Как на роду написано ...

Я тогда не очень понимал, что мне говорил Ашот Николаевич, но тут же подтвердил своё обещание. После этого со мной был проведён краткий недельный курс учёбы, по окончании которого я был признан майором способным самостоятельно выполнять своё предназначение в этом мире.

Ещё через неделю я был комиссован из армии по причине прогрессирующей сердечной недостаточности и сильного поражения лёгких хронической пневмонией. Перед тем, как покинуть госпиталь, Ашот Николаевич меня предупредил, что на самом деле моё здоровье не настолько плохое, как записано в документах. Если не пуститься во все тяжкие, то вполне проживу еще лет пятьдесят — шестьдесят. Мы распрощались, и я вернулся в Ленинград.

Восстановил постоянную прописку в комнате тёти Мани и поехал в Петрозаводск навестить мать: она писала, что совсем нет здоровья, болит сердце и хочет меня увидеть перед кончиной. Приехал на второй день после её похорон: о смерти матери сообщили по месту моей службы, сообщение переслали в госпиталь в Перми и только оттуда по месту прописки в Ленинград уже после моего отъезда в Петрозаводск.

Домик оказался в собственности матери, а я, значит, её наследником. После похорон ко мне потоком пошли люди, желающие его купить. Домик мне был не нужен, и я решил его продать. Денег у народа было мало, поэтому предлагали часть оплаты взять бартером. В итоге я получил пять тысяч рублей и комплект запасных частей к швейной машинке Зингер, включая чугунную станину с двумя комплектами приводных ремней, сотню иголок, шпульки и несколько шестерёнок. Теперь можно было дооснастить материнскую машинку и продать за приличные деньги или оставить себе как подарок будущей супруге, или подарить тёте Мани за её заботу. Весил этот бартер около тридцати килограмм и я, слабый после болезни, еле-еле довёз его до комнаты тёти Мани и подарил ей полностью укомплектованную швейную машинку с ножным приводом. Она была очень довольна этим подарком и рассчитывала подрабатывать шитьём.

"Что-то опять Смарыга не туда повёл свой рассказ. Ну, для какого рожна мне знать про швейную машинку, про домик, про тётю Маню! Про экстрасенсов давай!"

Смарыга как будто услышал безмолвный призыв Левы и перешёл к изложению своих приключений на стезе экстрасенса.

— Я, наверно, надоел тебе с рассказом о моей жизни. Ещё пару слов и поговорим о твоих проблемах. Остальное расскажу в следующих наших встречах.

Обратно на работу машинистом паровоза на железную дорогу меня не приняли: якобы здоровье не позволяет, но предложили поработать на выбор или диспетчером в депо или помощником начальника Балтийского вокзала Ленинграда. Я пошёл в диспетчеры депо и проработал там до 1985 года. За это время тётя Маня умерла, я дважды женился и развёлся, обзавёлся дочкой, стал дедом, поселился в однокомнатной квартире в Купчино. Потихонечку выполнял задание Ашота Николаевича: искал экстрасенсов и инициировал их. Большего делать, как экстрасенс, я не умел. Кроме этого я видел ауру живых существ. Но это — составная часть присущего мне умения. Именно наличие в ауре человека ярко фиолетового цвета говорит о предрасположенности его к экстрасенсорным способностям.

— Да, я тоже заметил этот цвет в моей ауре. А о чём говорит наличие других цветов в ауре человека?

— Об этом написано во многих книгах, я не хочу тебе их пересказывать. Найди и прочитай. Тем более ты врач, а по цветам ауры человека можно определить многие заболевания. Вот только лечить их умеют лишь некоторые экстрасенсы. Те, кто способен своей жизненной силой изменять цвет ауры, тем самым воздействуя на болезни. Вообще я понял одно: если человек экстрасенс, то по его ауре можно только весьма приблизительно определить его предрасположенность к тем или иным экстрасенсорным способностям.

— Как же тогда твой учитель военный медик определил твою предрасположенность? Ведь по ауре?

— Да, у меня в ауре преобладают два цвета: ярко фиолетовый и тёмно-синий. Поэтому я могу находить экстрасенсов и их инициировать.

— Я заметил, что из моей ауры постоянно появляются нити разных цветов и, соприкасаясь с аурой других людей, или отталкиваются ею, или проникают внутрь, а потом обрываются. Что это такое?

— Если происходит их отталкивание, то этот человек недоступен для исследования именно этим экстрасенсом. Если нити проникают внутрь ауры, а потом обрываются, значит, экстрасенс не готов к работе с аурой этого человека, не настроен на него, не дал конкретного задания своему организму на исследование. Вот именно этому и надо самостоятельно учиться. Кто-то со стороны не может этому научить.

Освоение этих манипуляций со своей и чужой аурами — прерогатива экстрасенса. Это достигается только опытным путём, многолетней напряжённой работой. Знания такого рода собираются экстрасенсом по крупицам и складываются в его копилку умений. У одних это происходит быстро, что бывает редко, у других длится годами. Думаю, это зависит от таланта экстрасенса. Ведь бывают выдающиеся композиторы, математики, художники. Значит, бывают и выдающиеся экстрасенсы. Должен признаться, таких я ещё не встречал.

В тебе заложен большой потенциал экстрасенса. Как ты им распорядишься — зависит только от тебя.

По вечерам три дня подряд, пока Смарыга жил у Лёвы, они разговаривали на тему становления экстрасенса. Обсудили множество вопросов и договорились снова встретиться через три месяца опять дома у Лёвы.

* * *

На работе Лёва подал заявление об увольнении с должности лаборанта на полставки. Через две недели он уже мог не выполнять эту работу. Заведующий отделением занимался поиском человека на его место, но так и не сумел его найти: желающих работать за тридцать рублей в час, выполняя работу врача, не было. Работа Лёвы в качестве врача-диагноста на МРТ никаких замечаний не вызывала. А его работа лаборантом позволяла использовать его дополнительно ещё по четыре часа ежедневно также в качестве врача МРТ. Им затыкали все дыры, возникающие из-за болезни и отсутствия на рабочем месте других специалистов отделения. Это вконец испортило его отношения с начальством.

— Лев, я не люблю людей, которые противопоставляют себя коллективу. Всех всё устраивает, а ты всем недоволен. Мы — не сработаемся. В этом я уверен, — сказал ему заведующий отделением.

— Я это отлично понимаю. Но уйти раньше, чем закончится моя интернатура я не могу: проучиться шесть лет и не получить к диплому врача сертификат специализации по диагностике на МРТ— глупо. Обещаю, в следующем году я уйду из отделения по собственному желанию.

— А если я договорюсь с твоим переводом в другое отделение больницы, например, терапевтическое. Ты согласишься?

— Интересно, где Вы найдёте врача-диагноста для работы на МРТ за десять тысяч рублей в месяц. Да и уходить отсюда я не хочу: свои обязанности я выполняю полностью и без замечаний. Через год уйду в другую больницу и буду там также работать на МРТ. Эта работа мне нравится.

— Я тебя предупредил. Ты меня не услышал. Потом не жалуйся.

"Похоже, не даст мне он спокойно доработать здесь год, пока я в интернатуре. Надо лучше узнать свои права: кажется, если уж приняли в интернатуру, то должны довести до получения диплома врача с сертификатом по специализации. Выгнать могут только за какие-либо грубые нарушения дисциплины. А вот этого от меня никто не дождётся. Как мне говорил отец, чтобы защититься, надо запасаться бумажками. Теперь все распоряжения, выходящие за пределы моих обязанностей интерна, выполняю, только получив их в письменном виде. Причём каждое — обжалую докладной начмеду. На войне как на войне. Пусть со мной начмед разбирается. Конечно, этим окончательно испорчу себе репутацию среди руководства ленинградских больниц. Тогда через год устроиться на работу будет сложно. Но пусть совершится то, что должно."

* * *

Три месяца прошли в местных боях с переменным успехом. Давая распоряжение, не входящее в должностные инструкции интерна, заведующий отделением сразу получал докладную в адрес начмеда, на которой Лёва просил его подписаться. Тот отказывался. Лёва писал на докладной надпись "От визирования заведующий отделением отказался.", писал число и время и передавал секретарю главного врача и начмеда. Вся больница с интересом наблюдала за сражением слона и моськи. Причём рядовые врачи были на стороне Лёвы: хоть один из них открыто выступил против начальства. В конце концов, это начмеду надоело, и он пригласил к себе Лёву и его начальника, чтобы разобраться в конфликте и раз и навсегда закрыть вопрос.

— Я собираюсь выслушать обе стороны. Лев Алексеевич, начну с Вас.

Лёва рассказал о причине, с которой начался конфликт. Подчеркнул, что ни разу не нарушил свои обязанности и замечаний по работе не имеет. Также привёл слова заведующего отделением о невозможности им сработаться и начавшемся после этого давлении на него путём отдачи распоряжений, выполнение которых выходит за круг его обязанностей, о чём он постоянно информировал начмеда своими докладными.

Заведующий отделением напирал на то, что Лев — сопливый мальчишка, не знает жизни, не уважает старших. Постоянно ревизует его распоряжения, направленные на выполнение задач, поставленных перед отделением руководством больницы. Закончил он выступление заявлением, что вместе им работать невозможно и с одним из них больнице придётся расстаться.

Начмеду стало ясно, что "нашла коса на камень" и миром дело не кончится.

— Лев Алексеевич, каким Вы видите выход из конфликта?

— Я уже предлагал своему начальнику потерпеть год, дождаться, когда я окончу интернатуру и получу диплом врача и сертификат специализации по диагностике на МРТ. После этого я немедленно уволюсь из больницы. Уходить сейчас я не могу, не зря я учился на врача шесть лет, чтобы остаться без диплома и сертификата по своей глупости.

— Я могу перевести Вас в другое отделение. Там Вы пройдёте интернатуру и получите диплом.

— Это сделать трудно. Во всех бумагах, полученных больницей из академии, сказано, где я прохожу интернатуру и на какого специалиста готовлюсь. Кроме того, имеется письмо от Вас в академию с просьбой направить меня в больницу именно для подготовки врача-диагноста для работы на МРТ. Да и я не хочу менять свою специализацию, так как, не побоюсь показаться нескромным, значительно лучше разбираюсь в устройстве и эксплуатации МРТ, чем другие врачи отделения. Если помните, именно я работал со специалистами из Германии на монтаже и наладке томографа. Думаю, мой уход сейчас значительно усложнит работу отделения по диагностике больных на МРТ. Поскольку я всё равно после получения диплома уволюсь из больницы, было бы благоразумно прикрепить ко мне врача, который будет работать на моём месте. Я передам ему мой опыт.

"Этот Лёва во многом прав. Но идти на поводу у интерна — это подрывать авторитет старых уважаемых врачей, отдавших годы работы в нашей больнице. Глядя на него, и другие молодые врачи начнут "качать права". Как же поступить?" — раздумывал начмед.

— А если мы поступим следующим образом. Учитывая, что ты работаешь в больнице уже больше года, сначала лаборантом на МРТ, потом интерном опять же на этом оборудовании, больница досрочно выдаст тебе все необходимые для получения диплома врача и сертификата бумаги. И ты уволишься из больницы по собственному желанию. Как тебе такая идея?

— Она меня в целом устраивает. Вот только решение о выдаче мне диплома врача-специалиста по диагностике на МРТ придётся пробивать руководству больницы в медицинской академии. Тут должны быть веские причины, поскольку на этот счёт в академии имеются соответствующие нормативные документы. Я лично такую проблему решить не могу.

— Хорошо. Я посоветуюсь с главным врачом и в течение октября мы примем решение.

* * *

Начмед рассказал главврачу больницы о конфликте между врачом-интерном и заведующим отделением, в котором тот проходит интернатуру.

— Какое мнение сложилось у тебя о конфликте, кто прав, кто виноват? — поинтересовался главврач.

— Интерн — хорошо подготовленный врач. Работал в больнице весь прошлый год лаборантом, совмещая работу с учёбой на шестом курсе медицинской академии. Принимал участие в монтаже и настройки томографа вместе со специалистами из Германии. Знает немецкий язык. Замечаний по работе не имеет.

Заведующего отделением Вы хорошо знаете: ветеран больницы, не терпит возражений, привык к авторитарному стилю управления. Но на своём месте: жалоб от больных его отделение имеет меньше других.

Моё мнение: их надо разводить. Вместе они работать не могут.

Затем начмед рассказал о возможном устраивающем все стороны решении возникшей проблемы.

— Значит, требуется участие больницы при переговорах с медицинской академией? Других вариантов нет? А просто уволить интерна? Найти нарушения, сделать пару выговоров и уволить?

— Не получится. Интерн оказался умным бюрократом. Обложился бумажками, пишет докладные на моё имя при каждом конфликте с начальником. Будет большой скандал, да и с академией ссориться не хочется, а она его будет защищать.

— Хорошо, я дам задание отделу кадров проработать вопрос с академией о досрочном получении интерном диплома врача.

Глава пятая.

За время от первой встречи Лёвы со Смарыгой до начала декабря они несколько раз встречались то у Лёвы, то у Смарыги дома. Лёва демонстрировал свои успехи. И они реально удивляли Смарыгу: освоение экстрасенсорных способностей Лёвой происходило очень споро. Он быстро разобрался, как целенаправленно создавать из своей ауры щупы, запускать их в чётко определённые места в ауре других людей, прогонять по ним свою энергию, название которой Лёва пока не мог подобрать, воздействовать тем самым на эту ауру, изменяя её. Нашёл только ему присущие способы к передаче информации от себя по этим щупам и откачки её от реципиента. Последнее было очень трудно осуществить: пока он не понимал, что за информация передаётся по этим щупам, как её научиться расшифровывать и представлять в понятном для него виде.

Смарыга мало чем мог ему помочь. Однако пытался как мог оказать содействие принимая информацию от Лёвы и передавая ему её, постоянно рассказывал, что он чувствует, о чём думает, что ему представляется в тот или иной момент времени. Это помогало Лёве классифицировать свои ощущения, соотнося их с тем, что описывал Смарыга. Постепенно информация накапливалась и уже преобразовывалась в его сознании пока только отдельными блоками в какие-то мутные образы и их ассоциации. Лёва чувствовал, что он на правильном пути и использовал любое свободное время для тренировок и экспериментов.

* * *

Лёва начал поиск новой работы ещё в октябре. Составил список лечебных учреждений в Питере, которые имели МРТ, и поочерёдно обходил их, предлагая свои услуги в качестве врача-диагноста. Однако слава о нём как человеке конфликтном летела впереди него. Предложений работы не было.

"Похоже, после увольнения из больницы устроиться на работу по специальности в Питере будет невозможно. Надо уже сейчас готовиться к такому развитию событий. Да, жаль, что так получилось. Во многом сам виноват, но и прогибаться под самодура — тоже не в моём характере. Придётся поднять все свои знакомства и связи: наверняка варианты есть, надо только их отыскать. Раз не получилось устроиться в больницы, попробую сходить в "Медтехнику". С их специалистами я много имел дел при обеспечении ими технического обслуживания МРТ. Может быть там пригожусь."