Говорящий Бог, Палачи

Лиафорн сложил их в карман и перебрал все лишнее на дне сумки. Он достал лист белой записной бумаги, сложенный вертикально, как будто умещался в кармане. На нем кто-то написал что-то вроде контрольного списка.

Карманы

Очки из бутылочек по рецепту (тоже проверьте футляр)

зубные протезы (если есть)

наклейки в адресных книгах пальто и др.

письма, конверты, книжные тарелки (тарелки?) вещи, написанные в книгах, адреса на журналах и т. д.

Лиафорн задумчиво уставился на список. Он показал его Докери. "Что ты думаешь об этом?"

Докери посмотрел на него. «Похоже на список покупок», — сказал Докери. «Нет, дело не в этом. Возможно, напоминания. Список задач."

Лиафорн положил список на стол. Он взял записную книжку, которую отложил в сторону, открыл ее. Несколько страниц было вырвано. Написано в ней по-испански, написано синими чернилами маленькой осторожной рукой. Он достал бумажник, извлек записку. «d» нашли в кармане рубашки мертвеца. Почерк совпадал с аккуратным мелким почерком в блокноте. И совсем не походил на почерк в списке.

"Вы случайно не знаете, был ли у этого парня сосед по купе?" он спросил.

«Только один человек», — сказал Докери.

"Есть признаки того, что чемодан кто-то взломал?"

«Насколько я знаю нет, — сказал Докери. «И я думаю, что услышал бы. Я уверен, что услышал бы. Это то, что можно обойти ». Он выудил пачку винстонов из ящика стола и протянул одну Липхорну.

«В конце концов мне удалось бросить курить, — сказал Лиафорн.

Докери затянулся, выдохнул синее облако. "Что вы вообще ищете, ребята?"

"Что вам говорило ФБР?"

Докери рассмеялся. «Ни черта. Это был какой-то молодой парень. Он не сказал мне ни слова».

«Мы нашли тело мужчины у рельсов к востоку от Гэллапа. Зарезан. Никаких опознаваний нет. Отсутствуют искусственные зубы». Лиафорн постучал пальцем по фиксоденту. «Оказывается, в Amtrak в нужное время произошла авария. Оказалось, что невостребованный багаж из этого помещения также был лишен всех опознавательных знаков. Одежда, которая у нас здесь в сумке, такого же размера и типа, что и труп. Итак, мы думаем, что «вполне вероятно, что жертвой стал человек, который зарезервировал это купе под вымышленным именем».

«Эй, а теперь», — сказал Докери. "Это интересно."

«Кроме того, — медленно добавил Лиафорн, глядя на Докери, — мы думаем, что кто-то — вероятно, человек, который зарезал нашу жертву — проник в эту комнату, обыскал его вещи и вытащил все, что могло помочь идентифицировать труп».

"Вы говорили с дежурным?" — спросил Докери.

«Я бы хотел, — сказал Лиафорн, — и кто бы это ни прибрал в комнате и собрал вещи жертвы».

«Он видел кого-то в этом помещении», — сказал Докери.

Лиафорн перестал листать блокнот и уставился на Докери. "Он сказал тебе это?"

«Кондуктором этого заезда» стал старик по имени Перес. Раньше он был председателем нашего отделения в Братстве железнодорожников. Он сказал мне, что он и парень, путешествующий в этой комнате, время от времени болтали по-испански. Вы знаете, просто вежливые вещи. Он сказал, что этот парень был хорошим человеком и довольно болезненным. У него было какое-то сердечное заболевание, и его беспокоила высота. Так что, когда у них была эта внеплановая остановка в Нью-Мексико, после того, как поезд снова начал движение, Перес проверил, не нужна ли этому парню помощь, чтобы выйти в Гэллапе". Докери порылся в ящике своего письменного стола, вдохнул еще дыма. Через окно позади него Лиафорн заметил, что сейчас идет сильный дождь.

«Там был мужчина. Перес сказал, что он постучал в дверь, и когда никто не ответил, ему было не по себе из-за этого больного пассажира, поэтому он отпер ее. И он сказал, что там был мужчина. Он спросил Переса, что он хочет , и Перес сказал ему, что проверяет, нужна ли пассажиру помощь. Мужчина сказал: «Помощь не требуется» и закрыл дверь ».«Докери выпустил кольцо дыма». Это показалось Пересу смешным, потому что он сказал, что не может видеть своего пассажира в кабине и никогда не видел пассажира и этого парня. вместе

Итак, он наблюдал за пассажиром, когда они сделали остановку Гэллапа. Не видел, как он выходил, поэтому он снова постучал в дверь, и никто не ответил. Так что он открыл дверь и вошел, и все это было там, но не было пассажира ». Докери остановился, ожидая реакции.

«Странно, — сказал Лиафорн.

«Черт возьми, — согласился Докери. "Это то, что вы помните".

«Вы скажете об этом агенту ФБР?»

«На самом деле не было шанса. Он просто хотел посмотреть на сумки и продолжить свой путь ".

"Могу я поговорить с Пересом?"

«Он на том же пути», — сказал Докери. Он выудил расписание из своего ящика и протянул его Липхорну. «Позвоните на какую-нибудь станцию ​​на остановку впереди, где они остановятся достаточно долго, чтобы подвести его к телефону. Он вам перезвонит. Ему «чертовски интересно, что случилось с его пассажиром».

Лиафорн листал тетрадь второй раз, делая записи в своей тетради. Большинство страниц были пустыми. Некоторые содержали только инициалы и что-то вроде телефонных номеров. Лиафорн скопировал их. На одной странице было всего две буквенно-цифровые комбинации. Большинство записей, похоже, относились к собраниям. Тот, на который смотрел Лиафорн, читал: «Харрингтон. Куарто 832. 3 стр.».

«Харрингтон», — сказал Лиафорн. "Это будет отель?"

«Это центр города, — сказал Докери. — На улице Е, недалеко от торгового центра». Этакий нижний средний класс. Они позволили ему устареть. Обычно, когда это происходит, его покупают и превращают в офисы ».

Липхорн записал адрес и номер комнаты в свой блокнот. Вверху следующей страницы заглавными буквами было написано «АУРАНОФИН», за которым следовало «W1128023». Он это тоже записал. Ниже, на той же странице, запись затронула слабый аккорд в прекрасном воспоминании Джо Лифорна. Это было имя, несколько необычное, которое он где-то видел раньше.

Человек в остроконечных туфлях написал: «Национальный исторический музей. Генри Хайхок».

Глава одиннадцатая

Джанет Пит решила, что они сядут на метро от Смитсоновского вокзала до Восточного рынка. Билет стоил всего восемьдесят центов и проезд был таким же быстрым, как на такси. Кроме того, это даст возможность Джиму Чи увидеть вашингтонское метро. Как Чи был достаточно умен, чтобы догадаться, Джанет хотела поиграть городской мышкой с ​​свою деревенской Это было нормально с Чи. Он видел, что для самооценки Джанет Пит нужно немного себя показать.

«Не то что в Нью-Йорке», — сказала Джанет. «Он чистый, яркий и быстрый, и вы чувствуете себя в полной безопасности. Совсем не похоже на Нью-Йорк. Чи, который слышал только слухи о нью-йоркском метро, ​​кивнул. Он всегда хотел поездить в нью-йоркском метро. Но, может быть, эта поездка тоже будет интересной.

Это было интересно. Парящий вафельный потолок, машины, которые выдавали бумажные квитанции в качестве билетов вместе с надлежащей сдачей, ворота, которые принимали эти бумажные квитанции, открывались, а затем возвращали квитанции, рой людей приучал избегать контакта с человеком — глазами, коленями или локтем. Чи вцепился в кронштейн сдвижной двери и осмотрел их. Сначала его удивило, что его не осматривают взамен. Он должен выглядеть совершенно по-другому: лучшая фетровая шляпа-резервация с серебряной лентой, лучшая кожаная куртка, лучшие сапоги, его грубые, обветренные, домашние Лицо навахо. Но единственные взгляды, которые он бросал, были быстрыми и скрытными. Его вежливо проигнорировали. Это показалось Чи странным.

Были и другие странности. Он предполагал, что метро будет использоваться рабочим классом. Синие воротнички были здесь, правда, но было не только это. Он видел трех мужчин и одну женщину в военной форме, с достаточным количеством полос на рукавах. для обозначения принадлежности к привилегированному классу. Поскольку звание для них пришло в молодом возрасте, они будут выпускниками Военно-морской академии. Это будут люди с политическими связями и старыми семейными деньгами. По крайней мере половина белых мужчин и примерно такая смесь черных , носили неизбежный темный костюм-тройку и темный галстук Восточного истеблишмента, или, возможно, здесь это была федеральная бюрократия. Женщины носили в основном юбки и высокие каблуки. Изучение Чи антропологии в Университете Нью-Мексико привело его к в курсы социологии. Он вспомнил лекцию о тех факторах, которые определяют людей и тем самым формируют культуру. Он чувствовал себя отделенным от этой толпы в метро, ​​невидимой сущностью, смотрящей сверху на вид, который эволюционировал, чтобы выжить в перенаселенности, выдержать агрессию, выжить, несмотря на то, что старый профессор Эбаар называл «внутривидовой враждебностью».

Во время долгого подъема на эскалаторе к тому, что его собственный народ навахо назвал бы миром поверхности Земли, Чи поделился этими впечатлениями с Джанет Пит.

"Вы когда-нибудь будете чувствовать себя здесь как дома?"

— спросил он. Она не ответила, пока они не достигли вершины и не вышли в тусклые сумерки, в то, что превратилось в нечто среднее между моросью и туманом.

«Не знаю, — сказала она. — Однажды я так думала. Но с этим трудно справиться. Другая культура.

"И вы не имеете в виду отличное от навахо?"

Она смеялась. "Нет. Я не это имел в виду. Думаю, я имею в виду отличное от пустого дикого Запада ".

Дом Генри Хайхока находился примерно в семи кварталах от станции метро — узкий двухэтажный кирпичный дом на полпути вниз по кварталу с такими узкими домами. К колонне рядом с почтовым ящиком было привязано нечто похожее на пахо. Чи осмотрел его. пока Джанет звонила в колокольчик. Это действительно была молитвенная палочка навахо с прикрепленными перьями. Если Хайхок сделал это, он знал, что делает. А потом Хайхок был у двери, приглашая их войти. Он был выше Чи вспомнил его по свету костра у Агнес Цози. Он был выше, стройнее и солиднее, в большей безопасности на своей родной территории, чем был окружен странной культурой ниже холма Цосиэ. Прихрамывание, которое касалось Чи с чувством жалости в Цосе Ейбичай, казалось здесь естественным. Джинсы, которые носил Хайхок, были обрезаны, чтобы приспособиться к шарнирному металлическому каркасу, укрепляющему его короткую ногу. Подтяжка, высокий подъем под маленьким левым ботинком, хромота — все это казалось гармоничным с этим долговязым мужчиной в этом тесном маленьком доме. превратил свои косы кайова-команчи в тугую булочку навахо. Но ничто не могло превратить его длинное, костлявое, меланхоличное лицо во что-то, что сойдет за одного из динехов. Он всегда будет выглядеть как печальный белый мальчик.

Хайхок был на кухне и наливал кофе, прежде чем узнал Чи. Он внимательно посмотрел на Чи, протягивая ему чашку.

«Эй, — сказал он, смеясь. «Ты — полицейский навахо, который меня арестовал».

Чи кивнул. Хайхоку снова захотелось пожать руку — жест «без обид». — Я имею в виду полицейский, — поправился Хайхок, его лицо покраснело от смущения. «Это было очень эффективно. И я был благодарен за то, что вы заставили того парня отвезти меня на арендованном автомобиле обратно в Гэллап. Это сэкономило мне кучу денег. Возможно, по крайней мере, сотню долларов».

«Мне также удалось сэкономить на работе», — сказал Чи. «На следующее утро мне пришлось бы что-то с этим делать». Чи тоже смутился. Он не привык к такой смене отношений. И поведение Хайхока немного озадачило его. Это было слишком почтительно, Чи боролся за слово. Ему вспомнился день в овчарне своего дяди. Три старых собаки, все косматые ветераны. И молодая собака, которую его дядя выиграл где-то в азартных играх. Его дядя вытаскивает молодую собаку из кузова пикапа. Старые собаки , напряженные и заинтересованные, сознающие, что на их территорию вторглись.Молодая собака идет наискось к ним, голова опущена, хвост опущен, ноги согнуты, посылая собачьи сигналы о неполноценности и подчинении, подчиняясь их власти.

«Я — обедающий из Bitter Water Dinee», — сказал Хайхок. Сказав это, он выглядел застенчивым, спутав длинные тонкие пальцы. «По крайней мере, моя бабушка была такой, и поэтому я думаю, что могу претендовать на это».

Чи кивнул. «Я один из Медленно Говорящих Динех», — сказал он. Он не упомянул, что клан его отца тоже был Горькой Уотер, что сделало его родным для Чи кланом. Это сделало его и Хайхока родственными отношениями по их менее важной отцовской стороне. Но затем, после двух поколений при нормальных условиях При оговоренных обстоятельствах эта вторичная отцовская связь в результате брака сменилась бы другими кланами. Чи подумал об этом и не почувствовал абсолютно никакой родственной связи с этим странным долговязым человеком. Какими бы ни были его мечты и претензии, Хайхок все еще оставался белагана.

Тогда они сели в гостиной, Чи и Джанет заняли диван, а Хайхок устроился на деревянном стуле. Кто-то, как предположил Чи, был Хайхок, увеличил комнату, убрав перегородку, которая когда-то отделяла ее от небольшой обеденной ниши. Но большую часть этого пространства занимали два длинных стола, а столы были заняты инструментами, очевидно, частью корня дерева, рулоном кожи, ящиком с перьями, деревянными плитами, банками с краской, кистями. , резные ножи — атрибут профессии Хайхока.

«Тебе было что сказать мне», — сказал Хайхок Джанет. Он взглянул на Чи.

«Ваше предварительное слушание назначено», — сказала Джанет. «Наконец-то мы заставили их внести это в календарь. Это будет через две недели с завтрашнего дня, и до этого мы должны решить некоторые вопросы».

Хайхок ухмыльнулся ей. Это осветило его длинное худое лицо и сделало его еще более мальчишеским. «Вы могли бы сказать мне это по телефону», — сказал он. «Бьюсь об заклад, было больше, чем это.» Он снова взглянул на Чи.

Чи встал и стал искать, куда пойти. «Я дам вам немного уединения», — сказал он.

"Вы могли бы взглянуть

в мои коллекции качины, — сказал Хайхок. — В офисе. — Он указал в коридор. — Первая дверь справа.

«Это не так уж и конфиденциально, — сказала Джанет. — Но я могу представить, что коллегия адвокатов скажет обо мне, говоря о сделке о признании вины с клиентом прямо на глазах у офицера, производившего арест».

Офис был маленьким и загроможденным, как и гостиная. Стол представлял собой массивный старый рулонный стол, наполовину погребенный под обувными коробками, заполненными обрывками ткани, фрагментами костей, деревом, обломками металла. В потрепанной картонной коробке лежала неокрашенная деревянная фигура, вырезанная из чего-то, похожего на корень тополя. Он смотрел на Чи через раскосые глазницы и выглядел каким-то бледным и ядовитым. Очевидно, что-то вроде фетиша или фигурки. Что-то, что Хайхок, должно быть, копирует для музейной экспозиции. Или это мог быть Бог Войны Тано? Рядом была еще одна коробка. Чи откинул створки и заглянул внутрь. Он посмотрел в лицо Говорящему Богу.