Будни директора школы

— Хм... Видеомагнитофон. Это интересно..., — директор школы нахмурился, представляя, сколько всего интересного и полезного можно сделать с помощью видеомагнитофона. — Это даже и полезно может быть...

— Да-да! И мы же не дорого просим! По остаточной! И даем в виде бонуса все свои кассеты — две коробки!

— У вас там и мультики есть?

— Есть "Том и Джерри" все серии, "Ну, погоди!", "Белоснежка", сборники разные..., — тут же стали вспоминать зашедшие вечером в школу два здоровых амбала в кожаных куртках.

— Наличка?

— Ну, вы же понимаете...

— Понимаю. Придется тогда подождать несколько дней. Вы подождете?

— Но... Это точно? Тогда — ждем. Так? — они кивнули друг другу и, синхронно повернувшись, исчезли за дверью.

А директор, посидев пару минут, пораздумав, поднял трубку телефона и набрал номер горкома комсомола.

— Привет, ребят, это я. Как у вас с нашими делами?

— О! Добрый вечер! Всегда рады!

— У меня тут опять потребности возникли. Условия прежние?

— Да, конечно. Что в счете писать?

— Пишите — видеомагнитофон "Акаи".

— Хорошая вещь. Выписываем счет. Кого пришлете?

— Да, нет, я сам завтра зайду. Пойду шефов трясти...

— Шефы — это наше все! До связи!

— До связи...

Утром он взял у комсомольцев счет, выписанный от имени молодежного центра, и поплелся, не торопясь, мимо школы к шефам. К главному шефу, с которым давно надо было познакомиться лично.

— Как вас представить?

— Скажите: директор подшефной школы.

— Одну минуточку...

И почти сразу:

— Заходите, пожалуйста. Генеральный директор ждет вас.

Генеральный уже стоял на полдороги от своего стола к двери:

— Ну, здравствуй, здравствуй... Давно надо было прийти, познакомиться. Как там у вас дела?

— Спасибо, хорошо. Ремонтники ваши очень помогли. Учительскую сделали, кабинет завучам...

— Да, это мелочи, — махнул тот рукой. — У вас же наши дети, а детям ничего не жалко!

— Ну, тогда..., — директор школы достал из портфеля сложенный вдвое счет. — Можно, вот это, а?

— Та-а-ак... Что тут у нас? О-о-о... И цена... Хм... А скажите, зачем в школе — видеомагнитофон?

— Вот, у вас дома есть?

— У меня-то есть. И даже, — он поглядел в счет, — даже попроще этого... Логику вашу улавливаю, но все же — зачем?

— Например, у нас есть группы продленного дня. Дети после уроков до позднего вечера в школе. Кружки, уроки, чтение — но ведь скучно им!

— Раз..., — загнут палец.

— Потом, это может быть таким поощрением: лучшим классам будем выдавать видак, и они будут смотреть у себя фильмы...

— Два.

— И еще можно будет покупать учебные фильмы!

— Ну... Правда, не знаю, есть ли такие... Но — три. Еще резоны?

— Мы будем организовывать платные показы, и у школы могут появиться хоть маленькие, но свои деньги.

— Вот! Вот — главное! И тогда не будете вы ко мне по мелочам обращаться, тряпки и мел просить! Вот!

Он подвинул к себе счет, написал в углу наискось "Бухгалтерии — оплатить", и тут же через секретаря передал счет по назначению.

Еще через два дня деньги были получены комсомольцами, а на третий день, за вычетом оговоренного процента, они уже лежали в ящике стола директора школы.

— Ну, товар против денег! — смеялся он, показывая пачку купюр.

— Сейчас, сейчас.

Парни притащили телевизор, который шел в нагрузку к видеомагнитофону, сам солидно-черный видеомагнитофон, клубки проводов, коробки с видеокассетами.

— Вот-вот. Смотрите — видите, какое качество?

Качества особого видно не было, но на экране знакомо метались кот и мышь, устраивая друг другу различные каверзы.

— Ладно, по рукам!

Уже со следующего дня вечером, с пяти до семи группа продленного дня не носилась по школе, а сидела в темном классе, упершись взглядом в экран, а под дверями торчали те, кто тоже хотел смотреть, но — не положено.

Видеомагнитофон "прижился". Его выпрашивали на разные мероприятия, показ фильмов преподносился, как поощрение. По билетикам, на быструю руку сделанным теми же комсомольцами, капала маленькая наличность.

Перед Новым годом кто-то из завучей напомнил, что учителя — тоже люди. Тогда было решено организовать в последнюю пятницу, отпустив детей, небольшой междусобойчик, а заодно и посмотреть кино.

В последний день перед каникулами уроков было немного. По команде директора уроки еще и сократили немного, перемены — тоже. Вскоре раздался звонок с уроков, смерч пронесся по коридорам, и наступила тишина, прерываемая только стуком каблуков учителей, тянущихся в учительскую. А тут уже завхоз со свободными от уроков накрыли стол, порезали торт, разложили бутерброды, открыли шампанское и разлили по бокалам.

— С наступающим праздником, дорогие коллеги!

— Ура-а-а... Спасибо! ... И вас!

И почти тут же притушили свет, задернули тяжелые гардины, и по экрану забегали вечные неубиваемые Том и Джерри...

Директор тихонько выскользнул в коридор, прикрыл аккуратно дверь, и пошел по этажам, заглядывая в классы, проверяя порядок на лестницах, отсутствие прогульщиков и хулиганов в темных углах.

Обойдя школу, он еще спустился в подвал, проверил подачу горячей воды, вдумчиво пощупав трубы. Потом поднялся в спортзал и пару раз кинул тяжелый мяч, отобрав его у секции баскетболистов. Потом зашел в начальные классы, поговорил с гардеробщицей, вернулся в свой кабинет, позвонил в Гороно и сообщил, что на каникулы детей отпустили без происшествий. И, наконец, опять тихонько поднялся на второй этаж, в учительскую.

В полной тишине на экране шел какой-то фильм.

— Это как же она? Стоя, что ли? — раздался чей-то задумчивый голос. — Ну-ка, еще раз прокрути...

Зажужжал видеомагнитофон, щелчок, опять какие-то движения.

На улице уже стемнело. В учительской было совсем темно, и директор просто щелкнул выключателем, говоря на ходу:

— Чего сидим, чего сидим? Домой, домой пора давно! Дома-то заждались...

Не дождавшись ответа, от дверей кабинета завуча обернулся назад. В учительской тесной кучкой сидело шестеро учителей. Раскрасневшиеся лица, глаза, упершиеся в пол, руки музыканта, растерянно вертящие пульт управления...

— Мы... Это... Это не мы... Это в коробке было...

— Да что тут у вас? Не пойму я чего-то.

— "Греческая смоковница"...

— Ну, и что?

— А вы, что, не видели?

— Нет...

— Крути с начала! Еще раз посмотрим! — зашумели оставшиеся.

Тельцы — они такие!

Пройдя по тихим коридорам школы, директор спустился на второй этаж и через пустую учительскую зашел в кабинет завучей. Там надо было посидеть-подумать над расписанием на новую четверть, которое готовилось уже неделю. Звонок с урока добавил шума в коридоры, а вот и учителя наполнили разговорами учительскую. Почти у дверей в кабинет громко и отчетливо голос одной из завучей:

— Вот, девчонки, журнал новый. Там все-все объясняется, и все правильно. Я уже на себе проверяла.

— А что там про тебя? — это кто-то из "старослужащих", кто с ней на "ты".

— Да, не во мне дело! Ты вот смотри, что про директора написано!

— Ну-ка, ну-ка, — народ, похоже, стал там собираться покучнее, а директор оторвался от работы и тоже прислушался.

— Он когда у нас родился, помните?

— 1 мая, помним, конечно!

— Телец. Понятно?

— Ну, и что?

— Вот, две страницы про Тельцов. Так... Ну, семьянин, земной знак, хорошие повара и руководители... Упорные в достижении цели... Не тут, не тут. Во! Вот здесь. Тут написано, какой из него был бы руководитель, из Тельца.

— Эй, времени же мало! Давай своими словами, что ли...

— Ну, тут так, значит... Телец своих защищает, никому обидеть не дает, всех собирает под себя. И сам не срывается, не кричит, не наказывает. Он копит. Вы понимаете, девчонки? Он копит. Копит, копит, запоминает, на ус накручивает. А потом, раз — и всё! То есть, совсем вот... Раз — и всё! Вы поняли, да? Ну, Тельцы — они такие. Они не сразу бросаются... Но, уж если разозлить... Не злите его... Ну, все, расходитесь, уж. Звонок скоро. Идите, идите, не заставляйте его из себя выходить!

Дружный топот каблучков по свежему линолеуму.

Завуч заходит в кабинет.

Они с директором, поднявшим голову от стола, минуту смотрят друг в глаза...

— Коплю, коплю... — вздохнул директор. — Вот тут что у нас получается в среду, а?

И они вместе склонились над черновиком расписания.

Сапоги

— Здравствуйте! — он энергично сделал два шага от двери к столу, протянул руку, энергично встряхнул протянутую ответно для пожатия. Потом эта рука нырнула во внутренний карман пиджака, одетого под хромовую зимнюю кожаную куртку с меховым воротником, и вынырнула с красными корочками, на лету распахивающимися перед носом директора школы.

— Я — ...

— Да, мы же знакомы... — удивился директор.

— Ничего. Это чтобы напомнить. Я по серьезному вопросу.

— Что-то по вашей линии?

— М-м-м... Да, примерно... У моей дочки в вашей школе украли сапоги. Новые. Финские. Дорогие. Очень дорогие.

— Ну, во-первых, в нашей, понимаете, в нашей с вами школе... А во-вторых, чего же вы в школу в дорогих сапогах девочку отправили? Тут все равно переобуваться... Мы же говорили с родителями, и с вами тоже, что в школу — поскромнее, попроще. Не надо излишне выделяться. Не все имеют возможности...

— Прекратите вы свою демагогию! У вас в школе воруют!

— Да. Воруют. Бывает. Среди более тысячи учеников бывают разные. Мне написать заявление?

— Что? Какое заявление?

— Ну, как же... В моей, — подчеркнул голосом директор. — В моей школе воруют. Вот, сапоги украли. Мне написать заявление? Или вы сами напишете, как потерпевший? В милицию?

— Вы что, издеваетесь?

— Ничуть. Если по закону смотреть, так именно вы, как представитель органов, и должны искать этих ворюг, которые украли очень дорогие сапоги, в которых девочка из соседнего дома пришла в школу.

— ...Вы что же, и шума не боитесь?

— Да, бог с вами, чего мне бояться? Какого еще шума? Вон, два корпуса общежитий семейных. Всю жизнь там живут люди, детей выращивают... И все дети — в нашей школе. Если вы найдете преступника, нам же легче будет с ними общаться.

— Ну-у-у... Я думал несколько о другом.

— Ага. Ясно. Компенсация и все такое? Ну, так этого не будет. Школа — не спонсор.

— Но ведь украли...

— Не школа украла. Не школа и возместит.

— Но ведь условия... Хранение...

— Какие условия, что вы? Вот, как раз урок кончается. Пойдемте со мной, товарищ подполковник...

Только они вышли из кабинета, прозвенел звонок, возвещающий окончание пятого урока, последнего для большинства учащихся. Сначала после звонка еще минуту простояла тишина, а потом — а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Из всех коридоров и со всех лестниц с криком, сливающимся в гул, от которого, кажется, тряслись стены, с топотом, бежали толпы маленьких и не очень маленьких детей. Они забегали в раздевалку, хватали на бегу куртки и пальто, сумки с обувью, выбегали, не закрывая рта и не прекращая кричать, наружу, переобувались — меньшинство, или просто выбегали за двери...

Еще пять минут — и никого... И пустая раздевалка.

— Ну, вот, — сказал директор. — Вот так.

— Угу. Понятно, — ответил родитель. — Спасибо. Извините. Я вообще-то не сам... Это жена заставила. Но мне понятно. Да.

Говорите, из школы выгнать нельзя?

— Вы — директор? — дверь распахнулась резко, и так же резко, со стуком, он закрыл ее за собой. Костюм, галстук, дорогой кожаный дипломат, очки в золотой оправе. Взгляд чуть сверху, чуть надменно и презрительно.

— Вы — директор школы? — повторил он, не дожидаясь приглашения усаживаясь напротив.

— Да, я — директор. А в чем, собственно, дело?

— Я отец (он назвал имя и фамилию ученика старшего класса). Он сказал мне, что вы выгоняете его из школы...

— Не так, не так... Я никого не выгоняю. Я предложил ему забрать документы и перейти в другую школу...

— Да вы знаете? — вскипел посетитель.

— Я знаю. А вот вы знаете? Он сегодня учительницу послал. Вот просто четко и ясно взял — и послал. Она дежурила в раздевалке, маленьких пропускала. Он рванул с ними. Придержала его за руку. Руку выдернул, обернулся, и громко, при народе, — послал.

— Мальчик погорячился, но у вас нет права...

— Какого права? Я никого не выгоняю. Я предложил ему самому забрать документы. Или пусть родители забирают. Вот вы — и заберите.

— Есть Закон об образовании! Я — адвокат! И я заставлю вас уважать его!

— Да, вот он, под стеклом на моем столе, Закон этот. Там про мат ни слова нет. Там сказано, что мы обязаны учить всех до 9-го класса. Девятилетка — обязательна, понимаете? А в старшей школе уже по желанию.

— Мы желаем! И мальчик мой — желает! Ему в институт поступать! Я буду жаловаться на вас в Гороно!

— А что я сделал? Я вас чем-то оскорбил? Что-то нарушил? Я никого никуда не выгоняю. Я предлагаю вам самим подумать... Ну, давайте, как мужчина с мужчиной, по-честному. Вот, вы сейчас пойдете в Гороно. Гороно пришлет комиссию, накажет меня, заставит "исполнять закон", так?

— Так, — кивает он головой. — Именно так. Закон надо исполнять, и я вас заставлю это понимать!

— Но никто же на закон и не покушается! Мы же говорим, как два мужчины, как директор и родитель. Мы с вами обсуждаем проблему...

— ...Ага! Вашу проблему!

— Нет, извините, вашу. Мальчик придет завтра в школу. И что? Педагогический коллектив в курсе, что произошло. Как вы думаете, какую оценку поставит ему подруга той учительницы? А какую оценку поставит друг подруги? И еще, как вы думаете, а буду ли я их ругать, если они поставят не ту оценку? Ну? Подумайте, вы же говорили об институте?

— Это, что такое? Это вы угрожаете, что ли?

— Какие угрозы? Кому? К чему? Я вам излагаю... Давайте еще раз, с начала. Ваш сын обматерил учителя. Педагогический коллектив возмущен. Я, как директор, поддерживаю свой коллектив. Я предложил мальчику тихо забрать свои документы. Он прислал вас. Давайте тогда говорить с вами, как-то решать проблему. Но учиться нормально в этой школе он просто не сможет.

— ...

— Ну, сами подумайте...

— Та-а-ак... И что вы предлагаете?

— Вы пишете заявление и забираете документы. Относите в любую другую школу. Без двоек лишних, без лишних скандалов и напряжения...

— И все-таки это не правильно...

— А обматерить заслуженного педагога — правильно? Вот, если бы какой-то подонок, извиняюсь, обматерил вашу жену на рабочем месте, а?

— Я понял. Вы не дадите ему учиться.

— Да, мы не дадим ему учиться. И я лично за этим прослежу.

— Вот ведь.., — он почти с восхищением крутит головой, поправляя галстук. — А что я жене скажу?

— А все скажите. И что сынок женщину обматерил, и что директор условие поставил, и что вы добровольно забрали документы...

— Ну, давайте бумагу, давайте. Напишу я заявление...

— Да, и еще одно. Имейте в виду, что по всем классам будет объявлено, что вашего сына я именно выгнал. Понимаете?