| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ну, наконец! — выдохнула с облегчением подруга и перестала меня поливать из склянки. — А то, какие все чудесные! Какие замечательные ступеньки! Дай я стражника обниму, он же такой несчастный! Пришла в норму?
Я прислушалась к себе, и поняла, что всепоглощающая любовь сейчас отодвинута на второй план, а на первом месте злость. Я мокрая, в тяжелой зимней одежде, в ботинках, которые, несомненно, расклеятся от какого купания и ко всему прочему у меня зуб на зуб не попадает.
— Вроде, — буркнула, зачесывая пятерней назад волосы, — принеси полотенце.
Высушившись, наверное, минут за пять, я натянула джинсовые бриджи и синюю футболку с какой-то изображенной на ней флорой.
Из кармана мокрых штанов, вытащила корень и, закинув его под кровать, вышла в гостиную.
Там уже сидел Аскар в кресле, Таш на диване и какой-то незнакомый мужчина в сером камзоле, каштановые волосы завязаны в низкий хвост, на вид этому субъекту около сорока. Карие глаза, нелепо длинный нос, и сухое телосложение. Не красавец конечно, но что-то обаятельное в нем было... или это меня опять поперло?
Я тряхнула головой и присела рядом с Таш, причем старалась это сделать плотнее, что бы, если что, она меня успела поймать.
— Итак, леди, хочу представиться, — заговорил длинноносый, — Риод, придворный лекарь. Расскажите, что именно вы съели?
— Клубнику, ну ягоды такие красные, там других, собственно не было, — уточнила я, вдруг то, что я ела, вовсе не клубника.
Оказывается в этом мире клубника лекарственная ягода, своеобразный антидепрессант. Из этой ягодки делают настойку и употребляют по капле.
— Ну, если все так, — с недоверием начала Таш, — то почему Марина вела себя как после... — договаривать она не стала, засмущалась, глядя то на меня, то на Аса.
— Почему в прошедшем времени? — усмехнулась я, так как все равно питала к Аскару... симпатию что ли. — Риод, я до сих пор считаю эту сволочь, — указала я пальцем в оного, стараясь на него не смотреть, — красивым и самым лучшим! Как это лечится?
Но вместо ожидаемого рецептика и таблеточек, местный доктор развел руками:
— Я не знаю, это не последствие ягод, они могли вызвать только душевное спокойствие и умиротворение, и ни в коем случае симпатию к другому человеку.
Это мне так тонко пытаются намекнуть, что ко мне пришла большая и светлая любовь?! Мать вашу, да он спятил?!
Я начала вкрадчивым голосом, медленно, чуть ли не проговаривая каждое слово по слогам:
— Вы мне сейчас, хотите сказать, что я, по доброй воле хочу повиснуть на шее вашего младшего принца? — мне хотели что-то возразить, но я не дала, продолжая с шипением говорить: — Вы понимаете, если я сейчас поддамся этим странным порывам, то мне как честной женщине придется за вашего принца выходить замуж!
— Я думаю, до таких крайностей не дойдет, — поежился лекарь.
— Да, — поддакнул Аскар, — с каких пор ты честная?
Я повернула в его сторону голову, желая высказать свое нелестное мнение, но им подавилась... Какой он привлекательный...
— Тьфу! — отвернулась я, аж дурно стало от своих мыслей.
— Может, вы что-то еще съели? — нашелся лекарь, вероятно оценив мое странное поведение. — Просто ягоды, в купе с еще каким-нибудь растением, могли дать такой эффект.
Задумалась. Я ничего в рот кроме этих ягод не тянула, однако у меня руки были вымазаны в соке того подвижного корня и еще я ягоды собирала на необычный лист. Это лекарю я и озвучила, правда, умолчав, что кусок корня забрала с собой.
Риод потер длинный нос, задумался, а после, как-то посветлев лицом, полез в свой саквояж. Выудил оттуда пузырек и кинул его мне.
— Пейте.
Откупорив крышку, в один глоток опустошила склянку. Бе, на вкус как корень солодки, только с горчинкой.
— И скоро поможет? — осведомилась я.
— Нууу... от аллергии скоро, шутка ли, столько ягод съесть, а вот по поводу всего остального — я подумаю на досуге. А сейчас извините, но уже поздно, — и как показатель Риод сцедил зевок в кулак. — Однако есть надежда, что все пройдет само, поспите леди, а утром может все и разрешится.
— А у вас снотворное есть? — признавая поражение, спросила понуро я. — Не хочу... короче, вдруг кошмары будут сниться?
Мне отсыпали каких-то травок, надеюсь, это не опиумная соломка... утверждать не берусь, ибо ни разу не видела, и сказали заварить и пить на ночь.
Провожая лекаря взглядом, я случайно глянула на Аскара, он мне подмигнул. Скотина! Солнышко... Тьфу! Вот кому-кому, а Асу, похоже, весело, стебается моя преле... удод. Зубоскалит над моим несчастьем!
— Я, пожалуй, у тебя останусь, — кинула быстрый взгляд на удаляющихся мужчин Таш, — а то мало ли...
— Это ты к чему? — неожиданно обернулся зеленоволосый.
Подруга ехидно улыбнулась:
— К тому, что бы Марина не пошла к стражникам обниматься. Или ты думаешь, что единственный предмет обожания ты? Ей по дороге два блондина понравились.
Я толкнула ее в бок, а щеки запылали. Я их хотела обнять из жалости! Они же такие страшные, вот я и подумала, что их нужно пожалеть! Как вспомню, так самой себе накостылять хочется.
У меня на глаза опять навернулись слезы, таких эмоций у меня с рождения не водилось. Я чувствовала опять нахлынувшую нежность и любовь ко всему живому. Меня расстраивало, что меня никто не любит, из-за этого поднималась слепая ярость, хотелось всех сжечь. Душа разрывалась от такой неопределённости, разум не мог понять в какой последовательности нужно действовать. То ли сначала всех обнять и возлюбить, как в библии, ближнего своего, то ли сжечь, а потом уже возлюбить тех, кто выживет?
От моей неопределенности Таш пришла в панику, рассуждения полубезумной меня ей пришлись не по душе, и похоже, откровенно пугали. Но девушка героически решила выстоять до конца, заявив, что без бутылки здесь не разберешься. С меня была взята смертельная клятва, что пока она бегает за вином, я в этот момент никого не пойду любить и сжигать. Скрипя сердцем, пришлось клясться, ибо обещание опять засунуть меня в холодную ванну, вызвали в душе самые честные намеренья сдержать клятву.
Про снотворное никто не вспоминал, Таш после первой бутылки предложила из него сделать благовоние, меня перло и без алкоголя, поэтому я поддержала предложение и подпалила кучку засушенных травок. Воняло так, что глаза слезились, слезоточивый глаз по сравнению с этим ладанка в руках священнослужителя. Окно кинулись открывать с небывалой синхронностью.
Свежий воздух, хлынувший вместе с холодом в комнату, натолкнул на печальные мысли. Не то что бы это и в самом деле было как-то связано, но я, закутавшись в одеяло, опять заревела, плюхнувшись на кровать, и завыла в голос, глотая слезы:
— Он меня не любит!!! Он сволочь! От такой обаятельный! Он скотиииина!
— Кто? — сфокусировала на мне взгляд подруга, споткнулась об ковер, упала и пьяненько захихикала.
— Аскар! Кто еще может быть такой скотиной с фигурой как у греческого бога?!
— Не знаю, — раздалось с пола, — мне кузнец больше нравится, ой, ты бы его видела. Такой галантный, — она встала, покачиваясь, и плюхнулась со мной рядом на кровать.
Вероятно, мне скоро станет стыдно, но сейчас, даже осознавая нелепость своих высказываний, я все равно молола этот сопливо-розовый бред. В нормальном состоянии я и представить себя влюбленной не могла, да тем боле в кого?! В Аскара! Уж извиняюсь, но это самое нелепое, что со мной могло случиться.
Не спали мы еще долго, в итоге дошли до общего согласия, что у меня явно стокгольмский синдром на почве ягод. Поэтому перешли на обсуждение кузнеца. Видела я его как-то, когда лошадей и Чую в конюшне проведывала. Ящерица тогда еще обожралась рыбьих потрохов и спала в опилках кверху брюхом. Так вот, про кузнеца, там такая махина! Два Аскарчика в ширину как минимум, с орлиным носом и трогательно фиалкового цвета глазами. Такой мужик не то что, лошадь подкует, он ее на спину перевернет и еще раз подкует, чтобы уже точно не отвалилось.
Таш уже вырубилась, я тоже пыталась заснуть, но не просто, я хотела вызвать Эльгиз! Кто бы мог подумать, что я захочу этого добровольно? Но с моим дебильным состоянием нужно что-то делать, а кто лучше всех может мне в этом помочь, как не бабушка? Пускай и самоназванная.
Мысленные завывания "Эльгиз, приди" сработали лучше подсчета овец, и я стала погружать в сон. Вот только вредной старушенции в нем не оказалось, а вот один вредный волшебник еще как!
— Мурзик! — омерзительно радостно воскликнул волшебник и огляделся: — Да... что-то с фантазией у тебя сейчас туго.
— Не в настроении, — прокомментировала я окружающую нас пустоту.
— Заметил. И из-за чего такая паника? Если бы не она, я бы и не откликнулся. У меня, знаешь ли, были дела поинтересней.
— Да неужели, — притворно удивилась я, сопливо-розовое безумие во сне не действовало, и мага затискать у меня желания не возникло, а вот поязвить — еще как, — а я тут грешным делом решила, что интересней событий, чем у меня, просто быть не может!
— Рассказывай, — вздохнул белобрысий, красноглазый волшебник, всем своим видом говоря, что считает иначе.
— Гм... — смутилась я, одно дело рассказать Эльгиз про свои проблемы, а другое мужику. — Может, все же Эльгиз позовешь?
— Да откуда я знаю, где ее искать? Рассказывай! Я лучше смогу помочь, так как ты все же мое детище.
Тут у меня, конечно, были возражения, всё-таки врата перерождения — это к Эльгиз, а Пламя всего-навсего создал артефакт, силу которого я и имею благодаря этим вратам.
Препирательства длились долго, мне было стыдно до самых кончиков ушей, была бы возможность, я бы всех свидетелей своего позора убрала. Вот только это неосуществимо, хотя бы потому, что все тела мне под кровать не поместятся. Да и грыжа будет, пока я их туда дотащу.
Пламя привел самый действенный аргумент:
— Я могу и уйти, а ты останешься со своими проблемами наедине. Так как?
Куда не плюнь, одна засада! Собрав волю в кулак, я постаралась объяснить суть проблемы, без всяких интимных подробностей, однако эта сволочь стала задавать вопросы, на которых, отвечая, все же пришлось описать полную картину моего незавидного положения.
— Да неужели случилось! — всплеснул руками волшебник и даже радостно подпрыгнул, как будто ему сказали о подъеме акций, а у него контрольный пакет. — Нужно было тебя изначально клубникой накормить, а не шоколадом потчевать.
— ЧТО?! — окрысилась я, у меня тут проблемы, розовые сопли в которых я рискую утонуть!
Я свела брови, ухмыльнувшись. В своем сне, я создатель и творец, а кто-то недавно жаловался на скудность моей фантазии! Нате, получите и распишитесь!
Побагровевший пол разверзся под ногами волшебника. Я в этот момент узнала о себе много нового, нужно запомнить, вдруг генеологическое дерево придется составлять, а тут такие родственники! Я подошла к краю широкого обрыва и заглянула в низ, а там много Зверевых в костюмах чертиков с гламурными вилами. От такого зрелища даже я удивилась, что уж говорить о Пламени? Просто во сне не всегда получается все как нужно, но Зверев то ж ничего. А как волшебник от них улепетывает! Даже сердце как-то радостно защемило, все же месть за поруганное достоинство слаще пресловутой клубники.
Волшебник, пыхтя, забрался наверх, и уже, будучи стоя на краю обрыва, глянул в низ. Зверевы оказались не из робкого десятка, они лезли следом.
— С твоим характером, — начал Пламя, все так же взирая на карабкающихся чертиков, — тебе нельзя было становится огненным артефактом, эта стихия сама по себе вредная, а тебя она делает еще хуже. М-м-м... не хочешь в палачи податься? С такой-то фантазией да в пыточную... я даже пару миров знаю, где такие требуются.
— Хочешь стать моим первым клиентом? — кокетливо похлопала я ресничками.
— Воздержусь, — оскалился пламя, придавив мыском сапога пальцы самого шустрого чертика.
Послышался писк, и едва уловимые слова падающего чертяки: Звезда в шоке!
— Ну, нет, так нет, — пожала я плечами. — А теперь, пожалуйста, поподробнее, зачем меня кормить клубникой и что конкретно обозначает твое "да неужели случилось"?
Обрыв по моему желанию снова стал полом. Хорошо все-таки, что Пламя не имеет способностей Эльгиз. С ней такой номер не прошел бы, старушка, когда находится во сне, не является его участником, если конечно этого хочет.
— Ты артефакт...
— Как будто сама не знаю... — сморщила я нос.
— Не знаешь, — ехидно передразнили меня, — я артефакт создавал, который будет слушать победителя турнира, подчиняться. Это конечно произошло бы не сразу, магическая вещь должна настроиться, создастся связь, постепенно, чтобы не навредить хозяину. Огонь капризная стихия, подчинить ее сложно, а создать артефакт с ее силой еще сложней. Поэтому в артефакт нужно закладывать и симпатию к его владельцу.
— И? — кажется, дело пахнет керосином.
Пламя взглянул на меня как на слабоумную:
— Ты изначально должна была ладить с Аскаром. А ты повела себя наоборот! Бракованная ты, Марина, бракованная. Избавиться же от тебя Аскар не может, а знаешь почему?
— Нет, — может хоть сейчас все прояснится?
Пламя ухмыльнулся, недобро так:
— Ты хуже проклятия, а по договору за тебя отвечает победитель турнира. Приняв дар, он обязуется не использовать артефакт без существенной причины, он отвечает за то, что артефакт не попадет в плохие руки, не станет причиной стихийной катастрофы и обещает беречь дар. До тебя все это было формальностью, артефактом не может пользоваться кто-то чужой, по задумке. Конечно, гарантий, что кто-то особо прыткий не найдет способ — нет, но обычный артефакт можно запереть на замок, спрятать подальше и не вспоминать, пока не понадобится. Это не пустые правила, они придуманы для безопасности людей. Мало ли, взбредет какому-нибудь императору стереть с лица земли соседей, и пошлет на них стихию своего артефакта.
— Тогда какой смысл от этого артефакта? — пробурчала я, надутая на весь мир и на одного конкретно вредного волшебника.
— Так приз должен быть ценным, иначе захочет кто-то участвовать в турнире? Пусть артефактом нельзя нападать, но защищаться ведь можно! И благодаря этому, соседи как бы ни хотели пойти войной, все равно воздержатся от этой затеи. А тебя как закроешь? Ты живая, вредная, и сама, если захочешь, можешь пользоваться силой. А если кто-то пострадает? Из одной искры может получиться бушующий огонь, и хоп, поселка, к примеру, нет. В интересах младшего принца, если ему хочется жить долго и без проблем со здоровьем, следить что бы такого — не случилось. Договор магический, можешь у него спросить, может почитать даст.
— Ага, — глубокомысленно изрекла я, оценив глобальный пападос зеленоволосого и мой. — Я теперь всю жизнь буду всех любить и домогаться Аса?
— Нет.
Я облегченно вздохнула, все же безграничная нежность и слезы — мне надоели хуже горькой редьки.
— Действие ягод закончится, порыв всех пообнимать тоже, и навязчивое желание зацеловать принца, к сожалению пройдет. Однако я надеюсь, что эти ягодки повлияют на завершение между вами связи, и ты, наконец-таки, начнешь слушаться. А то твой мерзкий характер не дает этому случиться. Ты то удираешь подальше, то доводишь Аскара до белого каления. Какой тут связи образовываться? Магия штука сильная, но не всесильна.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
