила ряды голландцев, и с ноября по январь от нее один за другим скончались командующий голландскими силами Антонисзон и его преемник Питер Ван дер Брок. Новый командир голландской армии, Минне Виллемсзон Кэртекью сразу после избрания решил покончить с затянувшейся осадой, нанеся решительный удар по городу, и назначил генеральный штурм на 14 января 1641 г. Рано утром голландские солдаты и моряки, которые находились в боеспособном состоянии (всего их насчитывалось около 650 человек) построились в три колонны, каждая во главе с собственным командиром, и двинулись к бастиону Сан-Доминго, считавшемуся ключевым узлом обороны. Моряки несли с собой штурмовые лестницы. По данному сигналу голландцы устремились в атаку. При попытке захватить бастион они столкнулись с яростным сопротивлением португальцев, но после кровопролитной рукопашной схватке в бреши все же сумели, благодаря своему численному преимуществу, оттеснить противника и взять форт. Эта неудача, очевидно, деморализовала солдат португальского гарнизона. Под натиском голландцев они отступили к форту Мадре-де-Диос, являвшемуся составной частью городских укреплений, и уступили его голландцев после сравнительно слабого сопротивления. Другие форты вокруг города также были быстро взяты. Своим последним редутом отступающие под натиском врага португальцы сделали Форталезу Вилью, расположенную на возвышенности в старой части города. Когда противник попытался с ходу взять и его, португальцы оказали самое ожесточенное сопротивление, открыв огонь в упор по голландцам из размещенных здесь пушек батареи и забрасывая тех, кто все же сумел прорваться ближе, ручными гранатами. Не ожидавшие этого голландцы были вынуждены отступить и укрыться в Госпитальном форте, откуда после этого вели артиллерийскую дуэль с Форталезой Вилья.

Пока продолжалась эта перестрелка, больной Кэртакью встал с постели и со стены форта вступил в переговоры с португальцами, предлагая им сдаться. Он пообещал, что жители города будут пользоваться полной свободой, а солдаты — считаться военнопленными, однако с ними будут обращаться гуманно и милосердно и доставят в Индию на голландских кораблях. Несмотря на свое мужество, португальцы понимали, что их положение безнадежно. В живых осталась лишь горстка защитников города, надежды на прибытие подкрепления исчезла, боеприпасы были на исходе. Вечером того же дня (14 января) Коутиньо приказал сложить оружие. Над полуразрушенным городом и крепостью взвился флаг Соединенных Провинций. Португальская Малакка — по крайней мере, как владение короны — прекратила свое существование (170).

Судьба португальской общины Малакки после голландского завоевания.

Переход Малакки под власть голландской ОИК не привел к полному и бесследному исчезновению португальской общины. Действительно, сразу после того, как гарнизон сложил оружие, значительная часть португальцев, пользуясь предоставленным им по условиям капитуляции правом свободно покинуть город со всем имуществом, отплыли из Малакки на борту корабля "Бредамме" на Цейлон. Этих вынужденных эмигрантов насчитывалось 250 человек. В их число входили, кроме солдат гарнизона, уроженцы самой Португалии (так называемые "reinado"), богатые купцы, большинство священников и монахов, и молодые местные португальцы, которые верили, что впереди их ожидает лучшая жизнь (171).

Тем не менее, большинство португальцев остались в городе. Среди них были семейные колонисты, женатые на туземных женщинах, их потомки смешанного происхождения, рабы и вольноотпущенники, слуги покинувших город купцов, солдат и офицеров, жёны, любовницы и сожительницы, оставленные уехавшими португальцами, а также ремесленники, обслуживавшие потребности своих состоятельных соотечественников. Все эти люди, даже если в их жилах текла половина, четверть, или того меньше европейской крови, и независимо от своего цвета кожи, идентифицировали себя именно с португальцами и проявили удивительную стойкость в сохранении их религиозного и культурного наследия, выдержав все трудности и испытания, посланные им судьбой после прихода новых хозяев города. Они не считали, что их жизнь изменится в худшую сторону под властью голландцев, либо были уже достаточно пожилыми и обремененными семьями, чтобы покидать родные дома и приспосабливаться к жизни на новом месте. Они были готовы хранить лояльность новым правителям Малакки, при условии, что те не будут вмешиваться в их частную жизнь, посягать на свободу совести, и оставят португальской общине хотя бы минимальное самоуправление.

В свою очередь, объективные причины побуждали и голландцев к нахождению общего языка и выработке приемлемого "модус вивенди" с оказавшимися под их властью португальцами. На протяжении всего своего правления голландцы всегда находились в Малакке в абсолютном меньшинстве. Так, согласно проведенной в 1678 г. переписи, в городе насчитывалось около 5000 жителей, из которых голландцев было 145 человек (сюда входили служащие, солдаты и моряки, причем некоторые из последних оказались в городе лишь на время стоянки своих кораблей), 588 малайцев, 547 индийцев, 426 китайцев, 102 буга (наемники с острова Сулавеси),1607 "рабов" неуказанной этнической принадлежности, и 1469 португальцев (172). Португальцы составляли почти треть населения города, и голландцы были вынуждены считаться с этим. Им нужны были кадры низовой администрации для помощи в управлении городом, а также посредники для поддержания связей с малайским населением внутренних областей полуострова, от которого в значительной мере зависело снабжение города продовольствием. Именно в этом заключались причины относительной мягкой и терпимой политики, которую проводила на первых порах голландская администрация Малакки. В свою очередь, многие представители португальской общины уже вскоре после перехода города под власть ОИК поступили на службу к голландцам в качестве мелких клерков, переводчиков, посредников, торговых агентов и даже ночных сторожей в крепости Фамоза, занятой теперь голландским гарнизоном (последний факт, ввиду военного значения крепости, свидетельствует о достаточно высокой степени доверия, которое оказывала голландская сторона своим португальским подданным). Первый голландский губернатор, Йоханн ван Твист (1642-46), предоставил ключевые должности в городском совете местным португальцам по фамилии Соуза, Мендиш и Пинчейро, назначенных ответственными за восстановление города и порта и поддержанием добрососедских отношений с малайцами. Португальцы и в дальнейшем занимали большинство мест в администрации города (173). Однако довольно скоро в этих, с виду довольно гармоничных отношениях победителей и побежденных, появились первые трещины.

Основным цементирующим стержнем и фактором консолидации португальской общины Малакки была католическая религия. Португальцев тесно связывали с католицизмом другие малакканцы и малайцы, которые вскоре начали называть их "сенани" — термин, происходящий от слова "назареянин". Даже самоназвание португальцев — "cristao", "христиане", были неразрывно связано с их религией. Голландцы же были воинствующими протестантами и, по словам П. Дауса, "принесли с собой в Юго-Восточную Азию традиционную ненависть к папистской пышности обрядов и культу святых, и желали покончить с католицизмом в Малакке" (174). Сразу после захвата города они снесли два десятка церквей, а также кафедральный собор и иезуитский колледж, полностью разрушили францисканский монастырь. Единственным зданием, избежавшим разрушения, была церковь Богородицы Милосердия, которую победители превратили в кальвинистскую и назвали именем Св. Павла. В то же время, первоначально голландская администрация воздерживалась от религиозных гонений малаккских португальцев, разрешив даже строить церкви для проведения богослужения по католическому обряду, но при условии, что они будут находиться на частных землях, находившихся за пределами города.

Однако этот "медовый месяц" был недолгим. Вскоре между двумя религиозными общинами начала нарастать напряженность, администрация города отказалась от прежней политики религиозной терпимости и решила прибегнуть к более радикальным мерам. В 1646 г. губернатор Арнольд де Флеминг ван Оудехорн на основе полученных из Батавии инструкций приказал закрыть все католические церкви и прекратить все формы отправления католического культа. Всем, кто не желал отказываться от католицизма, предписывалось покинуть город. Особое подозрение у голландцев вызывали иезуитские священники, которые, по их мнению, разжигали среди городских католиков недовольство их правлением. 12 июня 1646 г. голландская администрация запретила всем католическим священникам сходить на берег в Малакке, а от тех, которых уже находились в городе, потребовала в месячный срок уехать из него; впрочем, для тех из них, кто снимет свои рясы и перестанут читать проповеди в общественных местах, было сделано исключение (175).

Португальская община ответила на эти репрессивные меры тем, что перенесла места своих богослужений и месс в сады, находившиеся за городом. В начале 1665 г. голландская администрация выяснила, что на одном из таких богослужений собралось не менее 1500 человек. Отправленный туда чиновник с отрядом солдат разогнал молящихся, конфисковал и сжег все религиозные изображения. Рознь между двумя общинами в результате таких насильственных действий всё больше углублялась, и достигла своего апогея в 1666 г., когда губернатор Балтазар Борт начал строго приводить в исполнение антикатолические законы (176).

Однако голландцы недооценили стойкость португальской общины и силу кК сопротивления. В ответ на репрессивные меры властей католическое население Малакки сформировало "Irmaos da Igreja" (Братство церкви), тайную организацию мирян, взявшую на себя в условиях антикатолический гонений задачу сохранения единства церковной общины. Португальцы по-прежнему продолжали проводить мессы вне Малакки, в удаленных местах. Французский иезуит, посетивший Малакку по пути в Китай в 1698 г., писал, что "католики вынуждены уходить далеко вглубь леса, чтобы совершить там святые таинства" (177). Таким образом, преследование католиков со стороны голландцев продолжалось до конца XVII в.

В то же время по большим церковным праздникам, особенно на Пасху, католики устраивали публичные религиозные шествия в самом городе, демонстрируя свою многочисленность и сплоченность, громко молились и пели духовные гимны. Они строили свою тактику на том, что голландские солдаты в такие священные дни, одинаково отмечавшиеся и католиками, и протестантами, не осмелятся применить силу для разгона их "незаконных" демонстраций, и их расчет, как правило, оправдывался.

В начале XVIII в. голландцы смягчили свою религиозную политику. В 1702 г. в Малакке была провозглашена религиозная свобода. Соперничество между католиками и кальвинистами в городе после этого стало носить мирный характер и приняло форму религиозной пропаганды. Около 1705 г. католики построили в предместье Бунга-Райя церковь Св. Петра. Это — старейшая функционирующая католическая церковь в Малакке (178). После этого конфессиональный вопрос утратил былую остроту.