Подонки-2

— Вы приходите ко мне... И это... Пусть Мэри со мной побудет ещё.

— Хорошо, хорошо. Ладно, я пошёл. У меня ещё работы чёрт знает сколько.

Работа... Свои две сотни Женька отрабатывал полностью. Он стал заместителем и главным советником... Точнее — советчиком Юрьевой.

Он объяснил Лене, что не следует расширяться и втягиваться в деловую конкуренцию с акулами местного строительного бизнеса. Они оба знали историю одой из крупнейших строительных организаций города, которую абсолютно беспардонно пытается присвоить губернатор области с подельником.

Более того, Юрьева, по подсказке Женьки, начала процесс дробления ООО на три меньшие организации, вроде бы независимые, но жёстко связанные между собой технологическими процессами.

Иногда Гусаков оставался ночевать в квартире у одинокой женщины. Привязался он к ней. Они с Леной стали не просто близкими, а родными людьми. Как-то так получилось.

У него мелькала иногда мысль о грешности и бесперспективности их связи. Но когда он смотрел вслед Лене, отмечая, как шевелится её тело ниже талии, как двигаются её ноги в капроне под строгой юбкой, у него была только одна мысль — он в любой момент может овладеть этим роскошным телом, смакуя его и наслаждаясь им. Другие мысли отходили куда-то на второй план.

Да и Юрьева млела от близости молодого, горячего самца. Хоть и всегда опасалась за его здоровье и никогда не требовала от него чрезмерных усилий.

Любила она его. Любила искренне и без корысти.

После возвращения Яны, у Гусакова с его начальницей произошёл серьёзный разговор.

— Евгений, — спросила она, — ты жену вернул из монастыря?

— Да, Елена Михайловна, — "повинился" Женька.

— Зачем?

— Лена... Зачем ты жила с Эдуардом столько лет?

— А это-то тут причём?

— Я просто надеюсь на твоё понимание. Я не могу бросить умирать в монастырской келье мать моего ребёнка. Я вообще не могу позволить ей умереть.

— Хорошо... — подняла бровь Юрьева, — что будут с нами? Что будет со мной?

— Смотря чего ты хочешь...

— Я хочу... Да чёрт его знает... Я хочу, чтобы ты меня любил.

— Ну, так, а я что делаю?!

— Женя, я обыкновенная баба. И я боюсь, что у меня уведут мужика. Понял?

— Я никуда от тебя не денусь.

Женька оглянулся на двери кабинета, быстро наклонился через стол и поцеловал Елену в губы.

— Женька! — огорчилась Юрьева, — Гад! Я же теперь работать не смогу!

— Ну, потерпи как-нибудь до вечера, — издевался Гусаков.

— Ну а что мы решим с твоей Яной?

— Пусть она занимается дочкой. А я смогу больше времени работать...

— Ты её ещё любишь?

— Конечно. Я её люблю как сестру. Мы ведь с ней не "живём" с того момента, как она с твоим мужем... Не получается... Считай, уже год. С тобой — всё прекрасно. С ней — эта... — он пошевелил в воздухе пальцами, — А! Эректильная дисфункция. Так что... А так-то она не чужой мне человек. У нас Машка.

Лена, умная и всё понимающая женщина, успокоилась и больше этот вопрос не поднимала. Она уже давным-давно не пыталась что-то решить скандалами, понимая, что сотрудничество многократно продуктивней, чем противостояние. И ещё, она всё-таки была уверена в себе. В своей способности привязать к себе мужчину. Поэтому и не особо рефлексировала. Относилась ко всему спокойно и философски.

* * *

Яна действительно пошла на поправку. Начала самостоятельно вставать и передвигаться по квартире опираясь на стены, стулья и столы.

И, вроде бы, все утряслось. Не так, чтобы полный восторг и мление... Просто как-то — устаканилось. Но...

Вот эта бестолковая вера во вселенское наказание за грехи сыграла с Яной плохую шутку.

Женька проснулся среди ночи от прикосновения.

Он открыл глаза и вздрогнул от неожиданности. В полутьме Яна склонилась над ним и смотрела прямо ему в лицо.

— Уф... Яна, ты чего?

И тут Янка произнесла сакраментальную фразу:

— Женя, нам надо поговорить.

У Гусакова заныло под сердцем от плохого предчувствия. Он сел, потёр лицо ладонями и настороженно спросил:

— А может не надо? Ну его... Отложим, хотя бы до завтра.

— Завтра у меня не хватит смелости. Так что, давай сейчас.

Он помолчал в мрачной задумчивости и согласился:

— Давай.

Янка выпрямилась, посмотрела рассеянно в темноту и выдала:

— Женя... Мэри не твоя дочь. Я думала, что умру и унесу это в могилу... А теперь я готова жить, быть с ней и заботиться о ней... Даже если и без тебя. Прости.

Евгений, как ни странно, остался спокойным. Очередная глупость взбалмошной бабы — вот так он воспринял это сообщение.

Он, укладываясь головой на подушку, спросил:

— А ты не могла об этом промолчать?

— Нет, Женя. Это ложь. Я устала лгать... Это меня гнетёт. У меня душа болит...

— А ты не подумала о том, — как теперь сложится жизнь у меня, у дочери? Нет, не подумала?

Яна опустила голову.

— Подумала. Но...

— Ладно, иди спать, завтра будем разбираться с этим вопросом.

Яна удивилась:

— Ты не хочешь узнать кто её отец? Не хочешь знать — как это получилось?

— Сейчас — нет. Давай спать. Ночь на дворе. Всё завтра.

Он подумал что это, ей Богу — очередная бабья блажь.

Маша его дочь... У него на руках результат теста ДНК на отцовство. Видимо у Янки что-то совсем плохо с головой, если она забыла этот очевидный факт.

Впрочем, пусть даже она права... Да будь Мария даже инопланетянка, всё равно она останется его дочерью.

Вся эта галиматья не выбила его из колеи. И он уснул, не мучаясь тяжкими думами.

Утром Гусаков, одетый и готовый отвести Машу в школу, а себя на работу, завтракал со всей "семьёй". Он закончил с яичницей и перешёл к чаю, когда попросил у Яны:

— Ну, что? Рассказывайте, Яна Глебовна.

Яна, испуганно посмотрела на дочку.

— Прямо сейчас?

— Да. Самое подходящее время.

— При Мэри?

— Она такой же член семьи, она должна знать всё. Я бы не хотел оскорбить её, скрывая правду.

— Вы о чём? — поинтересовалась Маша. И Таня тоже удивлённо вскинула брови.

Женька снова подтолкнул бывшую:

— Рассказывай.

Яна вздохнула глубоко, как перед нырком, и начала:

— Это было в девяносто восьмом. Мы с тобой уже... Мы с тобой уже "жили".

Она снова испуганно оглядела слушателей.

— Форум молодых экономистов и управленцев. В санатории "Сапфир". Помнишь?

— Помню, — эхом откликнулся Гусаков.

— Эдик Юрьев... Он тогда был замом у директора департамента по делам молодых специалистов. А я... Я была отличницей. Меня, естественно, отправили на этот слёт...

Все молча ждали продолжения.

— Эдик... Он на одиннадцать лет старше... Ему было тридцать. Женя, у меня никогда не было отца. Отец нас бросил, когда мне было три. Не знаю, может его мама обидела. Может...

— Да никто его не обижал. Смотался за границу в восемьдесят третьем без объяснений и с концами, — вспыхнула тёща. Диссидент хренов...

— Вот... — вздохнула Яна. — А Эдик... Он много внимания уделял мне. Было лестно... Он так оберегал меня. Так опекал. Он покупал мне всё, что я хотела. Он водил меня в лучшие рестораны города и в театры... А я... соплячка, девятнадцать всего. Когда я приболела, он положил меня в частную клинику. Отдельная палата, обслуживали как принцессу... Да что я о таких подробностях! Тебе это не интересно...

— Нет, мне интересно, — возразил Евгений. — Мне интересна эмоциональная составляющая. Так мне понятней, почему ты с ним тр... — он покосился на Марию, — вступила в интимные отношения.

— Да. Я... Я была счастлива. Мы неделю жили в "Оазисе"... И потом часто встречались. Эдик был мне как отец и как...

— Как любовник? — спросила тёща.

— Да... Когда, в сентябре, я обнаружила, что беременна, по моим подсчётам от него, я растерялась и... Он сказал мне, что я должна найти молодого парня, а он старик. Я уговаривала его остаться со мной, но он... Он сказал, что это невозможно, что у него семья и двое детей. А моему ребёнку нужен отец. И он уговорил меня не делать аборт, не калечить свой организм...

Мария слушала, растерянно переводя взгляд с отца на мать:

— Мама... Ты хотела сделать аборт?

— Нет-нет, дочь! Я не могла тебя убить! Нет! Я уже тогда любила тебя.

Маша настороженно оглядела семью. Ничего не сказала.

А Янка продолжала:

— Он дал мне деньги. Много... Он плакал, когда мы расставались. Говорил, что никогда меня не забудет и в любое время готов помочь, чем только может. А тут ты предложил замуж. Я не хотела остаться одна с ребёнком, и согласилась.

— А мать?

— Мама ничего не знала. Я ей не сказала.

Татьяна Алексеевна испуганно заторопилась:

— Я ничего не знала. Зачем ты всё скрыла? Ох, бестолковая...

— Так ты думаешь, что Маша его дочь? — уточнил Женя.

— Думаю — да...

Мария испуганно протянула:

— Пааап?...

— Всё нормально, доченька. Даже если ты мне не родная, я всё равно не могу перестать тебя любить... Не думай ни о чём плохом. Всё нормально. Поняла?

Маша растерянно покивала.

А Гусаков снова обратился к Яне:

— Ты, видимо, забыла о тесте ДНК... Что скажешь?

— Заведующая лабораторией — Анька Вдовина. Моя одноклассница. Я ей двадцать тысяч заплатила за нужный результат.

— А почему Маша так похожа на меня?

— Да ты посмотри на Эдика и на себя. Вы очень похожи. Только ты выше, и... И красивее...

Женька задумался, замер.

— А зачем ты тогда вышла именно за меня?

— Ребёнку нужен отец. Ты... Женя, я к тебе сначала ничего не чувствовала. А потом... Я тебя полюбила... И сейчас люблю. Я решила забыть Эдика... И я его забыла. Я поняла, что люди по разному проявляют свою любовь. Одни поют серенады под окном, дарят цветы и совершают безумные поступки. Другие пашут как проклятые, создавая любимому человеку достойную жизнь. И эти способы проявления любви не могут сочетаться в одном человеке. Либо он труженик, либо позёр и фат. Третьего не дано.

Мария опять протянула:

— Пааап?...

Женя обнял сидящую рядом дочку и чмокнул её в висок.

— Пап. Что ты собираешься делать?

— Если мать ошиблась, и ты мой ребёнок то — ничего. А если ты не моя кровь, то мне нужен свой ребёнок. То есть, тебе будет братик ли сестричка.

Яна встрепенулась:

— Женя, я готова...

Он выставил ладонь, остановив её мысль:

— Не с тобой, Яна. Не с тобой. После твоей... Откровенности... У нас с тобой вообще ничего не предвидится. Извини.

Женя помолчал, подумал.

— А в прошлом году?

— Женечка, я же Эдику доверяла. Я же верила, что он ко мне по-доброму... Я не знаю, почему он так... Он очень изменился. Теперь я, кажется, понимаю, "почему". Когда я рассказывала, как мы с тобой живём он как-то... Огорчался. Грустнел как-то. А я ему поверила. Как поверила бы отцу.

Она смахнула слезу.

— Там, в "Оазисе"... Я пьяная была... Эдик пошёл ещё за пивом. А Кузнецов поставил меня на четвереньки и... Я ничего не могла поделать. Я много выпила... Когда Эдик вернулся, он ударил Колю, нос ему разбил. Матерился на него. А меня обозвал шлюхой... Потом успокоился и... Он к тому времени очень изменился. Злой какой-то стал, дёрганный...

— А вот это? — Гусаков указал на шрамы на лице. — Это обязательно было делать?

Янка опустила голову, промолчала.

— И ещё... Ты не думала о том, что тест действительно показал, что отец Марии — я? А твоя... Эта...

— Аня, — подсказала Яна.

— Может Аня просто не хотела возвращать деньги и не информировала тебя о том, что я — настоящий отец.

Яна удивлённо вскинула глаза. Она явно не думала о таком повороте событий.

Женька шлёпнул ладонями о стол:

— Ладно... Яна, дай мне твой телефон... — он положил телефон в карман. — Спасибо. Собирайтесь.

— Куда?

— По ходу дела решим.

— А... Телефон...

— Пока побудет у меня. Для чистоты эксперимента. А ты собирайся и собирай дочку. Мы сейчас уезжаем. Мама, продуктов в дорогу положите, дня на два.

— А вы куда? — забеспокоилась тёща.

— Пока не знаю. Просто — соберите еду.

Он позвонил Лене и попросил неделю выходных за счёт будущего отпуска. Та забеспокоилась:

— Что у тебя случилось? Ты заболел?

— Нет, Лена. Я в порядке. У меня личные проблемы... Проблемы с дочкой.

— Она заболела?

— Нет, Лена, она тоже в порядке. Я приеду — всё тебе расскажу. Хорошо?

— Ну, хорошо. Отдыхай. Надеюсь, мне не надо начинать беспокоиться?

— Нет-нет, всё нормально. Ну, давай. Целую.

Он покосился на поморщившуюся Яну.

— Ну? Что сидим? Собирайтесь. Одевайтесь потеплее...

Окунул взглядом замершую компанию.

— Давайте-давайте. Пошустрее.

И все зашевелились. Только Маша тихонько спросила:

— Пап, а школа.

— Потерпит, — он приобнял девочку. И пошёл к компьютеру, поискать в "инете" кое-какую информацию.

* * *

Женька выкатился на своём "Пилоте" за шлагбаум. Он уже принял решение о цели поездки — Тюмень.

Бак полон. Хватит на семьсот километров. Вся поездка максимум три дня с ночёвкой.

Но он собирался ускорить процесс. Деньги на экспресс-тест ДНК есть, так что результат он надеялся получить максимум через сутки

Почему Тюмень? Чтобы отсечь все возможные факторы влияния. Ему нужна была чистота эксперимента.

До того момента, как выскочили за город, все молчали. Но как выскочили на трассу, тут прорвало:

— А мы куда? А почему? А зачем?

Женя объяснил:

— Едем делать новый анализ ДНК.

— А где? — интересовалась Маша.

— В Тюмени.

— А чего такую даль?

— Потому, что твоя мама как что отмочит... Она же просто и понятно не может жить. Шпион-неудачник, блин...

— А-а-а! — поняла Мария, — Мы едем туда, где нас никто не знает?

Женя только покивал.

Вы замечали, что в дальней поездке, в замкнутом пространстве салона авто, иногда приходят интересные мысли? И разговоры идут неспешные и глубокомысленные.

Гусаковы молчали.

Мария, сидящая впереди, покрутила радио, пока не наткнулась на:

— "Если долго, долго, долго".

Она начала подпевать и покачиваться, выписывая ладошками кренделя. А припев и вовсе грянули на пару с отцом:

— А-ах, в Африке горы вот такой вышины!

Так они ехали и напевали, пока не услышали громкий всхлип с заднего сиденья. Маша оглянулась и удивлённо спросила:

— Мам, ты чего?

Женя сбросил скорость и обернулся.

Яна согнулась и закрыла лицо руками. Её плечи вздрагивали от рыданий.

— Ян. Ты чего?

Гусаков становился на обочине и повернулся к "жене". А Маша отстегнулась и просто перелезла на средний ряд к матери, обхватив её и заглядывая в лицо.

— Мама, что случилось? Мама, не пугай меня.

— Яна, что не так? Что стряслось?

Женя тоже вышел и пересел к "бывшей".

— Я не могу... — рыдала Яна. — Я... Я всё сломала... Я всё сломала...

— Мама, — уговаривала Маша, — мы больше не будем петь.

— О господи! — взвыла Яна, открыла правую дверь и выскочила из машины. Она шла, качаясь как пьяная, в сторону дома. Так раненный зверь тащится в свою берлогу, чтобы там умереть.