Турнир

— Есть две причины, — сказал он. — Первая лежит на поверхности. В свое время я ушел от ответственности за наследие рода и за людей, которых я бросил на произвол судьбы. Хочу, знаешь ли, перед смертью вернуть кое-какие долги. В принципе, этого мотива вполне достаточно, но есть еще одна причина. Однако об этом деле мы поговорим несколько позже и в другой обстановке.

— Хорошо, я понял, зачем это вам, — сказал на это Трис. — Но остается вопрос: зачем это мне?

Разумеется, он лукавил, но и не озвучить вопрос посчитал неправильным.

— Подумай сам, — посмотрел ему в глаза старый колдун. — Неужели ты откажешься от такой роскошной жизни? Снова молод. Хорош собой и здоров, как бык. Знатен и богат. И в придачу один из сильнейших колдунов империи. А возможно, что и сильнейший...

Июнь, 1939

— Ваша светлость! — склонился в поклоне мэтр Дюмурье.

— Не кланяйтесь, мастер Дюмурье, — отмахнулся Трис. — И называйте меня как-нибудь иначе. Я имею в виду попроще. Скажем, обращение "мой господин", меня вполне устроит. Итак?

— Ваша сестра великолепна!

— Не сомневаюсь, но давайте оставим дифирамбы для более подходящего случая.

— Как скажете, мой господин, — чуть улыбнулся "маэстро куртуазных искусств". — Но это правда. Она все схватывает на лету и быстро учится. Три недели — это, в общем случае, не слишком большой отрезок времени, однако в первом приближении госпожа Габриэлла усвоила уже все правила этикета. За столом ведет себя безукоризненно, хотя пока еще несколько скованно. Танцует неплохо, но пока не блестяще. Впрочем, прогресс заметен, при том постоянный прогресс. Осанка все еще вызывает вопросы... Но думаю, в конце концов, мы со всем этим справимся. Проблемы могут возникнуть лишь в общении. Интересы ее светлости довольно далеки от общепринятой тематики светских бесед... Кроме того, ее произношение и ее манера поддерживать разговор...

Что ж, о чем-то в этом роде Трис думал с самого начала. Да и Габи это понимала, как никто другой. Слободская девчонка со средним образованием, полученным в очень средней школе для простого люда, никак не юная аристократка, воспитанием и образованием которой занимались частные учителя и воспитатели. Не говоря уже о том, в каком окружении она росла. Дом Новаков вряд ли мог сравниться даже с самым скромным дворянским поместьем, где обычно и растут такие девушки, как Э'Мишильер.

— Есть идеи, как это можно исправить? — Трис почувствовал, что у мэтра Дюмурье есть на примете пара-другая идей, и предоставил ему возможность высказаться.

— Новое поколение! — сходу предложил тот.

— А более подробно?

— Новый стиль или, можно сказать, поветрие, возникшее среди части аристократов. Свободный стиль в одежде, нарочитое игнорирование правил поведения, принятых в обществе, простонародный говор, как символ протеста против поколения отцов и, в случае женщин, неприкрытая апелляция к своей сексуальности.

— Боюсь, для моей сестры, это будет слишком...

— Отнюдь, — "тонко" улыбнулся собеседник. — Разнузданность, свойственная некоторым представителям этого поколения, совсем не обязательна. Это может быть "сдержанный протест".

— А если кто-то сделает ей замечание?

— Она сможет поставить наглеца на место буквально парой другой фраз. Я ее научу.

— Недурно, — кивнул Трис. — Что требуется от меня?

— Во-первых, вам нужно будет объяснить ее светлости суть нашей идеи и необходимость тех действий, о которых я говорю...

— Хорошо, я сейчас же с ней переговорю, — согласился Трис. — Что-то еще?

— Оставьте на время уроки верховой езды, — предложил мэтр Дюмурье. — Она все равно не успеет ничему толком научиться. Вместо этого, научите ее водить автомобиль — мне кажется, это у нее должно получиться куда лучше, — и купите ей что-нибудь яркое и броское. Красный спортивный автомобиль. Возможно, что-нибудь итальянское или русское. Русские дизайнеры умеют делать экстравагантные вещи...

— Но ведь на охоту на Ламборджини не поедешь... — поморщился Трис, начинавший понимать, что, по-видимому, сильно переоценил способность своей "сестры" к переменам. Слишком мало было отпущено им времени, и слишком много было у нее пробелов в образовании и воспитании.

— Пусть скажет, что ей не нравится ездить в женском седле, а ездить в мужском ей запрещаете вы. Поверьте, там будут и другие женщины, которые предпочтут конной прогулке охотничий вездеход...

— Что ж, господин Дюмурье, — улыбнулся Трис, представив Габи за рулем красного автомобиля, — у нас в запасе еще три недели. Давайте сделаем из моей сестры настоящую эмансипе!

Мэтр Дюмурье тоже позволил себе улыбку. На этот раз чуть более широкую:

— Всегда к вашим услугам, мой господин, — поклонился он.

— Прощайте! — Трис кивнул "мастеру куртуазных искусств" и пошел во внутренний двор, где они с Габи условились встретиться для второго ежедневного урока по овладению магией. Надо сказать, она оказалась великолепной ученицей. Подспорьем, как ни странно, являлась ее невероятная сила. С магией всегда так. До определенного уровня — обычно это девятый уровень силы, — сильные, но необученные маги — это одна большая головная боль. Но вот с по-настоящему сильными колдунами все происходит совсем по-другому. Здесь недюжинная мощь, напротив, помогает в обучении. На первый взгляд, парадокс, но сравнение магии с физической силой принципиально некорректно. Дар — это не просто магическая сила или не одна лишь сила. И Габи была, в этом смысле, отличной иллюстрацией к тезису.

За три недели она успела освоить базисный контроль, три типа концентрации и что не менее важно — технику расщепления внимания, когда маг одновременно занят каким-либо обычным делом, — например, ест или читает газету, — и в то же время, колдует, как если бы ему ничего не мешало.

— Здравствуйте, брат! — Габи чуть склонила голову в сдержанном поклоне и улыбнулась. — Чем займемся сегодня?

— Начнем с "дымки", — предложил Трис.

Этот фокус совершенно случайно придумала сама Габи, но его зрелищность и практическая ценность оказались для них обоих полной неожиданностью, и Трис заставлял ее не только раз за разом повторять этот трюк, но и разнообразить его исполнение.

— Вы, Тристан, главный, вам и решать, — вежливо улыбнулась Габи, и перед ней возникло облачко дыма.

Дым этот ничем не пах, но на вид был самый настоящий, и полностью подчинялся желаниям колдуньи. Она и сейчас немного поиграла с ним, превращая то в шар, то в ленту, то в крошечный смерч. Но это была всего лишь разминка. Через минуту облачко собралось, уплотнилось и приняло форму ножа. Тогда Габи вынула этот нож прямо из воздуха и, подойдя к столу, на котором были приготовлены для нее различные аксессуары, взяла в другую руку яблоко.

— Сможете очистить его от кожуры? — спросил Трис.

Габи кивнула и начала срезать кожуру. Получалось это у нее довольно ловко при том, что делать это даже обычным фруктовым ножом она научилась всего две недели назад.

— Впечатляюще! — похвалил ее Трис. — И кстати. Сразу после занятия едем выбирать тебе автомобиль.

— Но я еще не вполне...

— Придется научиться! — отмахнулся Трис, и они взялись за обычные упражнения на концентрацию, после чего перешли к "опахалу", "вентилятору" и "ласковому воздушному поцелую".

— А теперь налей мне стакан воды! — предложил он, беря со стола хрустальный бокал.

— Вы же знаете, Трис, вода не мой конек, — возразила Габи.

— Воспользуйся воздухом и огнем. И не медли, у нас еще масса дел. Наполни, пожалуйста, этот стакан!

— Эта вода дистиллированная! — попробовала все же отвертеться Габи. — Ее нельзя пить!

— Не переживай! — улыбнулся Трис. — Я не буду ее пить. Просто наполни стакан!

Тогда девушка отошла на пару шагов назад, нахмурилась, концентрируясь, и в то же мгновение на дно стакана упала первая капля. Она возникла, казалось, неоткуда примерно в пяти-шести сантиметрах над краем стакана, чуть помедлила, зависнув в воздухе, и упала вниз. А за ней уже летела вторая капля, и вскоре в воздухе возникла вполне приличная струйка, довольно бодро наполнившая стакан до краев.

— Неплохо, — поощрительно кивнул Трис. — А как насчет вина? Сможешь заставить его течь вверх и наполнять мой бокал?

— Не думаю, — Габи испугано помотала головой, всем своим видом показывая, что не хочет даже пробовать.

— Если не попробовать, то как узнать? — Трис хорошо понимал, как трудно ей приходится, но делать нечего, как говорится, "Noblesse oblige".

Всего за шесть недель ей предстояло превратиться в могущественного коннетабля клана Мишильер. И это, считай, начиная даже не с нуля. Когда он ее нашел, Габи находилась гораздо ниже нуля. Поэтому, на самом деле, он восхищался ее упорством и выдержкой. Дар ей мог подарить какой-нибудь бог или Источник. Но характер-то был ее собственный! Ум, характер и воля. И еще, быть может, талант. Дар — это всего лишь сила, но, как ею воспользоваться, решает один только колдун. А что, в конце концов, из этого получится, зависит как раз от таланта и воображения, воли, самодисциплины и упорства в достижении цели. Все это было у Габи в избытке, но ее талант требовалось развить и отшлифовать. Этим Трис, собственно, и занимался.

Он вернулся к столу, откупорил бутылку вина и, вылив из бокала воду, поставил его на столешницу:

— Начинайте, сестра! Я жду.

На Габи было страшно осмотреть. От напряжения ее лицо пошло красными пятнами, а на висках выступил пот. Вытянутые в сторону бутылки руки с растопыренными веером длинными пальцами дрожали. Дыхание хрипло вырывалось через плотно стиснутые зубы. Но через минуту из горлышка бутылки вверх ударил фонтан вина. Струя взлетела на высоту едва ли не двух метров, изогнулась и с силой ударила в дно бокала. Вино выплеснулось, полетели брызги. Бокал наполнялся слишком быстро и, в конце концов, переполнился, вино потекло через край.

— Ну, вот, — сказал он тогда, — а вы говорили, что не сможете!

Но она его уже не слышала. Ее тело обмякло, словно из него убрали каркас, на котором все и держалось. Ноги подкосились, и Габи, заваливаясь на бок, осела на землю. Она была без сознания, и у нее из носа и ушей текла кровь...

2. Габи

Позже в тот же день, когда она наконец пришла в себя после необычайно долгого обморока, Трис, явно озабоченный ее состоянием, объявил "выходной вечер". Все еще ощущая в голове "гул вечности", Габи приняла душ, переоделась и они вместе с "братом" поехали в город.

— Наслаждайтесь анонимностью, — улыбнулся он, когда попетляв по Новому городу, они припарковались около пафосного автомобильного салона. — Когда люди узнают, кто вы такая, так просто никуда будет уже не зайти. А пока ни вы, Габи, ни я все еще не публичные фигуры. Никто нас не знает и не узнает, и никто не докучает нам своей назойливостью. Но знайте, так будет не всегда.

— Спасибо, брат, — холодно ответила она, — вы меня успокоили. Зачем мы здесь?

Холодность являлась вариацией на тему "невозмутимого смирения", которое Габи воспитывала в себе много лет подряд. И вот пригодилось. Оказалось, что не так уж сложно поменять минус на плюс. Холодная невозмутимость Э'Мишильер производила на окружающих сильное впечатление, но на самом деле произрастала из того же корня, что и ее прежняя "покорность судьбе". Получалось, судя по всему, совсем неплохо. Вот даже Триса, кажется, проняло.

— Разве вы забыли? — между тем ответил он на ее вопрос. — Я обещал купить вам авто.

— Но не здесь же! — удивилась она, бросив взгляд через огромную витрину на выставочный зал, полный роскошных автомобилей едва ли не всех основных Европейских брендов.

— Напротив! — возразил он. — Именно здесь. И я прошу вас проявить понимание. Нам, вернее, вам, Габи, нужен броский автомобиль. Что-то до крайности экстравагантное, яркое, бросающееся в глаза, производящее мгновенное, но сильное впечатление. Это будет частью вашего нового имиджа.

— Моего имиджа? — удивилась Габи. Похоже, она что-то пропустила, потому что ни о каком "имидже" разговора, вроде бы, не было.

— Именно! — явно обрадовался ее удивлению Трис. — Ваш новый имидж, Габи, — это аристократка новой волны. Настолько уверенная в себе, знатная, богатая и могущественная, что может позволить себе произносить слова с нарочито простонародным выговором.

— Как, например, мой, — тяжело вздохнула Габи, признавая очевидное, ее произношение все еще оставляло желать лучшего.

Что поделаешь, она действительно выросла среди простых людей, и произношение у них было соответствующее. В Пойме так говорили все. А другой жизни, другого речевого опыта у нее никогда не было.

— Давайте превратим недостаток в достоинство, — продолжил вести свою линию Трис. — Что если вы выросли в далекой провинции, где ваше окружение произносило слова именно так? Теперь вы, разумеется, умеете и по-другому, но продолжаете так говорить намеренно. Научитесь произносить правильно пару десятков остро необходимых в разговоре фраз, а в остальное время будете говорить, как получится. Но если нет-нет да вставлять в свою речь слово другое, произнесенное на высоком франке, все станут думать, что это случайные оговорки, отсылки к вашему классическому воспитанию, которое вступает в противоречие с памятью детства. Вы понимаете меня?

— Новый стиль, — сказала Габи, взвешивая все "про и контра". — Немного латыни тут и там, откровенный цинизм, но без крайностей, нарочитые огрехи в поведении и отступления от протокола...

— Схватываете на лету.

— Что ж, — решила она. — Это может сработать, но тогда мне нужен совсем другой гардероб.

— И гардероб, — поддержал ее Трис, — и драгоценности, и автомобиль. Пойдемте, я хочу, чтобы вы выбрали себе авто сами. Но помните, такая особа как вы, сильная, независимая, знающая себе цену колдунья, должна ездить на чем-то совершенно особенном. Вы меня понимаете?

— Например, на чем-то таком, — кивнула Габи на черный, сверкающий лаком болид. Каким-то образом она выхватила его взглядом среди всех других автомобилей и разом поняла, что хочет именно его.

— Talbot-Lago Teardrop Coupe, — прочел Трис название автомобиля. — Безошибочный выбор!

— Не очень вычурно? — попробовала Габи сдать назад.

— Да нет, в самый раз.

— Дорогой... — сообразила вдруг Габи. — Извините, Трис, я не подумала...

— Пустое! — остановил он ее. — Я вас, Габи, не для того сюда привез, чтобы найти автомобиль подешевле. Нравится?

— Да!

— Тогда, идите и посмотрите, что там и как, — предложил он. — Поговорите с продавцом, посидите за рулем...

Следующие полтора часа она вдумчиво изучала свой первый в жизни автомобиль. И надо же так случится, что им оказалось сказочное чудо, длинное, черное, стремительно-изящное, возможно, даже хищное.

"Ты зверь, — думала она, примеряясь к рулю. — Ты охотник, и я не стану называть тебя "слезинкой". "Слеза"! Надо же такое придумать! Это даже оскорбительно, как считаешь?"

Она внимательно выслушала продавца, разом запомнив все характеристики и детали.

— Эта спортивная версия Эс-Эс модели Talbot-Lago T150, — увлеченно тараторил невысокий лысоватый живчик. — Это, сударыня, с позволения сказать, вершина модельного ряда компании. Выпускается штучно. Оснащена 4-литровым рядным 6-цилиндровым двигателем с полусферическими камерами сгорания, закаленными магией огня. Очень мощное авто. 165 лошадиных сил, если вы понимаете, о чем идет речь.