Показательный бой прошел на ура и очень впечатлил всех присутствующих на этом зрелище. Повалял я братьев по земле знатно, да и рожи им расколотил на загляденье. Сила у кузнецов была большая, но избыточная мышечная масса мешала мужикам быстро двигаться, а главное вовремя реагировать на мои действия. Чтобы окончательно затормозить разбушевавшихся хлопцев, я 'отсушил' им ноги сильными ударами по задним мышцам бедра, как принято в тайском боксе и мои противники стали ползать по двору как черепахи. После этого, более или менее равный бой превратился в форменное избиение, и я просто оттягивал неизбежную концовку, работая на публику.

В начале боя, симпатии зрителей находились полностью на стороне моих противников и зрители свистом поддерживали земляков. Однако когда я уже прилично навешал братьям по ушам, и всем стало ясно, чем закончится драка, то сначала дружинники начали подбадривать своего командира, а потом подтянулась и остальная дворня, у которой к кузницам имелись личные претензии.

Восторженные крики публики грели душу, но избиение нельзя было слишком затягивать, потому что на Руси принято жалеть сирых и убогих, а я не собирался превращать своих противников в безвинных жертв личного произвола. Два хлестких удара по печени отправили кузнецов в глубокий нокаут, после чего я победно поднял вверх руки и раскланялся.

Однако шоу должно было дать и воспитательный эффект для дружины, так как еще не все бойцы прониклись воинским духом и дисциплиной. Вчерашние деревенские парни не понимали, зачем нужны все эти издевательства, которым их ежедневно подвергает пришлый воевода. Две бездыханные тушки убедительно доказывали полезность утренних пробежек и занятий физподготовкой, а польза от глупого 'рукомашества', так за глаза называли некоторые рукопашный бой, теперь в доказательствах не нуждалась.

Пока пострадавших отливали водой у колодца, я нудным голосом объяснял дружинникам ошибки сделанные кузнецами и, вызвав из строя двух добровольцев, чтобы показать на их примере, как нужно действовать, чтобы не валяться в грязи с разбитыми рожами.

Дружинники полностью прониклись преподанным мной уроком, и если у кого еще имелась мыслишка подкараулить в темном углу задолбавшего всех начальника, то теперь даже самые отчаянные головы смирились с солдаткой судьбой.

Однако мою лекцию о пользе физкультуры, прервал вызов на ковер к боярыне Пелагее, которая захотела лично мне что-то сообщить. Я как на крыльях влетел в боярские покои, чтобы услышать слова восхищения своей доблестью, но сразу попал под водопад незаслуженных обвинений.

Боярыня сидела, раскрасневшаяся как после бани, в похожем на трон парадном кресле и была наряжена в праздничную одежду. Мало того Пелагея нацепила на себя все свои золотые цацки и даже соболиную душегрейку, хотя в тереме было довольно тепло, если не сказать жарко. Боярыня грозно посмотрела на меня исподлобья и заявила, срываясь на крик:

— Вельми злой и жестокосердный ты Алексашка! Не боишься ты Господа нашего, который заповедовал нам быть к врагам милосердными! Я приказала тебе наказать ослушников, а не бить их смертным боем, чтобы кровавые сопли по всему двору летали! Ты войн в дальних странах обученный, кузнецы перед тобой как дети малые, а ты мужиков, наверное, калеками сделал! Вот отстроим следующим летом сожженную тарами церковь, я накажу новому батюшке епитимью на тебя за грех жестокосердия наложить, вот тогда отольются тебе слезы жертв твоих безвинных! Уйди с моих глаз долой и больше не самовольстуй, иначе накажу за ослушание примерно и не посмотрю на то, что ты рода боярского!

Этот незаслуженный наезд меня очень удивил и озадачил.

— Обана? Точно у бабы критические дни! И кто этих женщин поймет? Всего час назад хотела всю проворовавшуюся семейку повесить на воротах, а теперь жалеет невинно пострадавших от воеводы аспида, не понято? И зачем было устраивать весь этот цирк с переодеванием в праздничное платье и наряжаться, словно на свадьбу? Как будто нельзя было устроить мне разнос в повседневной одежде, — недоумевал я, спускаясь во двор, где меня ждали неотложные дела.

Однако логичного объяснения действиям боярыни так и не нашлось, поэтому я, плюнув под ноги от обиды, направился в кузницу, чтобы оценить фронт работ по подготовке производства револьверных ружей.

Кузница стояла в дальнем углу усадьбы и все ее строения была обмазаны толстым слоем глины в противопожарных целях, поэтому ни кузница, ни пристроенная к ней мастерская, практически не пострадали от пожара устроенного татарами.

Все оборудование и инструмент после мелкого ремонта можно был пустить в дело, и я едва не уписался от счастья став обладателем сокровищ конфискованных у несунов. С таким оборудованием можно было даже дирижабль построить, только он мне нахрен был не нужен!

Главной проблемой в создании скорострельного оружия с унитарным патроном являлось изготовление капсюля, а я на беду понятия не имел, как его сделать. Конечно, мне было известно, что капсюли изготавливают из гремучей ртути, и я слышал, что для ее получения нужна азотная кислоты и спирт, но о самом процессе не знал ничего конкретного. Однако еще в Туле, когда я трудился над своим 'наганом', у меня возникла такая же проблема с капсюлями, и я придумал терочный капсюль, работающий на кремне от зажигалки. Довести до ума свою задумку я тогда не успел, так как в мое творчество вмешался солдатский ремень деда, но предварительные опыты прошли весьма успешно. Терочный капсюль удлинял патрон примерно на сантиметр, но он был переснаряжаемым и мог использоваться по нескольку раз. (см. иллюстрации)

Я буквально загорелся этой идеей и, свалив дрессировку личного состава на плечи десятников и Митрофана Хромого, полностью переключился на работу над Дефендером — так я окрестил свое изобретение. К работе я, также подключив кузнецов с разбитыми рожами, правда, сначала провел с ними разъяснительную работу.

У меня были резонные подозрения, что братья затаили злобу и чтобы избежать в будущем ненужных эксцессов, мне пришлось вызвать мужиков к себе в апартаменты на профилактическую беседу. Чтобы не растекаться мыслию по древу, я сразу расставил все точки над 'i' и объяснил братьям возможные расклады:

— В общем, так мужики, не буду морочить вам голову и скажу прямо — вы живы пока делаете то, что я вам приказываю! Я вас отмудохал при всем честном народе и вам это очень обидно, поэтому вы точите по ночам ножи, чтобы отомстить. Только прирезать вам меня не удастся и не надо скрипеть зубами, руки у вас коротки! На самом деле я вам дуракам жизнь спас, потому что пожалел детей ваших малых! Боярыня приказала мне вас повесить на воротах за воровство, а я заступился! Лупил я вас напоказ, потому что боярыня Пелагея в окно смотрела, как я вас наказываю, поэтому не обессудьте! Обученному воину пришибить деревенского мужика, что комара раздавить, а я козлом скакал, чтобы боярыня думала, будто я вас покалечил, иначе могла передумать и жизни лишить. Главное руки ноги целы и зубы на месте, а синяки сойдут. Правда насмешки стерпеть придется, но когда все успокоится, вы сможете насмешникам втихую объяснить, что они не правы. Мне помощь от вас нужна и поддержка, а дед вас ремеслу не учил, только головы сказками морочил! Со мной вы много премудростей тайных постигните и вместо гвоздей и подков стающую работу исполнять научитесь. Я слово держу и от обещаний не отказываюсь, только прошу всего один раз! Не вы так другие помощники найдутся, так что хитрить не стоит. Все равно ложь наружу выйдет, и вы сгинете, а вместе с вами и семьи ваши пропадут пропадом. Словами не клянитесь, делом докажите. Я все сказал.

После этого разговора мужики по-настоящему впряглись в работу и стали мне незаменимыми помощниками, без которых я и половины своих планов не выполнил.

Так с божьей помощью и упорным совместным трудом мы двигали технический прогресс к новым высотам. Помощники достались мне толковые, и рутинную кузнечную работу я переложил на их плечи, а сам занялся в основном токарной обработкой и изготовлением оснастки и шаблонов.

На изготовление первого работоспособного образца ушло полторы недели работы с утра до ночи, но первые, же стрельбы выявили кучу недостатков в конструкции, но ружье все-таки стреляло. Еще через неделю Дефендер был доведен до ума, и его можно было запускать в серию. Производство оружия шло параллельно с совершенствованием станочного парка, изготовлением оснастки и необходимого инструмента, поэтому тридцать пять ружей с тремя запасными барабанами каждый и полусотней патронов на ствол были изготовлены меньше чем за два месяца.

Латунные гильзы точил на старом станке Прохор, а я занимался капсюлями, стволами и барабанами на более продвинутом новом станке. Новый станок уже имел бронзовый ходовой винт для нарезки резьбы и автоматическую подачу. Приводом служил массивный деревянный маховик по типу дрезины, который вращали двое мужиков.

К 27 сентября 1462 года, когда православная церковь отмечает праздник Воздвижения, работа над стрелковым вооружением боярской дружины, были в основном закончены, и дружина сразу приступила к стрелковой подготовке. Пробные стрельбы проводились на пяти Дефендерах первого выпуска уже почти две недели, но к планомерному обучению бойцов я пока не приступал.

Чтобы не беспокоить жителей Вереи, стрельбище было организовано в лесном овраге и теперь там с утра до вечера тренировались мои бойцы. Грохот стоял непрерывный и я не жалел патронов чтобы дружина научилась пользоваться непривычным оружием. Поначалу деревенские парни стреляли, закрыв глаза и отвернувшись в сторону от мишени, но постепенно страх перед огнестрелом пошел и вскоре на расстоянии в 50 метров все без исключения дружинники попадали в двадцатисантиметровый круг, ну а те, кто промахивался, бодро наматывал многокилометровые круги вокруг стрельбища.

Однако в первой половине октября зарядили дожди, и стрельбы пришлось прекратить. Чтобы солдат не скучал от безделья и не маялся дурью, я озадачил личный состав пошивом новой формы одежды и обуви. За образец была взята моя спецовка, в которой я перенесся из 21 века в 15-й со значительным упрощением покроя. Взятая за образец спецовка была китайским подражанием НАТО-вскому камуфляжу и высоким качеством не отличалась, однако стоила копейки и как образец для выкройки вполне годилась.

Я распорол наследство 21 века по швам и сделал первую выкройку, а дворовые девки сшили из окрашенной в зеленый цвет плотной льняной холстины, первый образец новой формы. После небольшой переделки опытный образец был снова распорот по швам, и по нему была скроена форма для всей дружины, конечно с учетом размеров.

Когда обмундирование было готово, я вывел свое войско на первый строевой смотр, правда пока в неуставной обуви и тут на надвратной башне зазвонил колокол.

Глава 7.

Строевой смотр пришлось прервать и идти разбираться со звонарем, который своим трезвоном сорвал уже начавшееся построение. Ночью я плохо спал из-за разболевшегося зуба и теперь решил сорвать злость на проштрафившемся часовом. Колокол на надвратной башне звонил регулярно, выполняя функцию курантов, в отсутствии самих часов. Правда, обычно это были два три удара, а сейчас колокол звонил непрерывно. Поначалу я не понял, что часовой подает сигнал боевой тревоги, посчитав, что боец просто хулиганит, отмеряя время.

Время в эту эпоху отмеряли по солнцу, и примитивные солнечные часы были довольно широко распространены даже в быту. Конечно, это не были классические солнечные часы, которые известны со времен античного мира, но наклонный колышек, забитый в землю и несколько отметок разделяющих световой день на несколько частей, встречались в присутственных местах довольно часто. Такие часы были на рынке и у развалин церкви, куда под руководством церковного старосты на молитву собирались жители Вереи по церковным праздникам.

Как оказалось, церковное начальство намерено не присылало в Верею попа взамен убитого татарами, таким способом добиваясь от боярыни скорейшего восстановления церкви. Однако денег у вдовы все равно не было, и поэтому работы откладывались до следующего лета, правда заготовка бревен для сруба уже велась, в зачет оброка.

Мне тоже пришлось посещать церковные собрания и чтобы не выглядеть безбожником, усердно бить поклоны на несколько обгорелых икон, с которых татары содрали серебряные оклады. С легкой руки старосты эти иконы уже стали почитать чудотворными, потому что они уцелели в огне, когда горела церковь. Прихожане в это искренне верили, а поэтому в Верею начали приходить богомольцы даже из отдаленных лесных деревень. Народ в те времена крестился двумя перстами, и к счастью я вовремя замелил это кардинальное отличие от наших церковных правил, иначе запросто мог попасть под подозрение в бесовщине.

На мое счастье, еще с тюремных времен, я знал наизусть несколько православных молитв и это ранее бесполезное знание мне неожиданно пригодилось. Начальство колонии, где я отбывал срок, подчиняясь веянью времени и негласным указаниям начальства, построило в зоне православную часовню, в которой каждое воскресенье проводил службу молодой священник из ближайшего города.

Отец Никодим был очень недоволен свалившейся на него дополнительной нагрузкой и приобщал зэков к православию железной рукой. Не то чтобы он пытался сделать праведников из убийц и воров, но заставлял своих прихожан регулярно исповедоваться и учить наизусть молитвы. Тех осужденных, кто пренебрегал посещением церковной службы и не знал хотя бы 'Отче наш', бригадиры брали на карандаш, а затем у горе атеистов начинались проблемы с посылками, посещением родственников и УДО. Чтобы не оказаться в числе проштрафившихся, которых в наказание заставляли подметать территорию зоны, я выучил наизусть первые шесть православных молитв: 'Отче наш', 'Молитву Честному Кресту', 'Молитву Иисусову', 'Молитву ко Святому Духу' 'Молитву ко Господу об исцелении' и 'Молитву ко Господу нашему Иисусу Христу', благо память у меня хорошая.

Церковным старостой в Верее был Порфирий кривой, довольно противный одноглазый дедок, который в отсутствие рукоположенного священника видимо, возомнил себя апостолом Петром и единолично решал, кого Господь пустит в Рай, а кого нет. Подобных кликуш полно кормится вокруг любой церкви, вот и насел на меня староста, пытаясь вывести на чистую воду засланного в Верею нехристя, оказывается, ходили про меня даже такие слухи. Однако у деда с этим вопросом вышел полный облом, так как молитвы у меня буквально от зубов отскакивали, а 'Святое Писание', я знал намного лучше старосты, так как читал 'Новый и Ветхий Заветы', так сказать в подлиннике, а староста только слушал проповеди местного полуграмотного священника. К тому же, отдыхая в Турции, я летал на экскурсию в Иерусалим, и по местным понятиям мог считаться едва ли не праведником, но благоразумно умолчал, что побывал в 'Храме Гроба Господня' и 'Гефсиманском саду'. Ну, а когда 'богобоязненный' боярский воевода пожертвовал старосте крынку самогона на церковные нужды, все подозрения в ереси с меня были сняты и освещены совместным застольем.